Значение геохимии в истории человечества, атомное строение материи

 

 

Ферсман: Занимательная геохимия. Химия земли

 

ИСТОРИИ ГЕОХИМИЧЕСКИХ ИДЕЙ

 

 

 

Прошлое науки учит тому, что многие сотни лет за ее научные истины боролись тысячи людей, они искали новых путей, ошибались, работали днями и ночами в подземельях старых лабораторий, боролись против невежества, гнета церкви и монастырей, боролись за понимание природы.

И далось это понимание не сразу!

 

Как-то, помню, стояли мы на берегу озера Вудъявр на Кольском полуострове. Перед нами был город, к нему вела шоссейная дорога, по которой то и дело проезжали автомобили. И я лишь с трудом мог вызвать в своем воображении картину той дикой и неприветливой тундры, почти безжизненной, холодной, какой я ее увидел в первый раз, в 1920 г.

 

Приезжий, глядя теперь на людный город, прямые, широкие шоссе, мчащиеся по ним грузовики — на край,. обжитый людьми, не может представить себе, что еще так недавно здесь была глухая тундра. Но подумал ли он о тех пионерах-исследователях, которые проходили здесь по заброшенным тропам в поисках руд и минералов? И о том, каких подчас тяжелых лишений) и трудов стоило разведать богатства, скрытые в суровой тундре, чтобы вызвать к жизни этот край?

 

Так и в науке: изучая достижения современной научной мысли, глядя с завоеванных вершин на заманчивы© перспективы ближайшего будущего, мы забываем о том, как трудно, медленно, с какими жертвами и лишениями были расчищены дремучие леса невежества и незнания.

 

Наука, которую мы называем геохимией,— это история химических элементов нашей планеты. Она могла окончательно сформироваться лишь в новейшее время, когда понятие об атомном строении материи стало реальностью и наука глубоко проникла в строение атома, в основных чертах выяснила его структуру.

 

Возникновение современной геохимии относится к началу XX столетия. Однако в широком смысле, геохимические идеи, рассматривавшие понятие химического элемента, касавшиеся химического состава минералов и признаков отыскания руд и полезных минералов, существовали и развивались в течение последних трех-четырех столетий.

Основа геохимии, — минералогия — и химия в своем развитии прошли много этапов, прежде чем достигли современного состояния.

 

В борьбе за существование человек уже в доисторические времена научился находить такие камни, которые могли служить ему для приготовления оружия и орудий производства; уже тогда его воображение поражала и красота самоцветов.

На более высокой ступени развития человека стало интересовать, что такое Земля, как она возникла. Стали зарождаться сказания о происхождении мира, или так называемые космогонии, медленно и постепенно сменявшиеся более положительными воззрениями. Уже довольно развитые представления мы встречаем у таких мыслителей, как Демокрит, Аристотель, Лукреций.

Любопытны взгляды Фалеса из Милета, жившего в конце YII в. до н. э., отца греческой философии. Он учил, что вода — начало всех стихий, что из нее путем сгущения и испарения возникают все элементы мира, сам мир и то, что в нем рождается.

Возникли и противоположные точки зрения. Так, например, по мнению Гераклита, жившего за 500 лет до н. э., огонь проникает во все, производит отдельные предметы и вновь их поглощает; огонь превращается в море, которое в свое время выделяло землю и жар.

 

У Эмпедокла, обитателя Сицилии, находим первую догадку об огненно-жидком ядре Земли, основанную на знакомстве с вулканами и горячими источниками. Но он производил все существующее не из одного огня, а из четырех элементов, или стихий: земли, воды, воздуха и огня, которые не уничтожаются, но постоянно изменяются.

Несколько позднее Демокрит — создатель учения о постоянно движущихся, вечно неразрушимых мельчайших частицах, или атомах, отчасти примирил противоречия своих предшественников.

 

Особенно интересны взгляды величайшего натуралиста древности—Аристотеля (384—322 гг. до н. э.), уже считавшего- Землю шарообразной: Вселенная имеет форму шара, а Земля,, как самая тяжелая, занимает центр; вокруг нее расположены вода, а затем воздушная оболочка, образующая геосферы. Самый" легкий элемент — огонь, а далее идет эфир. Земля, воздух, вода... огонь и эфир составляют пять элементов-качеств.

 

Аристотель отвергал учение Демокрита об атомистическом- строении материи, выдвигая вместо этого представления об элементах-качествах и о первичной бескачественной материи. Он допускал возможность превращения одних металлов в другие и их произрастание в недрах Земли. Этим Аристотель создал предпосылки для последующего развития алхимии. Несмотря" на ошибочность многих представлений Аристотеля, его влияние на развитие естественных наук было исключительно велико. Маркс считал его величайшим мыслителем древности, сумевшим в своих сочинениях обобщить всю естественную науку того времени.

 

Ученик Аристотеля Теофраст (371—286 гг. до н. э.) в своей книге «Трактат о камнях» дал первые списки известных в тсс время минералов и сделал попытку их классификации на 3 группы: металлы, камни и земли. Его с полным правом можно считать основателем не только минералогии, но и науки о почвах и растениях.

 

В I в. н. з. выделяется замечательное для своего времени сочинение римского исследователя — Плиния Старшего, погибшего при извержении вулкана Везувия в 79 г. В этой работе наряду с фантастическими преданиями сообщается много верных сведений о минералах, названия которых отчасти сохранились, и до наших дней.

С наступлением средних веков развитие точных знаний в- Европе приостановилось. В это время естественные науки и химия развивались преимущественно на Востоке.

 

В своеобразных трактатах арабских мыслителей IX—X вв. мы находим указания на сосуществование отдельных металлов-, в природе. Так Лука Бен-Серапион в предисловии к своему сочинению «Книга о камнях» говорил о том, что «попадаются камни, кои встречаются вместе с другими, камни, кои от других бегут; камни, которые другим изменяют, равно, как камни,, кои другие окрашивают».

 

Несомненно, поиски руд, обработка их и получение металлов и сплавов наводили на мысль о совместном нахождении химических элементов. Возникшие при этом обобщения о любви и ненависти между различными веществами были первыми геохимическими законами, не потерявшими своего значения и до» сих пор.

 

Интересен труд философа Ибн-Сина (Авиценны), родом из: Бухары (985—1037), написавшего трактат о минералах, в котором он классифицирует их на: 1) камни и земли, 2) горючие- и сернистые соединения, 3) соли, 4) металлы.

Другой выдающийся ученый Аль-Бируни (973—1048), родом из Хорезма, написал замечательную книгу на арабском языке — «Собрание сведений о познании драгоценных минералов», в которой он обобщил все Минералогические данные того* времени.

Сочинения по алхимии на арабском языке, появившиеся в IX в., имеют большое значение в истории развития химии, поскольку в них впервые излагаются задачи подлинно химических методов исследования.

 

Алхимики главным образом занимались синтезом, то есть, пытались получать новые вещества из уже им известных. Колыбелью алхимии была Александрия, откуда химические знания и навыки проникли в Сирию. От сирийцев алхимия перешла к арабам, которые занесли ее в Европу через Испанию.

 

Под алхимией обычно понимают обманное искусство делать золото из различных других металлов. Действительно, средневековые алхимики преимущественно занимались попытками облагораживания обычных металлов, стремясь превратить их в серебро или золото. Однако они решали не только эти задачи. Они занимались также поисками целительных средств и «философского камня». Если, говорили алхимики, внести в тело- человека, заболевшего благодаря неправильному смешению соков организма, лекарство, которое вызывает правильное соотношение соков, то человек выздоравливает. Почему же невозможно при помощи тинктуры или порошка излечить «больные металлы»? Если только найти соответствующее вещество, надлежащим образом его обработать, то должно быть возможно при помощи искусства смешения быстро превратить простые металлы в благородные.

 

Постепенно неудачные опыты по превращению металлов заставили алхимиков искать иные применения своего искусства. Их внимание концентрируется на здоровье человека, и алхимия становится прислужницей медицины. Рождается медицинская, химия, или ятрохимия. Крупнейшим ятрохимиком в средние лека был Парацельс (1493—1541).

Но хотя алхимиков и обвиняли в шарлатанстве, они принесли огромную пользу развитию химии, так как ими было произведено бесконечное количество разнообразных химических опытов, и, несмотря на то, что их исходные мысли были неверны, они добивались крупных результатов.

 

Очень хорошо писал об алхимиках знаменитый философ Лейбниц: «... это обыкновенные люди большого воображения, а также опыта, но у них несогласие между воображением и опытом. Они питаются чистыми надеждами, что доводит их до гибели или выводит их на всеобщее посмешище. А на деле такие люди нередко знают из опыта и наблюдений природы больше фактов, чем иной уважаемый ученый».

 

Наступает эпоха Возрождения. Она знаменует собой переход к новому, более высокому этапу культуры.

Первым толчком для развития минералогии послужил расцвет горной промышленности в Семиградии (Венгрии), в Саксонии и Богемия.

 

Замечательными работами Агриколы (1494—1555) — врача и минералога в саксонском горном центре — было положено начало точному и углубленному пониманию объектов минералогии и геохимии. Его настоящее имя — Георг Баузр. Он оставил многочисленные сочинения, представляющие собою сводку знаний того времени по рудным месторождениям. Самые замечательные его книги «De natura fossillum» (1546) («О природе окаменелости») и '«De re metallica» (1556) («О царстве металлов»). Его классификация минералов уже приобретает научный характер. Впервые в нее входит понятие о сложности соединений, то есть химические принципы. Эта система легла в основу всех дальнейших минералогических работ до XVIII столетия включительно. Шведский химик и минералог Иене Якоб Берцелиус (1779—1848) занимался химическими анализами минералов и первый дал настоящую химическую классификацию их, а также первый ввел термин — «силикаты».

Большая роль в истории геологии и минералогии принадлежит научным обществам и академиям, особенно самой старой Академии — Academia del Cimento, которая была основана в 1657 г. В 1662 г. было организовано -«Королевское общество» в Лондоне, до сих пор являющееся Академией Великобритании.

 

Начиная с конца XVII и особенно начала XVIII в., научные общества и большие кунсткамеры-музеи получили широкое распространение. Огромную роль в развитии науки сыграли шведская Академия наук и затем русская, основанная в 1725 г. в Петербурге. В России геохимические идеи получили впервые яркое выражение в гениальных работах М. В. Ломоносова (1711—1765): «О слоях земных», «Слово о рождении металлов». Ломоносов впервые устанавливает1 странствование металлов и минералов. «Металлы с места на место переходят»,— был его гениальный вывод. Он заложил фундамент новому представлению о минерале как о продукте, получающемся в результате жизни земной коры, представлению, которое в XX в. легло в основу новой науки — геохимии.

 

О Ломоносове написаны десятки книг, сотни статей; самые крупные исследователи, мыслители, ученые, писатели и поэты посвятили лучшие свои страницы анализу работ этого богатыря русской мысли, и все же нельзя исчерпать данную тему — так бесконечно широк и глубок был гений архангельского помора — Михайлы Ломоносова.

Перед нами могучая фигура закаленного в борьбе с полярной природой титана «с благородной упрямкой», не позволявшей ему сгибаться ни перед кем и ни перед чем.

 

Смелость, решительность, дерзание, граничащее с бурной фантазией, жажда знания «всего и вся», знания до корней и до начала всех начал, способность к глубокому философскому анализу в сочетании с блестящим умением ставить эксперименты, без которых он не мыслил науки,— таков был Ломоносов. И если семь городов древности спорили о том, кому принадлежит честь называться родиной Гомера, то более десятка различных наук и искусств спорят о том, кому принадлежит главное наследие Ломоносова: физика и химия, минералогия и кристаллография, геохимия и физическая химия, геология и горное дело, география и метеорология, астрономия и астрофизика, краеведение и экономика, история, литература, языкознание и техника.

 

Действительно, Ломоносов сам был «целым университетом», как говорил о нем А. С. Пушкин.

Если современники не понимали Ломоносова, то уже появлялись новые поколения, уже росли те, кого он так пламенно учил и призывал:

 

О вы, которых ожидает Отечество от недр своих И видеть таковых желает, Каких зовет от стран чужих, О ваши дни благословенны! Дерзайте, ныне ободренны, Рачением вашим показать, Что может собственных Платонов И быстрых разумов Невтонов Российская земля рождать.

 

С тех пор прошло 200 лет, и только сейчас на наших глазах его гениальные предвидения и дерзкие теории воплощаются в величайшие научные истины, и его заветные мечты о величии и славе Родины стали претворяться в жизненную реальность.

Ломоносов понимал науку не только как простое описание явлений, а как их объяснение. Он считал, что нужно изучать, не тела сами по себе, а их внутреннее строение, причины, которые вызывают это строение, и силы, которые действуют внутри вещества. Он понимал, что вся наука во всех ее проявлениях зависит от решения единой великой задачи — что такое вещество? Как оно построено и из чего состоит?

 

И Ломоносов приходит к заключению, что вещество состоит из отдельных частиц, которые обладают особым притяжением, силой инерции, движением; одни из них поменьше — зто простые атомы, другие побольше — молекулы. Все они невидимы глазу, находятся в состоянии постоянного движения и вращения. Это замечательное суждение, в сущности, полностью отвечает современному атомистическому мировоззрению.

 

Почти за полвека до великого французского химика Лавуазье Ломоносов доказывает, что ничто в природе не может теряться, и зтим он, в сущности, устанавливает великий закон природы — закон сохранения вещества и энергии.

Постепенно вникая в изучение природы первоначальных частичек, через физику Ломоносов приходит к химии... Химия — это наука об изменениях, происходящих в составе тела, то есть наука, зависящая от явлений физики и механики.

 

Основоположник геохимических и физико-химических идей алхимиков, рождающихся в их таинственных лабораториях; он закладывает новое здание химии, в котором господствует число и вес, и законы математики. Эти идеи он осуществляет и на практике.  В 1748 г. после многолетней борьбы он, наконец, организует в Петербурге на Аптекарском острове первую в России научную химическую лабораторию, где ведет точный учет меры, веса и пропорций вещества.

 

В 1752—1753 гг. Ломоносов читает первый в мире курс «физической химии». «Широко распростирает химия руки свои в дела человеческие»,— говорит он и упорно работает над тем, чтобы удовлетворить практические запросы своей страны. Он получает новый состав оптического стекла; после трех тысяч опытов начинает изготовлять цветную смальту для мозаики, строит специальную мозаичную фабрику, изучает, состав минералов Урала, занимается проблемами селитры и фосфора.

 

Среди первых задач, поставленных новой экспериментальной лабораторией, Ломоносов намечает приготовление чистых веществ. Это приводит его к изучению чистых металлов, солей, селитры, и старые уроки технологии и минералогии воскресают в новом виде. Для него минерал есть смешение первоначальных частиц, и его свойства зависят от «взаимного союза частиц».

Камень так же, как и всякое другое вещество, имеет свою историю жизни и смерти, и Ломоносов призывает к изучению природных минералов новыми методами.

 

 Условия образования минералов он связывает с геологическими процессами, ищет их разгадки в глубинах, в расселинах вулканов, насыщенных раскаленными ларами серы, на поверхности он видит зарождение камней в остатках животных, растений. Так в представлениях Ломоносова, замечательно сочетавшего в себе естествоиспытателя, натуралиста и философа- химика, камень оживает в свете новых идей.

 

Вот что пишет М. В. Ломоносов в своей замечательной книге «О слоях земных» 1763 г.:

«Вот каковы земные недра; вот слои, вот прожилки других материй, кои произвела в глубине натура. Пускай примечают их разное положение, цвет, тягость, пускай употребляют в размышлении совет от математики, от химии и обще от физики».

 

Это уже не старая скучная описательная минералогия, а новая наука — геохимия, химия Земли. И подобно тому, как впервые в истории научной мысли на границах между физикой и химией он закладывает мощное здание физической химии, так на границах химии и геологии он зачинает новую науку, у которой в то время еще не было имени. Надо было, чтобы, прошло еще 70 лет, пока слово «геохимия» впервые в 1838 г. прозвучало в устах крупнейшего натуралиста начала XVIII в., швейцарского химика Христиана Фридриха Шёнбейна (1799—1868), который спустя 4 года писал:

 

«Уже несколько лег тому назад я публично высказал свое убеждение, что мы должны иметь геохимию прежде, чем может идти речь о настоящей геологической науке, которая, ясно» должна обращать внимание на химическую природу масс, составляющих наш земной шар, и на их происхождение, по крайней мере столько же, сколько на относительную древность этих образований и в них погребенных остатков допотопных растений и животных. С уверенностью можно, конечно, утверждать, что геологи не вечно будут следовать тому направлению, последователями которого они сейчас являются. Они для расширения своей науки, как только окаменелости не смогут достаточно служить им, должны будут искать новые вспомогательные средства и, без сомнения, тогда введут в геологию минерало-хими- ческие пути исследования. Время, когда это совершится, кажется мне не столь далеким».

И здесь история науки рассказывает нам, как в результате предшествующего развития мысли создалось и новое понятие и новый успех.

 

Для того чтобы широкие химические закономерности могли быть надежно обобщены в геохимические законы, чтобы они из гениальных догадок превратились в твердо установленные и проверенные научные обобщения, потребовалась длительная и кропотливая работа над фактами.

 

Огромная заслуга в этом направлении принадлежит великому русскому ученому Дмитрию Ивановичу Менделееву (1834— 1907), который открытием закона периодичности свойств химических элементов подвел реальное основание под бесплодную до тех пор мысль о единстве строения всей вселенной.

Д. И. Менделеев как ученый-химик начинает свою деятельность в пятидесятые годы XIX столетия, когда стала энергично развиваться русская промышленность. И Менделеев, горячо любя свою родину, не отгораживается от практики, а занимается ею со всей присущей ему энергией.

 

Он пишет об использовании нефти, каменного угля, об их запасах и происхождении, находит состав бездымного пороха, изучает возможности развития железной промышленности.

Конечной целью научного изучения он считает «предвидение и пользу».

Главный труд Д. И. Менделеева — это «Основы химии», изданные впервые в 1869 г., выдержавшие при его жизни 8 изданий и неоднократно издававшиеся после его смерти.

Эту книгу Дмитрий Иванович считает своим любимым детищем. «В них мой образ, мой опыт педагога и мои задушевные научные мысли.

 

В «Основах химии» вложены мои духовные силы и мое наследие детям»,— писал он в 1905 г.

Открытие периодической системы химических элементов, безусловно, указало новые пути развития химии и принесло Дмитрию Ивановичу Менделееву мировую известность.

 

Замечательную оценку дал этому закону Ф. Энгельс. Он говорил:

«Менделеев доказал, что в рядах сродных элементов, расположенных по атомным весам,, имеются различные пробелы, указывающие на то, что здесь должны быть еще открыты новые элементы. Он наперед описал общие химические свойства одного из этих неизвестных элементов... Несколько лет спустя Лекок-де-Буабодран действительно открыл этот элемент... Менделеев, применив бессознательно гегелевский закон о переходе количества в качество, совершил научный подвиг...»

Менделеев предсказал новые химические элементы, исправил атомные веса и дал правильные формулы многим химическим соединениям.

 

Менделеев первый уподобил атомы небесным телам — звездам, Солнцу и планетам — и предположил, что строение атома сходно со строением небесных систем, вроде солнечной или системы двойных звезд.

 

Для геохимии периодический закон явился той основой, которая сделала возможным систематическое изучение законов сочетания химических элементов в природных условиях.

Закон был открыт. Но для того чтобы объяснить его, указать его смысл и значение для всего нашего миропонимания, нужно было, чтобы прошло еще 75 лет, чтобы прошел период грандиозной исследовательской работы, период борьбы различных течений; нужно было, чтобы проделаны были новые многочисленные эксперименты.

 

Устанавливая глубочайшие связи между химическими и физическими явлениями, Менделеев осуществил знаменитые слова Ломоносова: «Химик без знания физики подобен человеку, который всего искать должен ощупом. И сии две Науки так соединены между собой, что одна без другой в совершенстве быть не могут».

 

Почему периодический закон химических элементов играл, играет и будет играть такую исключительно важную рйль в истории науки? Потому что таблица Менделеева очень проста и представляет собой простой ряд природных фактов, правильно сопоставленных друг с другом в определенной пространственной, хронологической, энергетической и генетической связи. В ней нет ничего придуманного. Она — сама природа. Доступный нашему восприятию окружающий нас реальный мир веществ есть, в сущности, грандиозная таблица, развернутая по длинным периодам, разбитая на отдельные части.

 

Будут, конечно, появляться и умирать новые теории, блестящие обобщения и новые представления будут сменять устаревшие понятия; величайшие открытия и эксперименты будут далеко превосходить все прошлое и открывать невероятные по новизне и широте горизонты — все это будет приходить и уходить, но периодический закон Менделеева будет всегда жить, развиваться, уточняться и руководить исканиями.

Менделеев в своих работах призывал всех к дальнейшему развитию закона.

 

В одном из введений к «Основам химии» он писал: «Зная, как свободно и радостно живется в научной области, невольно желаешь, чтобы в нее вошли многие, и этому я подчиняю свое изложение. Поэтому невольно многие места моей книги полны желания, чтобы химическое миросозерцание, которое я старался развивать у читателей, побудило их к дальнейшему изучению науки. Набор на службу науке молодого поколения пусть не страшит тех, которые понимают настоятельную

необходимость родины в практической деятельности — в области сельского хозяйства, промышленности и заводского дела. Лишь тогда, когда узнаются истины сами по себе в своей абсолютной чистоте, они могут прилагаться к жизни».

Этот призыв к молодому поколению всегда звучал у Менделеева. К нему на лекции стекались студенты всех факультетов Его слово подчиняло себе слушателей, и аудитория была полил. Студенты приходили послушать не готовые схемы, а послушать, как думает, мыслит и творит великий учитель.

 

В XIX в. изучение химического процесса поставило минералогию в связь с физической химией и влило новое, более точное содержание в понимание тех перегруппировок химических атомов, которые идут в земной коре.

 Это течение, укрепившееся в последние годы XIX в., подготовило почву для геохимических идей, выдвинув необходимость при анализе процесса образования минералов обращать внимание па те элементы, из которых они слагаются. I И тем не менее геохимия не могла родиться, пока оставалось неясным само представление об атоме, элементе или кристалле                   

Только периодический закон Менделеева, успехи физики и особенно кристаллографии сделали атом реальностью, кристаллографическую решетку — фактически — явлением природы, а элемент с его свойствами связали со строением атома.

Почва для создания геохимии была готова, но нужно было еще огромное количество фактов и наблюдений, надо было наладить огромную экспериментальную работу в ряде институтов, где даже не сотни, а тысячи определений, сложных и трудных, намечали правильные пути работы. Только эти новые фактические завоевания, объединившись с завоеваниями теоретической мысли физика и кристаллографа, открыли пути перед современной геохимией.

 

И ныне, трудами по преимуществу русских, а также норвежских и американских исследователей, создалась эта самостоятельная научная дисциплина, имеющая целью изучение атома и его судеб в реальной обстановке окружающей нас природы

Геохимия, в противоположность другим геологическим дисциплинам, изучает не судьбы и свойства молекул, химических соединений, минералов, горных пород или их геологических комплексов; она изучает судьбы самого атома, прежде всего в условиях земной коры, доступных точному эксперименту; она изучает его поведение, перемещения, миграции, сочетания, рассеяния и концентрации- При этом всю длинную и сложную историю каждого элемента Менделеевской таблицы она призвана не только очертить и выявить, но и связать со свойствами его атомов, от которых и зависит жизненная судьба элемента.

 

Академики В. И. Вернадский (1863—1946) и А. Е. Ферсман (1883—1946)— основоположники русской школы геохимиков

Точное определение и развитие геохимия получила в нашей стране, и русские ученые сыграли здесь исключительную роль. При этом были достигнуты такие успехи, что в мировой геохимической науке советская геохимия вполне заслуженно заняла почетное место.

 

Начало русской школе геохимии было положено в Московском университете академиками В. И. Вернадским и автором этой книги — А. Е. Ферсманом.

Среди химиков и геологов в Америке, Германии и Норвегии создалась своя школа, но ее работы носили несколько иной, более узкий характер.

 

В особенности следует отметить геолога из Вашингтона Франка Кларка (1847—1931), который в 1908 г. опубликовал свою работу — «Данные о химии Земли» («Data of geochemistry») . Кларк 36 лет занимался сбором химических анализов пород и минералов и в своей книге, критически переработав значительный фактический. материал, сделал обобщающие выводы о среднем химическом составе различных земных пород и всей земной коры в целом.

Но Кларк не рассматривал свои данные как основу для изучения земных процессов.

Большое влияние на развитие геохимии оказали норвежские ученые Иоганн Фогт (1858—1932) и Виктор Мориц Гольд- шмидт (1888—1947).

 

Фогт положил основание физико-химической петрографии, имевшей большое значение для изучения магматических процессов и давшей широкие возможности для подсчета химического состава земной коры. Тесно связывая кристаллографию с физикой твердого тела, В. М. Гольдщмидт сыграл большую роль в зарождении современной кристаллохимии и сделал особенно много в области изучения геохимии глубоких оболочек земной коры. Широко известна серия его работ — «Законы распределения химических элементов в земной коре».

В отличие от Кларка и Гольдшмидта, русская школа геохимиков широко применяет идеи геохимии для разрешения практических вопросов.

 

Наши геохимики всюду стараются следовать завету М. В. Ломоносова — вносить в анализ окружающей природы «совет от математики, физики и химии», давая также углубленный геохимический анализ периодической системы Д. И. Менделеева.

Крупнейшим исследователем живой и мертвой природы, творцом новых научных течений, создателем русской минералогии и мировой геохимии является академик Владимир Иванович Бернадский.

Владимир Иванович Вернадский учился на физико-математическом факультете С.-Петербургского университета и окончил его в 1885 г.

 

Выдающуюся роль в жизни университета играл в те годы молодой Д. И. Менделеев. Это были годы расцвета его таланта.

К лекциям Менделеева по химии страстно прислушивался молодой Владимир Иванович, увлекавшийся новыми мыслями своего учителя. Он уже тогда оценил значение эксперимента в точном знании.

В эти замечательные годы борьбы за науку огромное влияние на В. И. Вернадского оказал В. В. Докучаев. На его лекциях Б. И. Вернадский научился понимать значение точного знания л точного метода исследования.

Из классического труда Докучаева «Русский чернозем» Владимир Иванович почерпнул глубокую идею о почве как особом естественно-историческом теле, и многие его мысли в биогеохимии возникли под влиянием научных идей В. В. Докучаева.

Весь долгий жизненный путь (1863—1945) Владимира Ивановича — это путь упорного труда и яркой творческой мысли, путь, открывающий целые новые области в науке и наметивший новые направления естествознания в нашей стране.

Владимир Иванович сыграл огромную роль и как историк науки, ставивший всегда исторический принцип и исторический метод в основу естествознания.

 

И от своих учеников он требовал всегда глубокого освещения истории вопроса. Он говорил: «Мы, естествоиспытатели, должны учиться у историков глубоким историческим методам понимания прошлых судеб человечества. Только используя эти методы, мы сможем сделаться историками природы».

Почти 25 лет жизни В. И. Вернадского, с 1890 по 1911 г., были связаны с Московским университетом, где он работал профессором минералогии и кристаллографии.

 

Нужно сказать, что преподавание минералогии в Московском университете до Владимира Ивановича Ограничивалось скучным описанием минералов. Коллекции были в беспорядке. В. И. Вернадский не только приводит эти коллекции в порядок, но обогащает их собственными экспонатами, собранными во время многочисленных экскурсий и путешествий. Он очень часто путешествовал по России и за границей вместе со своими учениками, придавая этим экскурсиям большое значение в деле подготовки будущих ученых. В. И. Вернадский коренным образом перестроил преподавание минералогии: вместо сухой описательной дисциплины он создал химическую минералогию на исторической основе и отдельно вел курс кристаллографии. Вернадский создал первый научный минералогический кружок, охвативший всех минералогов Москвы. Вместе с тем он вводит в практику своих сотрудников и учеников обязательное выполнение зкспериментальных работ по физико-химическому описанию химических соединений и минералов, сыгравшее огромную роль в деле создания школы минералогов-натуралистов.

Так возникли истоки русской химической минералогии, а затем и геохимии, и создалась блестящая школа учеников В. И. Вернадского — минералогов-геохимиков в Московском университете.

 

В результате широко задуманных и планомерных исследований и ознакомления с многочисленными месторождениями различных минералов в 1906 г. появляется первый выпуск его многотомного издания — «Опыт описательной минералогии» — фундаментального классического труда по минералогии, оконченного в 1918 г.

В 1909 г. Владимир Иванович Вернадский был избран действительным членом Академии наук. В 1911 г. он переезжает в Петербург.

 

Начался новый этап его жизни; если первые 20 лет были годами создания новой научной школы, то последующие годы — петербургского периода — были годами крупной организационной и научной работы.

 

Переход этот был отнюдь не легким. Владимир Иванович долго скучал по Москве. Он отказался от педагогической деятельности и стремился всецело отдаться научно-исследовательской работе, сосредоточивая ее в стенах Академии наук. Владимир Иванович вошел в Академию тогда, когда геология возглавлялась А. П. Карпинским — величайшим русским ученым, положившим начало изучению геологического строения Русской равнины.

 

В. И. Вернадский широко проводил спектроскопические исследования распространения редких и рассеянных химических элементов в породах и минералах России и первым поднял вопрос о необходимости широкого, планомерного изучения явлений радиоактивности на территории России.

 

В 1922 г. вместе с академиком В. Г. Хлопиным он создал Радиевый институт, где была разработана точная методика определения возраста горных пород по свинцу и гелию.

 

Как будто сегодня звучат слова, сказанные Владимиром Ивановичем: «Мы подходим к великому перевороту в жизни человечества, с которым не может сравниться все, им раньше пережитое. Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет. Это может случиться в ближайшие годы, может случиться через столетие. Hq ясно, что зто должно быть. Сумеет ли человек воспользоваться той силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна дать ему наука? Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного процесса. Они должны себя чувствовать ответственными за последствия их открытий. Они должны связать свою работу с лучшей организацией всего человечества». («Очерки и речи», 1922 г.)

 

В результате он создает в науке новое, радиогеологическое направление, а радиевые работы получают большой научный размах.

Несколько позднее он начинает печатание многотомного труда — «История минералов земной коры» (1923—1936), представляющего исключительный научный интерес. К сожалению, труд этот остался незаконченным. В это же время он сводит в единое целое свои замечательные геохимические идеи и издает книгу под названием «Очерки геохимии» (1927—1934).

В своем труде Владимир Иванович показал на ряде отдельных элементов, как важно отойти от старой точки зрения изучения минералов как сложных молекул и перейти к изучению атома и его путей миграции в Земле и космосе.

 

В 1929 г. он создает в Академии наук Биогеохимическую лабораторию и становится основоположником новой ветви геохимии — биогеохимии. Эта наука занимается изучением химического состава живых организмов и участия живого вещества и продуктов его разложения в процессах миграции, распределения, рассеяния и накопления химических элементов в земной коре.

В 1935 г. Академия наук была переведена в Москву.

 

Наибольшее внимание во второй московский период своей деятельности (1935—1945) В. И. Вернадский уделяет работам Биогеохимической лаборатории; он ведет исследования по биохимической роли углерода, алюминия, титана и ставит вопрос о необходимости создания геохимической карты биосферы.

 

Более ста лет тому назад было сказано слово «геохимия», но настоящая геохимическая наука родилась лишь в последние 30 лет, в годы новых бурных исканий; и на этом пути особую роль играла и играет сейчас советская наука, которая смело идет вперед, развивая новые отрасли знания, и в своих достижениях и устремлениях сочетает теорию с практикой.

 

Может быть, кому-нибудь из читателей попадалась в руки моя книжка «Воспоминания о камне», где приводится шуточный рассказ о том, как давались названия новым минералам и новым станциям Кировской железной дороги. Особенно были высмеяны там старые железнодорожники, которые назвали, например, станцию Африканда только потому, что они приехали туда в очень жаркий, как в Африке, день.

 

Другую станцию назвали Титаном, хотя около нее нигде не было найдено ни следа руд этого металла.

Однако надо сознаться, что так поступали не только наши старые железнодорожники,— так поступали и поступают химики и минералоги, когда открывают что-либо новое: каждый дает название, какое захочет; а между тем нам сейчас приходится точно запоминать эти названия. Правда, в химии это проще — там всего известно около сотни химических элементов, которым и надо было придумать названия. Много сложнее обстоит дело в минералогии, где уже сейчас мы знаем около трех тысяч минералов, да каждый год открывается двадцать- тридцать новых. Давайте же разберем сначала названия тех химических элементов, на которых построена вся химическая наука; из первых букв этих названий на латинском языке и составились химические значки: Fe («феррум» — «железо»), As («арсеникум» — «мышьяк») и так далее. Чаще и охотнее всего химики и гебхимики называли вновь открытые элементы по названию той страны или города, где было сделано открытие или где впервые было найдено соединение данного вещества.

 

Для нас поэтому совершенно понятны такие названия, как европий, германий, галлий (от старинного названия Франции — Галлия), скандий (Скандинавия), их хорошо можно запомнить, но гораздо хуже с другими названиями, в которых использованы какие-либо древние наименования стран или городов. Иногда очень трудно догадаться, откуда произошли названия.

Так, когда в 1924 г. в Копенгагене открыли новый элемент, его назвали гафнием, по старому, никому не известному названию столицы Дании. Подобным же образом дано название лютецию, который получил свое имя по древнему названию Парижа. Металл тулий получил свое имя от старого скандинавского названия Швеции и Норвегии.

 

Металл рутений, который был найден у нас в Казани химиком Р. Клаусом, получил свое имя в честь России, но, к сожалению, многие даже опытные химики не догадываются, что термин «рутений» означает «русский».

 

Очень интересно то, что произошло с одной полевошпатовой копью около Стокгольма в Швеции; пегматитовая жила Иттерби дала огромное количество новых элементов, и из различных вариантов ее имени получились названия: «иттербий», «иттрий», «эрбий» и «тербий». Очень много названий химических элементов дано было на основании их физических и химических свойств. Это казалось бы более рациональным, но такие названия делаются понятными и запоминаются лишь теми, кто хорошо знает древнегреческий или латинский язык.

Так как целый ряд химических элементов был открыт на основании цветных линий в спектроскопе, то они получили название по цвету этих линий: индий — по синей линии, цезий — по лазорево-синей, рубидий — по красной, таллий — по зеленой. Другие элементы получили название по цвету своих солей, например хром — от греческого слова «цвет» — благодаря яркой окраске хромовых солей, или иридий — благодаря пестрой картине переливчатых цветов солей этого металла.

Очень многие химики, ув-лекавшиеся астрономией, назвали элементы по планетам или звездам. Таковы названия урана, палладия, церия, теллура, селена и гелия. Только последнее название имеет еще более глубокий смысл, так как гелий («гелиос» — «солнце») был открыт впервые на Солнце.

 

Еще большее количество имен дано было в честь богов и богинь древнего мира. Так, ванадий был назван в честь богини, кобальт и никель — вредные спутники серебряных руд — получили свои названия от злых гномов, якобы живших в саксонских рудниках.

 

Названия — тантал, ниобий, титан и торий — без особо глубоких оснований были взяты из имен древней мифологии. -Сурьма в средние века называлась антимуаном, что, всего вероятнее, происходит от греческого слова «цветы», так как кристаллы сурьмяного блеска группируются в пучки, напоминающие цветы сложноцветных растений. По другой же версии, антимуан происходит от слова «противомонашеский», якобы потому, что сурьма оказывает вредное влияние на затворнический дух монахов. Гораздо меньше внимания было уделено крупным мировым именам ученых-исследователей. В честь финского профессора Ю. Гадолина назван минерал гадолинит, а по минералу — и элемент гадолиний.

Название самария произошло от минерала, в котором он был открыт,— самарскита, впервые найденного в Ильменских горах на Урале и названного в честь инженера Самарского.

 

Рутений и самарий — два элемента, названия которых имеют чисто русское происхождение.

 Однако, помимо всех этих сложных и мало обоснованных названий, около тридцати химических элементов имеют в корне своих имен различные древние арабские, индийские или латинские слова.

 

Много споров, вызывает происхождение слов: золото (аурум), свинец (плюмбум), мышьяк (арсеникум) и др.

Вы видите, какой хаос и какой беспорядок! Греческие, арабские, индийские, персидские, латинские, славянские корни, боги, богини, звезды, планеты, города, страны, фамилии — часто без всякого порядка и глубокой мысли.

Правда, были попытки ввести некоторый порядок в систему названий элементов, но последних так мало, что этого не стоит делать. Совсем другой вопрос — названия минералов.

 

Здесь геохимик и минералог должны коренным образом изменить свою практику: ведь каждый год приходится называть свыше 25 новых минералов, а между тем разве можно допустить, чтобы такие соединения, как лаурит, были названы именем невесты химика — Лауры, чтобы целый ряд Стибнит, или сурьмяной блеск           минералов был назван из верноподаннических чувств в честь разных князей и прафов, которые никакого отношения к минералам не имели, например, уваровит. Наконец, некоторые названия так нелепы, что их с трудом может выговорить наш язык, например, ампангабеит, названный по местности, где он был найден,— на Мадагаскаре. Названия минералов — интереснейшая страница из истории минералогии и химии. До сих пор еще далеко не известно происхождение ряда названий минералов, и многие из них имеют свои корни в древней Индии, Египте или Персии. Персия подарила нас бирюзой и изумрудом (смарагдом)  древняя Греция — топазом и гранатом. Индия — рубином, сапфиром и турмалином.

 

Очень большое количество минералов было названо по месту их нахождения. Так, нам, советским людям, хорошо известны и понятны названия: «ильменит» (Ильменские горы на Южном Урале), «байкалит» (озеро Байкал), «мурманит» (Мурманская область). Но самое для нас интересное название связано с Москвой — это московит, или мусковит, знаменитая калиевая слюда, играющая столь большую роль в электропромышленности. Очень много названий дано в честь известных исследователей, крупных химиков и минералогов. Упомянем шеелит, названный так в честь известного шведского химика Шееле, гё- тит — в честь поэта и минералога Гёте, и хорошо знакомые нам менделеевит и вернадскит.

 

Удачными надо признать и названия, данные минералам па основали их цвета, но тут обычно для понимания названия нужно знать латинский или греческий язык. Таковы например,аквамарин (цвета морской воды), аурипигмент (окраска золота), лейцит (от греческого слова — «белый»), криолит (от греческого слова—«лед»), целестин (от латинского слова— «небо»).

Очень многие названия происходят от физических и химических свойств минералов. Так, блесками называются минералы сереброподобные, колчеданами — медно- или бронзоподобные, шпатами — минералы, которые обладают способностью раскалываться по некоторым направлениям (спайностью), обманками — такие минералы, которые содержат металл, о чем трудно догадаться по их обманчивому внешнему виду. Некоторые минералы называются смолками по их сходству со смолками.

Алмаз получил название от греческого слова «адамае», то есть «непреодолимый», «непобедимый», «несокрушимый». Наконец, нельзя не признать, что многие' минералы получили правильное название по тем химическим элементам, которые преимущественно входят в их состав. Таковы, например, фосфорит, кальцит, вольфрамит, молибденит я др.

 

Но есть ряд названий, вызывающих особый интерес. С некоторыми из них связаны целые легенды; смысл других скрывается в недрах лабораторий алхимиков. Так, асбест получил свое название от греческого слова «несгораемый». Нефрит обязан своим названием средневековому заблуждению, что он будто бы излечивает болезни почек. Фенакит — «лживый» — назван так потому, что его красивая винно-красная окраска исчезает на солнце через несколько часов.

Апатит, или «обманщик», назван так потому, что его трудно отличить от других минералов; и, наконец, аметист носит свое название еще со средних веков, когда ему приписывали таинственное свойство служить защитой от пьянства.

Вы видите из нашего краткого описания, как сложно складываются названия минералов.

 

Неужели нельзя внести порядок в это дело? Неужели нельзя создать такую -международную комиссию, которая утверждала бы названия новых минералов, заботясь о том, чтобы они своим смыслом отвечали свойствам минерала, чтобы их было легко запомнить, чтобы сами названия создавали некоторую систему и классифицировали сотни и тысячи минеральных видов?

Мы думаем, что в будущем пышном расцвете химических и геохимических наук найдется место и нашему маленькому предложению — подумать о том, чтобы не мучить школьника и студента длинными, трудно запоминаемыми, непонятными названиями, а давать названия, тесно связанные с характерными свойствами камня.

химия и геохимия в наши дни мы живем с вами в годы исключительных достижений физики и химии.

 

Старый металл — железо — начинает заменяться другими или сочетаться с целым рядом редчайших металлических веществ.

Сложные соединения кремния в стекле, фарфоре, кирпиче, бетоне и шлаках приходят на смену старым железным конструкциям прошлого.

 

Органическая химия — химия углерода — достигла за последние годы грандиозных успехов, и большие фабрики и заводы уже заменили огромные поля индиго и каучуковые плантации.

На этих фабриках и заводах производятся синтетический каучук и краски из продуктов перегонки угля, которые уже сейчас не только заменяют природные растительные краски, но и дают значительно более широкую гамму цветов.

 

Действительно, весь мир идет по пути химизации науки, хозяйства и жизни. Химия проникает во все мелочи нашей обыденной жизни, во все частности сложнейшего аппарата промышленного производства.

И понятно, что вместе с этой химизацией идет все более и более широкое изучение природных богатств и минерального сырья, нужного в огромных количествах для хозяйства и промышленности.  1

Геохимия тесно сплетается с химией, и нередко трудно провести границы между этими двумя дисциплинами.

Создание специальных научно-исследовательских' институтов и лабораторий является сейчас основой развития химической промышленности; и мы с благодарностью вспоминаем слова знаменитого французского ученого-биолога Пастера, который еще в 1860 г. говорил:

 

«Я умоляю вас, уделяйте больше внимания священным убежищам, именуемым лабораториями. Настаивайте, чтобы их было больше и чтобы они были лучше оборудованы. Ведь это храмы нашего будущего, нашего богатства и благосостояния».

После Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране широко развернулась сеть научно-исследовательских институтов, работающих в области химии.

Были созданы мощные специальные химические институты. Многие из них работали и над геохимическими проблемами. Одни с успехом развивали технологические схемы использования алюминиемых руд, другие блестяще разрешали проблемы использования бора и его карбидов, а третьи широко развивали работу по изучению солей наших месторождений и ряда элементов — редких земель, платины, золота, ниобия, тантала, никеля и др.

Созданный для разработки более специальных проблем геологии Геохимический институт Академии наук СССР провел целый ряд исследований; и в результате работ этого института было заложено основание коллективной геохимической мысли в нашей стране.

 

В Менделеевском обществе, продолжающем славные традиции Русского физико-химического общества, широко проводится пропаганда химических идей; Менделеевское общество объединяет в своих учреждениях и филиалах несколько тысяч человек.

Нельзя не упомянуть здесь и о Всесоюзном минералогическом обществе, основанном в Петербурге в 1817 г. и до сих пор интенсивно разрабатывающем проблемы минералогии, петрографии и учения о полезных ископаемых.

Геохимия получила широкое общественное признание, н геохимическая мысль стала проникать во все научные труды но изучению полезных ископаемых.

 

Один из наших химиков подсчитал, что за последние тридцать лет в журналах напечатано свыше миллиона научных работ но химическим дисциплинам; при этом только за последние годы число научных работ по химии достигает 60—80 тысяч. Для того чтобы следить за всей этой огромной литературой, существуют специальные журналы, которые реферируют все статьи, выходящие во всем мире и печатающиеся более чем на тридцати языках, почти в трех тысячах химических журналов.

Однако, когда мы говорим о многочисленных исследованиях произведенных за последние годы, мы не должны забывать, что подавляющая их часть относится к соединениям углерода, что очень большое количество относится к чисто техническим проблемам, и только около двух процентов работ стоят ближе к проблемам геохимии, к вопросам изучения вещества в земной коре, его распространения, миграции, строения, его сочетания и образования в рудах тех концентраций, на которых работает наша промышленность.

 

В связи с ростом научной работы в научно-исследователь- ских институтах, общественных объединениях и с развитием издательской деятельности все глубже и шире стали намечаться основные задачи, стоящие перед химическими науками. Хотя уже прошло двести лет со дня смерти Ломоносова, тем не менее и сейчас, как основной лозунг химической работы может быть поставлен параграф первый его предисловия к лекциям по физической химии, читанным им в 1751 г.: «Изучение химии может иметь двоякую цель, одной является усовершенствование естественных наук, а другою умножение благ жизни».

И действительно, химия вместе с физикой не только усовершенствовала естественные науки, но и открыла нам тайны природы, скрытые от наших глаз; наука и техника сумели раскрыть нам многообразие тех атомов, из которых слагается мир.

Благодаря успехам химических наук современная промышленность получает около пятидесяти тысяч соединений различных элементов, а число органических соединений, разработанных и изученных в лабораториях, доходит до одного миллиона. Беспредельны еще границы количества все новых и новых получаемых в лабораториях соединений.

Как грандиозны эти цифры по сравнению с теми 3000 соединениями, которые мы знаем в природе! А между тем именно природа и была нашим первым учителем химических наук. В основе нашей промышленности лежит минеральное сырье. Оно определяет направление работ химических лабораторий; и строение вещества и ход химических реакций были изучены на природных материалах.

Вот почему именно геохимия перебросила мост между химическими и геологическими науками. Она, изучая свойства и запасы минерального сырья в мире, не только раскрыла вместе с кристаллографией строение кристаллов, но и определила собой пути развития промышленности.

 

Таким образом сплеталась цепь научных дисциплин от геологии к геохимии, от геохимии к химическим наукам и к физике. И конечной целью всех этих дисциплин было не только усовершенствование естественных наук, но, как говорил Ломоносов, и умножение тех благ жизни, над созданием которых работает и трудится человек.

Именно это — создание новых ценных веществ, завоевание сырья для народного хозяйства — и явилось в наши дни величайшим и основным стимулом. Технология тесно сомкнулась с геохимией, изучая свойства руд и солей, выясняя распространение в них редких элементов, выискивая пути наилучшего и наиболее полного использования наших недр.

 

И сочетание химии, геохимии и технологии обеспечило современное развитие химической промышленности.

Мы не будем дольше останавливать ваше внимание на том, какие блага человечеству принесло и принесет еще развитие химии и химических дисциплин; об этом мы говорили раньше, когда писали об истории атома в истории человечества; к этой вадаче вернемся и в следующей главе, когда попытаемся набросать картину будущего наших наук и их достижений.

Нас сейчас интересует совершенно другое: каким является и должен быть современный исследователь-химик, тот, кто двигает науку, создает научные лаборатории и завоевывает этим окружающий нас мир.

Химики прошлых веков брали из породы отдельные вещества, элементы, и изучали их в своих лабораториях и кабинетах вне времени и пространства, вне той связи, которую эти предметы имеют со всей природой.

 

Сейчас человек представляет себе мир как сложную систему, в которой все отдельные части тесно связаны между собой, где, как в огромной лаборатории, сталкиваются, сочетаются и борются разнообразные силы, где только в результате этой борьбы отдельных атомов, электрических и магнитных полей создаются вещества в одном месте и разрушаются в другом.

Мир — громадная лаборатория, где все связано друг с другом, как отдельные шестерни в машине. И современный химик, пришедший на смену старому лабораторному затворнику, по- новому смотрит на каждый атом, тесно связывая его судьбу с судьбами всего мироздания. Вот поэтому-то так сближается сейчас химия с геохимией.

Задачи ученого сейчас изменились: ему мало описывать отдельные явления, отдельные факты окружающей природы, ему мало наблюдать результаты каких-либо опытов в своей лаборатории. Он изучает вещество, т. е. он должен понять, как и почему оно создалось и что с ним будет дальше.

 

Ему мало широких рассуждений философа о законах природы,— он должен изучать их вековое течение в окружающих нас явлениях, он должен раскрыть сложную связь между отдельными явлениями.

Исследователь не должен бесстрастно зарисовывать или фотографировать отдельные явления природы, он должен стремиться завоевать и подчинить их своей воле. Новый исследователь должен быть не ремесленником в своей лаборатории, а творцом новых идей, рождающихся в борьбе с природой за завоевание мира.

Сейчас химик, как и астроном, должен предвидеть: его опыт — не ряд отдельных случайных реакций в колбах лабораторий, его опыт рождается как плод творческой мысли, научной фантазии и глубоких исканий. Современный химик должен понимать, что научная победа дается не сразу; что она нарастает постепенно, путем долгой проверки и вынашивания отдельных идей; что ее добиваются только в результате длительных исканий иногда целых поколений ученых; что она нередко является той последней каплей, которая переполняет- чашу.

 

Вот почему в современной науке так часто открытия делаются одновременно в разных странах, и самые большие идеи о завоевании окружающего нас мира почти в одни и те же годы рождаются в умах многих ученых.

Успех работы — в умении наблюдать и собирать факты. В области геохимии — это одна из важнейших задач. Мы должны сознаться, что в увлечении теорией и подчас логически стройными обобщениями, исследователи иногда перестают наблюдать и не видят того неясного, того несогласного с их прежними представлениями, что является ключом к открытию нового. Умение почувствовать это новое и вовремя отказаться от старых, привычных гипотез является качеством, необходимым настоящему ученому.

 

Пусть многие считают, что случай наталкивает на открытие, что Рентген случайно заметил на светящемся экране действие рентгеновских лучей, что случайно исследователь открыл в далекой Сибири грандиозные скопления углекислого марганца. Но ведь этот случай всегда есть не что иное, как тончайшее умение подметить новое.

Сколько исследователей в течение многих лет проходили мимо белых пород, считая их простыми известняками, пробовали их соляной кислотой, убеждались, что они шипят, и проходили мимо! Но надо было подметить, что местами в трещинах и на поверхности эти белые породы покрыты черной корочкой, что эта корочка не есть что-то постороннее, что она как бы рождается из белого камня. Так были открыты круппей- шие марганцевые месторождения Сибири. И не случай открыл их, а глубокое, последовательное наблюдение и знание фактов привели к этому открытию.

В этом умении наблюдать есть еще одна сторона, которую замечательно подметил Ломоносов. Он говорил, что из наблюдения надо устанавливать теорию, а через теорию исправлять наблюдение; и он был совершенно прав, так как каждое тонкое и умелое наблюдение рождается из теории, и каждая теория имеет смысл только тогда, когда она основана на громадном количестве точно наблюденных и точно описанных фактов.

 

Каким же должен быть настоящий геохимик?

Он должен быть целеустремленным, идущим без колебаний к определенной цели, он должен быть пытливым наблюдателем, должен обладать живым, молодым воображением, той молодостью мысли и души, которые определяются не возрастом, а чуткостью самой натуры. Он должен обладать огромным терпением, выдержкой и трудолюбием и прежде всего умением доводить дело до конца.

Недаром один из крупнейших ученых прошлого века — Франклин — говорил, что гений — это способность к бесконечному труду.

 

Но ученый должен обладать одновременно и здравым смыслом, и полетом научной фантазии. Он должен верить в свое дело, в свою мысль, быть убежденным в правильности ее, быть смелым в ее защите, гореть на своей работе и любить ее. Энтузиазм в работе — одно из важнейших условий победы. Ремесленниками науки не сделано ни одного крупного открытия.

Без энтузиазма нельзя завоевать мир, и этот энтузиазм рождается не столько в увлечении самим творчеством, сколько в понимании той роли, той ответственной задачи, которую выполняет человек в своей творческой работе.

Увлечение идеей усовершенствования человеческой жизни, горячая жажда победы над темными силами, стремление построить новый, лучший мир, дать ему новые ресурсы и возможности овладеть старыми — вот цель жизни нового человека в новой, свободной стране.

 

И только так можно завоевать окружающий мир.

В своей автобиографии Чарльз Дарвин говорил: «Мои успехи в жизни как человека науки, каковы бы они ни были, зависели, насколько я могу судить, от сложных и разнообразных жизненных условий и умственных качеств. Из этих качеств самыми важными несомненно были: любовь к науке, безграничное терпение при обдумывании любого вопроса, настойчивость при наблюдении и собирании фактов и достаточная доля изобретательности и здравого смысла».

Вот эти-то черты мы и хотим сейчас видеть в геохимике? Они рождаются в человеке не сразу; они вырабатываются упорным трудом; они не рождаются с рождением человека, они воспитываются и создаются в творческой жизни.

И на наших глазах проходят крупнейшие завоевания химической мысли, и тысячи примеров показывают нам, как побеждается природа энтузиастами науки.

 

 

 Смотрите также:

 

ВЕРНАДСКИЙ. Биография и труды Вернадского. Вершиной...

...идею о геологической вечности жизни и постоянстве массы живого вещества в истории Земли (точнее было бы сказать, о постоянстве геохимической активности живых организмов).

 

Ноосфера. Вернадский. Пьер Тейяр де Шарден. Книги из серии...

Развивая идеи об эволюции биосферы, появлении на Земле человечества, русский ученый
Он изменяет геохимическую историю всех металлов, он образует новые соединения...

 

Вернадский. Несколько слов о ноосфере. Принцип Гюйгенса.

Все эти годы, где бы я ни был, я был охвачен мыслью о геохимических и биогеохимических
В геологической истории биосферы перед человеком открывается огромное будущее, если он...