Император Николай 2 Второй. Последний русский царь династии Романовых

 

  Вся электронная библиотека >>>

 Романовы >>>

    

 

 

Романовы. Исторические портреты


Разделы: Русская история и культура

Династия Романовых

 

Император Николай 2 Второй

  

Император Николай 2 Второй

 

     Он появился на свет 6(18} мая 1868 г. в Александровском дворце Царского

Села, там, где в 1845  г.  родился  его  отец,  Александр  Александрович  (в

будущем - император Александр III); в том самом дворце, который весной  1917

г. станет первой тюрьмой для семьи последнего  русского  царя.  Его  нарекли

Николаем, в память умершего за три года до того цесаревича Николая, старшего

сына императора Александра II. Смерть в апреле  1865  г.  наследника  короны

вызвала горечь и сожаление во многих русских сердцах, но особенно  остро  ее

переживали  родители,   император   Александр   II   и   императрица   Мария

Александровна (урожденная гессен-дармштадтская принцесса) и брат  цесаревича

Александр. Он искренне любил старшего брата, который был близок ему по духу,

был его единственным верным другом, хранителем юношеских тайн.

     Так уж получилось, что от брата Николая (Никса)  Александр  унаследовал

не только нежеланный статус цесаревича, но и его невесту, урожденную датскую

принцессу Дагмар (Мария-София-Фредерика-Дагмар). Это брачная партия не  была

холодным династическим союзом, во имя которого приносятся  в  жертву  личные

симпатии. Молодые люди любили друг друга. Дочь датского короля Христиана  IX

приняла православие и при миропомазании получила имя Марии Федоровны.

     28 октября  1866  г.  в  Петербурге  состоялась  торжественная  брачная

церемония.  Марии  Федоровне  было  тогда   девятнадцать   лет,   Александру

Александровичу - двадцать один год. Брак был счастливым. Они прожили в  мире

и согласии 28 лет. Помимо сына Николая в  этой  семье  родилось  еще  пятеро

детей: Александр (1869-1871), Георгий(1871-1899), Ксения (1875-1960), Михаил

(1878-1918), Ольга (1882-1960).  Рождение  первенца  цесаревич  и  цесаревна

ждали с большим волнением, ждали полтора года, пережив за это время страхи и

опасения. Александра даже стала посещать страшная мысль, что, может быть,  и

вообще у них с Минни (так все в семейном кругу  звали  Марию  Федоровну)  не

будет детей. Но Бог оказался милостив к  ним,  и  жена  родила  здорового  и

крепкого мальчика.

     Это событие счастливый отец описал в дневнике: "Минни разбудила меня  в

начале 5-го часа, говоря, что у нее начинаются сильные боли  и  не  дают  ей

спать; однако по временам она засыпала и потом опять просыпалась, [и так] до

8 часов утра. Наконец мы встали и отправились одеваться.  Одевшись  и  выпив

кофе, пошел скорее к моей душке, которая уже не могла окончить свой  туалет,

потому что боли делались чаще и чаще и  сильнее...  Я  скорее  написал  Мама

записку об этом, и Мама с Папа приехали около 10 часов, и Мама  осталась,  а

Папа уехал домой. Минни уже начинала страдать порядочно и  даже  кричала  по

временам. Около 12 1/2 жена перешла в спальню и легла уже  на  кушетку,  где

все было приготовлено. Боли были  все  сильнее  и  сильнее,  и  Минни  очень

страдала. Папа вернулся и помогал мне держать мою душку все время. Наконец в

1 /2 3 пришла последняя минута, и  все  страдания  прекратились  разом.  Бог

послал нам сына, которого мы назвали Николаем. Что за  радость  была  -  это

нельзя себе представить. Я бросился обнимать мою душку жену,  которая  разом

повеселела и была счастлива ужасно. Я плакал как дитя и так  было  легко  на

душе и приятно".

     В императорской фамилии появился новый великий князь,  а  у  императора

Александра II - первый внук. Событие было ознаменовано 101 орудийным  залпом

в Петербурге, наградами высшим должностным лицам империи. Через две  недели,

20 мая  (1  июня),  в  церкви  Большого  Царскосельского  дворца  состоялись

крестины. Восприемниками были: Александр II, великая княгиня Елена  Павловна

(вдова брата царя Николая I,  великого  князя  Михаила  Павловича),  датская

королева Луиза и наследник датского престола принц  Фредерик  (король  Дании

Фредерик VIII в 1906-1912 гг.). По давней традиции малютке - великому  князю

были пожалованы высшие ордена России: Святого Апостола Андрея Первозванного,

Александра Невского, Белого Орла, а также Святой Анны и  Святого  Станислава

первых степеней. Все были  счастливы,  но  больше  всех  -  родители.  Через

несколько дней Александр  Александрович  записал:  "В  этот  год  свершилось

пламенное и самое большое наше желание с женой, а  именно:  Бог  послал  нам

свое высочайшее благословение - сына. За это  мы  будем  всегда  благодарить

Всевышнего, тем более что оно нам не легко досталось, и несмотря на  ужасные

минуты, где мы приходили в отчаяние с женой, мы постоянно надеялись на Бога,

и Он нас не оставил и вознаградил наше терпение столь отрадным появлением на

свет нашего ангела - первенца".

     Великий князь Николай Александрович родился тогда, когда его  отец  был

наследником  престола.  Сын  цесаревича   становился   в   перспективе   сам

цесаревичем, а затем -  монархом.  Законы  о  престолонаследии  появились  в

России в самом конце XVIII в., когда император  Павел  I  в  1797  г.  издал

особый указ и собрание нормативных актов, получивших название "Учреждение об

императорской фамилии". Прожив много лет под угрозой отлучения  от  прав  на

трон,  нелюбимый  сын  Екатерины  II  решил  придать  законодательную  форму

процессу перехода власти и кодифицировать статус всех  членов  императорской

фамилии. Эти положения  определяли  права  и  преимущества  членов  правящей

династии на протяжении почти всего XIX в., вплоть до  1886  г.,  когда,  при

императоре Александре III, в существовавшую практику были внесены  некоторые

изменения и коррективы. Если раньше  все  потомки  императора  имели  звания

великих князей,  титуловались  императорскими  высочествами  и  имели  право

получать ежегодное денежное содержание, то после 1886 г. это право  получали

лишь дети  и  внуки  императора.  Все  же  остальные  именовались  "князьями

императорской крови", титуловались просто  "высочествами"  и  получали  лишь

единоразовую денежную выплату при рождении.

     По своему положению члены фамилии подразделялись на несколько степеней,

в зависимости от их родственной близости к монарху. С начала XIX  в.  состав

династии постоянно расширялся. У императора Павла I было девять детей,  а  у

его сына, императора Николая I, - семь. За исключением Ольги Павловны (1792-

1795), все имели собственные семьи, и эти родственные  узы  опутали  царский

дом густой сетью семейных связей со многими владетельными домами, особенно в

Германии, которую злоязычный германский канцлер  князь  О.  Бисмарк  называл

"племенной  фермой  Европы".  В  XIX  в.  в  составе  императорской  фамилии

появились  носители  иностранных  титулов,  узаконенные  в  России:  герцоги

Мекленбург-Стрелицкие (брак племянницы  Николая  I  Екатерины  Михайловны  с

герцогом Георгом Мекленбург-Стрелицким в  1851  г.);  принцы  Ольденбургские

(брак дочери Павла Екатерины с  принцем  Петром-Фридрихом  Ольденбургским  в

1809 г.); герцоги Лейхтенбергские (брак дочери Николая I  Марии  с  герцогом

Максимилианом Лейхтенбергским в 1839 г.).

     С середины XIX в. династические связи Романовых заметно  расширяются  и

постепенно выходят за пределы многочисленных германских княжеств,  герцогств

и королевств. Королевой Нидерландов (Нассаутская династия) с  1840  г.  была

сестра Николая I великая  княгиня  Анна  Павловна  (1795-1865),  в  1816  г.

вышедшая  замуж  за  наследника  нидерландской  короны   принца   Вильгельма

(Вильгельм  II).  Женитьба  в  1866  г.  цесаревича  Александра  на  датской

принцессе  Дагмар  способствовала  возникновению  династических  уний  между

Романовыми и датским королевским домом,  а  также  английским  (Ганноверская

династия)         и          греческим          королевскими          домами

(Шлезвиг-Голштейн-Зонденбург-Глюксбургская династия). Старшая  сестра  Марии

Федоровны принцесса Александра (1844-1925) с 1863  г.  состояла  в  браке  с

наследником  английского  престола  Альбертом-Эдуардом,   принцем   Уэльским

(король Эдуард VII в 1901 -1910 гг.), а брат цесаревны Вильгельм (1845-1913)

правил с 1865 г. в Греции под именем Георга I (с 1867  г.  женат  на  внучке

Николая I великой княгине Ольге Константиновна). В 1874 г.  возникла  и  еще

одна связь между английским королевским домом и царской семьей: единственная

дочь Александра II Мария (1853-1920) вышла замуж за  второго  сына  королевы

Виктории принца Альфреда-Эрнста-Альберта, герцога Эдинбургского (1844-1900).

     В кругу русской императорской фамилии иностранные  принцы,  женатые  на

великих княгинях, представляли боковые ветви  рода  и  прав  на  престол  не

имели. Иное дело русские великие князья  -  дети  и  внуки  императоров.  Во

второй половине XIX в. в составе династии возникает  несколько  параллельных

линий, старшинство которых  определялось  степенью  родства  с  венценосцем.

Александровичи (от Александра III), Владимировичи (от  имени  третьего  сына

Александра II Владимира), Павловичи (от младшего сына Александра II  Павла),

Константиновичи, Николаевичи, Михайловичи (от сыновей Николая I Константина,

Николая, Михаила). В конце XIX в. в состав императорского дома входило около

50, а к началу Первой мировой войны более 60 человек. Это  было  чрезвычайно

влиятельное сообщество, представители которого занимали многие важные  посты

в  государственном  аппарате  и  оказывали  большое  влияние  на  внешнюю  и

внутреннюю политику империи.

     Старшим в роду по положению всегда был царь, который, согласно  закону,

являлся "на всегдашнее  время  попечителем  и  покровителем"  фамилии.  Всем

прочим членам династии  надлежало  ему  беспрекословно  подчиняться  и  быть

первыми и верными  слугами  государя.  Такова  была  традиция.  Таковы  были

заповеди  предков.  В  своем  духовном  завещании  император  Александр   II

восклицал: "Заклинаю их (детей. - А.Б.) не забывать никогда слов их Дедушки,

которые я им часто повторял, что вся их жизнь должна быть  посвящена  службе

России и ее Государю. Чувство, которое в сердце их должно быть нераздельно .

То же заклинаю и  всем  прочим  членам  нашего  семейства...  Заклинаю  всех

сыновей моих и всех членов нашего многочисленного семейства любить  и  чтить

своего Государя от всей души, служить Ему верно, неутомимо,  безропотно,  до

последней капли крови, до последнего издыхания и помнить,  что  им  надлежит

примером быть другим, как служить должно верноподданным, из  которых  они  -

первые".

     Служение  высшему  предназначению,  преодоление  собственных   желаний,

стремлений и слабостей во имя престижа династии, во имя интересов  страны  и

империи  было  делом  сложным,  а  для  многих  членов  царской  фамилии   и

непосильным. Человеческие страсти, личные амбиции, сиюминутные порывы  порой

превалировали над долгом,  и  некоторые  великие  князья  из  "верных  слуг"

превращались  если  и  не  в  противников,  то  в  оппонентов  царя,   ставя

собственные представления и желания на первый план. Это  стало  заметно  уже

при императоре Александре II, но со всей очевидностью  проявилось  в  период

последнего царствования, и императору Николаю II приходилось тратить  немало

времени и сил на улаживание и разрешение различных  щекотливых,  а  порой  и

просто скандальных ситуаций, инспираторами которых являлись родственники.

     Правившую в России династию в европейских справочниках с конца XVIII в.

именовали   часто   не   как   династию   Романовых,    а    как    династию

Романовых-Гольштейн-Готторпов. В буквальном, родственно-генетическом смысле,

это было справедливым: отцом императора Петра III был  Карл-Фридрих,  герцог

Шлезвиг-Гольштейн-Готторпский. Но в России подобное  титулование  официально

не употреблялось,  хотя  разговоры  на  тему  о  том,  насколько  цари  были

русскими, велись постоянно в различных кругах.  В  связи  с  этим  возникает

вопрос об  этнокультурном  и  национально-психологическом  значении  понятий

"русский" и "русскость". Что делает человека русским? Какие черты характера,

привязанности,  взгляды  и   представления   примечательны   для   подобного

исторического  типа?  Это  большая  и  спорная   проблема,   непосредственно

связанная с исторической судьбой русского народа и его  национально-духовной

самоидентификацией. Умозаключений  и  суждений  в  этой  области  существует

много, но приведем лишь одно, принадлежащее  перу  писателя  Ивана  Шмелева.

"Русский тот, кто никогда не забывает, что  он  русский.  Кто  знает  родной

язык, великий русский язык, данный великому народу. Кто знает свою  историю.

Русскую Историю, великие ее страницы. Кто  чтит  родных  героев.  Кто  знает

родную литературу, русскую великую литературу,  прославленную  в  мире.  Кто

неустанно помнит: ты - для России, только для России! Кто верит в Бога,  кто

верен Русской Православной Церкви: Она соединяет  нас  с  Россией,  с  нашим

славным прошлым. Она ведет нас в будущее; Она -  водитель  наш,  извечный  и

верный".  Данная  формула  в  полной  мере   отражает   духовный   облик   и

мировоззренческие ориентиры последнего царя.

     Пошло- дотошные критики установили, что у Николая II  была  лишь  1/128

часть  "русской  крови".  С  примитивно-обывательских  позиций   это   якобы

свидетельствовало о "нерусскости" царя  и  косвенно  служило  подтверждением

расхожего тезиса о его безразличии к судьбам России. Но подобные  вульгарные

построения и примитивные  выводы  ничего  не  объясняют,  а  лишь  затемняют

сущность сложного явления. Ведь не "состав крови" делает  человека  русским!

Применять же подобный  подход  к  правящей  династии  просто  абсурдно.  Это

касалось не только русских царей, начиная с детей от второго брака Петра  I,

но и в не меньшей степени других монархов. В подавляющем большинстве случаев

династические браки заключались между представителями различных владетельных

домов, что само по себе исключало  "чистоту  национальной  крови".  И  здесь

наиболее яркий пример -английская королева Виктория, находившаяся  на  троне

более шестидесяти лет и  ставшая  символом  целой  исторической  эпохи.  Она

представляла немецкую Ганноверскую  династию  и  была  замужем  за  немецким

принцем! Но никто в Великобритании не обвинял  ее  в  этом  и  не  занимался

подсчетами  долей  "чисто  английской  крови"!   Профессиональные   хулители

"царизма" (как историки, так и неисторики)  или  просто  невежественны,  или

откровенно  недобросовестны   и   используют   любой   прием,   даже   самый

непристойный, лишь бы "уличить" и "разоблачить".

     Последний русский император был своим в европейском династическом мире,

где его близкие родственники всегда занимали самые престижные  места.  Когда

он родился, то его дедушка был королем Дании, а дядя - королем Греции. Когда

же он отрекся от престола в 1917 г., то один  его  двоюродный  брат  являлся

английским королем (Георг V), другой -  королем  Греции  (Константин  I),  а

третий - королем Дании (Христиан X).  Его  кузены  и  кузины,  племянники  и

племянницы, дяди и тети носили самые высокородные титулы чуть ли не во  всех

европейских странах,  занимали  видные  места  в  общественной  жизни  своих

государств. И самые влиятельные, наиболее именитые отреклись от поверженного

русского родственника,  а  затем  многие  стремились  предать  забвению  эту

родственную связь. Расчетливо-циничные сиюминутные  интересы  и  устремления

возобладали над человеческими симпатиями  и  семейным  долгом.  Но  это  все

проявилось потом, уже в XX в., когда рушились троны не только в России.  XIX

в. для монархов был куда более  спокойным.  И  когда  Николай  Александрович

появился на свет, то невозможно было вообразить грядущие социальные  бури  и

политические потрясения.

     Николая II воспитывали по нормам, принятым в то время в  высшем  свете,

давали образование в соответствии с порядком и традицией,  установленными  в

кругу императорской фамилии. Регулярные занятия у великого князя начались  в

восьмилетнем возрасте. Руководителем их и наставником к Николаю был назначен

генерал Г.Г. Данилович. Он составил специальную учебную  программу,  которая

была  внимательно  изучена  родителями  и   ими   одобрена.   Она   включала

восьмилетний общеобразовательный курс и пятилетний  -  высших  наук.  Основу

общеобразовательного  курса  составляла  измененная  программа  классической

гимназии: вместо латинского и греческого языков  было  введено  преподавание

минералогии, ботаники, зоологии,  анатомии  и  физиологии.  В  то  же  время

программа преподавания истории, русской литературы и иностранных языков была

существенно  расширена.  Курс  высшего  образования   включал   политическую

экономию, право и военное дело (военно-юридическое право, стратегию, военную

географию, службу Генерального штаба).  Кроме  того,  были  еще  занятия  по

вольтижировке, фехтованию, рисованию, музыке.

     Весь день был расписан по минутам, и старшему сыну цесаревича, а  затем

императора надо было почти каждодневно проводить  много  часов  за  уроками,

заниматься самоподготовкой. Преподаватели  подбирались  тщательно  и  должны

были не только давать знания, но  и  прививать  отроку  духовно-нравственные

представления и навыки: аккуратность, исполнительность, уважение к  старшим.

Генерал Г.Г. Данилович регулярно сообщал родителям о ходе обучения.

     В числе педагогов были блестящие  знатоки  своего  предмета,  известные

государственные и военные деятели:  К.П.  Победоносцев  (маститый  правовед,

профессор Московского университета, с  1880  г. -  обер-прокурор  Святейшего

Синода);  Н.Х.  Бунге  (  профессор-экономист  Киевского   университета,   в

1881-1886 гг. -  министр  финансов);  М.И.  Драгомиров  (профессор  Академии

Генерального штаба);  Н.Н.  Обручев  (начальник  Генерального  штаба,  автор

военно-научных  трудов);  А.Р.  Дрентельн  (генерал-адъютант,   генерал   от

инфантерии, герой русско-турецкой войны 1877-1878 гг.); Н.К.  Гире  (министр

иностранных дел в 1882- 1895 гг.) и другие.

     Преподаватели не могли ставить своему ученику оценки  за  успеваемость.

Но все они отмечали усидчивость и  аккуратность  Николая  Александровича.  У

него была  прекрасная  память.  Раз  прочитанное  или  услышанное  запоминал

навсегда. То же касалось  и  людей,  их  имен  и  должностей.  Общавшиеся  с

последним царем  поражались  порой  тому,  что  монарх  мог  в  разговоре  с

кем-нибудь  вдруг   вспомнить   эпизод   служебной   биографии   собеседника

многолетней давности. Из  всех  предметов  Николаю  больше  всего  нравились

литература и история. Еще с детства он стал страстным книгочеем  и  сохранял

эту привязанность буквально до последних дней своего земного  бытия.  Всегда

переживал, если в какой-то день  у  него  не  было  достаточно  времени  для

чтения. Его пристрастия  здесь  с  годами  стали  вполне  определенными,  он

отдавал предпочтение русской литературе. Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой,

Достоевский, Чехов - вот  круг  особо  любимых,  читаемых  и  перечитываемых

авторов. Он прекрасно владел английским,  французским  и  немецким  языками,

писал очень грамотно по-русски.

     С ранних лет последний русский царь испытывал большой интерес и тягу  к

военному делу. Это было у Романовых в крови. Многие его родственники служили

с юности в различных войсках, занимали  командные  должности  в  гвардейских

полках, в  системе  военного  управления.  Смотры,  парады,  учения  Николая

Александровича никогда не утомляли, и он мужественно и безропотно  переносил

случавшиеся неудобства армейских буден  на  лагерных  сборах  или  маневрах.

Традиции офицерской среды и воинские уставы  неукоснительно  соблюдал,  чего

требовал и от других. Любой офицер, запятнавший себя недостойным поведением,

однозначно им осуждался. Этому правилу он оставался верен всегда.

     О том,  сколь  радостные  чувства  вызывала  у  Николая  Александровича

воинская служба, свидетельствует множество документов разных  лет.  Сошлемся

лишь на один. В 1887 г., в письме к  своему  другу  юности,  великому  князю

Александру Михайловичу (Сандро), наследник престола писал:  "Это  лето  буду

служить в Преображенском полку под  командою  дяди  Сергея,  который  теперь

получил его. Ты себе не можешь представить мою радость; я уже  давно  мечтал

об этом и однажды зимой объявил Папа, и Он мне позволил служить. Разумеется,

я буду все время жить в  лагере  и  иногда  приезжать  в  Петергоф;  я  буду

командовать полуротой и справлять все обязанности субалтерн-офицера. Ура!!!"

     Согласно традиции, в день  рождения  внук  императора  был  зачислен  в

списки гвардейских  полков  (Преображенского,  Семеновского,  Измайловского,

Егерского, Кавалергардского и  других)  и  назначен  шефом  65-го  пехотного

Московского полка. В пятилетнем возрасте, в 1873 г., Николай Александрович -

шеф лейб-гвардии  Резервного  пехотного  полка,  а  в  1875  г.  зачислен  в

лейб-гвардии Эриванский  полк.  Шли  годы,  мальчик  взрослел,  и  служебная

"военная карьера" продолжалась. В день именин, 6 декабря  1875  г.,  Николай

Александрович получил свое первое воинское звание -  прапорщик.  В  1880  г.

молодой великий князь производится в подпоручики.

     Резкие изменения в судьбе юноши происходят в 1881 г.,  когда  его  отец

становится императором, а он - престолонаследником.  На  второй  день  после

восшествия на  престол  Александра  III  Николай  Александрович  назначается

атаманом всех казачьих войск. Прошло еще три года, и  в  1884  г.  цесаревич

Николай поступает на действительную военную службу, а 6  мая  того  же  года

приносит воинскую присягу в Большой церкви Зимнего  дворца.  Очевидец  этого

события,  великий  князь  Константин  Константинович  (президент  Российской

академии наук, переводчик, поэт - литературный псевдоним "К.Р."), записал  в

тот  день  в  дневнике:  "Нашему  цесаревичу  сегодня  16  лет,  он   достиг

совершеннолетия и принес присягу на верность Престолу и Отечеству. Торжество

было в высшей степени умилительное и трогательное. Наследник -  с  виду  еще

совсем ребенок и очень невелик ростом. Прочитал он  присягу,  в  особенности

первую, в церкви детским, но прочувствованным голосом; заметно было, что  он

вник в каждое слово и произносил свою  клятву  осмысленно,  растроганно,  но

совершенно  спокойно.  Слезы  слышались  в  его  детском  голосе.  Государь,

Императрица, многие окружающие, и я в том числе, не могли удержать слез".

     Но изменение  общественного  положения  не  отразилось  существенно  на

чинопроизводстве, и воинские  звания  присваивались  почти  всегда  лишь  по

выслуге лет. В августе 1884 г. Цесаревич стал  поручиком.  В  июле  1887  г.

девятнадцатилетний  юноша  приступает  к   регулярной   военной   службе   в

Преображенском полку и производится  в  штабс-капитаны.  В  апреле  1891  г.

наследник престола получает звание капитана, а через год, в мае  1891  г., -

полковника. На  этом  производство  было  завершено,  и  в  чине  полковника

последний Царь  оставался  до  самого  конца,  так  как  считал  неприличным

присваивать себе новые воинские звания.

     Нравственный облик, культурные запросы, жизненные привычки семнадцатого

монарха из династии Романовых формировались в той среде, где  он  родился  и

вырос. Мир русской императорской фамилии, патриархальный уклад жизни царской

семьи непосредственно влияли на личность. И здесь первенствующую роль играли

отец и мать. Александр III, при всей своей внешней строгости и, как  считали

многие, жесткости по отношению к своим близким  неизменно  оставался  всегда

преданным семьянином и любящим отцом. Но непосредственно  детьми  занималась

мать - императрица Мария Федоровна, которой муж полностью доверял  все,  что

касалось воспитания и образования. Скромность, учтивость,  светские  манеры,

глубокое религиозное чувство - все это им прививалось  с  младенческих  лет.

Мать все время повторяла: никогда  не  забывайте  о  своем  происхождении  и

предназначении, ни на минуту не позволяйте себе забыть, что  на  вас  всегда

обращено множество глаз и вы не имеете права своим поведением  бросить  хоть

тень на высокий общественный статус семьи, на роль и  престиж  своего  отца.

Ноша  царского  долга  была  трудна,  порой  непереносима,  и  не  все  дети

Александра III достойно прожили свою жизнь.  Случалось  всякое.  Лучше  всех

следовать наставлениям родителей удавалось старшему сыну.

     Это был скромный, воспитанный юноша,  отличавшийся  деликатностью.  Его

любили родственники, для них он был  "милым  Ники".  Потом,  когда  он  стал

императором и одновременно главой правящей династии, некоторые члены фамилии

продолжали взирать на  него  снисходительно,  с  высоты  своего  возраста  и

жизненного опыта, позволяя  в  первые  годы  его  царствования  недопустимое

амикошонство. На первых порах молодой монарх уступал волевому напору  родни,

но это воспринималось как должное и вело все к  новым  и  новым  проявлениям

недопустимого своеволия. Происходили неприятные выяснения отношений. В  1897

г., после одного из таких случаев, Николай II писал великому князю Владимиру

Александровичу  (брат  Александра  III,  командующий  войсками   гвардии   и

Петербургского   военного    округа.    Президент    Академии    художеств):

"Несправедливо пользоваться теперь  тем  обстоятельством,  что  я  молод,  а

также, что я ваш племянник. Не забывай, что я стал главой семейства и что  я

не имею права смотреть сквозь пальцы на действия  кого  бы  то  ни  было  из

членов семейства, которые считаю неправильными или  неуместными!  Более  чем

когда-либо необходимо, чтобы наше семейство держалось крепко  и  дружно,  по

святому завету  твоего  Деда.  И  тебе  бы  первому  следовало  мне  в  этом

помогать".

     Николай Александрович мог себе позволить немногое из того, на что имели

право его сверстники. Нельзя  было  шумно  себя  вести,  привлекать  к  себе

внимание играми и детской возней,  не  допускались  неразрешенные  прогулки,

бесконтрольные забавы. Все  свое  детство  Николай  Александрович  провел  в

императорских резиденциях: зимой жили в Петербурге  в  Аничковом  дворце,  а

летом или в Гатчине, или в  Царском  Селе,  или  в  Петергофе.  Кругом  были

придворные, слуги и  наставники,  и  нельзя  было  побежать  на  пруд  когда

хотелось, и невозможно было общаться с кем хотелось. Его друзьями могли быть

только лица определенного происхождения.

     В  юности   Николай   Александрович   общался   с   небольшим   кружком

сверстников-родственников и детей близких ко двору  царедворцев.  Это  были:

брат, великий князь Георгий Александрович; двоюродные дяди -  великий  князь

Александр Михайлович  и  великий  князь  Сергей  Михайлович,  а  также  дети

министра  императорского  двора  графа   И.И.   Воронцова-Дашкова   и   дети

обер-егермейстера графа  С.Д.  Шереметева.  Зимой  они  вместе  катались  на

коньках, строили ледяные горки в парке Аничкова дворца, а летом  плавали  на

лодках, удили рыбу, играли в различные игры и обязательно пекли  в  укромном

уголке парка картошку на костре. Это кушанье считалось лакомством, и молодые

аристократы воспринимали этот ритуал как некое таинство, а  участвовавших  и

посвященных называли "картофелем".

     Но жизнь не была лишь чередой занятий и приятного времяпрепровождения с

друзьями. Приходилось сталкиваться  со  сложными,  а  порой  и  трагическими

обстоятельствами. Первая такая ситуация возникла весной  1877  г.  во  время

русско-турецкой войны, когда его отец, которого Николай просто обожал, почти

на целый год уехал на фронт. Сыну тогда еще и десяти  лет  не  было,  но  он

знал, что его "дорогой Папа" выполняет  свой  долг,  и  переживал  вместе  с

матушкой, когда от него долго не было известий. И когда Александр вернулся в

феврале 1878 г., то радость была в семье великая.

     Осенью 1880 г. цесаревич, цесаревна и их дети  отправились  отдыхать  в

Крым. Эта поездка была вызвана прямой просьбой Александра II,  что  являлось

фактически приказом. По своей воле ни его старший сын,  ни  Мария  Федоровна

никогда бы не поехали в Ливадию, которую  давно  любили,  но  где  последнее

время бывать им совсем не хотелось. Все объяснялось тем, что в императорской

фамилии произошло невероятное событие, которое могло в дальнейшем привести к

расколу династии и  к  непредсказуемым  потрясениям  в  империи.  Император,

похоронив в мае 1880 г. свою  супругу  -  императрицу  Марию  Александровну,

через сорок дней, в начале июля 1880 г., женился второй раз на своей  давней

привязанности  -  княгине   Екатерине   Михайловне   Юрьевской   (урожденной

Долгорукой), имевшей к тому времени от царя троих детей.

     Все  было  обставлено  тайно,  но  уже  через  несколько  недель  после

случившегося придворные и петербургский  высший  свет  знали  о  скандальном

событии. Верховный носитель и блюститель закона нарушил  то,  что  им  самим

однозначно осуждалось: вступил в морганатический брак. Такого  в  России  не

было  со  времен  Петра  I.  Но  тогда  не   было   законодательных   актов,

регулировавших семейные отношения членов  императорской  фамилии,  тогда  не

было давней традиции,  да  и  вся  петровская  история  являлась  уже  данью

времени. Но теперь, в  конце  XIX  в.,  все  выглядело  скандально  и  могло

окончиться трагически. Упорно циркулировали слухи, что  царь  обещал  "своей

Катрин", как только минет год после смерти императрицы, официально  объявить

о новом браке и короновать вторую жену. У многих невольно  возникал  вопрос:

каков будет статус у  его  детей  от  первого  брака?  У  Александра  II  от

Юрьевской  был  сын  Георгий  ("наш  Гого",  как  звал  его  император),   и

беспощадная молва утверждала,  что  монарх  намерен  в  будущем  именно  его

(незаконнорожденного!) сделать престолонаследником. А как же  законный  сын,

цесаревич Александр?

     При дворе царили неопределенность и  уныние.  В  подавленном  состоянии

находились и цесаревич с цесаревной. Страшные слухи доходили до их ушей,  но

они отказывались верить, что нечто подобное может случиться и что сам  царь,

верховный хранитель  закона,  пойдет  на  разрушение  традиционных  основ  и

принципов. Но, с другой стороны,  общаясь  с  Александром  II  постоянно,  и

Александр Александрович, и Мария Федоровна не могли не заметить  происшедшей

в правителе перемены, не могли не ощутить несомненное  влияние,  оказываемое

на монарха второй женой. Чем дальше, тем больше они приходили к  заключению,

что "эта женщина" полностью закабалила волю царя и может  добиться  от  него

всего. Все эти страхи и опасения цесаревич и цесаревна не делали  достоянием

публики. Особенно они оберегали своих  детей.  Им,  как  они  были  уверены,

совершенно не обязательно знать  что-либо  об  этом  скандале.  Но  наступил

момент, когда скрывать было уже невозможно, и старший сын цесаревича Николай

Александрович вдруг оказался перед  лицом  сложной  и  непонятной  для  него

ситуации.

     У Александра II возникла мысль,  что  надо  сблизить  свои  две  семьи.

Осенью 1880 г. он с "дорогой Катрин" и своими незаконнорожденными отпрысками

поехал отдыхать в Ливадию и  вытребовал  туда  семью  цесаревича.  Александр

Александрович безропотно подчинился, но своенравная натура Марии Федоровны с

трудом приняла волю монарха. Однако и ей пришлось смириться, и они поехали.

     Тринадцатилетний  Николай  Александрович  был  озадачен.  Он  увидел  в

Ливадии дедушку в обществе какой-то дамы  и  троих  детей,  двух  девочек  и

одного мальчика, которым дедушка оказывал большое внимание. Он не знал,  кто

они, но вопросы возникали, а ответы ничего не объясняли. На первом же  обеде

поразило, что эта дама обращалась к царю по имени, не  стесняясь,  прерывала

его, отдавала во весь голос приказания. Это было  ново,  неожиданно,  ничего

подобного старший сын цесаревича не видел. Он  спросил  у  Марии  Федоровны:

"Эта дама наша родственница?"  Мария  Федоровна  готова  была  сквозь  землю

провалиться. Она воспитывала своих  детей  честными,  искренними  людьми,  а

теперь должна была  лгать  им  и  сочинять  идиотскую  историю  о  том,  что

император женился на вдове и усыновил ее детей, но сделал все это тайно.  На

это будущий русский царь резонно возразил: "Как он мог это сделать, мама? Ты

ведь сама знаешь, что в нашей семье нельзя жениться так, чтобы  об  этом  не

узнали все". Позже, не удовлетворившись разъяснениями своей матери,  Николай

Александрович сказал  гувернеру:  "Нет,  тут  что-то  неясно,  и  мне  нужно

хорошенько поразмыслить, чтобы понять".

     Трудно сказать, как бы развивалась в  дальнейшем  эта  царская  брачная

история, если бы не наступило 1 марта 1881 г. - день  гибели  от  рук  убийц

императора Александра II. Эхо того  взрыва,  как  говорил  сам  Николай  II,

навсегда запечатлелось в памяти. Последний монарх редко делился  с  кем-либо

своими мыслями и чувствами, только с самыми  доверенными  из  родни,  членов

двора и свиты. В число этих близких  входила  и  фрейлина,  баронесса  Софья

Карловна Буксгевден, сохранившая верность царской семье  до  конца  и  после

отречения Николая II  последовавшая  за  ней  в  Сибирь.  Позже  ей  удалось

выбраться из России и написать  воспоминания,  куда  включен  и  фрагмент  о

событиях 1 марта  1881  г.  в  том  виде,  как  его  запомнила  мемуаристка.

Баронесса  благоговейно  относилась  к  памяти  венценосной  семьи,  бережно

сохраняла   и   описывала   самые   мелкие    подробности    ее    быта    и

времяпрепровождения. Поэтому данный рассказ можно рассматривать как истинное

повествование самого Николая И.

     В середине дня 1 марта 1881 г. семья наследника завтракала в  Аничковом

дворце, когда вбежал слуга и  сообщил,  что  с  царем  несчастье.  Цесаревич

тотчас бросился на улицу, крикнув Николаю и Георгию,  чтобы  они  немедленно

ехали в Зимний дворец. И они,  в  сопровождении  генерала  Г.Г.  Даниловича,

поехали. Все, что там представилось их взору Николай  II  изложил  следующим

образом: "Когда мы поднимались по лестнице, я видел, что  у  всех  встречных

были бледные лица. На коврах были  большие  пятна  крови.  Мой  дед  истекал

кровью от страшных ран, полученных от взрыва, когда его несли по лестнице. В

кабинете уже были мои родители. Около окна стояли мои дяди и тети. Никто  не

говорил. Мой дед лежал на узкой походной постели, на которой он всегда спал.

Он был  покрыт  военной  шинелью,  служившей  ему  халатом.  Его  лицо  было

смертельно бледным. Оно было покрыто  маленькими  ранками.  Его  глаза  были

закрыты. Мой отец  подвел  меня  к  постели.  "Папа, -  сказал  он,  повышая

голос. - Ваш "луч солнца" здесь". Я увидел дрожание  ресниц,  голубые  глаза

моего деда открылись, он старался улыбнуться. Он двинул пальцем,  но  он  не

мог ни поднять рук, ни сказать то, что он  хотел,  но  он  несомненно  узнал

меня. Протопресвитер Бажанов подошел и причастил его в последний раз. Мы все

опустились на колени, и Император тихо скончался. Так Господу угодно было".

     Вечером  того  мартовского  дня  отец   Николая   Александровича   стал

императором, а сам он - наследником престола. Его повседневная жизнь  внешне

мало изменилась. Правда, обязанностей прибавилось. И родители  теперь  стали

заняты еще больше, и меньше приходилось проводить времени  вместе.  Общались

лишь во время совместных поездок, которых  в  первые  годы  после  воцарения

Александра III было немного. Раньше часто  ездили  к  дедушке  и  бабушке  в

Копенгаген, где собирались шумные  компании  родственников  со  всех  концов

Европы.   Здесь   не   было   занятий,   почти    отсутствовали    различные

представительские обязанности, да и придворный этикет был не таким  строгим,

как в России. Данию Николай II полюбил с детства и всегда  приезжал  туда  с

большой радостью.

     Теперь ситуация изменилась. Поездок  с  родителями  стало  меньше,  они

сделались более короткими, и куда бы ни приезжали, везде встречали уже  иное

отношение. Его "дорогой Папа" теперь царь, а он  сам  -  наследник  русского

престола. В 1881 г. выехали  всей  семьей  лишь  один  раз:  летом  посетили

Москву, Нижний Новгород, затем проехали  на  пароходе  до  Рыбинска,  откуда

вернулись в Петербург. На следующий год вообще никаких путешествий не  было.

Зато следующий, 1883 г. был полон событий и впечатлений. В мае того  года  в

Москве происходили пышные коронационные торжества, и цесаревич был в  центре

событий. Хотя сама коронация Александра III происходила в  Успенском  соборе

Кремля 15 мая, но приехали в первопрестольную за неделю до того и оставались

здесь до конца месяца. И каждый  день  был  полон  торжественных  церемоний,

праздничных шествий, официальных приемов, красочных салютов,  величественных

парадов. В те дни пятнадцатилетний цесаревич посетил  Троице-Сергееву  лавру

под  Москвой  и  был  на  освящении  грандиозного  храма  Христа  Спасителя,

построенного в память победы России над Наполеоном.

     Николай, на удивление всем, ни разу не  пожаловался  на  усталость.  Он

сознавал торжественность момента и уезжал из Москвы  с  радостным  чувством.

Именно тогда впервые, по-настоящему глубоко  и  искренне  почувствовал  свой

непростой  земной  удел,   ощутил   тяжесть   и   ответственность   царского

предназначения. Но это все было еще слишком удалено от настоящего, и молодой

человек оставался таким, каким был до того, сохранял все те черты поведения,

наклонности и пристрастия, которые и раньше имел.

     К началу 80-х гг. относится и еще одно примечательное событие  в  жизни

последнего русского царя: он начал вести дневник.  До  нас  дошло  пятьдесят

толстых тетрадей, последняя  запись  в  которых  оставлена  за  три  дня  до

убийства семьи Николая II в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге. Первая же

запись сделана 1 января 1882 г., когда ему еще не исполнилось и четырнадцати

лет.  Более  тридцати  шести  лет  постоянно,  каждый  вечер,  с  неизменной

аккуратностью император записывал несколько  фраз  о  прошедшем  дне.  Когда

рухнула монархия, когда достоянием  публики  стали  многие  свидетельства  и

документы,  то  исследователи  (и  неисследователи)  стали  с   пристрастной

скрупулезностью изучать царские тексты,  находя  в  них,  как  им  казалось,

ответы на важнейшие вопросы русской истории: почему  пала  монархия,  почему

власть оказалась бессильной  отстоять  исконные  основы  и  принципы.  Ну  и

конечно же всех интересовал вопрос: что представлял  собой  последний  царь,

что это был за человек  и  за  политик?  На  основании  дневниковых  записей

бессчетное количество раз делались выводы, в подавляющем большинстве случаев

неблагоприятные для Николая II.

     Самое удивительное в подобных  умозаключениях,  что  они  построены  на

документе,  который  не  позволяет  делать  никаких   широких   исторических

обобщений. Но их тем не менее делали и делают. Действительно,  зачем  годами

сидеть в архивах, переворачивать массу документов, тратить бездну времени на

выявление и анализ разнородных  источников,  когда  можно  спокойно  открыть

дневники царя, не выходя из дверей своего дома  (записи  за  различные  годы

издавались  неоднократно),   и,   сославшись   вроде   бы   на   "бесспорное

свидетельство", в очередной раз написать о том, что у "царя не  было  воли",

что  он  "был  безразличен  к  судьбам  России",  что  "это  был  человек  с

ограниченным кругозором",  "ограниченных  интеллектуальных  способностей"  и

т.д. и т.п.

     Дневники   Николая   2   позволят    с    достаточной    полнотой    и

последовательностью установить лишь два момента его биографии: где он был  и

с кем встречался. Это сугубо личный глубоко камерный документ, отражавший  в

самой общей форме повседневное времяпрепровождение. Царь не думал  оставлять

потомкам историческое свидетельство; никогда не предполагал, что его личные,

лапидарные поденные заметки когда-нибудь смогут использовать в  политических

целях. Он писал, потому что "так надо", потому что это было  принято  в  его

кругу.  Первоначально  его  мать,  тогда  еще  цесаревна  Мария   Федоровна,

рекомендовала сыну обзавестись дневником. Затем вел его уже  по  привычке  и

любил в зрелых летах иногда перечитать о своем житье-бытье в давние годы.  И

сколько всего высвечивалось в памяти и как приятно было вспоминать  ушедшее,

но такое милое и радостное  время.  На  страницах  дневника  довольно  редко

встречаются эмоциональные пассажи, а с годами они почти совсем исчезают. Что

же  касается  каких-либо  политических  оценок  и  суждений,  то  их  вообще

практически нет.

     Только  в  последние  месяцы  своей  жизни,  находясь  в   унизительном

положении обреченного заключенного, он запечатлел на  бумаге  свою  боль  за

судьбу страны, за положение дорогой и любимой России. Не о себе думал, не  о

себе пекся и переживал, когда через год после отречения  (2(15)  марта  1918

г.), занес  в  дневник  горькие  слова:  "Сколько  еще  времени  будет  наша

несчастная Родина терзаема и  раздираема  внешними  и  внутренними  врагами?

Кажется иногда, что  дольше,  терпеть  нет  сил,  даже  не  знаешь,  на  что

надеяться, чего делать? А все-таки никто как Бог! Да будет воля Его Святая!"

Но никогда царь даже не пытался лично себя оправдать  или  возвеличить,  чем

отличались  авторы  многих  других  дневников   и   мемуаров,   стремившихся

запечатлеть свой образ в истории "в  благоприятном  освещении".  Николай  II

начисто  был  лишен  подобных  устремлений.  Это  был  скромный,  деликатный

человек, лично для  себя  никогда  не  искавший  никаких  выгод,  ничего  не

просивший, но никогда не  пренебрегавший  собственными  обязанностями  и  до

воцарения, но особенно - после.

     Помимо династических  (присутствие  на  семейных  собраниях,  посещение

родни  в  дни  праздников,  участие  в  различных   фамильно-государственных

мероприятиях) существовали и конкретные служебные  обязанности.  Чем  старше

становился  Николай  Александрович,  тем  больше  времени  ему   приходилось

отдавать службе. Надо было представлять особу государя и Россию за границей.

В марте 1888 г. цесаревич присутствовал на погребении германского императора

Вильгельма I в Берлине; в ноябре того же года представлял русского  царя  на

25-летнем юбилее царствования датского короля Христиана IX в Копенгагене;  в

июне 1889 г. с подобной же миссией был на торжествах в  Штутгарте  у  короля

Вюртембергского, а в октябре -  представлял  царскую  фамилию  в  Афинах  на

бракосочетании  наследника  греческого  престола  Константина   с   прусской

принцессой Софией  и  т.д.  Представительская  миссия  входила  в  круг  его

обязанностей и в последующие годы.

     В 1890- 1891 гг. в жизни  престолонаследника  произошло  примечательное

событие: он совершил  многомесячное  путешествие  вокруг  Азии.  Смысл  этой

экспедиции состоял в том, чтобы, с одной стороны, способствовать  расширению

кругозора будущего царя, а с другой -научить  его  самостоятельно  принимать

решения и нести полную ответственность  за  свои  слова  и  дела.  Программа

путешествия  обсуждалась  несколько   месяцев   и   предусматривала   осмотр

достопримечательностей  различных  стран,  посещение  правителей  и   высших

должностных лиц иностранных государств.

     В сопровождении небольшой свиты цесаревич  Николай  с  братом  Георгием

выехали из Гатчины 23 октября 1891 г. По железной дороге прибыли в  Вену,  а

оттуда в Триест, где 26 октября пересели на фрегат "Память Азова". Несколько

дней провели в Греции в гостях у короля Георга и королевы Ольги, а 7  ноября

отправились в Египет, где  провели  около  трех  недель.  Затем  через  Аден

проследовали в Бомбей, куда пришли 11 декабря. В Индии и на Цейлоне  провели

почти два месяца. В пути  тяжело  заболел  брат  цесаревича,  великий  князь

Георгий Александрович, и из Бомбея ему пришлось возвратиться домой.

     Затем были Сингапур, остров Ява,  Таиланд,  Сайгон,  Гонконг,  Ханькоу,

Шанхай. 15 апреля 1891 г. экспедиция русского престолонаследника  прибыла  в

Нагасаки (Япония), где была торжественно встречена. Затем  была  поездка  по

Японии,  а  29  апреля  1891  г.  при  посещении  города  Отцу  на   Николая

Александровича было совершено покушение.  К  счастью,  фанатик-террорист  не

успел нанести смертельный удар: цесаревич увернулся, и сабля лишь задела его

голову, не причинив серьезных повреждений. Все были шокированы и  возмущены.

Свои личные извинения принес сам микадо, и Николай писал родителям, что  ему

"жалко смотреть на японцев - так они все переживают". Еще сильней переживали

России. Александр III приказал сыну прервать путешествие  и  возвратиться  в

Россию, куда цесаревич и прибыл 11 мая 1891 г.

     Здесь  его  уже  ждали  дела.  Наследник  престола   присутствовал   во

Владивостоке на закладке памятника адмиралу Г.И. Невельскому и  сухого  дока

во  Владивостокской   гавани.   На   Дальнем   Востоке   цесаревич   получил

императорский рескрипт на свое имя, где говорилось: "Повелев ныне приступить

к постройке сплошной через всю Сибирь  железной  дороги,  имеющей  соединить

обильные дарами природы  Сибирские  области  с  сетью  внутренних  рельсовых

сообщений, Я поручаю Вам объявить таковую волю Мою, по вступлении Вами вновь

на Русскую землю,  после  обозрения  иноземных  стран  Востока".  Наследнику

поручалось совершить закладку Уссурийского участка Сибирской магистрали. Все

было исполнено в точности: сын царя принял участие  в  начале  строительства

главной железной дороги России, а 19 мая 1891 г. - в закладке здания вокзала

на станции Владивосток.

     Затем была длинная дорога домой, через всю Сибирь, знакомство с  людьми

и природой этого замечательного края. Виденное здесь произвело  неизгладимое

впечатление на молодого человека, и сила этого воздействия была  не  меньше,

чем от увиденного за границей. Все  осматривал  с  жадным  интересом.  Через

Хабаровск,  Благовещенск,  Нерчинск,  Читу,  Иркутск,   Красноярск,   Томск,

Тобольск, Сургут, Омск, Оренбург и Москву прибыл 4 августа в Петербург,  где

был с большой радостью встречен  родственниками.  Через  несколько  дней  он

отправил  весточку  своему  другу,  великому  князю  Александру  Михайловичу

(Сандро), где восклицал: "Я перед  тобой  страшно  виноват  за  то,  что  не

отвечал на твои письма, но подумай сам, где мне было сыскать время в Сибири,

когда каждый день и без того был переполнен до изнеможения. Несмотря на это,

я в таком восторге от того,  что  видел,  что  только  устно  могу  передать

впечатления об этой богатой и великолепной  стране,  до  сих  пор  так  мало

известной и (к стыду сказать) почти незнакомой нам, русским! Нечего говорить

о будущности Восточной Сибири и особенно Южно-Уссурийского края..."

     Круг служебных обязанностей цесаревича все более расширяется. Еще в мае

1889 г. цесаревичу пожаловано  флигель-адъютантство.  Теперь  не  только  по

положению, но и по должности,  как  член  свиты,  он  должен  был  выполнять

определенные функции (присутствия, дежурства). Одновременно с этим,  именным

Высочайшим указом  он  назначен  членом  Государственного  совета  и  членом

Комитета министров. Вскоре,  описывая  свое  житье-бытье  в  послании  другу

Сандро, Николай Александрович заметил: "Во-первых, я стал твоим товарищем по

свите, сделавшись флигель-адъютантом; мой  восторг  не  имел  границ!  Кроме

того, я  назначен  членом  Государственного  совета  и  Комитета  министров,

предоставляю тебе судить об этом! Во-вторых, я служу с  1  мая  в  Гусарском

полку и крепко полюбил свое новое дело".

     Несомненно, что его больше всего  радовала  военная  служба.  Сидеть  в

Государственном совете и Комитете  министров,  слушать  споры  и  пререкания

сановников по различным вопросам государственного управления было далеко  не

всегда интересно. Здесь было много рутины,  утомительных  и  продолжительных

схоластических споров. И хоть  цесаревич  своими  обязанностями  никогда  не

пренебрегал и аккуратно высиживал на заседаниях, но душа рвалась в родную  и

близкую гвардейскую среду, где был порядок, дисциплина, где  он  был  нужен,

где чувствовался дух  товарищества  и  дружбы.  Но  его  положение  и  здесь

налагало  ограничения:  нельзя  было  забывать  о  своем   происхождении   и

непозволительно было сближаться с кем-либо более положенного по службе.

     Родители зорко следили за поведением  своего  старшего  сына.  Особенно

щепетильной была мать, придававшая огромное значение  соблюдению  писаных  и

неписаных норм и правил - всему тому, что называлось "приличием".  Цесаревич

это знал и старался ничем не  огорчать  "дорогую  Мама",  которой  постоянно

отправлял подробные письма-отчеты о своих служебных делах. В одном из первых

таких посланий, относящихся к лету 1887 г., сообщал: "Теперь я вне  себя  от

радости служить и с каждым днем  все  более  и  более  свыкаюсь  с  лагерною

жизнью. Каждый день у нас занятия: или утром стрельба, а вечером батальонные

учения, или наоборот. Встаем утром довольно рано; сегодня мы начали стрельбу

в 6 часов; для меня это очень приятно, потому что я привык вставать  рано...

Всегда я буду стараться следовать твоим советам, моя душка Мама; нужно  быть

осторожным во всем на первых порах!"

     С  января  1893  г.  цесаревич  служил  в  должности   командира   1-го

("царского") батальона лейб-гвардии Преображенского полка. Он очень  дорожил

службой,  безусловно  исполняя  все  требования  уставов,   весь   "воинский

артикул". Его непосредственный  начальник,  командир  Преображенского  полка

великий князь Константин Константинович, записал в своем дневнике  8  января

1893 г.: "Ники держит себя совсем просто, но с достоинством, со всеми учтив,

ровен,  в  нем  видна  необыкновенная  непринужденность  и  вместе   с   тем

сдержанность; ни тени фамильярности и много  скромности  и  естественности".

Прошел год, и впечатления командира не изменились. "Ники держит себя в полку

с удивительной ровностью; ни один офицер  не  может  похвастаться,  что  был

приближен к цесаревичу более другого. Ники со всеми одинаково учтив, любезен

и приветлив; сдержанность, которая у него в нраве, выручает его", -  записал

свои наблюдения великий князь в дневнике 6 января 1894 г.

     Ровность, деликатность, сдержанность в  проявлении  собственных  эмоций

говорили  о  хорошем  воспитании.  Но,  с  другой  стороны,  эти   качества,

выдававшие благородство  характера  и  светскость  манер,  потом  бессчетное

количество   раз   ставились   в   вину   последнему   царю.    Сдержанность

интерпретировали   как   слабоволие,   спокойствие   -   как    безразличие,

деликатность - как лживость и т.д. Почему?  Почему  имя  последнего  монарха

окружено таким количеством беспощадных личностных оценок и суждений, в  свое

время циркулировавших в обществе, а  затем  воспроизводившихся  некритически

многие десятилетия? Неужели действительно на престоле в России более 22  лет

находился  незначительный  человек,  неспособный  управлять  государством  и

приведший в конце концов эту огромную страну к крушению?  И  мог  ли  вообще

один  человек,  какими   бы   особенностями   он   ни   обладал,   разрушить

государственную твердыню? Вопросы, вопросы... Ответы же, всегда однозначные,

прямолинейные  и  безапелляционные,  не  столько  раскрывают  нам   личность

монарха,  развитие  самого  исторического  действия,  сколько   говорят   об

идеологической заданности, политической и мировоззренческой ангажированности

тех, кто  примитивными  формулами  объясняет  сложные  социальные  коллизии,

сотрясавшие и в конце концов сокрушившие  Россию.  Это  -  великая  трагедия

народа, страны и правителя, а ее все еще  нередко  преподносят  неискушенной

публике как пошло-скабрезный фарс.

     Очень много всегда говорили о том, что Николай  II  "не  был  готов"  к

царствованию, что  "он  был  слишком  молод",  "неопытен"  для  того,  чтобы

управлять огромной империей и принимать ответственные и "мудрые" решения.  В

этих утверждениях заключалась своя  логика.  Он  действительно  боялся  роли

правителя, роли, которой он не искал,  но  в  судьбе  своей  не  мог  ничего

изменить. А кто был готов к этому? Из пяти монархов, правивших  в  России  с

начала XIX в., лишь двое - Александр II и Александр III -  приняли  монарший

скипетр в зрелых летах: первому было при восшествии на  престол  37  лет,  а

второму - 36. В то же время Николай I стал царем в 29 лет, а Александр I - в

неполные 24 года. И никто из них не считал, что он готов. Все в большей  или

меньшей степени, но неизбежно испытывали сомнения, страхи, колебания. И  при

каждом  воцарении  придворные  и  всезнающие   "светские   кумушки"   всегда

шушукались о том, что "царь не  тот",  что  "у  него  мало  опыта",  что  он

"недостаточно образован" и т.д. Николай II надел корону на 27-м году жизни и

до последней земной минуты Александра III надеялся на  то,  что  Господь  не

допустит несчастья и оставит на земле его искренне почитаемого отца.

     Но случилось то, что случилось, и "милому Ники" пришлось принять бразды

правления в огромной стране, полной противоречий  и  контрастов,  скрытых  и

явных несуразностей и конфликтов. Он стал царем тогда, когда все, что веками

копилось  и  бродило  под  спудом,  должно  было  вырваться  наружу.   Время

предъявляло жестокий счет грандиозной исторической  аномалии  под  названием

Россия. В том же, что пала самодержавная Россия,  исчезло  это  удивительное

"тысячелетнее царство", роль последнего венценосца была заметной, но никогда

не была (и не могла быть) определяющей.  Черты  личности  и  характера  царя

конечно же воздействовали на исторический процесс, но, по крупному счету, не

определяли  судьбоносный  маршрут.  Утверждать  обратное  -   значит   опять

оказаться  в  плену  старых   догматических   схем   и   представлений,   не

выдерживающих никакой беспристрастной критики.

     Никто не знал, когда наступит срок воцарения старшего  сына  Александра

III. Не знал этого и сам Николай Александрович. Но мысль о том,  что  ему  в

будущем грядет невероятно тяжелая и ответственная царская  ноша,  как  позже

признался, повергала его в ужас. Никогда и ни с кем, ни письменно, ни устно,

цесаревич ни разу не затронул эту тему. Он старался  об  этом  не  думать  и

делал то, что ему надлежало делать. В 1890 г.  окончилось  его  образование,

"раз и навсегда", как заметил в дневнике. Дальше  ждала  регулярная  военная

служба и участие в деятельности государственных учреждений.

     Присутствие на заседаниях Государственного совета и Комитета  министров

расширяло кругозор, и хоть эти "сидения" особого удовольствия не доставляли,

но позволяли многое и многих узнать и  понять.  В  январе  1893  г.  Николай

Александрович был назначен председателем Комитета Сибирской железной дороги,

в ведение которого входили все вопросы по  сооружению  самой  протяженной  в

России железнодорожной магистрали. А еще раньше, в ноябре 1891 г., цесаревич

возглавил Особый комитет для помощи нуждающимся  в  местностях,  постигнутых

неурожаем. В тот год в ряде губерний наблюдался сильный недород, и положение

крестьян там сделалось критическим. С целью  оказания  им  поддержки  и  был

учрежден вышеназванный  орган.  Комитет  собирал  частные  благотворительные

пожертвования со  всей  России  и  распределял  их  по  районам,  охваченным

бедствием. Цесаревич тогда понял, как много  в  повседневной  русской  жизни

нераспорядительности, халатности,  преступного  безразличия.  Его,  человека

ревностно  исполнявшего  свой  долг,  поражала  нераспорядительность  многих

должностных  лиц,   приводившая   часто   к   игнорированию   своих   прямых

обязанностей, что неизбежно обостряло положение. Летом  1892  г.,  когда  на

восточные районы Европейской  России  стало  надвигаться  новое  бедствие  -

холера, в письме великому князю Александру Михайловичу Николай Александрович

заметил: "А  холера-то  подвигается  медленно,  но  основательно.  Это  меня

удивляет всякий раз, как к нам приходит эта болезнь; сейчас  же  беспорядки.

Так было при Николае Павловиче, так случилось теперь в Астрахани, а потом  в

Саратове! Уж эта русская беспечность и авось! Портит нам половину успеха  во

всяком деле и всегда и всюду!"

     Рядом и параллельно  со  службой,  учебой,  государственными  занятиями

текла и светская жизнь молодого гвардейского офицера с ее обычными радостями

и увлечениями. Каждую зиму  захватывала  круговерть  балов,  званых  ужинов,

музыкальных вечеров. Самостоятельно выезжать в свет цесаревич начал в  сезон

1886/87 г. В конце марта 1887  г.  престолонаследник  сообщал  своему  другу

Сандро: "Теперь я должен сказать: я очень веселился и танцевал приусердно до

самого конца балов; особенно веселы были небольшие, которых было три: один у

вас, два у нас. Ваш был первый и принес мне огромную пользу тем, что  там  я

перезнакомился со всеми молодыми мамзельками, которые  начинают  выезжать  с

нового  года.  Из  них  я  особенно  подружился  с  дочерью  Рихтера  (Оттон

Борисович,  генерал-адъютант,  заведующий  делами   Комиссии   прошений   на

Высочайшее имя. - А.Б.) и княжной Долгорукой; за каждым ужином мы сидели все

вместе за одним столом... Кавалеры каждый раз меняли своих  дам,  но  состав

стола никогда не менялся".

     С ранних пор Николай Александрович испытывал большую тягу к театру, его

особенно увлекали музыкальные спектакли. Интерес к драматическому  искусству

у него пробудился позже. Незамысловатые оперетты, комедии положений веселили

и развлекали. Но и большие, серьезные веши волновали и надолго запоминались.

В пятнадцатилетнем возрасте,  6  февраля  1884  г.  он  был  на  премьере  в

Мариинском театре и вечером записал: "В половине восьмого поехали в  Большой

театр, где давалась  в  первый  раз  опера  Чайковского  "Мазепа".  Она  мне

совершенно понравилась. В ней три  акта,  все  одинаково  хороши,  актеры  и

актрисы пели превосходно".  Музыка  Петра  Ильича  Чайковского  вообще  была

особенно им почитаема. Это всегда был любимый его композитор.

     Театр являлся  непременным  атрибутом  жизни,  увлечением,  которое  не

прошло с годами. Зимними месяцами цесаревич  успевал  побывать  на  десятках

спектаклей. Вот, например, январь 1890 г. Цесаревич три раза был  на  балете

"Спящая красавица", четыре - на опере "Борис Годунов", наслаждался "Русланом

и   Людмилой",   "Евгением   Онегиным",    "Мефистофелем".    Посмотрел    6

пьесок-водевилей в  Михайловском  (французском)  театре;  в  Александрийском

театре присутствовал на спектакле "Бесприданница" (бенефис  знаменитой  М.С.

Савиной) и на спектакле "Царь Федор Иоаннович"  на  сцене  домашнего  театра

князей Волконских.  Не  менее  напряженный  "театральный  график"  был  и  в

последующие недели.

     Той  зимой  в  жизни  молодого  русского  принца   произошло   и   одно

удивительное событие, которое потом уж больше  никогда  не  повторилось.  Он

дебютировал на сцене. Жена его дяди, великого князя  Сергея  Александровича,

великая княгиня Елизавета Федоровна загорелась  мыслью  поставить  пьесу  на

сцене своего домашнего театра.  После  долгих  размышлений  и  собеседований

выбор  пал  на  популярного  в  России  "Евгения  Онегина".  Решили  сыграть

некоторые сцены, причем роль Татьяны должна была  исполнять  сама  Елизавета

Федоровна, а роль Онегина - цесаревич.  Николай  согласился  на  предложение

своей тетушки  не  без  некоторых  колебаний.  Выйти  на  сцену  ему  мешала

стеснительность. Но в конце концов  он  согласился,  и  в  феврале  1890  г.

начались репетиции. Обладая  прекрасной  памятью,  он  очень  быстро  выучил

полагающийся текст, а вот "тете Элле"  русские  стихи  давались  значительно

сложней.  Репетиции  проходили  под  наблюдением   великого   князя   Сергея

Александровича, очень внимательно и придирчиво оценивавшего результаты,  так

как спектакль  приурочивался  к  дню  рождения  императора  Александра  III,

которому 26 февраля исполнялось 45 лет.

     На следующий день, 27 февраля 1890 г., во дворце великого князя  Сергея

состоялась премьера. Вечером  цесаревич  записал  в  дневнике:  "В  5  часов

началось представление нашими двумя сценами с тетенькой, прошедшими  удачно.

Публика - одно семейство". Были аплодисменты, поцелуи и  поздравления.  Всем

было весело. Слух об этом необычном действии быстро распространился в высшем

свете, и актерам, под воздействием просьб и увещеваний,  пришлось  выступать

еще раз, но уже перед более широкой аудиторией. По  окончании  "сценического

дебюта" тетя Элла наградила племянника  лавровым  венком,  а  он  послал  ей

браслет.  Через  неделю  после  спектакля  Елизавета  Федоровна  и   Николай

Александрович поехали к известному петербургскому фотографу Бергамаско,  где

запечатлели себя в сценических костюмах. Один альбом с  этими  изображениями

потом хранился у Николая 2 а второй -  в  доме  великой  княгини  Елизаветы

Федоровны.

     Интерес  к  театру  связан   был   с   увлечением   молодого   человека

прима-балериной императорской сцены, миниатюрной, раскованной и жизнелюбивой

Матильдой  Кшесинской  (1872-1971).  Собственно,  до   свадьбы   у   Николая

Александровича  было  несколько  сердечных  привязанностей:  в  детстве   он

"обожал" свою английскую кузину, дочь герцога Уэльсского Викторию, с которой

состоял в переписке долгое время.  Позже  он  увлекся  милой  и  добродушной

княжной Ольгой Александровной Долгорукой (в  замужестве  -  Дитрихштейн),  а

затем балериной Кшесинской. Это был  серьезный  роман  в  жизни  цесаревича.

Познакомились они лично на выпускном акте императорского балетного училища в

марте 1890 г., потом встречались от случая к случаю, а в 1892- 1893  гг.  их

отношения сделались очень близкими.  Будущий  русский  царь  немало  времени

проводил в обществе балетной "этуали". Их связь сошла на нет в  начале  1894

г., когда цесаревич занялся устройством  своей  семейной  жизни,  в  которой

"дорогой Малечке" места не могло быть.

     Через много  десятилетий  "великолепная  Матильда"  написала  в  Париже

воспоминания, где немало страниц отвела своему роману  с  последним  русским

царем. Это сочинение было прочитано в разных странах, и  многие  приняли  на

веру рассказ старой женщины, посвятившей всю жизнь сценическому искусству  и

любви. Но бывшая прима многое  перепутала,  а  о  многом  умолчала.  Забыла,

например, рассказать, как уже после помолвки цесаревича посылала его невесте

в Англию анонимные письма, где всячески чернила жениха. Николай был потрясен

этой низостью, все рассказал своей будущей  жене,  а  неугомонную  "Малечку"

после того видел лишь несколько раз на сцене  и  всегда  испытывал  "тяжелое

чувство". Все  эти  увлечения  были  более  или  менее  продолжительными  по

времени, но лишь мимолетными по  значению  эпизодами  в  жизни  Николая  II.

Единственной настоящей любовью, захватившей со временем его  всего,  которую

он пронес до своего последнего земного часа,  была  любовь  к  той,  которая

стала его женой. Это была русская царица  Александра  Федоровна,  урожденная

принцесса из Гессенского дома, младшая дочь владетельного герцога Людвига IV

и его жены, дочери королевы Виктории, английской принцессы Алисы.  Перипетии

судьбы императрицы Александры,  высокая  история  любви  последнего  царя  и

царицы описывались и комментировались многократно. Может  быть,  и  не  надо

было бы подробно говорить  об  этом  в  очередной  раз,  если  бы  некоторые

существенные  обстоятельства.  Во-первых,  сколько-нибудь   достоверно   эта

история так и не была описана, хотя браку  последнего  царя  и  роли  царицы

Александры очень многие придавали (и придают) роковой для  России  характер.

Именно она, как нередко уверяют сочинители, "закабалила"  царя,  "подчинила"

его своей "сильной воле" и  "заставляла"  проводить  гибельную  для  империи

политику.  Этот  расхожий  исторический  стереотип  часто  используется  для

объяснения "скрытых причин"  крушения  монархии.  Во-вторых,  в  большинстве

случаев историю жизни и судьбы последних  венценосцев  излагали  тайные  или

явные враги и недоброжелатели, а нередко и откровенные  невежды.  Исключения

единичны.

     Но вне зависимости от степени объективности и компетенции авторов,  все

признают одно: Александра Федоровна играла в жизни Николая II огромную роль,

что конечно же соответствует действительности. Они прожили в мире и согласии

почти четверть века, и никогда этот союз  не  омрачила  ни  одна  ссора  или

серьезная размолвка. И через годы после свадьбы они любили  друг  друга  как

молодожены. А люди  злословили,  сочиняли  небылицы,  распространяли  всякие

пошлости о сторонних "интимных привязанностях" царицы, о каких-то "греховных

утехах" императора. Отголоски тех лживых измышлений до сих пор можно найти в

некоторых публикациях. Никогда  эти  сплетни  не  имели  под  собой  никакой

реальной основы. Что бы ни происходило  вокруг  них,  какие  бы  крушения  и

разочарования они ни испытывали, Николай II и Александра Федоровна  в  одном

оба были абсолютно уверены всегда: в нерасторжимости  собственных  чувств  и

собственных жизней. Трудно себе даже представить, как один  из  них  мог  бы

пережить другого. И Господь наградил их горькой, но сладостной судьбой:  они

покинули земные пределы вместе, в один и тот же миг.

     Алиса Гессенская родилась в 1872 г. в  столице  Гессенского  герцогства

городе Дармштадте. В шестилетнем возрасте  потеряла  мать  и  большую  часть

своего детства и  юности  провела  в  Англии,  при  дворе  бабушки  королевы

Виктории, которая души не чаяла в своей младшей внучке. Принцесса хоть и  не

была в  ранних  летах  красавицей,  но  была  удивительно  ласковым,  нежным

ребенком.  Близкие  называли  ее  Санни  (Солнышко).  Все  биографы   царицы

Александры уверяют, что смерть матери серьезно повлияла на характер  будущей

царицы, сделав из жизнерадостного существа замкнутое и  печальное  создание.

Не подлежит сомнению, что  это  трагическое  событие  маленькая  Алиса-Аликс

переживала глубоко и долго. Душевная рана от потери матери осталась  на  всю

жизнь.

     Достоверных свидетельств той  поры  ее  жизни  сохранилось  чрезвычайно

мало. В то же время хорошо известно, что из всех  детей  Людвига  IV  именно

младшая дочь с ранних пор отличалась невероятной аккуратностью, как и  тягой

к серьезным занятиям  и  предметам.  Она  великолепно  выучилась  играть  на

фортепьяно, и ее мастерство граничило с виртуозностью. Она  прекрасно  шила,

вязала, вышивала, знала названия растений и птиц, разбиралась в  европейской

литературе к истории.  Окружающих  удивляло,  что  принцесса  еще  с  юности

тянулась к серьезным сочинениям по теологии и философии. Она  не  увлекалась

чтением  романтических  рыцарских  романов,  чем  просто  упивались   многие

сверстницы ее круга. Ее интересовали сущностные вопросы бытия, вопросы жизни

и смерти. Она читала и конспектировала сочинения философов и  мыслителей,  и

это занятие не  могло  не  вызывать  добродушных  снисходительных  улыбок  у

сестер, которых эти вещи совсем не занимали. Она, как и  ее  покойная  мать,

была чрезвычайно религиозна.

     Впервые в Россию принцесса Алиса приехала в начале лета 1884 г. Ей было

тогда двенадцать лет. Она прибыла вместе с родственниками на  свадьбу  своей

старшей сестры Елизаветы, выходившей замуж  за  брата  царя  Александра  III

великого князя Сергея Александровича. Грандиозность происходившего  поразила

Алису. Подобной роскоши и великолепия, такого скопления  народа,  величия  и

торжественности она никогда раньше не видела.  Принцесса  была  очарована  и

смущена, так как целыми днями приходилось быть на  публике,  находиться  под

пристальными взорами тысяч глаз. Для нее это  было  тяжелым  испытанием.  По

складу своего характера  она  была  затворницей,  и  многолюдье  ее  пугало,

утомляло. Но судьбе было угодно так распорядиться,  что  ей  пришлось  стать

объектом пристального внимания толпы на протяжении десятилетий.

     Тогда,  в  1884  г.,  свою  дальнюю  родственницу  (бабка  Николая   II

императрица Мария Александровна приходилась сестрой деду  Алисы  Гессенской,

герцогу Людвигу III) впервые увидел и цесаревич Николай. Молодой человек сам

нахохлился  в  состоянии  волнения,  так  как  ему  на  предстоящей  свадьбе

предназначалась ответственная роль шафера. Но он не  мог  не  заметить,  как

красивы эти "дармштадтские цветы". После первого дня,  проведенного  вместе,

записал: "В 1/2 восьмого обедали со всем семейством.  Я  сидел  с  маленькой

двенадцатилетней Аликс, которая мне ужасно понравилась; Ella - еще  больше".

Но прошло немного времени, всего несколько дней а Николай уже полностью  был

очарован молодой золотокудрой принцессой,  которая  при  близком  знакомстве

оказалась умной и приятной девочкой. Ей он тоже очень  и  очень  понравился.

Пройдет 32 года, и в 1916 г. в письме Николаю II,  вспоминая  давнее  время,

Александра Федоровна напишет, что тогда "мое детское сердце уже стремилось к

тебе с глубокой любовью".

     31 мая (9 июня) 1884 г. они тайком от всех  нацарапали  свои  имена  на

окошке итальянского домика в  Петергофе:  "Alix,  Niki".  Вечером  цесаревич

занес в дневник: "Мы друг друга любим". Но все имело свой  срок.  Через  две

недели родственники принцессы Елизаветы, ставшей после  свадьбы  благоверной

русской  великой  княгиней  Елизаветой  Федоровной,  должны  были   уезжать.

Цесаревич был опечален.  "Мне  очень  и  очень  грустно,  что  Дармштадтские

уезжают завтра, а еще больше, что милая Аликс покинет меня", - запечатлел он

свои чувства в дневнике 8 (20) июня 1884 г.

     В следующий раз Алиса приехала зимой 1889 г., когда  провела  несколько

недель в гостях у своей сестры Елизаветы. Тогда она неоднократно встречалась

на балах и вечерах с цесаревичем, и записные знатоки  "светской  кухни"  уже

уверенно утверждали,  что  гессенская  принцесса  вскоре  будет  обручена  с

Николаем Александровичем. Но тогда под этими  разговорами  не  было  никакой

почвы. Нет, самому наследнику Аликс более чем нравилась; он  был  ею  просто

очарован. Но выбор невесты для будущего русского царя замыкался на  интересы

большой политики; здесь всегда фокусировались различные скрытые стремления и

потаенные намерения. Это было дело первостепенной государственной  важности,

и решать его мог лишь сам монарх. Но ни Александр III, ни императрица  Мария

Федоровна не считали тогда, что наступило необходимое для их  дорогого  Ники

время.

     Сам Николай не решился поднять эту тему в разговоре с родителями, и все

окончилось ничем. В марте 1889 г. престолонаследник с грустью писал великому

князю Александру Михайловичу: "Ты, разумеется, слышал, что  моя  помолвка  с

Аликс Гессенской будто состоялась, но это сущая  неправда,  это  вымысел  из

ряда городских и газетных сплетен. Я никогда так внутренне не страдал, как в

эту зиму; даже раньше, чем они приехали в город, стали ходить слухи об этом;

подумай, какое было мое положение перед  всеми  на  вечерах,  в  особенности

когда приходилось танцевать вместе. Она мне чрезвычайно  понравилась;  такая

милая и простая, очень возмужала..."

     Не прошло и года, как гессенская принцесса приехала  снова  в  гости  к

сестре Элле, но наследника тогда не  видела:  он  находился  в  кругосветном

плавании. Однако разговоры о нем неизбежно возникали, и окружающие не  могли

не заметить, что  гостью  чрезвычайно  волнует  эта  тема.  Сестра  Николая,

великая княжна Ксения Александровна, писала ему в  конце  декабря  1890  г.:

"Милую Аликс видим каждую субботу; она действительно прелестна! Помнишь  наш

разговор в Спале про нее? Тебя ей  очень  недостает.  Она  всегда  думает  о

тебе..." Будучи натурой впечатлительной, человеком, ничего не умеющим делать

наполовину, последняя русская  царица  ярче  всего  раскрывалась  в  крайних

ситуациях. Она умела  или  любить,  или  ненавидеть.  Никакие  промежуточные

состояния  и  проявления  чувств  ей  были  неведомы.  Ее  страстные,  порой

безбрежные  эмоции  захватывали  целиком,  заставляли   невероятно   глубоко

переживать, хотя внешне это почти не проявлялось. Воспитанная  при  чопорном

английском дворе, принцесса конечно же на публике ничего себе не  позволяла.

Но в своем будуаре, в  узком  кругу  самых  близких,  "своих",  она  нередко

изливала  душу,  а  накал  ее  чувств  порой  озадачивал  и   удивлял   даже

родственников. Сохранившиеся письма ее к дорогим людям, особенно Николаю II,

переполненные   эмоциональными   признаниями,   уверениями   и   суждениями,

раскрывают характер чувственный  и  нервный.  Она,  искренне  любя  русского

престолонаследника, не могла  предпринять  ничего,  что  могло  бы  нарушить

правила и традицию. Прекрасно знала, что династический брак  совершается  по

особым канонам, которые надлежит соблюсти.

     Важная, особо щекотливая проблема состояла в перемене религии. В случае

замужества Алисе надлежало перейти из лютеранства в православие. Для русской

царицы  принадлежность  к   этой   конфессии   была   обязательной.   Многие

представительницы иностранных владетельных домов, выходя  замуж  за  русских

великих князей, довольно быстро  принимали  верования  своей  новой  родины,

другие же десятилетиями сохраняли приверженность  исконной  конфессии  своих

предков.  Насилия  здесь  никакого  не  допускалось.  В  России  всегда  это

рассматривалось как добровольное  проявление  воли  и  чувства.  Но  у  жены

наследника, а тем более у императрицы такого выбора не было.  Принцесса  это

знала, и это ее мучило, угнетало несколько  лет.  Она  не  сомневалась,  что

подобный шаг похож на предательство, что  это  беспринципность,  которая  ею

всегда однозначно осуждалась. При  ее  преданности  убеждениям  решиться  на

такое было непросто.

     Существовали и другие сложности. Надо было  получить  согласие  глубоко

чтимой бабушки, королевы Виктории, которая на протяжении  всей  своей  жизни

питала стойкие антирусские чувства. Хотя она и дала в 1873  г.  согласие  на

брак своего второго сына Альфреда, герцога  Эдинбургского,  с  дочерью  царя

Александра II, великой княжной Марией, а в  1884  г. -  на  брак  ее  внучки

Елизаветы с великим князем Сергеем Александровичем, но на внешнеполитические

и династические чувства королевы это повлияло мало. Кроме  того,  надо  было

получить согласие русского царя и царицы, что тоже было делом  нелегким.  Но

здесь уже почти все зависело от Ники.

     Цесаревич один раз, в середине 1890 г., в разговоре  с  отцом  затронул

этот вопрос, но "дорогой Папа" не проявил никакого  желания  обсуждать  его.

Затем тема была надолго изъята из обращения, хотя тяга к  семейной  жизни  у

цесаревича проявлялась. В конце 1891 г. он написал: "Я замечаю, что мне пора

жениться, так как я невольно все  чаще  и  чаще  начинаю  засматриваться  на

красивенькие лица. Притом мне  самому  ужасно  хочется  жениться,  ощущается

потребность свить и устроить себе гнездышко". Но  до  осуществления  желания

было еще очень далеко.

     21 декабря 1891 г. наследник записал в дневнике: "Вечером у Мама втроем

с  Апрак.   (фрейлина   императрицы,   Александра   Оболенская,   урожденная

Апраксина. - А.Б.)  рассуждали  о  семейной  жизни  теперешней  молодежи  из

общества: невольно этот разговор затронул  самую  живую  струну  моей  души,

затронул ту мечту и надежду, которыми я живу изо дня в день... Моя  мечта  -

когда-либо жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее  с

1889 г., когда она провела шесть недель в  Петербурге!  Я  долго  противился

моему чувству, стараясь  обмануть  себя  невозможностью  осуществления  моей

заветной  мечты.  Но  когда  Eddy  (сын   принца   Эдинбургского,   делавший

предложение Алисе, но получивший отказ. - А.Б.)  оставил  или  был  отказан,

единственное препятствие или пропасть между нею и мною - это вопрос религии!

Кроме этой преграды, нет другой; я почти уверен, что наши  чувства  взаимны!

Все в воле Божией. Уповая на Его милость, я  спокойно  и  покорно  смотрю  в

будущее". Через месяц в дневнике он вернулся к этой теме и 29 января 1892 г.

записал: "В разговоре с Мама она мне сделала некоторый намек  насчет  Елены,

дочери графа Парижского, что меня поставило в странное положение.  Это  меня

ставит на перепутье двух дорог: самому хочется идти  в  другую  сторону,  а,

по-видимому, Мама желает, чтобы я следовал по этой! Что будет?" Никто  тогда

на подобный вопрос ответить не мог.

     Во внутренней жизни царской семьи главную роль играла императрица Мария

Федоровна. Александр III полностью доверял своей Минни во всем, что касалось

семейных  дел.  Естественно,  что  первостепенным  вопросом   являлся   брак

сына-цесаревича. Царица не думала, что гессенская партия является наилучшей.

Она вообще вначале не сомневалась, что юношеское увлечение Ники  пройдет  со

временем. Но одно она знала точно: никогда не поставит свою  волю  наперекор

сыновнему чувству. Она сама вышла замуж по любви и  всегда  считала,  что  и

династические  браки  могут  быть  счастливыми.  Ники   надо   подсказывать,

советовать, но ни в коем случае нельзя  ему  ничего  навязывать.  Он  должен

давать согласие на брак добровольно.

     Трудно сказать, как бы развивались в дальнейшем отношения между русским

престолонаследником и гессенской принцессой, если  бы  у  них  не  оказалось

мощных  союзников.  Без  содействия  брата  царя,  великого   князя   Сергея

Александровича, и его жены, великой княгини Елизаветы Федоровны, вряд ли  на

русском престоле оказалась бы Александра Федоровна. Об этом  мало  кто  знал

тогда, почти не писали потом.

     Князь Сергей был в числе особо близких к царской  семье  лиц.  Когда  в

июне 1884 г.  великий  князь  Сергей  Александрович  женился  на  гессенской

принцессе Елизавете, то свадьба была обставлена  с  небывалой  пышностью,  а

избранница великого князя сразу же стала своей  в  семье  императора.  Мария

Федоровна трогательно опекала Эллу, помогая ей освоиться в новой обстановке.

В ноябре  1884  г.  Елизавета  Федоровна  сообщала  своей  бабушке  королеве

Виктории: "Может быть, Вы захотите узнать о нашем пребывании в Гатчине,  где

я так хорошо провожу время. Саша и Минни оба такие добрые, и я  провожу  все

послеобеденное время с Минни. Утром мне дают уроки  русского  языка,  потом,

после завтрака, Императрица приходит ко мне, и  мы  вместе  пишем  красками,

потом выходим вместе, а после чая Император читает  -  таким  образом  время

проходит очень приятно. Иногда после обеда мы  все  остаемся  вместе  -  или

пишем, или читаем". Душевной  симпатии  был  нанесен  страшный  удар,  когда

выяснилась роль Эллы в сватовстве цесаревича.

     А роль эта была  ключевой.  Елизавета  Федоровна  проявила  необычайную

целеустремленность, делая  все  возможное  (и  невозможное)  для  устройства

женитьбы цесаревича на своей младшей сестре,  которой  надлежало  преодолеть

немало препятствий. Труднейшее среди них - перемена  религии.  Алиса  любила

русского принца и не скрывала от Эллы своих чувств. Когда Аликс вернулась  в

Англию из России в конце 1890 г., то написала сестре: "Мне было так  грустно

уезжать из России. Не знаю отчего, но каждый раз, когда я покидаю место, где

мне было хорошо, и страну, где живут особенно  дорогие  мне  люди,  к  горлу

подступает комок. Когда не знаешь, вернешься ли сюда снова  когда-нибудь,  и

что произойдет за это время, и будет ли так же хорошо, как прежде".

     Элла же была более уверена  в  будущем.  В  октябре  1890  г  в  письме

цесаревичу она сообщает: "Посылаю тебе фотографию, которую она передала  мне

для тебя и просила,  чтобы  ты  хранил  ее  тайно,  только  для  себя.  Твоя

фотография, которую я послала ей, находится на ее письменном столе под  моей

фотографией, невидимая и близкая. И она может в любое время смотреть на нее.

Мы можем лишь молиться и молиться. Я верую в то, что Бог  даст  решимость  и

силу".  Тетушка  постоянно  сообщала  русскому  престолонаследнику  о  своей

сестре, о ее любви к нему. Весной 1891 г. она  определенно  уже  утверждала,

что Аликс обожает русского принца. В мае 1891 г. Елизавета Федоровна  писала

Николаю Александровичу: "Теперь все в руках Божьих, в  твоей  смелости  и  в

том, как ты проявишь  себя.  Будет  трудно,  но  я  не  могу  не  надеяться.

Бедняжка, она так страдает, я единственный человек, кому она пишет и  с  кем

она говорит об этом, и оттого ее письма часто так печальны".

     И великий князь Сергей Александрович деятельно  был  занят  тем,  чтобы

"свеча любви" не погасла в душе Ники. 30 августа 1890  г.  писал  наследнику

престола: "Большое смущение - религия, - оно  понятно,  но  это  препятствие

будет преодолено - это можно заключить из ее разговоров. Элла смотрит на это

так серьезно и добросовестно: по-моему, это хороший залог и  верный.  Вообще

ты можешь быть спокоен - ее чувство слишком глубоко, чтобы могло измениться.

Будем крепко надеяться на Бога; с его помощью все сладится в будущем  году".

Завершая свое интимное послание, великий князь изрек:  "Если  кто  осмелится

прочесть  это  письмо  кроме  тебя  -  да  будет  ему  постыдно   вовеки!!!"

Конспиративная деятельность по устройству брака русского  престолонаследника

продолжалась несколько лет, и все вдруг неожиданно  выплыло  наружу  лишь  в

конце 1893 г.

     Императрица думала о будущей женитьбе сына, но была спокойна и уверена,

что все решится по милости Всевышнего, для счастья ее Саши, России и  самого

Ники. Ей и в голову не могло прийти, что в столь важном, первостепенном деле

они с императором окажутся в стороне до самого последнего момента. Цесаревич

несколько раз намекал о своих чувствах  к  гессенской  принцессе,  но  Мария

Федоровна не поддерживала этих разговоров и старалась переключить беседу  на

другие темы. Эта партия ей не нравилась. Нет, ничего компрометирующего Алису

она не знала. Но какое-то тайное женское чувство ей  подсказывало,  что  эта

холодная красавица не может сделать Ники счастливым. И неоднократно возникал

такой простой, вечный материнский вопрос:  что  сын  в  ней  нашел?  Ответов

вразумительных не было. Ники лишь сказал,  что  любит  Аликс.  Он-то,  может

быть, ее и любит, но вот любит  ли  она  его?  Мария  Федоровна  знала,  что

гессенская принцесса не хочет менять религию, а раз это так, то  и  говорить

не о чем. Значит, надо думать о других комбинациях. И вдруг она узнает,  что

Сергей и Элла несколько лет заняты устройством брака Ники! Это был  страшный

удар. Потрясенная императрица решила во всем разобраться сама. Сын,  который

никогда не обманывал мать, показал ей переписку  по  этому  поводу  с  дядей

Сергеем и тетей Эллой. И выяснились,  что  Сергей  и  Элла  давно  вели  все

переговоры с Аликс, с ее отцом, а после его смерти ( 1892 г.)  с  ее  братом

Эрнстом-Людвигом, ставшим владетельным Гессенским герцогом. К осени 1893  г.

дело очень подвинулось вперед, и Элла была убеждена, что  вопрос  о  религии

уже не будет препятствием. Дядя Сергей убеждал цесаревича поехать в Германию

и самому провести решительное объяснение. Но наследник не  мог  пускаться  в

путешествие  без  согласия  родителей.  И  он  спросил  у  Марии   Федоровны

соизволения  поехать.  У  той  возникли   вопросы,   и   мало-помалу   стала

вырисовываться  вся  картина.  Царица  была  уязвлена  до  глубины  души   и

немедленно все рассказала мужу. Тот был  удивлен  и  озадачен.  Согласия  на

поездку сына он не дал.

     Еще ничего не зная о том, что эта история уже стала достоянием  царя  и

царицы, но получив ответ  Ники,  где  тот  сообщал  о  невозможности  своего

приезда в Германию, великий князь Сергей Александрович в состоянии  крайнего

возбуждения  14  октября  1893  г.  писал   племяннику:   "Какое   фатальное

впечатление произведет на нее твой ответ. Или у тебя нет  ни  характера,  ни

воли, или же твои чувства совсем изменились, а  в  таком  случае  более  чем

прискорбно, что ты прямо не сказал это жене или мне, когда  мы  с  тобой  об

этом говорили в августе. Ты сам уполномочил жену поднять с нею этот  вопрос:

она все сделала, и когда все было готово - появляется твой непонятный  ответ

. Еще раз повторяю, что после этого все кончено , и жена тебя просит  больше

с нею не поднимать этого вопроса". Но  все  еще  лишь  только  по-настоящему

начиналось.

     Когда великий князь с женой вернулись из-за границы в ноябре  1893  г.,

для них грянул гром. Мария Федоровна просто клокотала  от  негодования.  Она

имела резкое объяснение  с  Сергеем,  но  тот  проявил,  как  она  говорила,

"удивительную бестактность" и не только не ощутил неловкости  от  всей  этой

истории, но и стал выговаривать ей, матери, что  она  губит  счастье  своего

сына. Царица же заявила, что требует от Сергея и его жены, чтобы они никогда

больше не касались этой темы и раз и навсегда усвоили, что это не  их  дело.

Но Сергей Александрович считал, что это и "его дело", что, как член династии

и как русский человек, он обязан содействовать тому, чтобы женой  наследника

и будущей русской царицей стала  девушка  серьезная,  образованная,  любящая

своего супруга. Брат царя не сомневался, что лучше Алисы невесты для Ники не

найти.

     После неприятного объяснения с  царицей  Сергей  Александрович  сообщал

брату Павлу, что свидание Ники и Аликс могло  бы  все  решить,  но  оно  "не

состоялось только из-за каприза Минни, из глупого чувства  ревности  к  нам!

Теперь ей горько придется в этом каяться; конечно, Ники теперь  пустится  во

все нелегкие ... Просто страшно подумать -  и  мне  делается  нравственно  и

физически холодно ! Все это тем кончится, что  Ники  женится  без  любви  на

первой попавшейся принцессе или, чего доброго, на черногорке (князь  имел  в

виду двух слишком эмансипированных  дочерей  князя  Черногорского  Милицу  и

Анастасию, ставших женами членов династии. - А.Б.) -  и  все  из-за  каприза

Минни... Вот уж  именно  "счастье  было  так  близко,  так  возможно",  ибо,

разумеется, при личном свидании любовь пересилила  бы  рассудок.  Я  глубоко

скорблю и возмущаюсь на преступное легкомыслие Минни - это страшный грех  на

ее душе ".

     Александр III ни с братом, ни со свояченицей об этом деле  не  говорил,

но царица знала, что он одного с ней мнения. Оба они были противниками этого

брака.

     В декабре 1893 г. Мария Федоровна  заключила,  что  гессенская  история

завершилась. Ники получил сообщение от Аликс, что она окончательно решила не

менять свою веру, а следовательно, вопрос о браке, как казалось,  отпал  сам

собой.

     Но Николай все еще не терял надежду и упросил родителей  позволить  ему

самому переговорить со строптивой принцессой, которую одну только они любит.

Случай представился весной 1894 г., когда в Кобурге должна была  происходить

свадьба гессенского  герцога  Эрнста-Людвига  с  дочерью  Марии  и  Альфреда

Эдинбургских  Викторией-Мелитой  (Даки).  В  столицу  Саксен-Кобург-Готского

герцогства город Кобург съезжались именитые гости со всей Европы во главе  с

королевой Викторией. И Ники должен был представлять там Дом Романовых. Мария

Федоровна была убеждена, что "его история" близка к завершению, и Ники  лишь

испытает моральные  муки.  Она  сочувствовала  ему.  2  апреля  1894  г.  из

Петербурга  вышел  поезд,  в  котором  ехали  наследник   престола   Николай

Александрович, великий князь Сергей Александрович, великая княгиня Елизавета

Федоровна, великий  князь  Владимир  Александрович,  великая  княгиня  Мария

Павловна и великий князь  Павел  Александрович.  Четвертого  апреля  русские

гости прибыли в Кобург.

     Мария Федоровна оставалась в России, ждала  известий  и  переживала.  7

апреля она писала своему сыну Георгию на Кавказ: "Бедный Ники был  на  грани

отчаяния, потому что именно в день его отъезда  Ксения  получила  письмо  от

сестры Эллы, в котором она сообщала, что  никогда  не  переменит  религию  и

просит сообщить об этом Ники. Ты представляешь, как  приятно  нам  было  это

узнать и, главным образом, Ники уезжать под ударом этой новости. Если бы она

написала об этом раньше, он бы, конечно, не поехал. Но  в  последний  момент

уже невозможно было изменить решение. От всего этого я ужасно  переживаю  за

Ники, которого все эти годы ложно обнадеживали... Все мои надежды только  на

Бога. Он все делает к лучшему, и если Он хочет, чтобы  это  свершилось,  это

свершится, или же Он поможет нам найти настоящую [невесту]".  Действительно,

накануне отъезда Ксения Александровна  получила  письмо,  где,  размышляя  о

возможности своего брака с  Ники,  Алиса  писала:  "Душка,  зачем  ты  опять

говорила об этом предмете, который  мы  не  хотели  упоминать  никогда?  Это

жестоко, ведь ты знаешь, что этого никогда не может быть - я всегда говорила

это, и подумай, как это тяжело, если знаешь, что  ты  причиняешь  боль  тому

человеку, которого больше всех ты хотела бы порадовать. Но  этого  не  может

быть - он это знает - и потому, молю тебя, не говори об этом снова. Я  знаю,

Элла опять начнет, но что в том толку, и жестоко все время говорить,  что  я

ломаю ему жизнь, если для того, чтобы сделать его счастливым, я совершила бы

осознанный грех. Все и так уже тяжело, и начинать  все  снова  и  снова  так

немилосердно".

     Но искать больше "настоящую" не пришлось: 8 апреля 1894  г.  в  Кобурге

было объявлено о помолвке цесаревича и принцессы Алисы. Любовь  сломала  все

преграды. Счастливый жених писал матери: "Милая  Мама,  я  тебе  сказать  не

могу, как я счастлив и также как я грустен, что не с вами и не  могу  обнять

Тебя и дорогого, милого Папа в эту минуту. Для меня весь свет  перевернулся,

все, природа, люди, все кажется милым, добрым, отрадным.  Я  не  мог  совсем

писать, руки тряслись... хотелось страшно посидеть в уголку  одному  с  моей

милой  невестой.  Она  совсем  стала   другой:   веселою,   и   смешной,   и

разговорчивой,  и  нежной.  Я  не  знаю,  как  благодарить  Бога  за   такое

благодеяние". И Мария Федоровна была счастлива тоже.  Она  предала  забвению

все свои опасения и неудовольствия. На все воля Божья, а с этим спорить было

невозможно. Летом 1894 г. императрица писала сыну в  Англию:  "Наша  дорогая

Аликс уже совсем как дочь для меня... Я более не хочу, чтобы она звала  меня

"тетушка"; "дорогая мама" - вот кем я для нее буду с этого момента".

     Потом много судачили по поводу того,  почему  же  так  долго  "холодная

красавица" сопротивлялась, но в конце концов согласилась? Кто видел  в  этом

каприз, кто - позу, кто - расчетливую игру.

     Что же в действительности заставляло Алису так долго не соглашаться  на

брак, несмотря на уговоры близких и дальних родственников, в числе коих  был

даже германский император Вильгельм II? В конце концов и бабушка, английская

королева Виктория, сказала свое слово в пользу русской партии. Но  даже  это

не сняло всех страхов и сомнений.

     Конечно, вопрос перемены религии являлся  первостепенным.  При  стойкой

приверженности своим убеждениям гессенской принцессе было трудно  переломить

натуру. В таких вопросах для нее не имели особого  значения  голоса  других.

Подобная верность своим представлениям, неспособность переступить через себя

во имя общественных целей, потом, когда она оказалась в России, сыграла в ее

жизни весьма печальную роль. Алиса-Александра не умела (и не хотела  уметь!)

нравиться другим, не умела завоевывать к себе расположение. Но  существовало

и еще одно обстоятельство,  способное  объяснить  всю  предбрачную  коллизию

последнего русского царя. Страшила родовая болезнь монархов, в том  числе  и

потомков королевы  Виктории,  которая  уносила  в  могилу  до  срока  немало

представителей европейских владетельных фамилий. Эта болезнь - гемофилия.

     Принцесса из Дармштадта прекрасно знала, что она не только должна выйти

замуж за красивого  молодого  человека,  которого  одного  и  любила,  но  и

исполнить свой исторический долг: подарить Ники и огромной России  здорового

наследника.

     Много читая и размышляя, она  знакомилась  и  с  тем,  что  написано  о

гемофилии. Но книги мало что  объясняли.  Утверждалось,  например,  что  это

Божья кара за грехи и, чтобы ее избежать, надлежало вести праведную жизнь. А

в  такой  жизни,  в  этом  она  не  сомневалась,   не   может   быть   места

клятвопреступлению, то есть перемене религии.

     Когда же она стала русской царицей, то все ее мысли, все  ее  страстные

мольбы были обращены к Всевышнему, чтобы простил ей и ниспослал  им  с  Ники

высшее счастье - сына. И через десять лет после свадьбы, родив  уже  четырех

дочерей, она познает эту несказанную радость: летом 1904 г. у  них  появится

долгожданный сын, которого нарекут  Алексеем.  Но  пройдет  всего  несколько

дней, и откроется сокрушительная правда: мальчик  болен  гемофилией.  И  всю

оставшуюся жизнь, каждый день, каждый час, она с  исступленной  преданностью

станет бороться за спасение их "Солнечного Луча", используя все возможные  и

невозможные средства в кризисные минуты  обострения  болезни.  Когда  же  на

перепутье жизни появится  Распутин  и  докажет  живыми  примерами  наперекор

врачам, что только он способен  вырывать  "Маленького"  из  лап  смерти,  то

изболевшееся сердце матери увидит в нем посланца свыше. Александра Федоровна

беспредельно поверит этому человеку и останется верной ему до конца.

     Несмотря на тяжелые предчувствия, сомнения и страхи, будущего  не  знал

никто. Не знала его и принцесса Аликс.  Она  бесконечно  любила  цесаревича,

"своего мальчика", и наконец решилась сказать "да". Они расстались  в  конце

апреля 1894 г.: он поехал в Россию, у него были служебные обязанности. А она

поехала к родным, сначала в Дармштадт, а затем в Англию, куда должен был тем

летом  приехать  ее  суженый.  Они  переписывались.  Она  отправляла  письма

пространные и страстные.

     "Не забудь поговорить с твоим Отцом, о чем я  просила,  т.  е.  о  том,

чтобы  мне  не   пришлось   "клятвенно   отрекаться"   от   моего   прежнего

вероисповедания. Дорогой мой, ты мне поможешь, не правда ли? Ведь ты знаешь,

что будет тяжело, но с Божьей  помощью  я  научусь  любить  твою  религию  и

постараюсь быть лучшей христианкой, а имея  около  себя  тебя  -  все  будет

легче". "О, как я хотела бы прижать тебя к моему сердцу  и  поцеловать  твою

голову, дорогой мой, милый! Я так одинока без  тебя.  Да  благословит  и  да

сохранит тебя Бог, дорогой мой, и да ниспошлет Он тебе безмятежный и сладкий

сон". "Ах, как я скучаю без тебя, любимый ты мой, ты  для  меня  ВСЕ".  "Ах,

если бы ты был здесь, ты бы меня поддержал, ты такой религиозный, ты  должен

меня понять. Как я волнуюсь, но Бог мне поможет и ты тоже, дорогой мой,  для

того, чтобы я стала лучшей христианкой и служила бы моему Богу так  же,  как

до сих пор, и даже лучше. Смогу ли я достаточно отблагодарить Его за то, что

Он мне подарил твое сердце!" "Дорогой мой, если бы ты был всегда около меня,

ты бы помогал мне и направлял бы меня на путь истины.  Я  не  стою  тебя,  я

знаю, что мне еще надо многому научиться, потому  повторяю  -  отложим  пока

нашу свадьбу, хоть разлука и тяжела, но лучше не спешить. Подумай хотя бы  о

религиозном вопросе: ты не можешь ожидать, чтобы я все сразу поняла, а знать

что-либо наполовину нехорошо. Я должна хоть немножко знать язык, чтобы  быть

в состояний хоть немного следить за службами".

     Вопрос о дате свадьбы еще не был решен: Николай настаивал на том, чтобы

это произошло как можно скорее, а  невеста  хотела  отложить  все  на  весну

следующего, 1895 г. Так же считали и царь с царицей.  Однако  скоро  события

приняли  совершенно  неожиданный  оборот.  Все  завертелось,  ускорилось   и

решилось так, как невозможно было предвидеть еще совсем недавно.

 

     1894 год оказался переломным рубежом в истории России. Главным событием

его  стала  смерть  императора  Александра  III   и   воцарение   последнего

российского  самодержца.  Однако  произошла  не  только  смена   венценосца;

постепенно стали обозначаться перемены в курсе государственной политики,  во

всем строе жизни  государства  и  общества.  В  любой  авторитарной  системе

личность верховного правителя играет  огромную  роль,  вольно  или  невольно

накладывая  заметный  отпечаток  на   различные   стороны   общественной   и

политической  деятельности.  Особенно  велика  эта  роль  при  монархическом

авторитаризме   русского   образца   -   единовластии,   базировавшемся   на

харизматическом принципе.

     Власть царя опиралась  на  божественное  соизволение;  он  венчался  на

царство и принимал присягу у алтаря. Монарх в России отвечал за свои дела не

перед смертными, а перед Богом, что для православного христианина (последние

монархи  были  глубоко  верующими   людьми)   являлось   абсолютной   формой

ответственности. Известный деятель правого толка князь В.П. Мещерский уже  в

XX в. писал, что "самодержавный русский царь ответственностью перед Богом  и

своею  совестью  несравненно  более  ограничен,  чем  президент  Французской

республики". Подобные представления о верховной власти,  лежавшие  в  основе

монархической государственности, возникли  еще  до  воцарения  Романовых.  В

имперский же период русской истории  самодержавная  модель  государственного

устройства проявилась во  всем  блеске  своих  достоинств,  несуразностей  и

недостатков.  И  последним  коронованным  носителем  этой  идеи,   последним

полноправным самодержцем был именно Александр III, преждевременно сошедший в

могилу на пятидесятом году жизни. Его сыну досталась во  многом  уже  совсем

иная роль.

     В январе 1894 г. стало известно, что царь тяжело заболел  пневмонией  и

несколько дней находился в критическом состоянии. Хотя он  вскоре  излечился

от простуды,  но  обострилась  давняя  почечная  болезнь,  и  на  протяжении

последующих месяцев его состояние то  улучшалось,  то  ухудшалось,  пока  не

наступили роковые дни октября.  Уже  с  сентября  по  совету  врачей  монарх

находился в Ливадии, в Крыму, где  несколько  недель  под  контролем  лучших

отечественных и европейских медиков боролся за жизнь. Развязка наступила  20

октября: в 14 часов 07 минут император скончался. Его кончина стала огромным

потрясением  для  императорской  фамилии,  для  всех  русских   монархистов,

видевших в умершем сильного, властного  и  справедливого  самодержца,  более

тринадцати  лет   управлявшего   Россией   и   сумевшего   побороть   смуту,

растерянность  и  неопределенность  последних  лет  царствования  его  отца,

императора Александра II.

     Русская великая княгиня и греческая королева Ольга Константиновна (жена

греческого короля Георга I и двоюродная  сестра  Александра  III)  в  письме

своему брату, президенту Российской академии наук великому князю Константину

Константиновичу, описала смерть императора в Ливадии и свое состояние: "Надо

только удивляться, что сердце человеческое может вынести подобное  волнение!

Императрица убита горем; с каждым днем это горе становится  тяжелее,  потеря

ощущается все больше, пустота ужасная! Конечно, один Господь может  утешить,

исцелив такую душевную боль. Перед ее скорбью как-то не решаешься говорить о

своей, а ведь нет души в России, которая бы не ощущала глубокой скорби,  это

собственная боль каждого русского человека! Он умер как  Он  жил:  просто  и

благочестиво; так умирают мои матросики, простой русский народ... В 10 часов

утра, когда Он причащался, Он повторял каждое слово молитв: "Верую Господи и

исповедую" и "Вечери Твоей тайный" и крестился. Всем нам он протягивал руку,

и мы ее целовали... Никогда не забуду минут,  когда  Ники  позвал  меня  под

вечер посмотреть на выражение Его лица... Мы долго с Ники стояли на  коленях

и не могли оторваться, все смотрели на это чудное лицо".

     Греческая королева стояла вечером 20 октября 1894 г. на  коленях  перед

гробом усопшего монарха рядом с новым императором  Николаем  II.  Уже  через

полтора часа после смерти отца в  маленькой  ливадийской  церкви  ему  стали

присягать лица императорской свиты и другие должностные чины. Началась эпоха

последнего царствования, длившаяся более 22 лет. "Милый Ники" превратился  в

самодержца, наделенного огромными властными функциями. Он стал руководителем

великой мировой державы и главой императорской фамилии. Ему  было  всего  26

лет.

     О последнем русском царе  за  последние  сто  лет  написано  и  сказано

невероятно  много.  Если  же  приглядеться  ко   всем   этим   суждениям   и

умозаключениям, то нельзя не заметить две главные  тенденции,  два  основных

подхода, которые условно можно обозначить  как  уничижительно-критический  и

апологетический. В первом случае  на  Николая  II  Александровича  возлагают

главную ответственность за  крушение  монархии  и  России;  его  обвиняют  в

неумении  владеть  ситуацией,  в   неспособности   понять   нужды   времени,

потребности   страны   и   осуществить   необходимые   преобразования    для

предотвращения   нарастания   напряженности.    Согласно    этим    расхожим

представлениям, в критический момент русской истории  на  престоле  оказался

недееспособный   правитель,   человек   небольшого   ума,    слабой    воли,

рефлексирующий, подверженный реакционным влияниям.

     Другая  мировоззренческая  тенденция  прямо  противоположна  первой   и

оценивает  последнего  монарха  в  превосходных  степенях,  приписывая   ему

множество благих дел, чистоту помыслов и величие  целей.  Его  жизнь  -  это

крестный  путь  России,  это  судьба  истинного  православного  христианина,

павшего  жертвой  злокозненных  устремлений  космополитических   антирусских

кругов, довершивших свое черное дело ритуальным убийством  царской  семьи  в

Екатеринбурге в 1918 г. Подобные взгляды до сих пор широко распространены  в

кругах русской монархической эмиграции, а  Русская  Зарубежная  Православная

Церковь в 1981 г. причислила царя и его близких к лику святых.

     Кто прав? Где истина? В какой же цветовой гамме, в темной или  светлой,

создавать облик Николая II? Какими  красками  рисовать  последние  годы  его

царствования? Однозначно на эти вопросы  вряд  ли  кто-либо  рискнет  сейчас

отвечать. Одномерные подходы, схематизм и догматизм, так долго  определявшие

ракурс видения прошлого, не могут адекватно отразить то время. Все, что было

написано о последнем русском царе, почти всегда  ангажировано  политическими

интересами, идеологическими и политическими пристрастиями авторов. Тема  эта

до настоящего времени еще не освобождена от предубеждений прошлого, от клише

и ярлыков длительной социально-идеологической конфронтации. И неудивительно,

что до сих пор не  написано  сколько-нибудь  полной  исторической  биографии

Николая II. Существующие же сочинения в подавляющем  большинстве  откровенно

необъективны.

     Николай II принял монарший  скипетр  на  переломе  эпох;  ему  пришлось

стоять у руля огромной державы в сложное и бурное время, когда  подвергались

переосмыслению и отбрасывались многие традиционные идеологические  ценности,

когда все громче и громче  звучали  голоса  о  необходимости  преобразования

России по меркам западных стран. Молодой император, выросший и воспитанный в

простой  атмосфере  патриархальной  русской  семьи,  в  первые  годы  своего

правления никаких новаций не признавал, намереваясь  "тверда  и  неколебимо"

стоять на страже тех принципов власти,  тех  устоев  и  основ,  которые  так

твердо и последовательно отстаивал Александр III.

     Для Николая II смерть отца была глубоким потрясением 20 октября 1894 г.

он занес в дневник: "Боже мой, Боже мой что за день! Господь отозвал к  себе

нашего обожаемого, дорогого,  горячо  любимого  Папа.  Голова  кругом  идет,

верить   не   хочется   -   кажется   до   того   неправдоподобной   ужасная

действительность". Любящий  и  послушный  сын  переживал  не  только  потерю

близкого человека. Его мучили страхи и опасения, связанные с новой для  себя

общественной ролью, с той невероятной ношей, которая была возложена  судьбой

на его плечи. Через шесть месяцев после воцарения царь  писал  своему  дяде,

великому князю Сергею Александровичу: "Иногда,  я  должен  сознаться,  слезы

навертываются на глаза при мысли о том, какою спокойною, чудною жизнь  могла

быть для меня еще на много лет, если  бы  не  20-е  октября!  Но  эти  слезы

показывают слабость человеческую, эти слезы - сожаления над самим собой, и я

стараюсь как можно скорее их прогнать и  нести  безропотно  свое  тяжелое  и

ответственное служение России".

     При жизни Александра III цесаревич хоть и касался дел  государственного

управления, однако никаких ответственных решений не принимал. Теперь же  все

взоры были  устремлены  на  него.  Он  стал  центром  огромной  империи,  ее

верховным хранителем и поводырем.

     В связи с воцарением Николая II много было разговоров о том,  успел  ли

отец передать сыну какие-либо  наставления  по  управлению  государством.  В

некоторых публикациях можно даже найти ссылки на завещание  Александра  III,

содержавшего перечень рекомендаций и заповедей. Но на  самом  деле  никакого

предсмертного  документа  подобного  рода  не  существовало.  Великий  князь

Константин Константинович имел разговор по этому поводу с молодым царем.  "Я

спрашивал, - записал К.Р. в своем дневнике 7 декабря 1894 г., - слыхал ли Он

советы от Отца перед кончиной? Ники ответил, что Отец ни разу и не  намекнул

Ему о  предстоящих  обязанностях.  Перед  исповедью  Отец  Янышев  спрашивал

умирающего Государя, говорил ли Он с наследником? Государь ответил: нет,  он

сам все знает". Да и не существовало никаких  магических  секретов,  никаких

сформулированных правил по  управлению  державой.  Надо  было  иметь  чистое

сердце, искренне любить  Россию  и  верить  в  Бога.  Этими  качествами  сын

обладал, и отец его знал об этом.

     Для Николая II самодержавие было символом веры, тем  догматом,  который

не  мог  подлежать  не  только  пересмотру,  но  и  обсуждению.   Россия   и

Самодержавие были вещи неразрывные. В том он никогда не сомневался, и  когда

уже в конце, под воздействием драматических  событий,  отрекся  от  прав  на

прародительский престол, то с болью в сердце увидел правоту  своего  старого

убеждения: падение власти царей неизбежно ведет и к крушению  самой  России.

Он прекрасно знал русскую историю, дела своих предков, а  любимыми  и  особо

почитаемыми среди  них  были  второй  царь  из  династии  Романовых  Алексей

Михайлович и отец, император Александр Ш.

     Николай II  на  первых  порах  многого  не  знал,  во  многие  таинства

государственного управления не был посвящен. Но одно  он  знал  наверняка  с

самого начала: надо следовать курсом, каким вел страну его дорогой отец, при

котором, как он это знал наверняка, страна добилась социальной  стабильности

и  завоевала  прочные  позиции  на  мировой  арене.  Но  в   первые   недели

царствования  знакомиться  с   глобальными   проблемами,   решать   какие-то

перспективные вопросы просто было некогда. Навалилась такая  лавина  текущих

дел и забот, что и дух перевести было некогда.

     Тяжелое состояние императора Александра III заставило  ускорить  приезд

невесты цесаревича: уже 10 октября 1894 г. она  была  в  Ливадии.  Здесь  ее

благословил царь. Эти дни были для  нее  неимоверно  трудны:  кругом  царила

напряженная атмосфера, всё и все вращались около умирающего императора и  на

гессенскую принцессу мало обращали внимания. Было не до нее.  Ей  даже  Ники

приходилось видеть урывками, так как в те дни на  него  "наседали"  со  всех

сторон. Потом наступило это  ужасное  20  октября.  На  следующий  день,  21

октября, в жизни Алисы произошло важное событие: она приняла  православие  и

была при миропомазании наречена  благоверной  великой  княгиней  Александрой

Федоровной.

     Надлежало решать вопрос о браке. Решать  незамедлительно.  Думали,  что

успеют совершить бракосочетание при жизни Александра III, но не успели.  Как

быть дальше?  В  стране  объявлен  национальный  траур,  впереди  длительные

печальные похоронные церемонии. Николай II  и  императрица  Мария  Федоровна

считали, что надо венчаться еще в Ливадии, рядом  с  покойным,  который  так

радовался счастью Ники и от всего сердца благословил жениха и невесту.  Сыну

и матери казалось, что не должно быть никаких торжеств; все надлежит сделать

скромно, по-семейному. Но против  этого  единым  фронтом  выступили  великие

князья. Они были уверены, что  это  важное  государственное  событие  и  его

следует  обставить   с   подобающей   торжественностью.   В   конце   концов

великокняжеская точка зрения одержала  верх:  14  ноября  1894  г.,  в  день

рождения императрицы Марии Федоровны,  когда  церковная  традиция  разрешала

ослабить траур, в  Зимнем  дворце  в  Петербурге  Николай  II  и  Александра

Федоровна стали  мужем  и  женой.  В  тот  день  в  России  появилась  новая

императрица, а Мария  Федоровна  получила  официальный  титул  "вдовствующая

императрица". По окончании  брачной  церемонии  не  было  никаких  балов,  а

молодожены не совершали традиционного свадебного путешествия.

     За  неделю  до  того,  7  ноября  1894  г.,  в  Петропавловском  соборе

состоялось погребение Александра III. В  России  началась  эпоха  последнего

царствования. Вскоре после восшествия на трон Николай II заявил: "Да поможет

мне Господь служить горячо любимой родине так же, как служил ей мой покойный

отец, и вести ее по указанному им светлому и лучезарному пути".  Он  целиком

разделял точку зрения ревностного охранителя незыблемых  основ  исторической

власти князя В.М. Мещерского, в 1914 г. написавшего царю:  "Как  в  себе  ни

зажигай конституционализма, ему в России мешает сама Россия,  ибо  с  первым

днем конституции начнется конец единодержавия,  а  конец  самодержавия  есть

конец России". Русские консерваторы,  убежденные  сторонники  неограниченной

("исконной") монархии, не имели для страны никаких  рецептов,  использование

которых осовременило бы политическую  систему,  придало  бы  новые  импульсы

государственному организму. Сформулированный еще в первой  половине  XIX  в.

теоретический постулат: самодержавие, православие, народность,  служил  лишь

для декоративного украшения  фасада  исторической  власти  и  в  силу  своей

отвлеченности и неопределенности не мог быть реализован на практике.

     В отличие от традиционных консерваторов, неизменно  искавших  ориентиры

для будущего лишь в прошлом, Николай II со  временем  все  больше  и  больше

убеждался, что такой подход в государственных делах неприемлем. Улучшения  и

изменения необходимы, в том последний царь  никогда  не  сомневался.  Однако

всегда считал, что любые новшества надо вводить постепенно  при  непременном

сохранении    в     неприкосновенности     главного     элемента     русской

государственности - самодержавного института.  Он  деятельно  поддерживал  в

90-е  годы  XIX  в.  курс  министра  финансов  С.Ю.  Витте,  нацеленный   на

индустриальную модернизацию страны. Эта политика -  форсированного  развития

промышленности - приносила свои плоды, и к началу XX  в.  Россия  из  страны

аграрной превращалась в аграрно-индустриальную (удельный  вес  промышленного

сектора в совокупном национальном доходе приблизился к 50%).  Но  по  иронии

русской судьбы все последующие лавры преобразователя достались  амбициозному

министру финансов, хотя без поддержки  монарха  никаких  результатов  Сергею

Витте достичь бы не удалось, а его служебная карьера  завершилась  бы  очень

скоро.

     Схожая ситуация сложилась и в начале XX в., когда власть  приступила  к

обширной,  жизненно  важной   программе   переустройства   землевладения   и

землепользования  на  принципах  частной  собственности,  в  соответствии  с

законами рыночной экономики. Реализатором ее был премьер-министр  и  министр

внутренних дел Петр Аркадьевич  Столыпин,  по  имени  которого  она  и  была

названа "столыпинской". Почти пять лет, начиная с конца  1906  г.,  "сильный

премьер" олицетворял курс, имевший целью глубокую социальную  реорганизацию,

создание обширного слоя мелких "крепких" хозяев,  справедливо  видя  в  этом

исходное условие общей политической стабилизации в  стране.  С  исторической

точки зрения очевидно, что это была последняя  попытка  удержать  Россию  на

эволюционном пути развития.

     А  со  всех  сторон  улюлюкали,  отовсюду  неслись  крики  недовольных,

постоянно  звучали  голоса  возмущения  "методами",  "приемами",   "целями".

Негодовали все левые круги, прекрасно осознавая,  что  претворение  в  жизнь

столыпинской программы неизбежно  сведет  на  нет  все  их  попытки  разжечь

революционный пожар.  Возмущались  правые,  укоряя  премьера  в  либеральном

уклоне, считая, что политика кабинета ведет  к  подрыву  "исконных  основ  и

начал". "Праведным гневом" горели сердца русских либералов, убежденных  "раз

и навсегда", что власть архаична, реакционна и не способна превратить Россию

"в  современное  государство".  Лишь  немногие  понимали,  что  столыпинские

реформы - действительно единственный спасительный  шанс,  что,  невзирая  на

сложности, препятствия, противоречия, в обозримой перспективе  именно  такой

путь - единственно возможный и верный. Но политические "потребности момента"

превалировали над здравым смыслом и стратегически значимой  целью.  В  числе

немногочисленных  сторонников  премьера  был  и  император,   для   которого

обустройство  крестьянства  было  давним  желанием  и  мечтой.  Он  об  этом

неоднократно писал и говорил. Когда же началась революция 1905- 1907 гг., то

окончательно убедился, что надо форсировать государственную деятельность  по

улучшению положения крестьянства.

     Принимая  в  Царском  Селе  18  января  1906  г.   депутацию   курского

крестьянства, царь говорил: "Всякое право собственности неприкосновенно; то,

что принадлежит помещику, принадлежит ему, то, что принадлежит  крестьянину,

при надлежит ему. Земля, находящаяся во владении помещиков,  принадлежит  им

на том же неотъемлемом праве, как и ваша земля  принадлежит  вам.  Иначе  не

может быть, и тут спора быть не может". Через две недели, 2 февраля 1906 г.,

обращаясь к представителям Тамбовского и Тульского дворянства он заявил: "Вы

знаете, как дороги мне интересы  всех  сословий,  в  том  числе  и  интересы

дворянства, но в данное время меня наиболее  заботит  вопрос  об  устройстве

крестьянского быта и облегчения земельной  нужды  трудящегося  крестьянства,

при непременном условии охранения неприкосновенности частной собственности.

     В подходе царя к аграрному - важнейшему вопросу  русской  жизни,  можно

выделить два основных момента. Во-первых, реформы нельзя проводить в  период

смуты; необходим общественный порядок и спокойствие. Во-вторых,  ни  в  коем

случае нельзя подыгрывать низшим инстинктам и признавать  в  какой-то  форме

принцип насильственного перераспределения земли, к чему  призывали  радикалы

всех мастей и в сторону чего склонялись либералы и их  главная  политическая

организация  -  конституционно-демократическая  партия  ("кадеты").  Он  был

согласен со Столыпиным, что задача состоит не в том, чтобы у одних отнять, а

другим дать. Таким путем  решить  проблему  крестьянского  малоземелья  было

нельзя.

     Требовалось  без  ущемления  имущественного  интереса  других   создать

финансовые и административные рычаги для обустройства крестьян, для  подъема

агрокультуры, развития современных способов хозяйствования.  Тогда  и  потом

много  говорили  о  том,  что  нежелание  царя  покуситься   на   латифундии

диктовалось тем, что он защищал лишь "интересы помещиков". Но царь стоял  на

страже основополагающего государственного принципа , что в условиях  России,

где в народной среде были  очень  сильны  уравнительно-общинные  настроения,

являлось залогом постепенного реформирования, а не  разрушения.  Николай  II

относился к числу немногочисленных сторонников первого министра. Если бы  не

поддержка монархом Петра Столыпина,  то  главе  кабинета  не  только  бы  не

удалось осуществлять намеченное, идя против течения,  но  и  самого  бы  его

просто не было бы на втором по важности посту в империи.

     "Сильный премьер" находился на своем посту более пяти лет, и почти  все

это время вокруг его персоны  циркулировали  слухи  и  предположения  самого

нелицеприятного свойства. О нем судили  и  рядили  все  кому  не  лень;  его

обвиняли  во  всевозможных  грехах  и  провинностях  -   от   скудоумия   до

казнокрадства. Причем об этом шушукались  не  только  в  гостиных,  в  кругу

"своих", оскорбительные намеки и ярлыки сыпались с  трибуны  Государственной

Думы и со страниц столичных газет. И чуть ли  не  каждую  неделю  предрекали

"падение кабинета". Так как "падения" все никак не происходило, то  сочиняли

всякие другие небылицы. Очень распространенной была, например, такая: царь с

трудом выносит первого министра, но боится его и  не  решается  отправить  в

отставку.

     Когда же 1 сентября 1911 г. в результате халатности, безответственности

и головотяпства некоторых чинов полиции в Киевском театре на Петра Столыпина

было совершено покушение и он вскоре скончался, то тут же началась настоящая

вакханалия версий и предположений. Тот факт, что террорист  некоторое  время

являлся платным информатором полиции,  разогревал  воображение.  Говорили  и

писали невесть что. Некоторые в пылу разоблачительного угара  намекали  даже

на возможность причастности к убийству самых высокопоставленных  лиц.  Потом

уже, когда пала монархия,  ретивые  разоблачители  царизма  договорились  до

того, что тот роковой выстрел якобы прозвучал  с  молчаливого  благословения

самого царя! Ни  одного  факта,  ни  одного  документа  в  пользу  подобного

утверждения никогда не было приведено, так как их просто не существовало.

     Николая II трудно причислить к разряду убежденных реформаторов, но  его

и несправедливо относить (как  это  часто  делается)  к  числу  политических

ретроградов, стремившихся не  допустить  никаких  нововведений.  Он  обладал

одним очень ценным качеством для политика: умел принимать  новые  реальности

даже  в  тех  случаях,  когда  они  не   соответствовали   его   собственным

представлениям. Во имя высших  интересов  он  находил  мужество  переступить

через собственное "я", хотя это давалось с большим трудом. Так было  в  1905

г., когда он пошел на издание  Манифеста  17  октября,  так  было  в  период

учреждения и существования Государственной Думы, так было и 2 марта 1917 г.,

когда во имя блага России он перечеркнул собственную судьбу и жизнь.

     Первые годы после воцарения Николая  II  во  внешней  и  во  внутренней

политике России ничего существенно не менялось. Большое  влияние  при  дворе

продолжали сохранять те же лица, которые играли важные  роли  при  правлении

Александра  III.  Это  такие  известные   деятели   консервативного   толка,

сторонники неограниченной монархии, как возглавлявший с  1880  г.  Ведомство

Священного Синода его  обер-прокурор  К.П.  Победоносцев;  издатель  первого

журнала "Гражданин", неустанный критик всех истинных  и  мнимых  либеральных

поползновений государственной власти князь  В.П.  Мещерский  (внук  историка

Н.М. Карамзина); представитель родовитейшего  российского  барства,  министр

императорского двора граф И.И. Воронцов-Дашков, военный министр, генерал  от

инфантерии П.С. Ванновский и некоторые другие.

     В состоявшем почти исключительно  из  сановно-аристократических  персон

чванливом "петербургском свете" сначала были  убеждены,  что  царь  молод  и

неопытен, в силу чего ему нужен умный и  вполне  благонадежный  наставник  в

государственных делах, естественно,  из  числа  тех,  кто  по  праву  своего

рождения или служебного положения принадлежал к высшему обществу. В  богатых

столичных гостиных внимательно следили и  заинтересованно  обсуждали  каждый

шаг нового правителя, каждый реальный  или  намечавшийся  "извив"  политики.

Позднее в этих кругах возобладало мнение: император  "слишком  слаб",  чтобы

железной  рукой  навести  порядок  в  стране,  покончить   с   беспрестанной

"революционной смутой", а в своей деятельности он  руководствуется  советами

"не тех людей".

     Для истории последнего царствования характерна особенность, не присущая

предыдущему периоду: недовольство, скептическое отношение ко всем начинаниям

власти. Либерализация общей атмосферы в стране, отмирание старых  приемов  и

норм  государственного  управления   постепенно   меняли   и   отношение   к

государственной службе, отношение к  особе  монарха.  Решения  царя  уже  не

спешили исполнять даже те, кто был связан клятвой верности,  которую  давали

при вступлении в должность все государственные служащие, как военные, так  и

гражданские. Какое бы решение он ни принял  по  совету  одних,  это  тут  же

встречало противодействие и критику других. Воля монарха  далеко  не  всегда

превращалась в дело России. Русский традиционный  (самодержавный)  монархизм

сходил на нет.

     После восшествия на престол Николая 2 быстро  стало  ясно,  что  новый

царь, в отличие от предыдущего,  не  обладает  крутым  нравом,  а  нерадивое

исполнение поручений и приказов не чревато  немедленной  потерей  должности,

содержания, а уж тем более ссылкой. Можно было не спешить делать  порученное

дело, можно было выжидать, можно было волынить.  Можно  было  распространять

немыслимые слухи с венценосцах, и ими не только не возмущались, не только не

препятствовали, но с жадным  интересом  подхватывали  и  распространяли.  За

сплетни и слухи уже не наказывали, не пытали и не  ссылали  (как,  например,

при столь чтимом отечественными интеллектуалами Петре I).

     Называя себя монархистами, многие из  родовитых  и  влиятельных  господ

деятельно     способствовали     падению     монархии,     так     как     в

авторитарно-самодержавной системе  сила  власти  и  престиж  власти  -  вещи

неразрывные.  Инсинуации  и  клевета  по   адресу   царя,   дискредитирующие

разговоры, эпатирующие  заявления  и  оскорбительные  утверждения  разрушали

традиционный ореол верховной власти  в  глазах  народной  массы  и  ускоряли

приближение крушения. По мере  того  как  ситуация  в  стране  усугублялась,

немалое число должностных лиц и чуть ли не все общественные деятели начинали

винить в неурядицах  и  неудачах  исключительно  монарха  и  его  окружение.

Накануне падения монархии эти оценки сделались беспощадными.

     После убийства Распутина великий князь Николай Михайлович (внук Николая

I, двоюродный дядя Николая II) занес в свою записную книжку:  "Не  могу  еще

разобраться  в  психике  молодых  людей  (речь  идет  об  убийцах  одиозного

проповедника. - А.Б.). Безусловно они невропаты, какие-то эстеты, и все, что

они совершили, - хотя очистили  воздух,  но  полумера,  так  как  надо  было

обязательно покончить и с Александрой Федоровной и с  Протопоповым  (министр

внутренних дел. - А.Б.)". И это написал член  династии!  Или  вот  еще  один

образчик  социального  безумия:  выдержка  из   письма   жены   председателя

Государственной Думы  М.В.  Родзянко,  Анны  Николаевны,  к  княгине  3.  Н.

Юсуповой (матери убийцы Распутина), отправленного в  середине  февраля  1917

г.: "Эта кучка, которая всем управляет, потеряла всякую  меру  и  зарывается

все больше и больше. Теперь ясно, что не одна Александра Федоровна  виновата

во всем; Он, как русский царь, еще более преступен".

     Подобное писали люди, близко стоявшие к трону, жившие в благополучии  и

роскоши, обязанные своим положением той самой монархической власти,  которую

в лице царя так страстно поносили. Они были недовольны, что царь слушал  "не

тех", назначал  на  должности  "не  тех".  К  таким  недовольным  относился,

например, историк-графоман Николай Михайлович,  сочинявший  обширные  труды,

примечательные лишь тем, что содержали  уникальные  документы  из  фамильных

архивов, к которым другим историкам доступа  не  было.  Этот  великий  князь

вместе со своим братом Александром Михайловичем,  другом  юности  последнего

царя, вступил в масонскую ложу, что было для представителей их  круга  шагом

недопустимым,  оскорбляющим  дела   предков,   память   умерших,   так   как

принадлежность   к   тайному   братству   "вольных   каменщиков"   исключала

уважительное отношение и к самодержавию, и к православию.

     Царь не слушал и  "умных  наставлений"  председателя  Думы,  "камергера

двора  Его   Императорского   Величества"   Михаила   Родзянко.   Это   было

действительно так по той простой причине, что  ничего  вразумительного  этот

шумный пустослов не предлагал и предложить не мог. Все его призывы, вся  его

скандально-бесславная карьера - наглядное тому подтверждение. Он, как и  его

жена, у  которой,  как  некоторые  утверждали,  глава  парламента  был  "под

каблуком", прослыли в столице записными  сплетниками.  Именно  Родзянко  был

одним из самых деятельных пропагандистов распутинской истории, несколько лет

непрестанно раздувая "общественное возмущение".

     И уж если подобные настроения отличали  тех,  кто  находился  на  верху

социальной пирамиды, то что же надо было ждать от других, не  вознесенных  в

высокие сферы, кто был вне царских милостей и благодеяний,  кто  сызмальства

воспитывался  и  пропитывался  стойкими  чувствами   ненависти   к   царской

"деспотии", к русской "азиатчине". В той  ситуации  позиция,  скажем,  таких

деятелей, как А.Ф. Керенский или  В.И.  Ленин,  была  понятной,  логичной  и

единственно  возможной  для   них.   Но   для   представителей   дворянства,

аристократии, фабриковавших антицарские сплетни, а  затем  и  почти  открыто

ратовавших за  насильственные  действия  против  власти,  да  еще  в  период

жесточайшей войны, это было показателем глубокого психологического недуга. И

здесь не  имела  особого  значения  реальная  политика,  конкретные  шаги  и

решения, принимаемые  властью;  все  они  безусловно  встречались  в  штыки.

Сначала ограничивались лишь тихими разговорами в своих салонах и  кабинетах,

а со временем так осмелели, что могли уже и публично поносить и хаять всех и

вся.

     Многие из тех, кто пережил революцию, коротали  свои  дни  на  "дальних

берегах"  и  через  годы,  вспоминая  "погибшую  Россию",   с   маниакальной

одержимостью все еще твердили, что "главная вина на царе и  его  окружении".

Сами же они, именитые и безродные, влиятельные  и  безвестные,  делали  свое

дело исключительно честно и самоотверженно, а вот  царь...  Никто  почти  не

раскаялся и не покаялся и не понял того, что стало очевидностью:  в  русском

апокалипсисе все были виноваты и все стали жертвами. Конечно,  степень  вины

различна, но ведь оказалась различной и  "цена  жертвы".  В  конечном  итоге

последний царь заплатил самую дорогую из возможных.

     Та государственная система, которую наследовал Николай II, первое время

работала в "ранее заданном режиме", и надобности в существенных политических

преобразованиях не было никакой. Хотя сразу же после  воцарения  со  стороны

некоторых общественных групп  раздались  голоса  о  необходимости  "привлечь

представителей общества к принятию  государственных  решений",  но  подобные

робкие голоса в расчет можно было не принимать. Однако и в первые десять лет

правления, в эпоху  "чистого  абсолютизма",  курс  государственной  политики

никогда не был результатом своеволия или каприза монарха.

     Практически  любой  государственный  акт,  любая  законодательная   или

административная мера всегда были результатом  усилий  определенного  круга,

выражением коллективных усилий. Но настало  такое  время,  когда  надо  было

принимать  решения,  касающиеся  изменений  традиционной  практики   власти.

Драматическое столкновение между традицией и новыми веяниями  -  стремлением

ввести представительные учреждения,  установить  либерально  ориентированные

общественные порядки, "как в Европе", - произошло в 1905 г.  В  том  году  в

России началась революция, смута, которой, начиная  со  времен  XVII  в.,  в

России  не  было.  Неудачная  русско-японская  война  1904-1905  гг.   стала

непосредственным детонатором событий.

 

 

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ:  Романовы. Династия русских царей и императоров

 

Смотрите также:

 

Император Николай Второй

Никола́й II Алекса́ндрович (6 (18 мая) 1868, Царское Село — в ночь с 16 на 17 июля 1918, Екатеринбург) — последний российский император из династии Романовых (21 октября...

 

Николай 2 Второй. Расстрел последнего царя

Он стал зачитывать бумагу Уралисполкома. Николай 2 не понял, о чем речь, коротко переспросил

 

Биография последнего императора России Николая Второго. Николай II...

Неспособность Николая II руководить государством особенно проявилась в годы первой мировой войны. В августе 1915 г. Николай II занял пост Главковерха...

 

ЛИВАДИЯ ПРИ НИКОЛАЕ II. Царь император Николай Второй 2. Ливадия...

Ливадия была последовательно „летней царской резиденцией" для Александра II, Александра III и Николая 2 и, постепенно застраиваясь многочисленными службами...

 

Свержение монархии. Отречение Николая 2 Второго от престола

Николай II записал в своем дневнике 27 февраля 1917 г.: "В Петрограде начались беспорядки не-сколько дней тому назад; к прискорбию, в них стали принимать участие и войска.

 

князь Михаил Романов, брат Николая 2 Второго

Когда Николай II отрекся от власти в пользу брата Михаила, тот отклонил от себя венец самодержца, предпочтя остаться независимым от политики человеком.

 

Портрет императора Николая 2 - картина художника Ильи Ефимовича...

Илья Ефимович Репин. Название картины: Портрет императора Николая 2. 1896.