Названия с основами древнеславянских имен-гипокористик

Велебицы – Велеб, Велебор

дер. Невск. Сол. В старину данный пункт относился к Шимской вол. Новг. у. По спискам селений нач. ХХ в. [СНМНГ I, 108109] значится как село Велебицы, стоявшее на Порховском тракте при р. Шелони в 63 верстах от Новгорода. В обозрении Новгородской губ. 1849 г. отмечены броды при дер. Велибицы [ВСОРИ, 59].

 Переписные оброчные книги XVI в. позволяют отождествить совр. деревню Велебицы со средневековым сельцом на р. Шелони в Свинорецком пог., которое в описании 1539 г. обозначено как Белевицы, а в описании 1552-1553 гг. - Велебицы [НПК IV, 509, 553]. Несмотря на внешнее расхождение ойконимов Бклевицы и Велебицы, нет сомнений в том, что перед нами одно и то же сельцо, так как, судя по описаниям, и в 1539, и в 1551-1552 гг. оно принадлежало одному хозяину - Кузьме Остафьевичу Лихареву; здесь стоял двор этого помещика и была церковь святого Иоанна Богослова.

Новг. сел. Велебицы хорошо известно в исторической литературе, поскольку в 1471 г. поблизости от него на берегу Шелони войско великого князя московского Ивана III разгромило новгородцев, что ознаменовало начало присоединения Новгорода к Москве.

Запись Белевицы в НПК, хотя и достаточно ранняя, является, следовательно, неточным воспроизведением авторитетной исходной формы Велебицы, сохраненной современным произношением. В основе названия можно видеть патроним, производный от личн. Велеба / Велиба, семантически 'поселение рода Велебичей'. Антропоним находит подтверждение в др.-польск. именнике, в котором присутствуют Wieleba, Wieloba [SSNO VI, 57-59].

Данное имя является, по всей вероятности, усеченным вариантом композита Велеборъ, прасл. * Veleborb (аналогичную модель усечения на губную согласную второго компонента демонстрирует, к примеру, личн. Mbstiborb > *Мъстибъ, отсюда геогр. Мстибово сел. на Украине). Обращает на себя внимание также сходство личн. Велеба / Велиба, польск. Wieleba с польск. wielebny 'преподобный' (при чествовании епископов), однако характер связи этих созвучных лексем для нас не очевиден. Др.- польск. источники наряду с кратким вариантом имени хорошо знают и полное Wielebor, которое находится в общем ряду с польск. личн. Wielislaw, Welemir, Wielgosz [SSNO VI, 57-61]. Ср. и топонимические эквиваленты: геогр. Wieloborowice в Польше, Velebor в Чехии.

Еще более очевидное сходство с новг. Велебицы демонстрирует не столь территориально отдаленный от него ойконим Велебицкое дер. на р. Коломенке неподалеку от Великих Лук [Vasm. RGN II 1, 23]. В первой части прасл. личн. * Veleborb присутствует основа *velbjb 'большой, могучий, сильный', второй компонент -borb, соотносимый с прасл. *borti, рус. бороться, представлен также в прасл. *Boleborb, *Cbstiborb, *Daniborb, *Xotiborb, *bzbon>, *L 'utoborb и др., см. [ЭССЯ 2, 15].

По типологии исходного антропонима к геогр. Велебицы очень близко новг. геогр. Гостибицы дер. в истоках р. Кебь (пр. пр. Великой) в бывшем Порх. у. [СНМРИ 34, № 11806], = Гостибици дер. Ручайского пог. Шел. пят. 1498 и 1576 гг. [НПК IV, 211; V, 694]. Образовано от редкого личн. *Гостибъ,-а, усеченного из композита Гостиборъ (отмечалось др.-чеш. Hostibor [Rospond 1983, 74; Мор. СИ, 62]) или Гостибылъ, ср. альпослав. личн. «Goztibil» в источнике 957 г. [Kronsteiner 1981, 207]. Этим же гипокористическим именем мотивируется еще йотово- посессивный гидроним Goscibia р. в басс. Вислы [HW, 318], иные топо- соответствия не обнаруживаются.

Рассмотренные выше др.-слав. гипокористики Видомъ,-а, Тухомъ,-а, Тушимъ,-а, Будомъ,-а, Велимъ,-а, Велеба / Велиба, *Мъстибъ, *Гостибъ,-а демонстрируют общую закономерность усечения двуосновных имен до губной согласной второго компонента.

Подобным способом были образованы также усеченные личн. Радомъ,-а, Хотимъ,-а и многие подобные имена, которые нередко извлекаются из раннеславянской топонимии (ср. в пределах Новгородской земли геогр. Радом в верховьях р. Луги, Хотимово дер. в Коломенском и Ясеновичском пог. Дер. пят., см. гл. 3.), но далеко не всегда зафиксированы славянской письменностью в самостоятельном употреблении.

Данное обстоятельство наводит на мысль о том, что многие из таких гипокористик являются глубоко архаическими славянскими именами, имевшими наибольшую функциональность в дописьменный период.