|
|
Понятие о конституции. Латинское
слово constitutio означает состояние, устройство, организация, слагать из
отдельных частей единое целое; отсюда в самом общем виде учение о конституции
может быть определено как учение о строении и функциях отдельных клеток,
тканей, органов в их общей взаимосвязи, а также организма как целого.
Первое упоминание о конституции животных, под которой
понимали целостность и реактивную способность организма, встречается у
древнегреческого историка Ксеиофонта (род. в 430 г. до н.э.). Зарождение учения о конституции в медицине относится также к V в. до нашей эры.
Известный врач древней Греции Гиппократ (460—377 до н.
э.), один из родоначальников научной медицины, пришел к представлению о
конституции на основе того часто наблюдаемого им факта, что различные
индивидуумы на одни и те же внешние раздражения (болезнетворные начала)
реагируют по-разному. Считая, что неодина- ковая восприимчивость разных
организмов к одной и той же болезни, так же как и неодинаковое течение и
исход болезни у разных индивидуумов, является свойством врожденным, Гиппократ
и конституцию считал врожденным свойством индивидуума, на которое до
некоторой степени влияют и условия жизни. Положив в основу предрасположение
индивидуумов к болезням, связанное с составом и строением организма,
Гиппократ различал конституцию «хорошую» и «пло- хую», «сильную» и «слабую»,
«твердую» и «мягкую», «сухую» и «сырую».
Так зародилась гуморальная теория конституции, наиболее
ярко выраженная в учении Галеиа (130—201 н. э.). Галеиом дано понятие о
габитусе (внешний вид) и предрасположении к болезням. В зависимости от
преобладания в организме того или другого сока, жидкости (кровь, слизь,
желтая желчь из печени и черная — из селезенки) создается определенный
габитус и предрасположение к определенным заболеваниям. Но состояние
здоровья, по Галеиу, зависит и от условий жизни, от пола, возраста и т.д.
Наивные представления о конституции Гиппократа,
Аристотеля, Галена и других имеют в себе и нечто рациональное, а именно
представление об организме как о едином целом, как о сложной целостной
системе, все части которой находятся между собой в определенной взаимосвязи
(взаимодействии), а также о влиянии на конституцию условий внешней среды.
Развитие капитализма и механистического материализма в
философии привело к быстрому развитию экспериментальных наук <и эмпиризму.
Изобретение микроскопа привело к открытию клеточного строения организмов и
микробов. Аналитический метод в исследованиях, позволивший разложить организм
на отдельные части — органы, ткани, клетки, — привел к механическому
представлению об организме, как о простой сумме независимых, автономных
единиц — клеток. На этом фоне эмпиризма и метафизики в философии происходит
резкий поворот в представлениях о конституции от старых гуморальных теорий к
учению локалистов, ведущему свое начало от Морганьи (1761) и достигшему
наибольшего развития в целлюляриой патологии Вирхова (1858).
Гуморальную патологию и понимание болезни как проявление
общего расстройства целостного организма вирховская целлюлярная патология
надело отвергла, причины болезни стали рассматриваться в полном отрыве от
организма, все внимание было обращено на внешние условия, ©ткрытие
возбудителей туберкулеза, сибирской язвы, холеры и др. привели к
представлению о том, что причины всех болезней носят внешний по отношению к
организму характер. Было забыто, что на заболевание, характер, течение и
исход болезни существенное влияние оказывает и сам организм (т.е. его
конституция): одни животные одного и того же вида легче подвергаются внешним
воздействиям, другие — труднее, у одних индивидов течение болезни проходит
тяжело, у других легче.
К началу XX в. в связи с успехами эндокринологии
локалистиче- ские принципы снова заменяются «гуморальными», возрождается
старое учение о конституции на новой основе. Но состояние науки того времени
не способствовало формированию правильных представлений о конституции и
прогрессивному развитию учения о ней. Так, первоначальные представления о
неизменности наследственных факторов, отрыв генотипа от фенотипа и организма
от среды привели к представлению о конституции как о «соматическом фатуме»
(сома — тело, фатум — судьба), предопределяемом исключительно
наследственностью, независимо от внешних условий. Наряду ,с этим
автогеиетичес- ким пониманием конституции (Тандлер, Иегели, Бауер и др.)
существует и противоположный взгляд на нее. Согласно последнему, формирование
организма (и его конституции) происходит исключительно под влиянием внешней
среды, независимо от наследственности (Сиго и др.). Остались неизжитыми и
взгляды локалистов, рассматривающих конституцию как сумму частных
(парциальных) конституций отдельных органов и тканей. Эти взгляды
поддерживались и представителя- ми некоторых генетиков об организме как о
сумме (мозаике) независимых друг от друга менделирующих признаков.
Конституция — не просто сумма особенностей отдельных
органов, тканей и клеток, а нечто большее. Конституция — это совокупность
признаков и свойств, определенным образом организованных и связанных друг с
другом в одно целое. Она является синтезом, качественно иным, чем простая
сумма (она — интеграл). Эта новая качественная определенность возникает в
результате взаимодействия отдельных частей и соответствующих функций в
процессе развития организма. Нельзя также рассматривать конституцию
односторонне, или чисто морфологически (и понимать ее лишь как строение,
морфологию организма, его телосложение), или чисто функционально (как
характер приспособленности организма к выполнению определенных функций, т.е.
лишь как реактивную способность его и т.д.). Нельзя забывать, что «Вся
органическая природа является одним сполшным доказательством тождества или
неразрывности формы и содержания. Морфологические и физиологические явления,
форма и функция обусловливают взаимно друг друга»"'.
Справедливые высказывания по данному вопросу встречаются у
медика М. В. Черноруцкого, который писал, что понятие конституции
предполагает тесную связь всех основных свойств организма
(морфологических, биохимических и функциональных), что без такой связи
понятие конституции и учение о ней ие имели бы никакого значения, Из
зоотехников такого же взгляда на конституцию придерживались Е. А. Богданов,
П. II Кулешов и др. П. Н. Кулешов, в частности, понимал конституцию как
соотношение в развитии отдельных органов и тканей.
Подчеркивая мысль, что оценка животных по конституции в основе
своей должна быть прогнозирующей, т. е. позволяющей предвидеть характер
дальнейшего развития животного, И. И. Колесник неправильно рассматривает
конституцию как тип или особенность его индивидуального развития,
Конституцияие тип развития, а результат его (онтогенеза).
Тин конституции складывается (формируется) в онтогенезе и определяется
наследственностью и условиями развития. Для практики, конечно, очень важно
умение, предсказать направленно дальнейшего развития и формирование животного
с темп или иными конституциональными особенностями по определенным признакам
новорожденного и на ранних стадиях его поел сутр об иого развития. Ршшее
определение конституции возможно, если найти такие морфологические признаки и
функции молодого организма, которые были бы тесно связаны с конституцией
взрослого животного и уровнем его пожизненной продуктивности и по которым,
следовательно, можно было бы предсказывать конституцию и продуктивность
взрослых животных.
Известно, например, что новорожденный теленок молочного скота
по пропорциям тела и но некоторым физиологическим показателям существенно
отличается от теленка мясного скота, а новорожденный жеребенок верховой
породы — от новорожденного жеребенка тяжеловоза. Подобные
морфофизнологичеекис особенности новорожденных животных, принадлежащих к
породам различного направления продуктивности, используются дли
прогнозирования (предсказания) направлении дальнейшего развития и
формирования животных рапных конституциональных типов. Более глубокое
изучение особенностей онтогенеза и раннее выявление признаков, тесно
связанных с конституцией взрослого животного, составляет насущную задачу
биологических н зоотехнических исследований.
Правильному пониманию проблемы конституции способствовали
работы выдающегося физиолога И. П. Павлова. Единство внешнего и внутреннего,
части и целого, формы и функции во всей жизнедеятельности организма было
основой его физиологического учения. По Павлову, единство организма, его
внутренняя связь, объединение, интеграция (а не простое суммирование) обеспечиваются
соединением клеток тканей, органов и жидкостей в единую массу, а также
гуморальной связью, по главным образом нервной системой. Высшая нервная
система (большие полушария мозга, их подкорковые узлы) и является «органом»,
регулирующим и координирующим все жизненные процессы и устанавливающим
тончайшие отношения организма к внешнему миру. От ее деятельности во многом
зависит формирование живот- пых различных конституциональных типов. Отсюда
целостность организма понимается как единая функционирующая система,
постоянно и непрерывно взаимодействующая с внешней средой. Только понимание,
исходящее из физиологического учения И. П. Павлова и учитывающее влияние
наследственности, условий роста и развития организма па формирование
конституции, может быть признано правильным; только такое понимание открывает
перспективу сознательного изменения существующих типов конституции и создания
желательных.
Конституция животного складывается в процессе онтогенеза;
она выражается в определенных формах телосложения, в известной
согласованности строения и функции, в общем обмене веществ и является
мерой приспособления организма к определенным условиям
жизни. Исходя из изложенного, под конституцией следует понимать совокупность
наиболее важных, морфологических и физиологических особенностей организма как
целого, обусловленных наследственностью, условиями развития и связанных с
характером продуктивности и способностью организма определенным образом
реагировать на внешние раздражения.
Говоря о конституции сельскохозяйственных животных,
следует иметь в виду их крепость, выносливость, приспособленность к
соответствующим природным и хозяйственным условиям, сопротивляемость
болезням, а также способность размножаться и давать необходимую продукцию.
Нельзя рассматривать и оценивать конституцию вне связи с
условиями существования и той продуктивности, ради которой животные
разводятся. Определенные конституциональные типы, свойственные животным
разного хозяйственного назначения, являются результатом приспособления
организма к требованиям человека и создаются искусственным отбором и подбором
в определенных условиях внешней среды (кормления, ухода, содержания и т. д.).
Изучение конституции сельскохозяйственных животных
начинается с познания их внешнего вида— экстерьера.
Развитие учения об экстерьере. Определение хозяйственной
ценности домашних животных по их внешнему виду имеет большое значение и в
племенных и в пользовательных стадах. Уже в далеком прошлом была подмечена
связь между внешним видом животного, особенностями его телосложения и
хозяйственной ценностью. Животным разного направления продуктивности
свойственны различные внешние формы.
Учение о внешних формах животных в связи с их
конституциональной крепостью и хозяйственной ценностью и получило название
учения об экстерьере (французское слово «экстерьер» означает внешность). Не
следует отождествлять понятия экстерьер и телосложение; экстерьер хотя и
связан с телосложением, но отражает лишь внешний вид животного и пропорции
его тела; телосложение же, кроме внешнего вида и пропорций тела, включает и
строение (анатомическое, гистологическое), но в отличие от конституции не
охватывает функций.
Как одна из зоотехнических дисциплин учение об экстерьере
оформилось в XVIII в., но опыт оценки животных (прежде всего лошади) по'
внешности накапливался со времен глубокой древности.
Еще в I в. до нашей эры римский писатель Варрон подробно
описывал внешний вид хороших быков, коз, овец, свиней, лошадей и собак. В
VIII в. нашей эры в экстерьере лошади хорошо разбирались арабы. Существенное
значение наряду с развитием отдельных частей тела (статей) придавалось и
мастям лошадей. Попытка же к оформлению учения о наружных формах лошади
относятся к XII в. Ценные высказывания о соотношении частей тела лошади
содержатся в книге арабского ветеринарного врача Абу-Бекра «Naceri» (XIV в.).
В XV—XVI вв. появляются работы об экстерьерной оценке лошадй на Пиренейском
полуострове и в Италии. В книге итальянского автора Гриссона (XVI в.)
«Искусство верховой езды» подробно говорится об оценке отдельных частей тела
лоШади, ее красоте и т. д. Много внимания экстерьеру лошади уделял польский
ипполог Дорогостойский в книге «Гиппика, или наука о, конях» (1603). В нашей
стране одним из первых руководств по коневодству, в котором подробно
излагаются вопросы экстерьера, была «Книга конская» (1717) Г. Ф. Долгорукова
(рукописная).
Начиная с древнейших времен и до XVIII в. в представлениях
о внешних формах и мастях лошади было много предрассудков и суеверий; ценные
наблюдения и обобщения терялись среди множества вопросов, касающихся выездки
лошади, ковки, ветеринарии (без знания анатомии). Лишь с развитием
анатомо-физиологического изучения строения и функций тела лошади
зоотехническое учение об экстерьере
41. Пропорции телосложения лошади по теории «золотых
сечений».
становится на прочную научную основу. Первыми работами
такого характера были труды итальянца К- Руини и известного французского
ученого Клода Буржеля. В 1768 г. вышла книга последнего о наружном строении
лошади. В ней впервые употребляется термин «экстерьер» и экстерьерное учение
определяется как наука, перед которой стоит задача «...на основании быстрого
исследования сложения лошади определить ее торговую стоимость, соотносительно
со службою, которую от нее получают». От К- Буржеля получило начало учение о
соизмерении тела лошади. Он писал, что «часть, которая может служить мерой
для всех других, это — голова»; длина головы лошади использовалась им в
качестве меры для проверки пропорциональности телосложения. Им же было
введено измерение животных с познавательной целью.
Развитие учения об экстерьере в XVIII в. шло под флагом
поисков идеальных форм тела животных. В процессе развития экстерьерного
учения представление о наиболее целесообразной форме тела животных
неоднократно менялось. Так, К. Буржеля идеальным типом считал модную во
Франции в XVIII в. испано-итальянскую манежную лошадь. Но Францию в это время
опережает Англия, где создается чистокровная верховая порода лошадей. В связи
с этим Сеит-Бель выдвигает в качестве идеальной формы уже не синтетический
тип, предложенный К. Буржеля, а пропорции знаменитого скакуна-Эклипса.
Успехи английских заводчиков в создании мясных пород и
связанная с этим разработка экстерьера мясных животных привели английских
эмпириков к представлению о том, что идеальной должна быть признана форма
животного, близкая к параллелепипеду. В поисках идеальной формы была
использована по примеру античных скульптуров и теория золотых сечений.
Считали (в частности, М. Вилькенс), что стати животных при нормальном
телосложении должны соответствовать пропорциям золотого сечения ( 41).
Вскоре, однако, пришлось признать, что такое геометрически обоснованное
идеальное сложение не соответствует
в одинаковой степени животным всех видов и направлений
продуктивности. Пришлось сторонникам теории золотых сечений заняться
разработкой допустимых отклонений от стандартной формы для животных разного
направления продуктивности.
В XIX в., когда происходила сравнительно быстрая переделка
домашних животных и создавались новые их породы, специализированные по
направлению продуктивности и отвечающие требованиям капиталистического
высокотоварного хозяйства, развитие учения об экстерьере -пошло по пути
оценки животных по отдельным внешним признакам, характерным для
узкоспециализированных пород; экстерьер при этом стали трактовать
механистически.
В первой половине XIX в. французский автор Генон
опубликовал работу о связи молочного зеркала * коровы с величиной удоя. В ней
утверждалось о том, что существует известная корреляция между величиной и
формой молочного зеркала и молочной продуктивностью крупного рогатого скота.
Связь эта последующими исследованиями, однако, не подтвердилась. .Поиски же
внешних, легко обнаруживаемых признаков, по которым можно было бы безошибочно
судить о возможной продуктивности животных, продолжались.
Отказавшись от попыток найти общеидеальные формы,
заводчики сосредоточили'свое внимание на наиболее важных частях тела
животного, имеющих связь с его хозяйственной ценностью. Подмечая у отдельных
высокопродуктивных экземпляров те или иные экстерьер- ные особенности, вплоть
до мелочей, практики животноводства того времени ставили высокую
продуктивность в прямую зависимость от них и при оценке других животных
искали экстерьерные признаки, связанные, по их мнению, с продуктивностью.
Погоня за такого рода признаками (сигнализаторами продуктивности) привела к
засорению учения об экстерьере массой научно не обоснованных положений. Имея,
например, перед собой «задоенных» голландских коров с явно выраженными
признаками нежного переразвития, органически вовсе не связанного с высокой
молочной продуктивностью, животновод-практик считал, что высокопродуктивная
молочная корова по экстерьеру обязательно должна напоминать старо голландскую
корову с сухой нежной переразвитостью.
Известную положительную роль в борьбе против далеко
зашедшей специализации отдельных пород, животные которых обнаруживали все
признаки ослабления конституции (староголландский тип молочного скота,
электоральные овцы, американский рысак), сыграло учение немецкого ученого X.
Зеттегаста -«Сравнительный экстерьер» (1888). Не отрицая того факта, что
животным разных видов продуктивности свойственны неодинаковые формы тела,
Зеттегаст считал, что последние должны все же колебаться около известных
средних нормальных форм, общих для всех животных, без различия их назначения.
Аргумент этот приобретает особое значение в применении к племенным животным,
которые должны быть здоровы, нормально сложены, приносить здоровое потомство,
а потому не отличаться переразвитостью в каком-либо одном направлении. Такой
средней идеальной формой, к которой возможно точнее должно приближаться тело
животного (без головы и конечностей) всякого вида продуктивности, Зеттегаст
считал форму параллелепипеда ( 42 и 43).
В основе теории параллелепипеда Зеттегаста лежит та же
неправильная мысль об идеальной форме, общей всем организмам, что и у К.
Буржеля, Сент-Беля, Вилькенса и др., то же неправильное стремление в одну
геометрическую фигуру втиснуть все многообразие форм, какое встречается среди
животных различных видов, пород и разного направления продуктивности.
Несостоятельность этой теории была доказана многими русскими и иностранными
исследователями (Г. Иатузиусом, М. И. Придорогиным и др.).
Более правильным, хотя и не лишенным ряда недостатков,
было другое направление в изучении экстерьера. Сторонники его, отказавшись от
поисков общеидеальных форм и соотношений, сосредоточивали свое внимание на
оценке каждой части тела в отдельности с учетом ее значения для животных того
или иного хозяйственного назначения. Это направление в экстерьерной оценке
животных получило широкое развитие в Англии. Английские заводчики не
увлекались общей для животных всех видов гармонией в их строении,, а обращали
внимание на те отдельные признаки и свойства, развитие которых находится в
большей или меньшей связи с полезностью, сельскохозяйственного животного и его
здоровьем.
Односторонний подход к экстерьеру—-стремление использовать
его почти исключительно для определения продуктивности животного и тот
формализм, которым было пропитано учение об экстерьере, очень скоро привели к
разочарованию в нем. Научная проверка экстерьерных догм и предполагаемых
прямых связей отдельных экстерьерных признаков с продуктивностью методом
корреляций дала малоутешительные результаты. Уже. к началу XX в. среди зоотехников
стали раздаваться голоса протеста против экстерьерного формализма и
догматизма в зоотехнии, После длительного периода увлечения экстерьером
наступила пора отрицания всякого его значения, что явилось следствием
грубоме- ханистических представлений о нем и неоправдавшихся надежд на
открытие связей между отдельными экстерьерными признаками и физиологическими
отправлениями организма. Однако большим заблуждением было считать
экстерьерное учение изжившим себя и рекомендовать вести отбор животных по продуктивности,
не считаясь с экстерьером. Все дело в том, что связи между внешними формами
животного и его внутренними свойствами, а также хозяйственной ценностью не
так просты и что сравнительно легко улавливаются они лишь у животных
узкоспециализированных пород с односторонним развитием одного какого-либо
направления продуктивности..
Из того факта, что экстерьер является малонадежным
показателем количества и качества продукции животного, отнюдь не следует
вывод о том, что учение,об экстерьере себя не оправдало и что заниматься им
больше не следует. Несмотря на то, что высокопродуктивные животные даже одной
породы могут существенно отличаться по экстерьерным особенностям (одни более
грубокостиые, другие более нежные, одни более растянутые, другие более компактные
и т. д.), все же, например, молочный скот в массе по экстерьеру, типу
телосложения резко отличается от мясного, а верховая лошадь — от тяжеловоза.
Общий внешний вид и экстерьерные особенности могут указывать лишь на характер
продуктивности .(мясная, молочная' и т. д.), но не предрешать вопроса о
точном количественном ее выражении; последнее касается величины удоя,
содержания жира в молоке, резвости лошади и т. д., но не мяс- ности и
шерстной продуктивности, которое сравнительно легко определить по внешнему
виду. Значение экстерьера заключается не в том, чтобы по отдельным его
элементам определять молочность коровы или резвость лошади. Для этого есть
другой, более верный путь непосредственного учета продуктивности
(систематическое взвешивание или измерение удоев, организация ипподромных
испытаний лошадей и т. д.).
Продуктивность и наружные формы (экстерьер) —это не
причина и следствие, они лишь связаны между собой и отражают тип обмена
веществ, свойственный каждому индивиду. И экстерьер и продуктивность имеют.
наследственно обусловленную общность происхождения. Связь же -между ними
носит коррелятивный и лишь отчасти функциональный характер;
Следовательно, в известных границах соответствующие
различия в экстерьере не сказываются на продуктивности. В соответствии с этим
учёные об экстерьере следует понимать как учение о внешних формах
сельскохозяйственных животных в связи с их биологическими осо- ' бенностями и
хозяйственной ценностью, т. е. как учение об оценке животных по внешнему виду
Основное значение экстерьера-— дать представление о
конституциональной крепости, здоровье и приспособленности организма к тем
условиям, в которых он существует, принимая во внимание основную
продуктивность животного, ради которой оно разводится. По экстерьеру можно
судить о биологической стойкости и Приспособленности животного к той среде, в
которой оно. существует, продуцирует и воспроизводит полноценное потомство, а
также о породных, особенностях и в известных пределах о продуктивности
животного. Именно так подходили к оценке экстерьера и к его значению в
племенном деле передовые русские ученые XIX — начала XX в. Они понимали, что
при оценке животных по экстерьеру судить о развитии отдельных статей следует
в их связи с другими статями, причем важно видеть и знать весь организм,
пропорциональность его сложения и гармоническую целостность. При таком
подходе легче обнаружить и связь между экстерьером животного и его
продуктивностью,
Первый русский профессор-зоотехник М. Г. Ливанов в XVIII
в. подробно и красочно описывал экстерьер молочного и мясного скота. В 1832 г. В. И. Всеволодов в докторской диссертации «Наружный осмотр (экстерьер) домашних животных,
преимущественно лошадей» подробно изложил учение об экстерьере, причем под
экстерьером он понимал «часть скотоводческой науки, наставляющую дать
какому-либо домашнему животному соответственно его достоинствам назначение по
одному только наружному виду его».
Эта работа была по существу первым в России пособием по
экстерьеру для высших учебных заведений.
Огромное принципиальное значение оценке животных по
экстерьеру придавал И. И, Равич. В своей книге «Полный курс гиппологии, или
учения о лошади» (1866) он подчеркивал, что оценка по экстерьеру логичнее и
совершеннее, чем оценка только по продуктивности. Ведь для того, чтобы изменять
и совершенствовать животных, надо знать устройство* животного организма, а
также понимать связь этого устройства с продуктивностью. Связь внешних форм
животного с его продуктивностью особенно ярко подчеркнута в трудах М. И.
Придоро- гина.
В своем руководстве «Экстерьер. Оценка
сельскохозяйственных жи* вотных по наружному осмотру» (1904) М. И. Придорогин
писал, что в основе всякого учения об экстерьере лежит в качестве аксиомы то
положение, что внешние формы животного находятся в известном соотношении с внутренними
его свойствами, характером его продуктивности, что учение об экстерьере
стремится выяснить эту связь и таким образом помочь хозяину выбрать из группы
животных наиболее ему полезных. Об экстерьерных особенностях молочного скота
и связи экстерьера с молочной продуктивностью писал и Е. А. Богданов.
Вместе с тем русские ученые, и, ранее других И. И. Равич,
понимали, что экстерьер нельзя трактовать только с точки зрения связи его с
продуктивностью, что очень важным для оценки животного как целостного организма,
находящегося в определенных условиях существования, является биЪлогическое
понимание экстерьера.
Особенно строгие требования к экстерьеру и конституции
животных предъявлял М. Ф. Иванов. Он выбирал на племя животных крепкой
конституции, пропорционального сложения. Необходимость их производственной
специализации он признавал в такой мере, в какой она не ведет к чрезмерно
одностороннему развитию организма, не подрывает его биологической
устойчивости и приспособленности к условиям существования.
Резко отрицательно к экстерьерным догмам зарубежных ученых
относился профессор П. Н. Кулешов. Он считал необходимым разрабатывать
экстерьер специальный, т. е. для каждого типа животных в связи с их
продуктивностью. Но и в этом случае. П. Н. Кулешов считал, что племенной
производитель, кроме хорошей продуктивности и происхождения, должен
отличаться еще достаточным ростом, крепкими красивыми формами и отсутствием
пороков, особенно наследственных. Кулешов первый подчеркнул необходимость комплексной
оценки животных по продуктивности, происхождению, или родословной, по
наследственной силе в передаче полезных качеств и наружным формам
(экстерьеру). Одним из основных условий получения крепких здоровых животных с
правильными экстерьерными формами он считал хорошее воспитание их в молодом
возрасте и происхождение от крепких по сложению родителей.
Из изложенного выше следует, что экстерьер теснейшим
образом связан с конституцией, что он является составной ее частью и служит
внешним ее выражением.
|
