Славянское язычество

Князь Мешко и христианизация Польши. Святой Войцех. Хильдешеймские анналы

Никто не подвергает сомнению то, что во всех славянских странах, которые приняли крещение в условиях собственной государственности, славянский обряд либо полностью утвердился (Болгария, Сербия, Русь), либо, по крайней мере, представлял собой более или менее важный эпизод (Хорватия, Моравия, Чехия).

Только в отношении Польши не найдены достаточные доказательства в вопросе проникновения славянского обряда. Древнейшую литературу, доказывающую существование в Малопольше этого обряда, введенного миссией Мефодия, отдельно рассмотрел Т. JIep-Сплавинский, доказывая, что эта точка зрения не выдерживает критики, а свои выводы он заключил словами: «Я, конечно же, далек от какого-либо категорического отрицания возможности существования славянской литургии в древней Польше..., но чтобы признать ее реальностью, нужно было бы найти какие-то новые, серьезные, не вызывающие критических замечаний данные, которые могли бы этот тезис перевести из сферы патриотических фантазий на почву исторической действительности»787 .

Поэтому сдвинуть этот вопрос с мертвой точки мог бы только письменный источник, непосредственно об этом свидетельствующий. Такой источник существует, давно известен, опубликован, в частности, А. Беловским в Monumenta Poloniae Historica (том I), и Jlep-Сплавинский не мог обойти его вниманием. Если же он был исключен из дискуссии, то только потому, что он не вызывал доверия у исследователей, а возможно, также и потому, что он якобы представлял в неблагоприятном свете фигуру св. Войцеха, который нанес удар по славянскому обряду в стране лехов и отверг славянские книги. В другом месте788 я старался доказать, что источник имеет архаические черты, и его фальсификация в XV веке маловероятна. Скорее всего, он был создан одним из священников, которые бежали из Кракова на Русь.

Источник дает основания судить, что в начале 997 года пражский епископ Войцех по пути из Венгрии в Гнезно остановился в Кракове, принадлежавшем в то время к его епархии и остающемся под властью Болеслава Храброго (друга Войцеха), и обнаружил там славянский обряд, возглавляемый епископами (sic), что признал нарушением его собственных — как руководителя пражской епархии — распоряжений. Хуже всего то, что, как обнаружилось, принятый в Кракове обряд происходил из Болгарии, то есть подчинялся скорее константинопольскому патриархату (а не Охриду после победы Василия II), что было второй причиной обид епископа римской конфессии; более того, литургические книги, которыми пользовались, были наверняка «искажены греческими ошибками». Со славянским обрядом быстро расправились, но не по причине его славянского характера, а из-за неподобающего подчинения восточной церкви.

Об укоренении славянского обряда в Малополыне к концу X века непосредственные сведения, кроме рассмотренного сообщения о св. Войцехе, отсутствуют; но в то же время сохранилось косвенное и довольно красноречивое указание в открытых Я. Затейем, но затем утраченных фрагментах календаря вислицкого коллегиата XIV века с именем св. Горазда, покровителя Болгарии, отмеченным в день 17 июля, то есть в его болгарский праздник789 . Упоминание данного сообщения об епископах (во множественном числе), устраненных св. Войцехом, в соотнесении с именем св. Горазда в вислиц- ком календаре допускает возможность существования второго епископства в Вислице, то есть некоторых успехов славянской миссии вне Кракова. Другое косвенное указание на славянскую миссию в Малополыпе дает легенда о св. Войцехе, сохранившаяся на землях его пребывания в Польше в 996/997 году, прежде всего в тех местностях, где епископ развернул миссионерскую деятельность и крестил людей. Маловероятно, чтобы какая-либо иная форма деятельности могла оставить столь твердый след в традиции. Поэтому легенда сохранилась в многочисленных населенных пунктах на правом берегу верхней Вислы между ее истоками и верхним Вислоком. По-видимому, на этих землях она имела небольшой успех. Но в то же время на левом берегу Вислы к северу от Кракова легендарные следы деятельности св. Войцеха начинаются только вблизи истоков Пилицы и Варты (за исключением одной местности под Краковом), из чего можно сделать вывод, что славянская миссия действовала на этих землях. Не видно также свидетельств интереса св. Войцеха к привислинским землям ниже Кракова, не исключая и Вислицы, возможно, потому, что главный маршрут его путешествия пролегал в направлении Гнезно.

Св. Войцех отверг принадлежность Кракова к восточной церкви, что не означает, что он запретил славянский обряд, который и дальше мог развиваться (сохраняя связь с Римом), хотя не имел больших шансов после основания латинского епископства в Кракове в 1000 году. Вопрос дальнейшей деятельности славянской миссии в Малопольше остается открытым.

Продвигаясь вниз по Варте, святой Войцех вступил на земли, подчиненные познанскому епископу. О рвении миссии епископа Иордана писал Титмар, не определив, однако, географически ее сферу. Не слышно также, чтобы его преемник епископ Унгер, человек старый и добродушный, продвинул вперед дело христианизации. География легенды св. Войцеха может иллюстрировать продвижение познанской миссии в восточном направлении. От истоков вниз по Варте и Просне в девяти населенных пунктах сохранилась память о св. Вой- цехе. На следующем отрезке маршрута между Калишем и Гнезно не обнаруживаются следы легенды, за исключением двух расположенных вбизи друг друга местностей на запад от устья Просны (на расстоянии около 30 км). Похоже, что познанс- кая миссия дошла до восточных границ земель полян и, возможно, их пересекла, но не имела видимых результатов к югу от Калиша. Не имела она большого успеха даже к северу от Гнезна, где легендой о св. Войцехе гордились многие населенные пункты, обращенные в христианство, разумеется, им.

И в Поморье вдоль Вислы св. Войцех проявлял усердие в крещении язычников, судя не только по следам легенды, сохранившимся в довольно большом количестве населенных пунктов, но и на основе сообщения Житий о массовом крещении населения в Гданьске791. Восточное Поморье было ведь почти полностью языческим. Однако, судя по географии легенды, христианизация центральной Польши продвигалась с меньшим успехом, коль скоро язычество господствовало сразу за Гнезно. Христианскими можно считать территории между Познанью и Гнезно, а наверняка и менее обширные земли на левом берегу Варты на познанском отрезке. Эти замечания (гипотетические, поскольку опираются на внушающий большую осторожность источник — географию легенды) относятся к широким массам населения, а не к социальным верхам, в среде которых христианизация продвигалась значительно быстрее.

О состоянии христианизации в западной части земли полян можно судить на основании несколько более позднего источника, чем путешествие епископа Войцеха. Это написанное Бруно из Кверфурта (ум. 1009) Житие пяти братьев (бенедиктинцев-отшельников, которые в 1003 году приняли мученическую смерть в великопольском междуречье792 и вскоре были канонизированы Иоанном XVIII). Среди них были два итальянца и три поляка (один из них выполнял служебную функцию повара), а место их уединения в недалеком соседстве с Поморьем и Любушем указывает на то, что в их задачу могло входить крещение язычников, к чему готовились итальянцы, срочно изучая славянский язык793 . Без сомнения, о состоянии язычества за пределами полянской земли свидетельствуют слова Бруно об ужасном или глубоком язычестве (horrisonus paganismus, profundus р.), в то время как к земле полян следует отнести замечание о незрелом христианстве (rudis Christianismus)m — доказательство, что там местное население уже было обращено в христианство, хотя еще должным образом не придерживалось его доктрины и предписаний. Житие не упоминает об язычниках в окрестностях прибежища отшельников, лежащих у западных пределов земли полян, очевидно, миссия достигла западной границы.

Даже убийцами были плохие христиане (mali christiani), покусившиеся на сокровища, которые якобы были у отшельников795 . Если бы убийцы действовали из враждебных христианству побуждений, агиограф не преминул бы представить мучеников жертвами языческой агрессии. Другое дело, что эти новоиспеченные христиане не были сильно озабочены сакральным характером места и людей. Число священников было довольно большим, коль скоро на похороны мучеников в удаленную от Познани, столицы епископства, местность прибыло «достаточно» духовенства и даже появились монахини796 . Наибольшего прогресса христианство добилось среди социальной верхушки, что иллюстрирует пример двух мучеников «из земли славянской», то есть поляков по имени Исаак и Матвей, сестры которых стали монахинями797 . Т. Войцеховского поразило это неожиданное сообщение о всей семье, «которая столь рано прониклась духом нового христианского учения»798 , следует добавить, что свою приверженность ему она подтвердила и действиями. Без сомнения, семья эта демонстрировала идеологический перелом, который в то время уже обозначился в среде знати799 .

Таким образом, данные, отчасти легендарные, но которыми невозможно пренебречь ввиду их массовости и соответствия достоверным фактам, а отчасти современное свидетельство, не вызывающее никакого сомнения, характеризуют состояние христианизации Польши около 1000 года, когда усилия миссии сконцентрировались на землях полян, по крайней мере в их северной части (выше линии Обры-Варты), а также на краковской земле, где действовала славянская миссия. Если исключить Силезию, о христианизации которой в X веке невозможно ничего сказать (за исключением того, что и там в некоторых местах сохранилась легенда о св. Войцехе, что может указывать на то, что и в этой области пражский епископ развернул свою деятельность; вопрос только в том, в какое время?), большая часть Польши оставалась вне сферы миссионерской деятельности. Это состояние дел объясняется прежде всего недостатком кадров для миссии, которую инициировали Мешко I и епископ Иордан.

Некоторые данные свидетельствуют о том, что Болеслав Храбрый и Мешко II избрали иной метод христианизации страны, более соответствующий польским реалиям. Это был метод экстенсивной миссии, что проявило себя уже в 1000 году, когда было основано колоб- жегское епископство, не имевшее больших шансов на успех миссии в соседстве с лютичами. Идеологическая унификация всех земель, зависимых от Гнезна, была государственной проблемой, поэтому трудно предположить, что Храбрый не уделял особого внимания тем землям, куда новая религиозная доктрина еще не дошла, либо в которых она имела минимальные результаты, а эту политику продолжал Мешко И. Галл возносил заслуги Храброго перед церковью, но в вопросе христианизации ограничивался лишь обобщениями. Деятельность Мешко II в этой сфере в то же время встретила хвалебную оценку в письме Матильды Швабской, высланном уже в первые годы его правления800 и свидетельствовавшем о хорошей информированности (наверняка через Рихезу), хотя и не лишенном преувеличения из вежливости к королю. Автор письма утверждает, что Мешко II возвел больше церквей, чем кто бы то ни было из его предшественников801, чего она не могла написать без получения информации из Польши., информация же эта, так как прошло немного времени после начала правления короля, могла относиться только к ограниченной территории (по-видимому, куявскому епископству), но Матильда распространила этот вывод на всю страну. Хильдешеймские анналы подтвердили заслуги Мешко II в деле христианизации Польши802 , а сопоставление обоих этих сообщений не дает оснований для скептицизма.

После принятия экстенсивного метода при Храбром и его первом преемнике это поприще было заброшено в границах земли полян. То есть вплоть до похода Бржетислава I в Великопольше сохранялся низкий, отмеченный Бруно, уровень «незрелого христианства» среди народных масс. Этим же мы объясняли языческую реакцию на землях полян после похода Бржетислава, углубленную сомнением народа в могуществе христианского Бога, который не смог защитить своих приверженцев, и сопутствующую социальным конфликтам. Повстанцы выступили и против вельмож, и против церкви; знать и духовенство оказались в одном лагере, а народные массы в другом803 , совсем так, как в Новгороде около 1070 года. Участь восстания, которое не распространилось на другие земли и быстро было* подавлено, свидетельствует о том, что польское язычество уже давно было сломлено и не смогло сыграть даже приблизительно ту политическую роль, какую в то же самое время оно играло в Полабье.

И Рихеза, хорошо знавшая польские отношения, определяла подданных своего сына как несовершенных христиан804 . И вновь Галл с перспективы более поздних времен счел мазовшан, оказавших сопротивление Казимиру Обновителю, фальшивыми христианами805 , как бы противопоставляя их другим территориальным группам, истинно христианским. Однако же на основании столь обобщенных утверждений мы не составим адекватный образ религиозных представлений тогдашней Польши, в которой не могло не остаться языческих анклавов, коль скоро в Чехии, более развитой в плане христианизации, еще при Бржетиславе II существовали области остаточного язычества. Приведенному выше высказыванию Галла только с первой точки зрения противоречат его же слова, но относящиеся к более поздней эпохе, обращенные к его современникам — познанскому епископу Павлу, руководившему древнейшей польской епархией, и канцлеру Михаилу (Авданцу). И вот (как когда-то Иордан) и они достойным обычаем, учением и мудростью освещают лесные чащи Польши, вырывают тернии и сорняки, чтобы бросить пшеничное зерно веры на необработанную до сей поры землю людских сердец806 . Скорее всего, эти слова означают обращение в христианство, поэтому они не могут относиться к общей массе великопольского населения, а только к западным языческим анклавам, как вытекает из слов Галла, в лесных чащах, то есть в более отдаленных областях, возможно, по образцу Бржетислава II, который в конце XI века подавлял остатки язычества в различных местах Чехии. Вопрос о ликвидации язычества в Польше можно прояснить также с помощью данных иного рода.

Это создание церковных организаций на двух уровнях: епархиальном и приходском. Основание епископств требовало расхода больших средств и было необходимо не для создания великолепия, а для практических нужд, в данном случае — прежде всего для смены идеологии. Создание нового епископства означало запланированную христианизацию соответствующей территории. Возникновение познанского епископства повлекло за собой христианизацию земли полян. Болеслав Храбрый, намереваясь распространить новую веру на всю Польшу, основал митрополию с пятью епархиями. Процесс идеологических перемен был приостановлен на одно поколение в 1038—1075 годах в период упадка гнезненской митрополии. Болеслав Смелый создал основу для нового прорыва, раздав земельные владения уже существующим епис- копствам (Краков, Вроцлав), возобновленным им (Гнезно, Познань) и только что основанным (Плоцк), и одновременно дотируя также и монастыри, которые должны были исполнять при епископствах вспомогательные функции в области формирования кадров духовенства (Гнезно — Ленчица, Краков — Тынец, Плоцк — Могильно, Познань — Любин), что составляло одно из основных условий уплотнения сети приходов и охвата церковью всего населения, формально христианского, но лишенного де факто возможности воспринимать учение церкви и осуществлять регулярные религиозные практики.