МИФЫ И ЛЕГЕНДЫ АВСТРАЛИИ. Бора Байаме - хребты Нунду, Байаме, могущественнейший из всех виринунов

 

Вся Библиотека >>

Мифы и легенды народов Мира >>

АВСТРАЛИЯ: сказки аборигенов >>

 

 Религия. Мифология. Фольклор

австралияМифы и легенды

Австралии


Сказки народов мира

 

Бора Байаме

 

От племени к племени передавалась весть о том, что наступила хорошая пора и должно состояться великое собрание племен. Место собрания было намечено в Гугуревоне, месте деревьев.

Старики шептались, что это хороший предлог для бора. Но женщины ничего не должны знать об этом. Старый Байаме —  великий виринун сказал, что возьмет с собою на собрание племен двух своих сыновей — Гинда-инда-муи и Бума-ума-ноуи, так как пришло время стать им юношами, жениться, есть мясо эму и учиться быть воинами.

Когда род за родом прибывал в Гугуревон, каждый из них занимал место на хребтах, окружающих открытую равнину, где должны были состояться корробори. В одном месте расположился род воронов Ван, в другом — голубей Ду-мер, в третьем — род собак Мази и т. п. Здесь был Байаме со своим родом черных лебедей Байамул, род ящериц Убун с сипими языками и много других. Каждый род расположился отдельным стойбищем.

Когда все собрались, их оказалось сотни и сотни. Многочисленны   и   разнообразны   были   корробори, каждый род стремился превзойти других в причудливости татуировки, новизне песен и плясок. Днем много охотились и пировали, ночью танцевали и пели; обменивались клятвами дружбы, драгоценными сумками для бумерангов и т. п. Молодых дочерей выдавали за старых воинов, старых женщин — за молодых мужчин, еще не родившихся девочек обещали старикам, а младенцев на руках — взрослым мужчинам. Заключались соглашения и во всех случаях советовались с ви-ринунами.

Через несколько дней виринуны сказали мужчинам племен, что состоится бора, но женщины ни в коем случае не должны знать об этом. Пусть все мужчины каждый день под предлогом охоты секретно подготовляют место бора,

Теперь каждый день мужчины уходили. Они расчистили большой круг, построили вокруг него земляной вал, очистили проход от круга к густым кустам и насыпали валы по обеим сторонам прохода. Закончив приготовления, ночью, как обычно, устроили корробори.

Через некоторое время один из старых вирииунов притворился мрачным и вышел из толпы. За ним последовал другой, и они начали сражаться. Когда всеобщее внимание сосредоточилось на этой борьбе, из кустов внезапно раздался странный, жужжащий и свистящий звук. Женщины и дети сгрудились, испугавшись неожиданного и неестественного звука. Они знали, что звук исходил от духов, пришедших помочь посвящению мальчиков в юноши. {Если вы не боитесь духов, то вам звук напомнил бы свист куска дерева, привязанного к веревке, которую вращают.) При этом звуке женщины испуганно говорили: «Гарраими» (что значит «демон бора») — и крепче прижимали к себе детей.

Мальчики говорили: «Гайанди» — и их глаза расширялись от страха, «Гайанди» — название того ж;е демона бора, но женщины не должны употреблять те слова, которыми мальчики и мужчины называют духа бора, так как все, что касается таинств бора, священно для глаз, ушей и языка женщин.

На следующий день после полудня мужчины скрылись в кустарнике. При заходе солнца они вышли из кустов и гуськом направились по дороге, обнесенной валами. Каждый держал в одной руке огненную палочку, а в другой — зеленую ветку. Когда они пришли в центр круга, настало время для молодежи и женщин покинуть стойбища и войти в круг бора. Внутри круга они устроили новые стойбища, поужинали и, как и в прежние вечера, устроили корробори.

По этому случаю Байаме — величайший виринун еще раз доказал свое могущество. Уже несколько дней род Мази вел себя без всякого уважения к виринунам племени. Вместо того чтобы относиться к их словам и делам с молчаливым трепетом, на что всегда рассчитывают виринуны, они беспрерывно болтали и смеялись, играя и крича, как будто племена не собирались совершить самые священные обряды. Часто виринуны сурово приказывали им замолчать, но предостережения были напрасны: Мази продолжали весело болтать и смеяться,

Тогда встал самый могущественный и прославленный из виринунов, Байаме, подошел к стойбищу Мази и сердито сказал им:

— Я, Байаме, почитаемый всеми родами, трижды приказывал вам, Мази, прекратить болтовню и смех. Но вы~не послушались меня. К моему голосу присоединились голоса виринунов других родов, но вы снова не обратили на нас внимания. Вы думаете, что волшебники посвятят в юноши кого-либо из вашего рода тогда, когда вы не обращаете внимания на слова виринунов? Нет, говорю я вам, Отныне никто из рода Мази не будет говорить, как люди. Вы хотите шуметь и нарушать покой людей, не можете быть спокойными и не желаете понимать священных вещей, Пусть будет так! Вы и ваши потомки вечно будете шуметь, Но это не будет звук речи или смеха. Это будет лай и вой. И отныне, если кто-либо из рода Мази заговорит, горе тем, кто услышит его,— они тотчас превратятся в камни.

Мази открыли рты и приготовились рассмеяться и насмешливо возразить Байаме, но свершилось то, что предсказал им Байаме: они могли только лаять и выть, они потеряли способность говорить и смеяться. Когда Мази осознали свою потерю, в их глазах появилась тоска и немая мольба, что можно прочесть и в глазах их потомков.

С чувством удивления и страха смотрели окружающие на возвращавшегося к своему роду Байаме. Когда он уселся в своем стойбище, то спросил женщин, почему они не мелют зерно дунбар.

Женщины ответили:

—        Пропали наши дейурлы, и мы не знаем, где они.

—        Вы лжете,— возразил Байаме.— Несмотря на мойзаггрет, вы одолжили их роду Ду-мер, которые часто попрошайничают.

—        Нет, Байаме, мы не давали их взаймы.

—        Идите в стойбище Ду-мер и спросите ваши дейурлы.

Испугавшись той же кары, что постигла Мази, женщины побоялись ослушаться и пошли, хотя хорошо знали, что не одалживали свои дейурлы.

Они просили каждый род одолжить им дейурлы, но везде им отвечали, что дейурлы пропали и никто не знает куда. Ду-мер просили жернова, но им отказали, и все же дейурлы пропали.

Когда женщины ходили по стойбищу, они услышали странный звук, напоминающий крик духов и похожий на приглушенное: «Ум, ум, ум, ум».

Этот звук слышался то высоко в воздухе, то в траве — казалось, будто духи шумят повсюду.

Женщины крепче сжали свои огненные палочки и сказали:

—        Пойдемте обратно, духи Ванда находятся повсюду.

Они поспешили обратно, все время слыша крик духов: «Ум, ум, ум»,

Они рассказали Байаме о том, что все роды утратили денурлы и что их окружили духи, и когда они говорили, то сзади их стойбища раздался звук: «Ум, ум, ум, ум».

Женщины прижались друг к другу, но Байаме махнул огненной палочкой в ту сторону, откуда раздался звук, и, когда луч осветил это место, там не было видно ничего, кроме двух движущихся дейурлов. Они передвигались сами собой, и, когда быстро уносились, звук: «Ум, ум, ум, ум» становился все громче, пока не стало казаться, что воздух полон невидимых духов.

Тогда Байаме понял, что духи Ванда находятся кругом, и вернулся в свое стойбище.

Утром стало известно, что не только пропали все дейурлы, но и Ду-мер покинули стойбище, Когда никто не хотел одолжить им жернова, Ду-мер сказали:

—        Если духи Ванда не принесут нам камней, мы не

сможем молоть зерно.

Едва они произнесли эти слова, как увидели, что к ним движется дейурл. Сперва они подумали, что благодаря их искусству их желание немедленно осуществилось. Но по мере того, как дейурл за дейурлом скользили в их стойбище и двигались дальше и всюду слышался звук: «Ум, ум, ум, ум», они поняли, что это дело духов Ванда. Ду-мер решили, что должны идти туда, куда направились дейурлы, иначе они разгневают духов, двигавших дейурлы. через их стойбище.

Ду-мер собрали свое имущество и последовали за дейурлами, которые проложили дорогу от Гугуревона к месту цветов Гирравпы; по этой дороге во время наводнения проходит русло реки.

Дейурлы направились к Дирангибирре, и за ними последовали Ду-мер.

Дирангибирра находится между Бреварриной и Вид-дер-Мурти, и здесь дейурлы легли горой друг на друга, Впоследствии сюда должны были приходить те, кто хотел достать хорошие жернова. Ду-мер были превращены в голубей, которые кричат, как духи: «Ум, ум, ум».

И другое странное событие произошло на этом великом бора. Род Убуи располагался стойбищем в некотором отдалении от остальных родов. Было замечено, что, когда к их стойбищу подходил кто-то незнакомый, вождь Убунов выходил и направлял на него луч света, который убивал на месте. Никто не знал, что это за свет, несущий с собою смерть. Наконец Ван-ворон сказал:

—        Я возьму самый большой щит борин и посмот

рю, что все это значит. Вы же не подходите туда слиш

ком  близко:  хотя я  придумал,  как мне  спастись от

смертельного луча, вас я не смогу спасти.

Когда Ван пришел к стойбищу Убун и их вождь направил на него луч света, он поднял свой борин, заслонился им и громко крикнул низким голосом: «Ва, ва, ва, ва!» Это так напутало Убуна, что он бросил свое оружие и сказал:

—        В чем дело? Ты меня испугал. Я не знал, кто ты, и мог повредить тебе, хотя я не хотел этого,— ведь Ваны мои друзья.

—        Я не могу остаться,— ответил Ван,— и должен вернуться в стойбище, Я забыл там то, что хотел показать тебе. Я скоро вернусь.

Ван побежал туда, где оставил свою дубинку бунди, и быстро вернулся. Подкравшись сзади к Убуну, Ван ударил его дубинкой, уложив вождя мертвым у своих ног, чем отомстил за все жертвы смертоносного света.

Радостно крича: «Ва, ва, ва!» — Ван вернулся в свой лагерь и рассказал о том, что он сделал.

Когда начались корробори, все женщины, родственницы мальчиков, посвящавшихся в юноши, танцевали всю ночь, К концу ночи всем молодым женщинам было приказано уйти в хижины из ветвей, построенные заранее на краю вала, окружающего круг. Старые женщины остались.

Все мужчины, опекавшие мальчиков, проходивших посвящение, приготовились схватить своих подопечных и унести их по устроенной тропинке в кустарник. По сигналу каждый взял своего подопечного на плечо и начал танцевать в кругу.

Затем старым жентдинам велели подойти и попрощаться с мальчиками, после чего они присоединились к молодым женщинам в хижинах. Пять мужчин проследили, как они вошли в хижины, и положили сверху ветви, чтобы женщины ничего не могли видеть. Когда женщины были надежно укрыты ветвями, мужчины, несшие мальчиков, скрылись в зарослях, После этого пять мужчин сняли ветви с хижин, освободили женщин, и те ушли в свое стойбище. Как ни любопытно было женщинам узнать обряды посвящения мальчиков, они знали, что ни на какие вопросы им не ответят. Через несколько месяцев их мальчики вернутся, быть может, без переднего зуба, с небольшими рубцами на теле, Они знали, что мальчикам не разрешалось смотреть на женщину после их исчезновения в кустарнике. Больше женщинам ничего не говорили.

На следующий день роды подготовились следовать к месту малого бора, которое должно было состояться через четыре дня в 10 или 12 милях от места великого бора.

На месте малого бора круг делался не из земли, а из травы. Все роды шли туда вместе, располагались там и устраивали корробори. Молодых женщин рано отсылали спать, а старые оставались до того времени, когда мальчиков приносили с места великого бора и разрешали еще раз попрощаться со старыми женщинами. Затем их всех уводили наблюдавшие за ними мужчины. Все недолго оставались вместе, а затем расходились в разные стороны. Каждый мужчина вел мальчика. С этого времени, по меньшей мере, шесть месяцев мужчины строго руководили мальчиками, которые не могли видеть даже своих матерей. Через шесть месяцев мальчик мог вернуться в свое племя, но изоляция делала его таким диким, что он боялся говорить даже со своей матерью. Постепенно эта странность проходила.

Случилось так, что на этот раз Байаме и мальчикам не суждено было прибыть на малое бора. Когда они готовились для выступления, в стойбище вошла, шатаясь, вдова Миллин-дулу-нуо'ба и закричала:

—        Вы все оставили меня, вдову, одну с кучей де

тей! Как могли маленькие ноги моих детей угнаться за

вами? Могла ли моя спина нести более одного гулаи?

Разве у меня больше одной спины и двух рук? Но ни

кто из вас не остался помочь мне. Уходя от источника,

вы выпивали всю воду. Когда, усталая и жаждущая, я

приходила к источнику и мои дети просили воды, что я

находила? Грязь, только грязь. Затем обессиленные,

плачущие дети подходили к следующему источнику.

Что же мы видели, когда напрягали глаза, чтобы найти

воду?~Грязь, только грязь. П я не могла их утешить.

Мои дети один за другим падали и умирали, умирали

от жажды,  которую их  мать Милли и-дулу-ну б ба не

могла утолить.

Когда она это говорила, к ней быстро подошла женщина с вирри, наполненным водой.

—        Слишком поздно, слишком поздно! — восклик

нула вдова,™ Зачем жить матери,  когда мертвы ее

дети? — И она со стоном упала.

Когда холодная вода охладила ее запекшиеся тубы и распухший язык, женщина из последних сил поднялась на ноги и, простирая руки к стойбищу, громко закричала:

—        Вы сюда спешили, вы здесь и останетесь. Гу-

гул-гай-а, Гу-гул-гай-а! Превратитесь в деревья. Пре

вратитесь в деревья.— И она упала мертвой.

Роды, которые стояли по краю круга и на которые указала ее рука, превратились в деревья. Здесь они стоят и поныне. Роды, стоявшие сзади, превратились в птиц и животных, которыми они были раньше: лающие Мази — в собак, Байамул — в черных лебедей, Ван — в воронов.

На месте великого бора вы можете видеть высокие и мрачные деревья печальной темной окраски, с грустным стоном протягивающие свои ветви в сторону озера. Оно называется Гугуревон, место деревьев, и лежит там, где был круг бора. Оно известно как место встречи птиц, носящих имена родов прошлых времен. Гордо плавают черные лебеди Байамул, их соперники по величине и красоте пеликаны, утки и многие другие,— их слишком много, чтобы всех перечислить. По траве скользит ящерица Убун с синим языком. Временами слышится «Ум, ум, ум» голубей Ду-мер и крик птицы Миллин-дулу-нубба: «Гу-гул~гай-а, гу-гул-гай-а».

В ответ раздается стенание мрачных дубов и шуршание ветвей эвкалиптов, пока наконец не заговорят все деревья и берега не огласятся печальными отзвуками прошлого.

Находившиеся на месте малого бора мужчины и мальчики не подверглись превращению. Они долго ждали прибытия родов, которые так и не пришли. Тогда Бапаме сказал:

— Вероятно, могучие враги убили наших друзей и никто не спасся, чтобы рассказать об их судьбе. Сейчас враги, может быть, идут по нашему следу. Уйдемте в далекую страну.— И они поспешили в Нунду.

Вместе с ними шла собака Байаме. Идти так быстро ей было трудно, но Байаме не хотел ее оставлять и гнал вперед. Когда они пришли к источникам Нунду, собака уползла в кусты PI родила щенков. Таких щенков человек никогда не видел. У них были тела собаки, головы иглистого муравьеда Пигги-билла и свирепость и сила демона.

Человек, встретивший в кустарниках Нунду ир-му-нан, или длиннозубого, будет им убит. Даже Байаме не осмеливался подходить близко к щенкам своей старой собаки.

Могучий виринун Байаме живет вечно. Ни один человек не должен видеть его лицо, если не хочет погибнуть. Одинокий, в густых зарослях на одном из хребтов Нунду, живет этот старый человек — Байаме, могущественнейший из всех виринунов.

 

К содержанию книги:  Фольклор Австралии и Океании: Мифы австралийских аборигенов

 

 Смотрите также:

 

Искусство и культура   Основы истории искусств  

 

 Всеобщая История Искусств

 

Мифологический словарь   

 

  Легенды и мифы  народов России

 

Мифы и легенды Средневековой Европы  

 

  Кельтская мифология  

 

Мифы и легенды народов Восточной и Центральной Азии   

 

 Древний восток

 

Японские сказания

 

  Японская культура: японская живопись  

 

  Искусство Древнего Китая

    

 

 

Последние добавления:

 

Финская война  Налоговый кодекс  Стихи Есенина

 

Болезни желудка   Стихи Пушкина  Некрасов

 

Внешняя политика Ивана 4 Грозного   Гоголь - Мёртвые души    Орден Знак Почёта 

 

Книги по русской истории   Император Пётр Первый