Хрестоматия по истории

ВЗЯТИЕ МОСКВЫ (перевод)

Когда все так происходило, царь стоял у города три дня, а на четвертый день обманул князя Остея, внука Ольгерда, лживыми словами и лживым предложением мира, вызвал его вон из города и убил перед городскими воротами, а своим войскам повелел приступать к городу со всех сторон. А обман князя Остея и всех находящихся в осаде горожан был таков.

Царь стоял три дня около города, а на четвертый день утром в пол-обеда, по повелению царя, приехали под город важные татары, и князья ордынские и советники царя, и с ними и два князя суздальских, шурья великого князя Дмитрия Ивановича, Василий да Семен, сыновья великого князя Дмитрия Константиновича Суздальского. И подойдя «по опасу» (под охраною обычая переговоров) близко к стенам города, начали так говорить народу, находившемуся на городских стенах: «Царь хочет жаловать вас, своих людей, своего улуса, так как вы неповинны и недостойны смерти; не на вас ведь пришел царь войною, но на великого князя Дмитрия Ивановича ополчился, а вы достойны милости.

И ничего другого не требует от вас царь, как только выйти навстречу ему с честью и дарами вместе с князем своим, — с легкими дарами, потому что царь хочет видеть этот город, войти в него и побыть в нем. Вам он дарует мир и любовь свою,, а вы отворите ему ворота городские». Так же и князья Нижнего Новгорода, князь Василий да князь Семен, шурья великого князя и сыновья князя Дмитрия Константиновича Суздальского говорили горожанам заодно с татарами: «Верьте нам, мы ведь ваши князья христианские, говорим вам то же и клянемся в том, что вам нечего остерегаться царя и татар его». Народ же христианский поверил их словам; подумали и прельстились; ослепила их злоба татарская, омрачил их обман басурманский; не поняли и не вспомнили говорящего: «не всякому духу имейте веру». И отворили ворота городские и вышли к царю с крестами, с князем своим, со многими дарами и с лучшими людьми, а также и архимандриты, и игумны, и попы с крестами; за ними бояре и более важные люди, а потом народ и черные люди. И в тот же час начали татары неожиданно сечь, — а князь Остей прежде того был убит под городом, — а тут начали сечь и архимандритов, и игумнов, и попов, хотя они были в ризах и с крестами, и бояр, честных людей. И здесь можно было видеть святые иконы в бесчестии и небрежении, потоптанные ногами, ободранные и расхватанные.

А татары и в город пошли и секли там, а другие по лестницам взошли на городскую стену, и никто со стен им не препятствовал, и не было препятствий, не было никого, кто бы спасал или избавлял. И была внутри города сеча великая и вне города сеча; так много секли, что и руки и плечи их онемели, сила их изнемогла, у сабель острия их притупились. Люди же христианские, находившиеся в городе, бегали по улицам туда и сюда, быстро мчались толпами, громко вопили, причитали и били себя в грудь. Негде найти избавления, негде избежать смерти, негде укрыться от острия меча! Оскудел князь и воеводы, истреблено все их воинство и оружие их до конца пропало. Некоторые затворились в каменных церквах, но и там не спаслись; безбожные силою разбили двери церковные и всех порубили мечами.

Везде был крик и страшные вопли, так что не слышно было друг друга; так вопияло и кричало множество народа. А те били христиан и, обнажив их, секли. А церкви соборные и алтари разграбили, святые места осквернили; и кресты честные и иконы чудные, украшенные золотом, серебром, жемчугом и дорогими каменьямй, ободрали, и пелены, золотом шитые и жемчугом саженые, ободрали; со святых икон содрали оклады и попрали святые иконы; и расхитили святые церковные служебные сосуды; было множество книг снесено со всего города и из сел, многое множество было набросано их в соборных церквах, отправлено туда ради сохранности, — всё это пропало безвестно. Что же скажем о казне великого князя? Те многие сокровища быстро были растасканы, многохвальное богатство и богатое имение быстро было разнесено. Перейдем к потерям прочих, многих бояр старейших. Их казны собирались долгое время и полны были благополучием, их хранилища были полны богатством, многоценным несчетным имением; и это все взяли и расхитили поганые. И другие, кто был в городе, сурожане, суконники и купцы; их дома наполнены богатством всякого товара, и это все расхитили. И много монастырей разорили, много святых церквей разрушили, и много совершили кровопролития окаянные и святые места осквернили...

Была тогда сеча великая, и пало бесчисленное множество убитых мужей и жен, лежащих мертвыми и неприкрытыми...

А другие в воде утонули, иные в огне сгорели, а иных, и больше всего, повели в работу на поганых в страну татарскую; были взяты в плен. И было видно тогда по городу — плач и рыдание, много воплей, слезы, крик неутешный, много стонов, печаль горькая, скорбь неутешная, беда нестерпимая, нужда неизбывная, горесть смертная, страсть и ужас, и трепет, и бессилие; и срам и посмех от поганых христианам. Все это случилось за умножение грехов наших. Так быстро взяли злые город Москву в 26 день месяца августа, в память святого мученика Андриана и Наталии, в 7 часов дня, в четверг, после обеда, и город запалили огнем, имущество и богатство все разграбили, а людей предали мечу. И было так — оттуда огонь, а отсюда — мечь; одни бежали от огня и умерли от меча, а другие бежали от меча и в огне сгорели.

И была им гибель четырех родов: первая — от меча, вторая— от огня, третья — от воды, четвертая — были уведены в плен. До того выглядела Москва, как город великий и чудный, много людей в нем, кипел он богатством и славою, превзошел все города в Русской земле честью многою, в нем ведь князья и святители жили; в это же время исчезла вся доброта его, отошла слава его, и вся честь его в один час минула. Когда был он взят и сожжен, только и видны были дым и земля, и много трупов мертвых лежало. Церкви святые были подожжены и рухнули, а каменные стояли, выгоревшие внутри и обгоревшие извне, и не видно в них пения, ни звона в колокола, никто из людей не ходит в церковь, и не слышно в церкви ни поющих голосов, ни славословия, но все было пусто на вид, и не видно было ни одного ходящего по пожарищу человека.