Ранний этап трипольской культуры на территории Украины

Раздел: Археология

Проблема сложения археологической культуры — один из «вечных» вопросов археологии — применительно к Триполью всегда рассматривалась в плане признания преобладающим генетического вклада того или иного компонента — местного либо пришлого. Так, в 60—70-е годы в литературе утвердилась мысль о важной роли бу- го-Днестр овского неолита в происхождении трипольской культуры, причем ситуация отчасти напоминала положение в трипольеведерии 30—40-х годов, когда выводы о тесной генетической связи Триполья с КЛЛК не подтверждались анализом конкретного археологического материала.

Для исследователей БДК ее участие в формировании раннего Триполья — «неоспоримый факт» [104, с. 165]. Развивая этот тезис, его приверженцы ссылаются на «принципиальное сходство набора кремневых орудий, общность ряда специфических форм костяных орудий; преемственность в типах поселений и жилищ; сходство ряда керамических форм; сохранение основных технологических приемов нанесения орнамента ... и всех его главных схем; преемственность в системе религиозно-космогонических представлений» [45, с. 25]. Приведенной точке зрения противоречат результаты сопоставления описанных в главе III предметов материальной культуры раннего Триполья (прежде всего керамики как наиболее надежного этнокультурного индикатора) с основными категориями бытового и производственного инвентаря соседних нео-энеолитическнх культур.

Ближайшие соответствия раннетри- польской керамике мы находим в круге земледельческих культур, локализованных к западу и юго-западу от ареала раннего Триполья. Так, несомненно сходство посуды f-й группы с кухонной керамикой культуры Крнш (Кереш), проявляющееся в формах некоторых сосудов (округлотелые, биконические, глубокие чашевидные горшки, часто на поддонах) и особенно — в их орнаментации: ряды защипов, насечек, оттисков ногтя на тулове, в то время как венчик и придонная часть свободны от орнамента и подлощены; колосковый узор и подражающие ему наколы, выполненные в скорописной манере; рельефные налепы в угловой КОМПОЗИЦИИ (стилизованные изображения головы быка). Все эти черты характерны для посуды кришских памятников Молдовы [316,  3, Г, 4, 1—0; 5, 4; 329,  1, 45] и Трансидьванин [330].

Аналогии раннетрипольской кухонной керамике находим и в некоторых неолитических культурах Карпатского бассейна. Так, своеобразной орнаментальной схеме уже упоминавшегося горшка из Вороновицы ( 60, 1) близок узор на сосуде из Несмея (группа Желиз) в виде чередующихся полей, составленных рядами вертикальных и горизонтальных защипов [166, с. 297,  181].

С неолитом Подунавья следует связывать ряд черт, характерных для раннетрипольской посуды 2-й группы. Прежде всего, имеется в виду орнамент в виде каннелюр, присущий культурам Винча [32, т. 4,  XIV, 44], Ду- дешти [226, с. 234,  22; 23], Усое [168, с. 20,  3,14—16]. Каннелюры иди узкие проглаженные линии (горизонтальные, вертикальные, в «паркетных» композициях) — непременный элемент орнамента керамики культуры Боян, начиная с первой ее фазы — Бо- линтиНяну [229,  5].

Боннскому воздействию раннее Триполье обязано и возникновением некоторых форм сосудов (фруктовницы на цилиндрических поддонах, крышки с грибовидными ручками). Наконец, боннское происхождение имеет описанный выше выемчатый узор в виде «шахматной доски», «волчьих зубов», треугольников, меандра и т. д., часто заполненный белой пастой. ПОЯВИВШИСЬ на 2-й фазе развития культуры Боян (Джулешти), он становится отличительным признаком керамики этой и ряда других культур, соприкасающихся с Бояном в Подунавье — Марица, Поляница, Сава [170,  20—22; 39—41].

С влиянием, идущим из Карпатского бассейна, следует связывать применение охры в орнаментации раннетрипольской керамики. В указанном регионе этот декоративный приём был широко распространен еще в позднем неолите. Углубленный орнамент на посуде таких культур и культурных групп, как Бюкк, Сакалхат, Желиз (Желизов- це) часто дополнялся красной и другими красками, нанесенными после обжига, причем краска обычно заполнила ленты, образованные врезанными линиями [313, с. 51, 103; 166, с. 106, 213, 295, 318].

Трудно определить истоки первой расписной керамики в ареале культуры Прекукутени — раннее Триполье. Ряд исследователей (В. Думнтреску, С. Маринеску-Былку, Е. К. Черныш) полагают, что посуда, расписанная до обжига белой краской, обязана своим происхождением влиянию со стороны культур Гумельяица и Петрешти [245; 287, с. 30, 139; 198, с. 20]. В качестве культуры-донора рассматривается в атом плане и Турдаш [306, с. 136]. Конечно, импульс со стороны указанных культур весьма вероятен, однако специфика раннатрнпольской расписной керамики заставляет воздержаться от конкретных выводов и рассматривать ее появление в общем контексте технологических поисков древних гончаров Карпатского бассейна и Нижнего По- дунавья на переходе от неолита к энеолиту: расписная посуда культур и культурных групп Турдаш, Тиса, Горжа, Херпай, Лумя-Ноа, Болград — Ал- день и да.

Что же касается керамики буго-дне- стровского неолита, то она заметно отличается от раниетрипольской по всем характеристикам. О посуде поздней норы БДК (савранская фаза, по В. Н. Даниленко, или III фаза, по В. И. Маркевичу) можно судить по коллекциям из Савранн, Чернятки, Миколиной Брояки [44,  98, 104; 115], Сорок V, Цикиновкн [104, с. 115— 116, 124] и других поселений. Глина сосудов содержит традиционные для керамики буго-днестровской культуры примеси: растительную, графит, песок* изредка ракушку. Наиболее распространены следующие формы сосудов: ребристые горшки с вытянутой придонной частью и плоским узким дном; остродонные горшки S-видного профиля; широкие остродонные чаши с резким перегибом профиля или округлыми боками. Орнамент выполнен неглубокими проглаженными линиями (вертикальные и горизонтальные отрезки, пересекающиеся ромбические фигуры, зигзаг, волна и криволинейно-волюто- вые композиции), оттисками штампа из нескольких острых зубцов, подтреу- гольными наколани, ямками.

Таким образом, отмеченные выше черты сходства керамического комплекса раннего Триполья с посудой нео- энеолнтических культур Балкан, Нижнего Подунавья и Карпатского бассейна позволяют считать, что его генетические корни скрыты именно в этих культурах, а не в буго-днестровском неолите.

Это относится и к раниетрипольской антропоморфной пластике, происхождение которой нельзя связать с местным неолитом. Определенные соответствия она находит в хронологически и территориально близких нео-энеолити- ческих культурах Подунавья, что проявляется не только в самих общих признаках, обусловленных идеологией древних земледельцев (например, подчеркнутые, гипертрофированные признаки пола), но и в более конкретных деталях — трактовке тех или иных частей тела, орнаментации и т. д. Однако в целом описываемая пластика обладает ярко выраженной спецификой и не имеет отчетливой генетической связи с какой-либо определенной культурой Юго-Восточной Европы.

Так, имеются существенные морфологические и стилистические различия между антропоморфными статуэтками раннего Триполья и культур Винча, Усое, Вэдастра. Сомнительной в этом аспекте представляется и роль далеких фессалийских культур Сескло и Дими- ни, о существенном воздействии которых на формирование прекукутенско- раннетрипольской пластики вслед за Г. Думитреску пишет С. Маринеску- Былку [282, с. 91—92; 284, с. 405— 406]. Пластика культуры Хаманджия [211,  47—58] при некотором сходстве с раннетрипольской в основных своих чертах специфична, и генетическая связь между ними отсутствует [137, с. 15-16].

Культура Боян, сделавшая основной вклад в создание керамического комплекса раннего Триполья, не смогла внести его в пластику. Единичные статуэтки боннского типа, выработанного еще на ранней фазе развития этой культуры [229,  74—77], встречены в Траяие-Дялул Вией [244, с. 16,  9, 4], однако распространения в прекукутенско-раннетрипольской среде они не получили.

Пожалуй, наиболее отчетливо проявляется сходство между раннетрипольской пластикой I типа и некоторыми антропоморфными статуэтками культуры Крит, выполненными в сидячей позе с подчеркнутой стеатопигией и лишенными орнамента [206, с. 383,  1, 2, 5].

В целом же следует полагать, что самобытный стиль прекукутенско-раннетрипольской пластики складывался самостоятельно. Унаследовав от неолитических предшественников круг культовых идей, отраженных в пластике, и позаимствовав отдельные элементы антропоморфных статуэток разных культур (в первую очередь нужно отметить кришские традиция), носители культуры Прекукутени — равнее Трп- полье постепенно выработали собственный стиль малой скульптуры, нашедший отражение в статуэтках I типа.

С неолитом Балкан, Подунавья, Транснльваяии связаны различные культовые предметы из глины: столики, стульчики, модели жилищ и алтарей, широко известные в культурах Крнш, Хаманджия, Боян, Вэдастра, Турдаш и других [232]. В частности, модель алтаря из Окопов ( 78). ближайшую аналогию находит в известной модельке с поселения Градеш- ница в Болгарии [127,  65].

Нам уже приходилось останавливаться на детальном сопоставлении орудий труда раннего Триполья (прежде всего изделий из кремня) и соответствующего инвентаря соседних неолитических и энеолитнческих культур [63, с. 84— 87]. Проведенный анализ позволяет оспорить высказанную в литературе точку зрения о тесной генетической связи между кремнем раннего Триполья и БДК [104, с. 165]. Напомним, что характерные для буго-днестров- ского неолита подпрямоугояьные нуклеусы с торцовым скалыванием, ладьевидные отжимникн-ретушеры, реачики с угловой ретушью, концевые скребки на небольших пластинках, вкладыши жатвенных ножей с залощенным лезвием очень редко встречаются на ран- нетрипольских памятниках.

Сомнительным выглядит и тезис о «неолитическом» микролитизме раннетрипольского кремневого инвентаря [44, с. 155, 159]. Описанные в III главе нуклеусы, пластинки, скребки днестровских поселений (Бернашевка, Jly- ка-Врублевецкая и др.) не являются микролитическими. Относительно небольшие размеры изделий из Побужья объясняются спецификой местного кремневого сырья — мелкой гальки. Характер орудий здесь не изменился и на следующем этапе, судя по материалам Сабатиновки I.

Достаточно четко прослеживается общность между кремневыми изделиями культуры Прекукутени — раннее Триполье и нео-энеолитических культур Нижнего Подунавья, прикарпатских районов Молдовы, Траисильвания (КЛЛК, Боян и др.). Из этих культур, очевидно, перешли в ранние прекуку- тенские памятники конусовидные в призматические нуклеусы, вкладыши серпов с угловой заполировкой, имеющие в Молдове давние крвшскве традиции [31^,  22, 1, 11, 13, 17], орудия геометрической формы [312, с. 39, 45, 155, 157, 168,  28, 14] и другие изделия.

Это в полной мере можно отнести к орудиям труда и оружию из камня разных пород, кости и рога [63, с. 93, 94, 101, 102].

Таким образом, рассмотрев основной производственный и бытовой инвентарь (керамику), а также типы жнлшц, систему хозяйства в идеологию носителей трипольской культуры на раннем этапе ее развития, приходим к выводу, что ня одна из определяющих черт этой культуры не может быть выведена из БДК. Это относится в первую очередь к планировке поселений, глинобитным жилищам-площадкам, орудиям из кремня в камня, основным типам сосудов (разнообразные горшки, фруктовницы, крышки, черпаки а т. д.), их орнаментации (каннелюры, гребенчатый штамп, выемчатый узор и т. д.) и технологии изготовления, глиняной пластике, животноводству (разведение мелкого рогатого скота) и земледелию (выращивание ячменя). Анализ всех имеющихся источников позволяет сделать вывод об отсутствии генетической связи между БДК и ревнетрипольской культурой. В то же время множество нитей связывает раннее Триполье с земледельческими культурами Балкан, Подунавья и Карпатского бассейна.

Прежде чем непосредственно перейти к рассмотрению вопроса о происхождении раннего Триполья, вкратце охарактеризуем местные неолитические культуры (БДК и КЛЛК) в аспекте их территориального и хронологического соотношения.

Территория распространения БДК перекрывает восточную часть раннетрипольского ареала (междуречье Днестра и Южного Буга). Мнению В. И

Марковича о том, что западная граница БДК проходила по Пруту [103, с. 11,  1; 104, с. 159], противоречит открытие в последние годы поселений культуры Криш к востоку от Прута. По-видимому, большая часть Пруто- Двестровского междуречья была освое- ва в веолвте восителями этой культуры, а позднее — КЛЛК.

Западная группа памятников БДКГ исследованная В. И. Марковичем, сосредоточена в южной части Среднего Поднестровья вблизи г. Сороки. Отдельные местонахождения БДК встречены и в более северных пунктах долины Днестра — у сел Наславча, Каларашов- ка (север МССР), Ожево (юг Черновицкой области УССР). Вся остальная часть Среднего Поднестровья, хорошо обследованная многочисленными экспедициями, свободна от памятников БДК.

Поселения БДК между Днестром и Южным Бугом неизвестны, вероятно, ее носители предпочитали селиться в долинах крупных рек (не исключено, однако, что эта ситуация объясняется плохой археологической изученностью данного района).

Восточный вариант БДК связан непосредственно с бассейном Южного Буга, в среднем и отчасти нижнем течении которого известно более 15 памятников. Отдельные поселения буго-днестровской культуры встречены к востоку от Южного Буга.

В. Н. Даниленко и В. И. Марковичем разработана периодизация БДК по районам и выяснена хронология памятников. Наиболее поздние фазы развития этой культуры — IV и V на Днестре и соответствующие им самчинская и Савранская ва Южвом Буге — датируются исследователями второй воловиной V тыс. до н. э. [104, с. 140, 159]. И типологически, и стратиграфически поселения V (савранской) фазы завершают развитие буго-днестровского неолита во всем его ареале.

В междуречье Днестра и Реута, очевидно, проходила граница между БДК и вторым неолитическим предшественником раннего Триполья — культурой линейно-ленточной керамики. На территории Украины, Молдавии и румынской Молдовы сейчас известно более ста ио- селений и отдельных местонахождений КЛЛК, составляющих восточную периферию большого центральноевропейско- го массива неолитических культур. На поздней фазе развития, для которой характерна керамика с «нотным» орнаментом, КЛЛК значительно расширила свой ареал, продвинувшись в районы к востоку от Карпат во второй половине V тыс. до н. в.

Передвижение осуществлялось, по- видимому, по нескольким направлениям. Часть племен, заселив плодородные участки лесовых почв в юго-восточных районах современной Польши и проникая далее на восток, осела в Верхнем Поднестровье и на Западной Волыни [55; 275J. В этих районах Украины известно около 40 пунктов с материалами КЛЛК [162].

Второй путь племен — носителей КЛЛК шел через Молдову, где Е. Ком- ша насчитывает более 25 поселений этой культуры, относящихся к двум последовательным фазам развития [227], Перейдя Прут, племена КЛЛК заселили центральную и южную часть Пруто- Днестровского междуречья, где, по данным исследователей, имеется около 40 поселений и местонахождений [133, с. 22—30; 103 с. 27—37; 22]. Археологические источники фиксируют здесь высокую плотность населения [22]. Большая группа поселений известна и в бассейне Реута [103, е. 28—31].

Лишь в нижнем течении Днестра поселения КЛЛК вплотную подходят к его долине [103, с. 29, 8], а отдельные пункты зафиксированы далеко на днестровском Левобережье  .

В северной части Пруто-Днестровско- го междуречья памятники КЛЛК неизвестны; отсутствуют они и в Среднем Поднестровье. Возможно, здесь была «ничья земля» — граница между БДК в верхнеднестровской группой КЛЛК.

Очевидно, племена КЛЛК жили на территории Украины и Молдавии в течение нескольких столетий; исследователи выделяют здесь две хронологические группы памятников: раннюю (Фло- решты, Цыра, Баев) и более позднюю (Незвиско, Торское, Луцк) [133, с. 34— 35]. Единичные фрагменты керамики, встреченные на поселениях поздней группы, украшены орнаментом в стиле группы Желиз-Желнзовце, являющейся последним звеном в цепи развития КЛЛК. В типичной желнзовекой манере (удлиненные вертикальные насечки, пересекающие врезанные ленты) украшен, в частности, фрагмент сосуда из Луцка [133,  25, 22]. В Незвиско, как сообщает Е. К. Черныш, встречено несколько фрагментов керамики со следами оранжевой и красной краски [194г с. 22]. Использование краски для заполнения врезанных орнаментальных лент — также характерная черта же л и- зовской посуды [166, с. 295].

Эти данные не позволяют, однако,, сделать вывод о том, что КЛЛК на Юго-Западе СССР еще продолжает существовать в то время, когда на территории Словакии, Венгрии и Юго-Вос- точной Польши были распространены памятники группы Желиз-Желизовце. Ее развитие закончилось здесь на фазе «нотной» керамики во второй половине- V тыс. до н. э. В целом это же относится и к памятникам Молдовы, хотя наиболее поздние из них, возможно, сосуществуют с поселениями желизовской группы на других территориях. К ним С. Маринеску-Былку отнести в первую очередь нижний слой поселения Тырпешти, материалы которого, по ее мнению, имеют черты керамики группы Желиз-Желизовце, хотя и не слишком выраженные, что объясняется удаленностью Молдовы от центров распространения этой группы [281, с. 165—1 168; 287, с. 14-16].

Импорта керамики КЛЛК на поселениях БДК Базьков остров [44, с. 66,.  12; 13] и Сороки V [104, с. 135], а также фрагменты сосудов БДК, найденные в Цыре и Новых Ру- сештах [103, с. 22, 25], позволили исследователям синхронизировать поселения с «нотной» керамикой и памятники БДК IV — начала V, по В. И. Маркевичу, фаз. Очевидно, в Побужье позднейшая БДК живет и после исчезновения на Днестре КЛЛК. Об этом, в част- гостя, свидетельствует фрагмент венчика сосуда, выделенный нами в коллекции поселения Савранъ (раскопки В. Н. Даниленко в 1955 г.)  . По орнаменту (сходящиеся под углом ряды подтреугольных наколов, «посаженных» на тонкие ливии-бороздки), технологии изготовления и размерам (толщина 1,4 см) он резко отличается от обычной посуды БДК. Два таких же фрагмента недавно опубликовал В. Думит- реску, обнаруживший их на поселении культуры Винча в Расте (Олтения). Он связывает их с позднейшей группой КЛЛК (памятники типа Шарка), сменяющей на территории Чехии и в ряде других районов поселения с «нотной» керамикой, объясняет наличие этих фрагментов на винчанском поселении влиянием со стороны Молдовы, где имеются элементы не только группы Желиз-Желизовце, но и группы Шарка [251]. Видимо, с этой территории происходит и фрагмент сосуда, найденный в Савраии.

Итак, к концу V тыс. до н. э. историческая обстановка на территории, занятой спустя несколько столетий ран- яетрипольскими племенами, не претерпела заметных изменений: в западной части региона постепенно завершается эволюция КЛЛК; в восточной переходит на последнюю ступень своего развития местная БДК. Именно к этому времени относятся истоки длительного этногенетического процесса, закончившегося сложением культуры Прекукутени — раннее Триполье. Они связаны с переселением в Молдову и Трансиль- ванию части племен культуры Боян.

Возникнув на территории Мунтении как синтез двух неолитических культур — местной Дудешти и пришлой из Молдовы КЛЛК,— культура Боян на ранней фазе своего развития (Болинти- няну) была в основном локализована в центральной части Мунтении. Здесь, по данным'исследователя культуры Боян Б. Комши, насчитывается около 30 поселений и отдельных находок фазы Бо- лпнтиняпу [229, с. 30—31]. На следующей фазе (Джулешти) количество боя неких поселении резко увеличивается (известно около 110 пунктов), причем они занимают всю Мунтению и появляются на юге Молдовы в низовьях Сирота. На позднем этапе фазы Джулешти часть носителей культуры Боян оторвалась от основного массива и, перейдя Южные Карпаты (очевидно, по долине Олта), заселила юго-восток Трансняь- вании, где известно около 20 боянских поселений [229, с. 32—36]. Отсюда, как полагает С. Маринеску-Былку, или из северных районов Мунтении (мнение Б. Комши) началось последующее проникновение в предгорные районы Молдовы. В Транснльваннн и Западной Молдове пришельцы вступили в контакт с немногочисленным аборигенным населением — носителями КЛЛК на ее позднейшей фазе [282, с. 127—128].

Начало этих контактов засвидетельствовано материалами нижнего неолитического слоя в Тырпешти, где на отдельных сосудах наряду с «нотным» орнаментом появляется выемчатый узор в шахматной КОМПОЗИЦИИ. Даже кухонные полусферические чаши с примесью половы в тесте, обычные для КЛЛК, в Тырпешти бывают украшены ямками и квадратами, образованными путем выборки глиняного теста. С. Маринеску-Былку, отмечая эти особенности керамики КЛЛК из Тырпешти, обоснованно полагает, что они могли возникнуть лишь под воздействием бояпской орнаментальной техники (выемчатый узор в меандровых, шахматных и других композициях). Конечным результатом этих контактов явилась ассимиляция потомков носителей КЛЛК представителями более сильной и жизнеспособной культуры. Тем не менее, эту ассимиляцию нельзя рассматривать как полное растворение одной культуры в другой; скорее, здесь речь может идти о процессе их слияния, приведшем в конечном счете к рождению нового культурно-этнического образования.

Археологическим отражением первых результатов этого процесса являются поселения, объединяемые румынскими археологами в культуру Прекукутени начальной (I) фазы. К ним относятся Эрестегнн, Сфынту Георге, Банку (Юго-Восточная Трансильвания), Тра-

ян-Дяпул Вией и Борлешти (Западная Молдова). it сожалению, материал этих памятников практически не опубликован и судить о нем можно лишь на основании нескольких таблиц иллюстраций, приведенных в монографии С. Ма- ринеску-Былку [282,  26—37; 71], и кратких публикаций.

Строго говоря, эти поселения еще не могут рассматриваться в качестве сформировавшейся археологической культуры, так как не являются однотипными памятниками с вполне сложившимся археологическим комплексом. Керамика их имеет ярко выраженные боннские черты, проявляющиеся в наличии таких форм, как фруктовницы с высоким прямым венчиком и резким перегибом профиля, соединенные с полым коническим поддоном; глубокие миски такой же формы, но без поддона; высокие крышки с прямым «венчиком» и ибовидным навершием [282,  34, 29, 1; 33, 1—3]. Наиболее отчетливо боннское воздействие отразилось на ке- . рамнческом комплексе поселения Сфынту Георге, где хорошо представлены типичные для этой культуры банко- видные кубки, украшенные мелкими горизонтальными каннелюрами, горшки с выемчатым негативно-позитивным узором в виде треугольников, «волчьих зубов», зигзага, меандра, обильно заполненным белой пастой. Вероятно, прав 3. Секей, полагающий, что наличие многих элементов культуры Боян- Джулешти позволяет считать поселение Сфынту Георге одним иэ наиболее ранних памятников этой группы [321].

С боннской традицией связана и кухонная керамика, имеющая в тесте обильные растительные примеси [282, с. 561, хотя здесь возможно и влияние КЛЛК.

 Анализируя генетическое воздействие последней, Г. Думитреску [241, с. 63] в С. Маринеску-Былку [281, с. 170; 282, с. 119—121] выделяют в материалах поселения Траян-Дялул Вией следующие черты этой культуры: наличие столовой посуды из серой, хорошо промешанной глины, украшенной спиралью, угловым врезанным узором, узкими врезанными полосками, заполненными рядом наколов; специфические каменные топоры-тесла в виде «башмачной колодки»; геометрические микролиты; орудия из обсидиана. Отзвуком жели- зовской орнаментальной традиции, вероятно, являются узкие вертикальные насечки, пересекающие параллельные ряды врезанных линий на некоторых сосудах из Траяна-Дялул Ввей [282,  32, 4, 7; 34, 10].

В то же время в материалах упомянутых поселений уже просматриваются новые черты, чуждые Бояну и КЛЛК. Об этом свидетельствует, в частности, наличие в керамическом комплексе Сфынту Георге бнкопнческих горшочков из глины хорошего качества, украшенных чередующимися горизонтальными рядами каннелюр и врезанных линий [321,  2, 3, 5—6; 3, 7]. В Траяне-Дялул Вией и Эрестегине появляются горшки с высоким цилиндрическим или коническим горлом, украшенным каннелюрами; бвконическое тулово сосудов снабжено четырьмя вы- ступами-налепамн [287, рве. 26, 7, 8; 27, 5; 28, 4]. Сосуды этого типа, но более совершенвые по изготовлению, вполне обычны, как отмечалось в главе III, для прекукутеиских и раннетрипольских памятников. Среди новых признаков, которые впоследствии станут типичными для керамического комплекса культуры Прекукутени — раннее Триполье, следует назвать орнамент в виде спирального изображения змея-дракона, посуду с примесью толченого шамота в тесте и некоторые другие.

Таким образом, поселения Сфынту Георге, Эреетегин, Траян-Дялул Вией и др., появившиеся на рубеже V— ГУ тыс. до н. э. на территории Юго- Восточной Трансильвании и Западной Молдовы, отражают начальную стадию формирования культуры Прекукутени. Не обладая еще устойчивыми, повторяющимися признаками, они объединены в I фазу этой культуры в значительной мере условно.

Роль материнских культур, принявших участие в формировании этих памятников, неравноценна. От КЛЛК уна- следовава в освоввом технология изготовления столовой посуды, но не ее формы и орнаментация. Если ориа-

мент, свойственный сосудам КЛЛК, еще фиксируется- изредка на керамике Траяна-Дялул Вией, то на посуде собственно прекукутенскнх я раннетрипольскнх поселений он практически отсутствует.

Куда более сильным было воздействие боннской культуры, сказавшееся не только на керамическом комплексе (оно еще долго ощущается в материалах культуры Прекукутени — раннее Триполье), но и на многих других категориях инвентаря, хозяйстве и быте населения, оставившего такие памятники, как Траян-Дялул Вией.

Кроме Бояна и KJIJIK, заметный вклад в формирование культуры Прекукутени внесли и другие культуры Молдовы и Трансильвании. В атом плане важен, хотя и не решен окончательно, вопрос о кришских традициях в культуре Прекукутени. Никто из исследователей не сомневается в том, что кухонная посуда ранних прекукутенско- трипольских памятников, украшенная яащииным орнаментом, появилась под сильнейшим влиянием культуры Криш. Но по существующим представлениям прямая передача носителями культуры Криш своей керамической традиции в прекукутенскую среду невозможна, так как эти культуры разделяет значительный временной интервал. В Периенах [316, с. 65—81] и Леце [333] криш- екие слои залегают ниже слоев культуры линейно-ленточной керамики и Боя- на-Джулешти. Поэтому исследователи называют в качестве передатчиков кришсКих традиций другие культуры. Так, по мнению В. Н. Даниленко и В. И. Марковича, керамика с защипами была ааимствована ранними трн- польцамн от БДК, испытавшей на печорской (III, по В. И. Марковичу) фазе сильное влияние Криша. Заметим, однако, что кухонная посуда таких памятников, как Ларга-Жижия, Флореш- ты  Бернашевка больше напоминают кришскую, чем керамика БДК.

В последние годы появились новые данные о культуре Криш в Молдове. В частности, С. Маринеску-Былку на материалах * многих поселений делает вывод о доживании здесь Криша до появления КЛЛК и сосуществовании этих культур [285]. Об этом же пишет и Н. Урсулеску [329, с. 292]. Имеются первые сведения о кришских поселениях, открытых к востоку от Прута, в северной чаети МССР [23, с. 36—37; 22т с. 198]. Материалы этих памятников уже заметно отличаются от обычных кришских комплексов, что вероятно, объясняется не только периферийным: положением, но и более поздним возрастом поселений Молдавии.

Считаем возможным высказать пред* положение, что наиболее поздние памятники культуры Криш могли дожить до начала формирования культуры Прекукутени.

Траян-Дялул Вией и близкие ему поселения связаны со сравнительно небольшим районом Румынского Прикарпатья (они неизвестны на левобережье Сирета). На остальной части Молдовы, а также в Пруто-Днестровском междуречье в это время, очевидно, прекращает свое существование КЛЛК с «нотной» керамикой. Правда, С. Маринеску-Былку высказала мысль о частичной одновременности поздних поселений КЛЛК с «фазой Прекукутени I» [281, с. 163]. Об этом же писала и Г. Думитрееку, пытаясь объяснить находку в Траяне-Дялул Вией двух остродонных сосудиков. Исследовательница полагала, что они были изготовлены на месте по образцам, заимствованным в среде БДК и переданным иа запад носителями КЛЛК [242, с. 50— 51]. Отмечая отсутствие веских доводов в пользу такой синхронизации, нельзя отвергать возможность одновременного существования Траяна-Дялул Вией и его аналогов, а так же позднейших памятников КЛЛК с желизовицкими чертами. Косвенным подтверждением этого служит фрагмент сосуда, найденный вместе с типичной желизовицкой керамикой на поселении Жешув-Пястов в Юго-Восточной Польше. По технологическим признакам в орнаменту (параллельные прочерченные или проглаженные линии в спиральной композиции) он отнесен Я. К. Козловским ко временя бытования Траяпа-Дялул Вией и, возможно, является импортом из Западной Молдовы [275, с- 39—41,  24].

Отсутствие источников не позволяет пока проследить шаг за шагом весь дальнейший путь сложения культуры Прекукутени. Существенные различия между «I фазой» и памятниками типа JIapra-Жижия — Флорешты — Бернашевка позволяют считать, что между ними имеется хронологический разрыв, заполнить который помогут еще неизвестные поселения на территории Молдовы. Обнаружение их — дело будущего.

Формирование новой культуры закончилось с появлением однотипных памятников с выраженными и устойчивыми археологическими комплексами. Такие поселения, как Извоаре I, 1, Ги- гоешти-Трудешти, Ларга-Жижия и др., характеризует прежде всего наличие трех хорошо выделяющихся технологических групп керамики, каждой из которых свойственны свои типы сосудов, хотя имеются и некоторые общие формы. Основным орнаментом кухонной посуды (1 группа) становится защип- ный. На сосудах второй группы появляется новый узор в виде отпечатков гребенчатого штампа четких прямоугольных очертаний. Этот орнамент, стилистически заметно отличающийся от оттисков гребня на посуде восточных неолитических культур (днепро-донец- кой и БДК), связан именно с прекуку- тенско-раннетрипольской культурной средой. Не исключено, впрочем, что он возник как подражание мелким «скорописным» наколам, характерным для орнаментики добруджской культуры Ха- манджия.

С керамикой 3-й группы связаны фруктовиицы в виде мелких реберча- тых тарелок на цилиндрическом поддоне с «окошками», а также грушевидные горшки со стянутым венчиком, неизвестные ранее. Боянский выемчатый орнамент несколько видоизменяется; выемки обычно не глубже 2 мм и менее интенсивно заполнены белой настой; редко встречаются зигзаго-меандровые композиции; правильный «шахматный» узор часто заменяется подпрямоуголь- нымн углублениями, нанесенными в шахматном порядке. Ведущим элементом орнамента становится проглаженная линия в спиральной ИЛИ угловой композиции. Наконец, широко распространяется орнаментально-смысловой сюжет — изображение 8мея-дракопа.

Стандартный облик приобретает антропоморфная глиняная пластика (статуэтки I типа).

Исходя из соображений, высказанных в IV главе настоящей работы, сродн прекукутенских поселений II фазы, о которых упоминает в своей обобщаю* щей монографин С. Марннеску-Былну, можно выделить шесть однотипных и наиболее ранних памятников: Извоаре I, 1, Гигоештн-Трудештн, Яссы, Ларга-Жижия, Цигэнаши, Влэденн. Два первых расположены в прикарпатской части Молдовы (бассейн Быстрнцы), т. е. в одном микрорегионе с Траяном- Дялул Вной и Борлешти, остальные — на правом берегу Прута.

На левобережье Прута в пределах МССР сосредоточена небольшая группа аналогичных поселений: Кетриш, Стольничены, Фундурь, возможно, Новые Скуляны [103, с. 72, 77—80]. На восточном фланге ареала этих поселений находятся Флорешты, Рогожаны (Реут) и Бернашевка (левый берег Днестра).

Таким образом, на значительной территории от Восточных Карпат до среднего течения Днестра сейчас известно около 15 однотипных и, несомненно, одновременных памятников, представляющих раннюю фазу культуры, формирование которой связано с четко очерченным районом Трансильва- нии и Молдовы. Поэтому не вызывает сомнений ранняя миграция носителей культуры Прекукутени па восток, ставшая частью сложной цепи перемещений населения древней Европы.

В эпоху неолита и энеолита миграции играли заметную роль в историческом процессе, являясь важным фактором распространения достижений передовых земледельческих культур. С гигантской миграцией, растянувшейся почти на три тысячелетия, связано проникновение в Европу (через Грецию и Балканы) раннего земледелия. По приблизительным расчетам скорость этой «волны прогресса» составляла в среднем 1 км в год, хотя такая культура, как КЛЛК, расширяла свой ареал со скоростью около 5,6 км в год [204]. В энеолите темп миграций заметно убыстряется.

Основной причиной, приводившей в движение древние племена, было наступление кризисной ситуации, точно определенной К. Марксом как «давление избытка населения на производительные силы» [1, с. 568]. При увеличении народонаселения и низком уровне экстенсивного аемледельческо-ско- товодческого хозяйства общество могло прокормить себя, лишь сбалансировав свою численность путем сегментации и оттока части населения на новые территории. На фактор относительной перенаселенности при низком уровне общественного производства часто ссылаются исследователи, объясняя причины миграций в древности. Одним из первых к нему обратился С. Н. Бибиков, говоря о переселении южных племен, приведшем к сложению Триполья [14, с. 278—279]. Движением избыточного населения В. М. Массой объясняет некоторые процессы, происходившие в энеолите Средней Азии [108, с. 395—401). Об относительной перенаселенности, вызванной внедрением производящих форм хозяйства и находящей выход в миграциях, пишут Н. Я. Мерперт [115] и П. М. Долуха- нов [48].

В качестве критика этой концепции выступает известный чешский археолог Е. Неуступный, полагающий, что люди эпохи неолита и энеолита умели регулировать численность и рост своих коллективов, не доводя их до состояния демографического взрыва. Если общество находится накануне миграции, пишет Е. Неуступнын, то его количественный рост должен быть прослежен на археологическом материале, однако археологи не в состоянии уловить этот момент [302; 303, с. 290—291]. Полагаем, что на значительном материале можно археологически проследить ситуацию, непосредственно предшествующую миграции. Выше уже говорилось о зафиксированном Е. Комшей резком увеличении числа боннских поселений фазы Джулешти и уходе части носителей культуры Боян на север, в Тран- сильнаяию. Но Е. Неуступный прав, считая, что избыток населения — не единственная причина древних миграций.

Возвращаясь к нашей теме, отметим, что на значительной территории известно не более 15 поселений типа Ларга- Жижня — Флоре шты — Бернашевка. Несомненно, в будущем список этих памятников увеличится. Однако и сейчас можно утверждать, что исходный (Западная Молдова) и промежуточные районы первоначальной миграции носителей культуры Прекукутени — раннее Триполье не были перенаселены, а сама миграция не являлась масштабной микромнграция, по Ю. В. Бромлею) 25, с. 36]. Это обстоятельство заставляет предполагать, что в данном случае миграцию вызвали причины иного порядка — социальные или уходящие в сферу обычаев и идеологических представлений раннеэнеолнтических племен.

Основная часть этнического массива, очевидно, оставалась в зоне формирования культуры Прекукутени. Многослойные поселения (Извоаре, Тырпешти), принимавшие иногда характер теллей (Дялул Гиндару), свидетельствуют о длительной и непрерывной ее эволюции.

Судя по большому сходству материалов таких поселений, как Извоаре I, 1, JIapra-Жижия, Флорешты, Бернашевка, первая фаза миграции не была длительной. Картографирование памятников ( 85) покааывает, что мигранты продвигались в северо-восточном направлении в средней части междуречья Сирета и Прута, а затем далее — вплоть до излучины Реута. По-видимому, часть их, выйдя на Прут, резко повернула к северу и пересекла Пруго- Днестровское междуречье кратчайшим путем. Эта группа оставила в долине Днестра Бернашевку и, очевидно, ряд других поселений. Направление миграции и ее темп в значительной степени обусловливались незаселеииостыо восточной части Молдовы и Пруто-Дне- стровского междуречья, так как КЛЛК здесь уже практически прекратила свое существование. Ряд местонахождений на территории Румынии и СССР демонстрируют четкое стратиграфическое залегание материалов КЛЛК (с «нотной» керамикой) и культуры Прекукутени — раннее Триполье. Прекукутен- ско-раннетрипольские поселения от наиболее ранних (Флорешты) до относительно поздних > (Траян-Дялул Фынтыннлор, Новые Русешты) — всегда фиксируются над памятниками КЛЛК. Это обстоятельство заставляет окончательно отказаться от гипотезы о сосуществовании указанных культур, неоднократно выдвигавшейся в литературе прежних лет [151, с. 130; 133, с. 9, 38; 194, с. 79, 82].

Присутствие местного неолитического населения или следы его материальной культуры совершенно не прослеживаются при анализе материала раняе- трипольских памятников Пруто-Днест- ровского междуречья; это позволяет отнести описываемую миграцию к миграциям первого типа, по классификации В. С. Титова [167, с. 99]. Правда, при сегодняшнем состоянии источников нельзя полностью исключить возможность ассимиляция пришельцами последних представителей коренного населения Поднестровья. Может быть, этим обстоятельством объясняются хорошо

выраженные протоевропеоидные, неолитические черты мужчины, похороненного на поселении Солончены II [38, с. 129], тогда как антропологический облик трипольцев (а также носителей культуры Боян) характеризуют средиземноморские черты [33, с. 23—25].

Уход с коренной этнической территории, относительная изоляция, новая среда обитания, образ жизни, связанный с высокой мобильностью, неминуемо должны были наложить определенный отпечаток на культуру и быт мигрантов. По справедливому замечанию Л. С. Клейна, сама миграция — это встряска, приводящая к быстрой трансформации и перестройке культуры пришельцев [75, с. 6—7].

Сравнительно подвижный образ жизни (косвенным доказательством чего является полное отсутствие многослойных поселений в раннетрипольском ареале), очевидно, привел к отказу от строительства долговременных и трудоемких жилищ. Во всяком случае, если в Извоаре, Гигоешти-Трудешти и даже в более ранних Траяне-Дялул Вией и Эрестегине зафиксированы постройки с применением глины на субструкциях из бревен, то в Ларге-Жижии (Прут) следы таких жилищ не обнаружены, а жилыми сооружениями Флорешты и Рогожан являлись землянки. Лишь на Днестре — конечной цели первой фазы миграции — вновь появляются глинобитные наземные жилища (Бернашевка). Видимо, в этом же районе возникли первые поселения с круговой планировкой. Заметим, что аналогичный процесс смены площадок землянками и последующий «ренессанс» глинобитного домостроительства фиксируется и для поаднего Триполья, отражая постепенное освоение трипольцами новых для них земель в Киевском Поднеп- ровье [89, с. 77, 153].

В хозяйственных занятиях первых трипольцев заметную роль начинает играть охота как наиболее быстрый способ получения мясной пищи (леса Пру- то-Днестровского междуречья давали большое количество разнообразной дичи). Изменяется состав сельскохозяйственных животных за счет уменьшения количества мелкого рогатого скота. Пог<ь> ловье свиней и крупного скота могло пополняться в процессе доместикации местной дикой фауны.

Выход на Днестр с его огромными и легкодоступными запасами минерального сырья привел к определенным изменениям в кремневой индустрии раннетрипольского населения. Ведущим орудием становится, как это видно на материалах Бернашевки, скребок на отщепе.

Изменения коснулись и керамического комплекса первых раннетрипольских поселений.' Упор делается на производство грубой кухонной посуды: если, по данным А. Александреску, она составляет в Ларге-Жижии около 30 % сосудов [54, с. 4, 14], то во Флорештах и Бернашевке — соответственно 49,5 и 54%. Даже такой типичный представитель «парадной» посуды, как фрук- товница на цилиндрическом поддоне, теперь часто изготовляется из грубой глины (7 % посуды 1-й группы в Бернашевке) и не орнаментируется.

Постепенно ослабевает кришская традиция в орнаменте кухонной керамики: в Ларге-Жижии защипами по всей поверхности украшено большинство сосудов 1-й группы; во Флорештах — 54 % орнаментированных фрагментов этой группы керамики; в Бернашевке — 27 %. Несколько уменьшается также количество посуды, украшенной типичным боннским орнаментом.

Последующее развитие культуры Прекукутени — раннее Триполье связано с освоением расширившейся этнической территории и адаптацией к природным условиям каждого конкретного микрорайона. Развитие это шло в едином русле при тесных контактах населения всех микрорайонов, о чем свидетельствует появление в разных частях прекукутенско-раннетрипольского ареала таких близких по общему облику культуры памятников, как Тырпешти Н-1 (предгорья Восточных Карпат), Дялул Гиндару — нижний горизонт и Мыпдришка (правобережье Сирета), Окопы (Среднее Поднестровье).

Количество поселений в восточной (собственно раннетрипольской) части ареала заметно увеличилось, На сравнительно небольшом участке среднего те- чення Днестра сейчас известно довольно иного более нли менее одновременных памятников: Окопы, Брага, Бабшин, Вороновица, Лука-Устннская и ряд других. Очевидно, за несколько поколений раянетрипольское население этого района значительно возросло, что в конце концов привело к ситуации относительной перенаселенности и создало предпосылки для второй фазы миграции в восточном направлении, связанной с переходом части обитателей Поднестровья на ЮЖНЫЙ Буг.

Раннетрипольские поселения в междуречье Днестра и Южного Буга неизвестны, несмотря на разведочные работы, проведенные здесь в послевоенные годы Южно-Подольской экспедицией под руководством М. И. Артамонова [7]. Причину этого следует искать в природных условиях района, представляющего собой часть украинского кристаллического щита с характерными узкими каньонообразными долинами левых притоков Днестра. Переселенцы, привыкшие вести земледельческое хозяйство в плодородных долинах больших рек, по-видимому, стремились выйти непосредственно к Южному Бугу. Поэтому миграция, начавшаяся в то время, когда на Днестре еще жило население, оставившее памятники типа Окопов, была осуществлена в короткий срок.

Вероятно, несколько позднее из южных районов Среднего Поднестровья на восток продвинулась еще одна группа раннетрипольского населения, основавшая ряд поселков (Александровна, Тим- ково и др.) в междуречье Днестра и Южного Буга.

Естественно, возникает вопрос: пустовали ли земли Побужья к моменту прихода трипольцев, или там продолжали обитать носители БДК? Долгое время однозначный ответ не мог быть дан иа- ва отсутствия фактов совместного залегания материалов БДК и раннего Триполья, не говоря уже о случаях прямой стратиграфии. Правда, в литературе высказывалось мнение о том, что, придя на Южный Буг, трнпольцы застали здесь поселения поздней фазы БДК. Так, английская исследовательница Р. Трингэм, усматривая общие черты в керамике раннего Триполья (Прекукутени II, по ее определению) и БДК. считала, что эти культуры сосуществуют на каком-то отрезке времени. Их носители, по мнению Р. Трпигэм, жили на разных участках местности, будучи связанными с разными системами хозяйства. На фазе Прекукутени III, как полагает -исследовательница, сходство в керамике рассматриваемых культур исчезло, что говорит о процессе постепенной абсорбции носителей БДК три- польцами [326, с. 167—168]. Об этом же писал и В. Думитреску, но разделяя, впрочем, мнения Р. Трингэм о сходстве керамики БДК и раннего Триполья [248, с. 3041.

В 1981-1987 гг. Николаевская экспедиция ИА АН УССР (руководитель О. Г. Шапошникова) исследовала неолитическое поселение заключительной (савранской) фазы БДК в урочище Пугач у с. Константнновки Арбузин- ского района Николаевской области. Поселение расположено на участке первой террасы левого берега Южного Буга. В культурном слое мощностью до 0,25 м, лежащем на глубине более 2 м от современной поверхности, вместе с типичной неолитической керамикой повсеместно и в значительном количестве встречены фрагменты ран- нетрипольской посуды, близкой материалам поселения Сабатиновка II-1. Какие-либо следы взаимовлияния обеих культур на материалах поселения Пугач не прослеживаются, хотя проживание двух разноэтнических групп населения в одном месте вполне вероятно  .

Таким образом, есть основания полагать, что какая-то часть местного неолитического населения дожила на Южном Буге (в первую очередь на периферии ареала БДК) до появления раннетрипольских переселенцев и была быстро ассимилирована ими. Возможно, наследием БДК является чуждый раннему Триполыо орнамент в виде вертикального зигзага или треугольных шевронов, встречающийся изредка не только на керамике южнобугских поселений (Гайворон), но и на сосудах из

Луки-Врублевецкой [14,  66; 68] и Леиковцев [191,  VI, 19].

Первое трилольское население По- бужья, оставившее памятники типа Сабатиновка II-1 — Гайворон, облюбовало небольшой участок среднего течения реки. Все более поздние раннетриполь- ские поселения сосредоточены здесь же, на отрезке длиной около 100 км, будучи привязаны либо непосредственно к долине Южного Буга, либо к низовьям впадающих в него небольших рек — Саврани, Синицы, Могилянки и др. По-видимому, мелкие группы время от времени отрывались от основного массива поселенцев, но этот уход не носил характера миграции. С одним из таких оттоков связано, очевидно, появление трипольцев на упоминавшемся выше поселении Пугач, лежащем уже в степной полосе на расстоянии десятков километров от центрального ядра раннетрипольских памятников Южного Буга.

Известная находка цилиндрического поддона фруктовницы близ с. Вишно- поль Тальновского района Черкасской области [128, с. 39,  7, 5], а также материалы недавно открытого в этом районе поселения Гребеннюков Яр у с. Майданецкое [199а] говорят о спорадическом проникновении раннетрипольского населения Побужья в западные районы Буго-Днепровского междуречья и маркируют восточную границу распространения культуры на ее раннем этапе. Дальнейшее продвижение трипольцев на восток отмечают уже такие поселения, как Зарубинцы и др. [181], относящиеся к памятникам борисовского типа и знаменующие переход к развитому Триполыо.

Таким образом, примерно к концу первой четверти IV тыс. до н. э. окончательно сформировался ареал единой культуры, аа западной и восточной частью которого традиционно сохраняются разные названия — культура Прекукутени И раннее Триполье (Триполье А). Отражают ли эти названия лишь историческую традицию, связанную с изучением археологической культуры. распространенной на территории двух государств, или за ними скрываются действительные локальные различия, существенно влияющие на облик этой культуры?

Прежде всего отметим, что мелкие этнографические различия прослеживаются даже в материалах одновременных н близко расположенных памятников, проявляясь как в керамическом комплексе (технология изготовления посуды, ее формы и орнаментация), так и в характере жилищ, способах ведения хозяйства и т. д. Для примера упомянем столовую посуду из Флорешт, часто украшенную наколами, идущими по гребню каннелюр; на керамике из Ро- гожан и Бернашевки такой орнамент не встречается. В керамике всех технологических групп нз Берново отмечена примесь толченой ракушки и известняка, отсутствующая в посуде других раннетрипольских поселений. В хозяйстве жителей Луки-Врублевецкой, как уже отмечалось, большую роль играло свиноводство, хотя это поселение находится в том же микрорайоне, что и одновременные ему Берново и Кормань, обитатели которых разводили крупный рогатый скот.

Количество таких примеров можно умножить, но они отнюдь не говорят о серьезных локальных различиях, указывающих на особый путь развития отдельных поселений или их групп.

Выше отмечалось, что ранние преку- кутенско-трипольские памятники (Ларга-Жижия, Флорешты, Бернашевка)' свидетельствуют о монолитности культуры во всем ее ареале. Поэтому о региональных различиях можно говорить лишь применительно к более поздним поселениям. Сам факт расселения пре- кукутеиско-раннетрипольских племен на большой территории предполагает существование различий между памятниками отдельных регионов, однако выявить эти различия пока весьма трудно из-за отсутствия более или менее полных публикаций материалов поселений на территории МССР и Румынии (исключением является поселение Тырпешти).

Выделению локальных вариантов в культуре Прекукутени-раннее Триполье посвящен ряд работ Б. К. Черныш [195, с. 2-5; 197; 198, с. 18-27]. Исследовательница считает, что на материалах таких поселений, как Извоаре I, 2, Траян-Дялул Фынтынилор, Пу- тииешты, Годерканы, Ленковцы, Сабатиновке II, Гайворон, которые она относит к 5-й ступени своей периодизации (в IV главе уже отмечалось, что далеко не все эти памятники одновременны)', прослеживаются первые различия между западными и восточными районами. Керамика западных поселений украшена валенными округлыми выступами и рожками; в орнаментике отсутствуют ямки. Последние, как и небольшие рельефные выступы [ 198, с. 17—18], характерны, по мнению Б. К. Черныш, для посуды восточных районов. На орнамент в виде ямок как характерную черту керамики раннего Триполья в отличие от прекукутенской ссылался и В, Думитреску [249, с. 550—551]. Однако материалы поселения Босанч в Молдове ставят этот вывод под сомнение.

На последней ступени своей периодизации (к ней опять-таки отнесены разновременные поселения) Е. К. Черныш различает три района, объединяющих памятники с хорошо выраженными локальными особенностями: Сирет- Прут; Верхний Днестр (или северный район) и Южный Буг [198, с. 21,  7J. Для первого района, по Е. К. Черныш, характерны: лощеные чаши н миски с бедным орнаментом, глубокие миски и горшки на высокой полой подставке, «этажные» сосуды; орнамент в виде налепов и рожков, широких врезанных линий, каннелюр в сопровождении гребенчатого штампа; статуэтки, окрашенные в красный и белый цвет. В северном районе, отмечает Е. К. Черныш, были распространены сосуды- фруктовпицы, полые цилиндрические подставки («монокли») и биноклевид- ные сосуды. Говоря о Побужье, Е. К. Черныш оперирует небольшой коллекцией подъемного материала с поселения Могильное III, видя в этой керамике сходство с посудой Поднестровья и даже бассейна Сирета, что приводит исследовательницу к мысли о возможном переселения людей из этих районов на Южный Буг. К местным особенностям она относят использование камня нрн сооружении жилищ и наличие в домах своеобразных глиняных алтарей* [197, с 98-99].

Критерии, предложенные Е. К. Черныш для выделения упомянутых выше районов или локальных групп прекуку- тенско-раннетрипольских памятников, весьма ненадежны, так как не подкреплены количественными оценкакн. В основу их зачастую положены случайные- признаки, что создает вполне реальную возможность субъективного подхода к материалу и переноса мелких этнографических особенностей отдельного поселения на памятники всего района. Так, «монокль» — форма, якобы характерная для всего северного района,— встречен в единственном экземпляре только на поселении Ленковцы ( 65, 4). Это же относится и к бинокле- видному сосуду, фрагмент которого найден лишь в Луке-Врублевецкой [14,  59, в].

Многие признаки, составляющие, по Е. К. Черныш, специфику того или иного района, характерны для всего ареала культуры Прекукутени-раннео Триполье. Это относится, в частности, к сосудам-фруктовницам, статуэткам, покрытым красной и белой красками, ит. д. Достаточно ознакомиться с обильным и хорошо изданным материалом поселения Тырпешти [287,  55—115], чтобы убедиться в очень большом его сходстве с такими отдаленными памятниками, как Окопы, Александровка, Са'батиновка II.

В своей обобщающей работе Е. К. Черныш наметила уже семь локальных вариантов или параллельных линий развития культуры Прекукутени —раннее Триполье [199, с. 173, 190].

Рассмотрение прекукутенско-ранне- трнпольских материалов по хронологическим срезам позволяет сделать вывод, о намечающихся локальных различиях наиболее поздних памятников в пределах двух условно выделяемых регионов, граница между которыми лежит в Пруто-Днестровском междуречье. Для восточного региона наряду с глинобитными жилищами характерны землянки; в западном — они встречаются крайне редко. На многих памятниках восточного региона (СабатиновкаП, Гренов- ка, Александровка, Солончены I, Лука- гВрублевецкая, Ленковцы, Карбуна) лайдены реповидные сосуды с вы тянутой придонной частью, украшенные .врезанный спиральным изображением змея-дракона (рис, 65, 11; 71, 9); в памятниках Молдовы и бассейна Прута подобные сосуды неизвестны.

Важно отметить, что в западном регионе гончары чаще применяли краску для росписи и прокрашивания посуда. Впоследствии преобладание расписной керамики стало основным признаком западного ареала Кукутено- Трипольской культурно-исторической области.

В целом же общие черты доминируют над локальными особенностями преку- кутенских и раннетрипольских памятников. Постоянные контакты между племенами, заселявшими разные районы, способствовали тому, что достижения в сфере техники и технологии, материальной и духовной культуры быстро становились общим достоянием, а предметы, изготовленные в одних районах, попадали в другие.

Материалы поселений на всем пространстве от Прикарпатской Молдовы до Южного Буга свидетельствуют о высокой степени интеграции оставившего их общества. Очевидно, здесь речь может идти о едином этносе, находящемся на ранней фазе своего социально-экономического развития [35, с. 25—30].

Все исследователи, стремящиеся теоретически осмыслить и интерпретировать понятие «археологическая культура», отмечают, что в основу его положено единство признаков: «совокупность территориального и хронологически взаимосвязанных археологических- памятников (комплексов) определенного типа» [56, с. 39]; «группа памятников... обладающих объективно существующим сходством материальных и нематериальных признаков» [74, с. 29]; «комплекс сходных археологических памятников» [35, с. 5, 30] и т. д. Показанное сходство прекукутен- ских и раннетрипольских памятников позволяет в совокупности рассматривать их как монолитную археологическую культуру, единую во всех своих основных проявлениях.

В свое время А. А. Формозовым был предложен термин «культурная область» для обозначения культур большого территориального диапазона, к которым указанный исследователь отнес и Триполье [174, с. 23, 115]. Представляется, что определение «культурная область» (или «культурно-историческая область») уместно применять к культурам с ярко выраженными локальными особенностями. Поэтому совокупность прекуку тенско-р аннетрипо льскнх памятников, несмотря на их большой ареал, можно считать цельной археологической культурой, тогда как термин «культурно-историческая область» вполне применим к такой поливариантной общности, как Кукутени-Триполье.