Топонимы Новгородской области

Введение

В воле читателя заглядывать в сию пеструю смесь, которая служит иногда свидетельством, иногда объяснением или дополнением. Для охотников все бывает любопытно: старое имя, слово; малейшая черта древности дает повод к соображениям...

Н. М. Карамзин

Изучаемое топонимическое пространство ограничено пределами средневековой Новгородской земли. Под этим устоявшимся словосочетанием в настоящем исследовании принято понимать область бывших новгородских пятин: Водской, Шелонской, Деревской, Бежецкой и Обонежской (в последней только ближайшая к Новгороду юго-западная часть) (см.  1). Хотя эта область не охватывала всех древних владений Новгорода, а сам термин «пятина» принадлежит сравнительно поздним источникам уже московского периода новгородской истории, пользоваться терминологией пятинного административно-территориального устройства удобно при изучении средневековой новгородской истории в целом.

Здесь важно то, что пятины очерчивали наиболее близкие к Новгороду районы, т. н. «пригородные», или - иначе - «внутренние земли» Новгорода (термин К.А.Неволина [Неволин 1853, 55]). Речь, следовательно, идет о центральной (коренной, исконной) новгородской территории, сложившейся как единое целое задолго до покорения Новгорода Москвой. По современному административно-территориальному делению исследуемый регион приблизительно охватывает всю Новгородскую область, южную половину Ленинградской области (примерно до широты Санкт-Петербурга) и небольшую юго-западную часть Вологодской, восточные и северо-восточные районы Псковской области, граничащие с Новгородской и Ленинградской областями, и примыкающие к Новгородской северные и особенно северо-восточные районы Тверской области. В плане естественной гидрографии это преимущественно площадь озерно-речного Ильмень-Волховского бассейна (окрестности оз. Ильмень и течения крупных рек Ловати, Шелони, Полы, Мсты, Волхова) с прилегающими бассейнами Луги, Плюссы и Оредежа на северо-западе, верховьями Мологи и Сяси на востоке и северо-востоке.

Обрисованная территория, довольно обширная, имеет глубокие исторические корни. Южные и восточные границы ее в общих чертах соответствуют пределам расселения летописных ильменских словен, как они устанавливаются по погребальным памятникам - новгородским сопкам VIII-IX вв. «Сопочный ареал, - пишет Е.Н.Носов, - поразительно совпадает в ряде мест с позднейшими территориальными пределами Новгородской земли» [Носов 1992, 12]. Западный фланг области новгородских пятин определяется пограничьем с исторической Псковской землей, а также границами с Пусторжевской землей, принадлежавшей издревле Новгороду, но не вошедшей после присоединения к Москве в пятинное деление.

О Псковской земле нужно сказать особо. Традиционно ее считают органическим продолжением Новгородской земли, предполагая позднее выделение Пскова из владений Новгорода - в XIV-XV вв. Однако не так давно было показано, что уже начиная с 1137 г. Псков не обнаруживает даже малейших признаков политической зависимости от Новгорода [Янин 1992; 2004, 254-266]. Не углубляясь сейчас в существо вопроса об истоках этнодиалектного своеобразия территории Причудья и бассейна р. Великой, можно согласиться с В.В.Седовым в том, что Псковская земля стала формироваться как отдельная территориально-этнографическая единица уже во 2-й пол. I тыс. н. э. [Седов 1999, 235]. Об этом говорят хотя бы исконно заложенные на этой территории тенденции самостоятельного развития, приведшие к ее обособлению уже в раннедревнерусское время.

Заметим, что топонимический источник тоже показывает заметные различия между Новгородской и Псковской землями. Приведем один пример. Топонимический ландшафт бассейна р. Великой (южнее Пскова, вокруг Острова, Опочки, Пушкинских Гор, Пустошки, Новоржева, Идрицы, Себежа и др.) маркирован значительным присутствием географических названий на -и/-ы: Кузнецы, Жуки, Марченки, Артамоны, Кожуры и т. п. Напротив, в целом на Новгородчине и на севере, северо- востоке Псковской области, т. е. на территории бывшей Новгородской земли и современных новгородских говоров или говоров, тяготеющих к ним, тип родовых ойконимов на -и/-ы является маргинальным, соответствующие названия представлены в разительно меньшем объеме. Можно найти и другие различия топонимического, а также диалектного ландшафтов исторических Новгородской и Псковской земель.

Наиболее схематично обозначаются исследователями северные пределы центральных районов Новгородской земли, что, пожалуй, связано с непрерывным расширением этих пределов к северу и северо-востоку начиная с первых веков появления славянского этноса на Ильмене. В настоящем исследовании северная граница изучаемого топонимического пространства условно проведена на 60 градусе северной широты.

При известной схематичности границ, маркирующих порой весьма отдаленные периферии, исследуемый регион обладает отчетливо выделяемым центром. Диалектно-этнографическим ядром коренной Новгородской земли выступает Приильменье (ближайшие окрестности оз. Ильмень), где расположен Новгород, главный город летописных ильменских словен, ставший политической и культурной столицей региона. Существенно, что Приильменье является одновременно и географическим центром, поскольку оз. Ильмень собирает воды с большей площади очерченной территории. К Ильменю сходятся реки и широтного, и меридионального направлений, которые, как хорошо известно, являлись в древности главными нитями коммуникаций и летом, и зимой. Все крупные реки Ильмень-Волховского бассейна были связаны на водораздельных участках системой волоков с реками иных бассейнов. Реки и озера служили путями славянского расселения и, что не менее важно, местами первичного славянского хозяйственного освоения, поскольку берега водоемов были наиболее удобны для пашенного земледелия [Носов 1999, 160]. Благодаря обилию рек центральная Новгородская земля предстает информационно проницаемым пространством, что, несомненно, явилось естественно-географической предпосылкой к формированию этнодиалектной и политической целостности региона.