Священные церемонии. РИТУАЛ И МАССОВЫЙ ПРАЗДНИК

 

  Вся электронная библиотека >>>

 Первобытная культура >>>

          

 

Первобытный праздник и мифология


Раздел: Культура

   

2. СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЙ РИТУАЛ И МАССОВЫЙ ПРАЗДНИК

  

Рассмотрим сперва такую важную характеристику праздника, как количество участников в нем. Можно заметить, что число исполнителей обрядов не везде одинаково, например, в церемонии Энгвура оно обычно не превышает двух-трех [482, 178]. Однако существует также множество обрядов, где число исполнителей значительно больше. Мы не будем говорить пока о зрителях, также являющихся участниками праздников [ср. 536, 22], так как зрители, как правило, присутствуют на церемониях всех сравниваемых групп. На первый взгляд может показаться, что число участников в общей праздничной жизни коллектива резко ограниченно ввиду строгого соотнесения каждой церемонии с определенной тотемной группой. Но это уменьшение числа участников праздника может оказаться мнимым, если учесть тот неоднократно привлекавший внимание исследователей факт, что любая церемония в дуально- экзогамном коллективе совершается лишь по просьбе той половины коллектива, которой не принадлежит данный обряд и которая, более того, несет все обязанности по снабжению исполнителей необходимым для ритуала материалом: охрой, пухом и т. п. (см., например [482, 298, 308, 309]),. В некоторых случаях, как например, в большом цикле церемоний, посвященных великому змею Воллунква, .обе половины племени варрамунга принимают непосредственное участие в

сложных драматизированных обрядах, хотя сам цикл принадлежит непосредственно половине Улууру; то же самое можно сказать о церемонии огня у того же племени. В особых случаях, например, когда умирает «обладатель» важных священных церемоний (большой эртнатулунга), свидетелями одной из них становятся мужчины всех брачных классов (у унматьера и кай- тиш) [482, 508—9].

Интересно, что если сравнить сходные комплексы у аранда и варрамунга по участию в них членов противоположных половин, то сразу же можно заметить, что по этому признаку сравниваемые племена занимают точно противоположные положения. У варрамунга ни одна тотемная церемония не может состояться без соответствующей просьбы исполнить ее со стороны членов противоположной половины группы, причем они же снабжают исполнителей всем необходимым для церемонии и, кроме того, сами декорируют исполнителей. У аранда же, напротив, ни один член противоположной половины группы не имеет права даже близко подходить к тому месту, где члены другой половины готовятся к проведению своих церемоний. Однако примечательно, что церемонии племени кай- тиш как бы занимают промежуточное положение между ними. Члены каждой тотемной группы действуют, как и у аранда, по своей инициативе, но их украшают члены противоположной половины, на которых ложится также забота о ритуальных атрибутах, что, с другой стороны, напоминает обычаи варрамунга [482, 164—5, 291—2]. Иными словами, племя кайтиш является промежуточным не только по своему географическому положению, но и по особенностям обрядов. Таким образом, у варрамунга фактическое количество участников церемоний оказывается больше, чем у аранда. Это сужение круга участников праздников у аранда, возможно, связано с определенным вырождением первоначально более массового обряда, о чем речь впереди.

 Число участвующих в празднике может увеличиваться не только по указанным «внутренним» причинам, но и по «внешним». Часто на церемониях при

сутствует значительное число людей из различных местностей [189, 45; 482, 178; 488(1), 111; 495, 162], и более того, их часто специально приглашают на большие циклы, особенно если они связаны с инициацией [235, 4; 365, 137—8; 479, 144, 146]. У аборигенов племени мара существует даже небольшой обряд, во время которого выкрикиваются названия разных местностей, откуда прибыли гости [482, 371], а в Юго- Восточной Австралии на обряды инициации обычно собирается несколько племен [310, 511—2]; и вообще аборигены, как правило, приурочивают инициации и другие важные церемонии ко всевозможным многолюдным сборищам [482, 268, 354]. Иногда у аранда глава тотемной группы приглашает людей, случайно оказавшихся в лагере, даже на церемонии интичиумы, если гости принадлежат к «правильной» половине племени, но это происходит довольно редко; если же гость не принадлежит ни к тому же тотему, ни к соответствующей половине племени, он ни при каких обстоятельствах не допускается на тайные церемонии хозяев [481, 169] . Но в случае инициации те же аранда могут одновременно инициировать даже мальчиков, принадлежащих к разным тотемным группам, лишь бы их отцы, деды либо братья были связаны с тотемным центром, где происходит посвящение. Здесь собирается по случаю инициации довольно много людей из разных групп, так или иначе связанных с этим центром, к тому же визитеры часто приводят с собой своих родственников и друзей [495, 97, 102], а так как наследование тотемов носит более или менее случайный характер [498], то фактически в главных тотемных центрах могут собираться аборигены из самых различных районов племенной территории. Некоторое представление об этих массовых сборищах могут дать современные демографические исследования— А. Енгоян, изучающий демографические процессы У| питьяндьяра, отмечает, что в Амата (Зап. Пустыня) на главные церемониальные комплексы собирается около 300—400 человек, в то время как в исследуемый период (1966—1967) население в этом месте колебалось от 150 до 300 человек [535, 72], то есть число гостей может сравняться с числом хозяев [ср. 439, 125]. Правда, тот же автор считает такие большие церемониальные сборища явлением небольшой давности и связывает их с внедрением европейской «диеты и экономики», позволяющим большим группам не умереть от голода в сухие периоды. В древности же подобные массовые праздники, по его мнению, были редким явлением и устраивались лишь в избранных, богатых дичью и растительностью местностях [535, 88] . Однако, как верно возражает ему Р. Берндт, такие массовые сборища были вполне возможны в благоприятные периоды [165, 9]. Т. Штрелов также считает, что, несмотря на крайне неблагоприятные природные условия в местах расположения главных тотемных: центром м Центральной Австралии, эти центры в хорошие сеишы были вполне пригодными для проведения долгих и сложных церемониальных циклов [497, 96]. I) целом уровень осадков в Центральной Австралии не то что очень низок, скорее можно сказать, что дожди идут там крайне нерегулярно [496, 122], но даже в самые опустошительные сухие сезоны отдельное дождевое облако может сказочно преобразить осчастливленные им немногие области, а в хорошие сезоны тотемные центры в течение многих месяцев могут прокормить не одну сотню людей [497, 96]. Как полагает Т. Штрелов, странное на первый взгляд несоответст

вие расположения многочисленных тотемных центров с их средними экологическими показателями (количество осадков, наличие постоянных источников и т. п.) находит объяснение, если иметь в виду не отдельные области, а всю Центральную Австралию. Своеобразные суровые природные условия способствовали созданию таких социальных структур и такого экономического порядка, которые приводят к полному использованию всей страны и обеспечению подвижного и саморегулируемого равновесия всей системы [496, 145; 497, 95; ср. 22, 121].

За пределами Австралии указанием на массовость древнейших ритуальных церемоний может служить факт независимости родового и семейного культа у некоторых народов Сибири от шаманства. Как пишет С. А. Токарев, «шаманство «не вяжется» с родовым культом, так что шаман не только не играет в этом культе какой-либо роли, но даже не может устраивать своих камланий во время медвежьего праздника» [121, 289]. У гиляков, орочей, отчасти чукчей и коряков «промысловый культ тесно переплетался с семей- но-родовым, вернее принимал семейно-родовые формы, шаманство же стояло особняком» [121, 290]. И вообще главная функция шамана—лечение болезней и в меньшей мере—обеспечение удачного промысла [121, 298], что косвенным образом показывает, что архаичнее массовый обряд. Надо отметить, что всякий обряд, привлекающий большое количество участников, несет больше ответственности за судьбу всего общества, чем обряды, совершаемые отдельными исполнителями. Для группы важнее всеобщее благосостояние и процветание, чем забота об отдельном больном. Показательно, что даже современная иерархия экстренных телефонных вызовов выявляет ту же закономерность—01, 02, 03. Также в первую очередь заботу о мире-общине выражает русский обычай, предписывающий выносить покойника вперед головой «при смертности от повальных и заразительных болезней» [34, 928]—ноги покойника направлены в сторону дома, а не прочь от него, как в обычном похоронном обряде- Опасный для мира мертвец как бы возвращается в свой дом—так община жертвует отдельным домом для сохранения всеобщей безопасности.

В Австралии менее явна зависимость статуса шамана  от общественного уклада, но церемонии, совершаемые на востоке и на западе континента, заметно отличаются по той роли, которую играет в них шаман. Так, на востоке шаман является ритуальным лидером церемоний, в то время как в Центральной Австралии (и, возможно, также в Арнемленде) его профессиональный статус никак не влияет на его положение в церемониальных комплексах, как, например, в комплексах Гадьяри и Энгвура [393 (№ 1), 35]. Можно предположить, что в Центральной Австралии ввиду историко- географических особенностей лучше сохраняются некоторые архаические черты, присущие массовому празднику.

Элементы шаманизма могут стойко сохраняться и проявляться и на более высоком уровне общественного развития—например, С. А. Токарев считает даже, что оргиастические культы Античной Греции являются пережитками шаманистических ритуалов [121, 305]. Однако здесь для нас важнее то, что в этих культах налицо массовый народный праздник, упорно подчиняющий себе, как мы увидим далее, и римские Сатурналии и средйевековые карнавалы. Народный праздник не нуждается в истеричном предводителе. Хотя во время камлания шамана народ и присутствует, он испытывает страх, ужас перед духами и шаманом. А во время массового праздника типа карнавала все веселятся, черт смешной, а не страшный, священнослужитель (преемник шамана) вызывает смех, а не благоговейный ужас [ср. 13].

Итак, мы увидели, что несмотря на кажущуюся ограниченность участников праздника, фактическое число их достаточно велико, в случае же бинарной структуры коллектива—как правило, составляющей основу социальной организации австралийцев [42, 67 и сл.]—в празднике участвуют все его члены. Таким образом, мы получили первую отличительную черту архаического праздника—его массовость.

Конечно, следует учитывать, что есть обряды более или менее тайные и что это отражается также и на числе участников. Сравнительно недавно еще исполнялись обряды, которые мог видеть лишь полностью инициированный мужчина, и каждый чужак» имевший несчастье оказаться вблизи священной площадки, был бы незамедлительно умерщвлен [498, 737].

Попытаемся теперь проследить, всегда ли и все ли церемонии были окружены атмосферой тайны и торжественности.

 

 

СОДЕРЖАНИЕ:  Первобытный праздник и мифология

 

Смотрите также:

 

. ОБРЯДЫ. ВЕСЕННИЕ...

ПРАЗДНИК. главное мифологизированное действо, ритуал (ср. Обряды и мифы), наделяемое особой сакральностью (ср. рус. святки...

 

Праздник

ПРАЗДНИК. главное мифологизированное действо, ритуал (ср. Обряды и мифы), наделяемое особой сакральностью (ср. рус. святки — от «святой» и т. п...

 

Магия. Магия — ...обряда. Магический обряд, ритуал

Первобытное сознание теснейшим образом связано с обрядом, ритуалом и магией.
Участники такого обряда-праздника «вытанцовывали» представления о жизни и...

 

СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД И ОБРЯДОВАЯ ПОЭЗИЯ. Русская...

Свадебный обряд сопровождал одно из самых значительных событий в личной
Ритуал сватовства требовал, чтобы сваха села на определенное место в избе...

 

Последние добавления:

 

Домашний самогон  Рыба соленая, копченая, вяленая   Выделка шкур