|
|
Во второй половине XVIII в. было
накоплено значительное количество фактического материала. Все эти публикации
не только отражали рост интереса к народному творчеству, но также давали
основание для научных заключений. Это, как и раньше, еще не были специальные
работы в области фольклора: использование фольклора в научных целях
продолжает осуществляться в трудах по литературе, языку, этнографии и
истории; однако намечается постепенное выделение специальных суждений о
поэтическом творчестве народа. Эти суждения появляются в произведениях,
рассматривающих положение закрепощенного крестьянства, ставящих вопросы
общественного строя, духовной культуры и творческих возможностей народных
масс. Наиболее полно и глубоко проблему фольклора, как искусства народа
феодально-крепостнической России, поставил А. Н. Радищев — и не в
специальном научном трактате, а в литературном произведении — в «Путешествии
из Петербурга в Москву».
Центральным вопросом, в связи с которым Радищев привлекает
и рассматривает материалы фольклора, является вопрос творческой созидательной
и культурной деятельности человеческого общества. Радищев выступал против
характерного для XVIII столетия отрицания идейного и художественного значе
ния народного искусства, боролся с пренебрежительным
отношением к культуре народа. Он смотрел на народ как на единственного творца
и хранителя подлинной культуры, стремился выяснить своеобразные национальные
черты его, отраженные в фольклоре. О народной песне А. II. Радищев говорит в
первой же главе «Путешествия...» («София»);он пишет,что в народной песне
«найдешь образование души нашего народа».
А. П. Радищев в своем произведении раскрывает бесправие,
угнетение, нищету, в которые повергло царское правительства крестьян. Обличая
помещиков и царя, Радищев говорил о правах народа. «Путешествие из Петербурга
в Москву» рисует крепостного крестьянина как создателя и хранителя
национальной русской культуры, изображает его как человека, способного к
борьбе, стойкого, мужественного, благородного, имеющего высокие моральные и
этические идеалы. Последовательно перед, читателем проходят отважные подвиги
и глубоко человечные поступки простых русских людей. В главе «Чудово»
содержится- рассказ о спасении утопающих солдатом (начальство же отказывается
помочь пострадавшим от бури). Главы «Зайцево»,. «Яжелбицы», «Валдай»,
«Едрово» и другие трактуют вопросы целомудрия, лучших человеческих чувств,
человеческого достоинства, справедливой самозащиты крестьян от притеснений и
насилия помещиков. В тех же главах обличается разврат, царящий у стен
монастыря («Валдай»), в помещичьей усадьбе («Зайцево», «Яжелбицы», «Медное»).
Идеальный образ русской крестьянки противопоставлен образам женщин
господствующего» класса («Едрово» и др.). Здоровая красота, простота и
естественность чувств крестьянки контрастируют с развратом, продажностью
женщин столичного света.
А. Н. Радищев видел в народе создателя культуры.
Эксплуататорские классы не только чужды культуре, но и тормозят ее развитие.
Это видно из отождествления роли вельмож и деревенских колдунов. Одновременно
осуждаются также и народные суеверия, удерживаемые в жизни самым строем
крепостнического государства. «Знатность, без истинного достоинства, — пишет
Радищев, — подобна колдунам в наших деревнях. Все крестьяне их почитают и
боятся, думая, что они чрезъ- естественные повелители. Над ними сии обманщики
властвуют по своей воле. А сколь скоро в толпу, их боготворящую, завернется
мало кто грубейшего невежества отчуждившийся, то обман их обнаруживается, и
таковых дальновидно в они не терпят в том месте, где они творят чудеса. Равно
берегись и тот, кто посмеет обнаружить колдовство вельмож» х.
Радищев, изображая картины жизни крепостной деревтш,
показывает, что народное горе заглушает собой все проявления радости,
веселья, заглушает и самое народную песню. Об этом говорит начало одной из
самых замечательных глав «Путешествия...» — «Медное»,. В ней рассказывается о
продаже с торгов шести душ крепостных — старика, спасшего от смерти отца
своего барина; старухи, выкормившей мать барина, кормилицы самого барина; ее
дочери, изнасилованной барином; ребенка, рожденного от него; мужа этой
несчастной женщины. Радищев начинает главу с рассказа о хороводе. «Во поле
береза стояла, во поле кудрявая стояла, ой люли, люли, люли... Хоровод, молодых
баб и девок — пляшут — подойдем поближе, говорил я сам себе, развертывая
найденные бумаги моего приятеля...». Чтение бумаг заставило забыть о
хороводе, о веселье. «Уши мои задернулись печалию, и радостный глас
нехитростного веселия, до сердца моего не проник»
Одним из самых ярких примеров использования фольклора для
показа уродливости действительности и выявления отношения к ней народа в
«Путешествии...» является изложение рекрутского причета. Причитания
непосредственно отражают переживания человека и излагают события жизни.
Свободное изложение содержания причета по рекрутам, данное Радищевым,
свидетельствует, что для него была ясна эта особенность жанра, и он ценил в
ней правдивость передачи народного горя, вызываемого насилием над народом.
Причеты, излагаемые Радищевым, типичны и принадлежат к типу причитаний
среднерусской полосы. Эти причитания — единственные фольклорные тексты,
содержание которых полностью излагается в «Путешествии». Чрезвычайно
типичные, вложенные непосредственно в уста крестьянок, они носят характер
прямых обвинений царских властей. Это подчеркнуто приводимыми Радищевым
словами рекрута. Утешая мать и невесту, уговаривая их перестать «рвать ему
сердце», парень говорит: «Зовет нас государь на службу» («Го- родия»).
Радищев считал, что только трудовой народ сохраняет
старинный дух вольности как характерную национальную черту. Ее утеряли
господствующие классы, она совершенно чужда растущему и крепнущему
купечеству. Такое утверждение заставляет противопоставить былую вольность
Новгорода — крупного центра средневековой Руси — мелкому жульничеству
современных Радищеву новгородских купцов («Новгород»).
Говоря о фольклоре, в котором отображается народная жизнь,
проявляются чувства и переживания угнетенных людей,Радищев призывает обратить
на него особое внимание. В песнях народа выразились его устремления и нужды,
связанные с действительностью феодально-крепостнической России. Отмечая это,
Радищев писал: «Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что
есть в них нечто скорбь душевную означающее. Все почти голоса таковых песен
суть тону мягкого. — На сем (музыкальном расположении народного уха, умей
учреждать бразды правления»
Обрисовывая образ русского крестьянина, последовательно
показывая его создателем материальных ценностей, хранителем вольнолюбивых
настроений и идей, морали и этики, А. Н. Радищев освещает его творчество, его
искусство. Замечательный образ народного певца, бывшего солдата, слепого
нищего и окружающих его слушателей, раскрывает взгляд Радищева на значение
народного искусства. Рассказ о певце, по существу, завершает
«Путешествие...».
«Сребровидная его глава, замкнутые очи, вид спокойствия в
лице его зримого, заставляли взирающих на певца, предстоять ому со
благоговением. Неискусный хотя его напев, но нежностию изречения
сопровождаемый, проницал в сердца его слушателей, лучше природе внемлющих,
нежели взрощенные во благогласии уши жителей Москвы и Петербурга внемлют
кудрявому напеву Габриелли, Маркези, или Тоди. Никто из предстоящих не
остался без зыбления внутрь глубокого, когда Клинский певец, дошед до разлуки
своего Ироя, едва прерывающимся еже- мгновенно гласом, изрекал свое
повествование. Место, на коем были его очи, исполнилися поступающих из
чувствительной от бед души слез, и потоки оных пролилися по ланитам воспевающего...
Взирая на плачущего старца, жены возрыдали; со уст юности отлетела спутница
ее улыбка; на лице отрочества явились робость... даже мужественной возраст, к
жестокости толико привыкший, вид воспринял важности» .
Цитированный отрывок прямым противопоставлением народного
певца и его слушателей жителям столиц царской России утверждает создание
искусства народом и недоступность его отторгнувшимся от народной культуры
классам. В противовес взгляду на феодальное дворянство как на создателя
культуры Радищев выступил с утверждением его творческого бесплодия. Ему,
утверждал Радищев, свойственно не утверждение, но разрушение подлинного
народного искусства. Говоря о созидании городов, он писал: «Видел я одно
расточение государственной казны, нередко омытой кровью и слезами моих
подданных. В воздвижении великолепных зданий к расточению нередко присово-
куплялося и неионятие о истинном искусстве. Я зрел расположение их внутреннее
и внешнее без малейшего вкуса. Виды оных принадлежали веку готфов и вандалов.
В жилище для муз уготованном не зрел я лиющихся благотворно струев Касталии и
Ипокрены; едва пресмыкающееся искусство дерзало возводить свои взоры выше
очерченой обычаем округи»
Искусство создается народом и принадлежит народу — такова
суть высказываний по этому вопросу Радищева. Характеризуя певца как хранителя
народного искусства, которого народ ценит и о котором заботится, он
утверждал, что ему не нужна барская милостыня. «Почто такая милостыня?» —
спрашивает слепец, получив рублевик от барина, — и не принимает подаяния.
Зато он радуется при получении «воскресного пирога» от крестьянки.
Бессеребренность крестьянина как контраст сребролюбию и мздоимству
дворянства, духовенства, чиновничества, купечества (ср., например, образы
Карпа Дементье- вича и его сына Алексея, присяжного с женой и др.) Радищев
показывает как характерную черту русского народа и это заставляет его вложить
в уста певца стих об Алексее бессребренике— человеке божием.
Введенные А. Н. Радищевым в «Путешествии из Петербурга в
Москву» фольклорные материалы позволили ему оттенить жизнь народа, ярче
рассказать о его положении и нуждах. Радищев раскрыл общественное значение
народного творчества, которое является важным элементом в культуре и быте
масс крепостного крестьянства.
Теоретическая разработка проблемы общественной сущности
фольклора в специальных научных разысканиях осуществляется уже в XIX—XX вв.
2.
|