УСТНАЯ ИСТОРИЯ В ПАМЯТНИКАХ НОВГОРОДСКОЙ ЗЕМЛИ

Былины о Василии Буслаеве

Спор о том, как соотносятся былины о Василии Буслаеве с летописными известиями, имеет значительную протяженность. Еще И. И. Григорович в своем «Опыте о посадниках новгородских» не сомневался, что «посадник Васка Буславич», о смерти которого Никоновская летопись сообщает под 1171 г., — историческое лицо.  Н. М. Карамзин иронически относился к этому летописному известию. 

В противоположность ему С. М. Соловьев писал, со ссылкой на Никоновскую летопись, что «в древних русских стихотворениях из лиц исторических <..,> является действующим новгородец Василий Буслаев». " Аргументированно отклонял подобную точку зрения И. Н. Жданов, указывая, что новгородские летописи такого посадника не знают, причем «не упоминают о нем и перечни новгородских посадников».

В. Ф, Миллер и А. В. Марков (а позже — А. И. Никифоров), напротив, не видели оснований сомневаться в достоверности указания Никоновской летописи." С. К. Шамбинаго, отмечая, что «Никоновская летопись часто пользуется для своих вставок песенным материалом», а в древнейшей летописи Новгорода — Новгородской 1 -й — «не значилось такого посадника» (в 1171 г. посадником был, согласно этой летописи, Жирослав), причем «другие летописи о Васке не упоминают вовсе», заключает, что это известие Никоновской летописи «не находит соответствия с действительностью».

А. Н. Робинсон не только не сомневался в достоверности летописного известия, но и датировал, вслед за В. Ф. Миллером, на основании этого известия сами былины: «Никоновская летопись, — пишет он, — под 1171г. отмечает смерть „посадника Васки Буславича", на основании чего былины о нем могут быть отнесены к XII в.».ы Д. С. Лихачев, принимая эту датировку и повторив основные доводы предшественников в пользу фольклорного происхождения летописного известия, писал: «Необычная для летописи форма имени посадника («Васка»), но обычная для былин о нем, также свидетельствует, что это известие было взято из последних».65 Однако собственный аргумент Д. С. Лихачева несостоятелен: такие же уменьшительные имена новгородских посадников (Иванко Павлович, Михалко Степанич, Мирошка Незнанич, Нванко Дмитриевич и т. п.) постоянно фигурируют в летописях.

Попытаемся внести в этот вопрос ясность с учетом недавних исследований.

В настоящее время известно указание на Василия Буслаева не в одной, а по существу в трех летописях. Это, во-первых, Никоновская летопись (под 1171 г.): «Того же лета преставился в Новегороде посадник Васка Буславичь»;4,7 Новгородская Погодинская летопись, в ее первоначальной редакции (под тем же годом): «Того же году преставился в Великом Новеграде посадник Василий Буславиев»,6* и, наконец, сокращенная редакция этой же летописи (тоже под 1171 г.): «Того же лета преставился в Новеграде посадник Васка Буславиев». 

Обе редакции Новгородской Погодинской летописи относятся к последней четверти XVII в. Ни одна из предшествовавших ей новгородских летописей (а их теперь известно, кроме кратких летописцев, восемь, причем некоторые дошли в нескольких редакциях) подобного известия не содержит, как и вообще каких-либо упоминаний о Василии Буслаеве. Ни в одной из опубликованных неновгородских летописей, кроме Никоновской, составленной в середине XVI в.,70 сведений о нем также нет.71

Есть основания полагать, что в Новгородскую Погодинскую летопись это известие попало из Никоновской (непосредственно или опосредованно), так как в новгородских источниках Новгородской Погодинской летописи — в Новгородской Забелинской и Новгородской 3-й летописях — такого известия нет. В самой же Никоновской оно помещено непосредственно за рассказом о победе новгородцев над суздаль- цами, который восходит к текстам, читающимся в новгородских летописях, до нас дошедших и о Буслаеве не упоминающих.

Тщательно составлявшиеся перечни новгородских посадников, дошедшие в составе Новгородской 1-Й летописи по рукописи XIV в., имени Василия Буслаевича (или Богуславовича) не содержат.72 Это касается не только времени около 1171 г., но и всех предшествовавших этому году посадников, что существенно, так как если бы известие о смерти «Васки Буславича» в 1171 г. было достоверно, оно не обязательно должно было означать смерть степенного посадника (т. е. отправлявшего свою должность в 1171 г.), как думал С. К. Шамбинаго; новгородские посадники продолжали носить это звание и после того, как переставали выполнять посаднические функции.

В списках посадников значится несколько лиц, носивших имя Василия, однако все они относятся ко времени не ранее середины XIV в. Не названо вообще ни одного посадника, отчество которого хотя бы отдаленно походило на «Буслаевич» или «Богуславович». Отпадает соображение П. А. Бессонова о том, что Василий мог «скрываться» в ранних новгородских летописях под языческим именем:" известие Никоновской летописи должно было восходить к одной из этих же ранних летописей. Однако давно доказано, что именно Никоновская летопись включала известия, почерпнутые из фольклорных источников. Это заставляет полагать, что такому же источнику обязано своим происхождением и упоминание ею «Васки Буславича». И. Н. Жданов предполагал, что существовал сюжет, где Васька становится посадником.

Если такой сюжет действительно существовал и в нем, как и в возможном источнике «Повести» В. А. Левшина (о ней см. ниже), упоминался Садко, то нет ничего удивительного, если знакомый с этим сюжетом летописец счел за лучшее поместить известие о смерти «посадника Васки Буславича» в хронологической близости от известия о Сотко Сы- тиниче, которого он закономерно отождествлял с фольклорным Садко. Внимание Никоновской летописи к былинным богатырям и даже к фольклорным персонажам, которые отсутствуют в дошедших до нас произведениях устной традиции, но, очевидно, фигурировали там прежде, — факт, в достаточной мере оправдывающий такое предположение (не исключающее, конечно, возможности реальной основы).

Хотя, в отличие от былинного Садко, былинный Василий Буслаев не соотнесен пока с вполне определенным историческим прототипом, существуют довольно близкие исторические параллели. Особенно интересный материал такого рода рассматривал Б. М. Соколов, комментируя былины о Буслаеве и о Садко в редко используемой из-за малого тиража антологии 1918 г.

Две былины о Василии Буслаеве — о его ссоре с новгородцами и о поездке в Иерусалим, известные в значительном числе записей, иногда объединялись сказителями в одну.  Иных произведений былинного эпоса об этом герое не записано, но можно предполагать, что если не былины, то предания о Василии Буслаевиче, содержание которых дошедшими былинами не покрывается, существовали. В пользу этого свидетельствуют отражения фольклора об этом герое в исландском эпосе, чему была посвящена работа В. А. Брима. Сопоставив исландский и русский материал, автор пришел к заключению, что должно было существовать предание о походе Василия Буслаева на Восток. Оно отразилось в Боса- саге, старшая редакция которой, представленная значительным числом рукописей, появилась не ранее XIV в. и имеет переклички как с первой, так и со второй былинами.

Другим свидетельством может служить «Повесть о сильном богатыре и старославенском князе Василии Богуслаевиче», сочиненная В. А. Левшиным во второй половине XV111 в. на основе фольклора. Как писала А. М. Астахова, «для истории русского былинного эпоса „Повесть" Левшина представляет большой интерес как отражение одного из устных вариантов XVIII века былины о Василии Буслаеве». И хотя «непосредственный источник „Повести" нам неизвестен», а сама она «не простой пересказ былины», но «литературное произведение, опирающееся на былинный материал», текст ее содержит «детали, которые известны в последующей устной традиции».  Нельзя относить к не дошедшему до нас варианту, который использовал Левшин, все отсутствующие в нем детали «Повести»,  но среди них почти наверняка были и такие, которые отобразили особенности именно этого устного источника.

Любопытно, что в тексте Левшина среди второстепенных персонажей фигурирует «Садко богатый гость», а сам Василий в итоге становится князем Новгорода и повелителем всей Русской земли.

Былины о Садко и о Василии Буслаеве дают полезные иллюстрации к результатам исследований социально-политической структуры Новгорода, которые в последние десятилетия существенно обогатились ценнейшими материалами, добытыми в результате беспрецедентных археологических открытий.  Несмотря на изменения, внесшие много сказочного в былины о Садко и породившие несколько смысловых неясностей, темных мест в былинах о Василии Буслаевиче, и там и тут достоверно переданы многие характерные черты социального быта Новгорода в XII—XV вв.: заклады, братчины, набор дружины молодым боярином, бой на Волховском мосту, вызванный борьбой за власть, огромный размах торговли, паломничества в Святую землю — все это, как и многое другое, ярче и полнее отобразило реальную жизнь древнего Новгорода, чем несколько схематизированные порой картины древнего Киева в былинах о подвигах его богатырей.