Какие племена входили в состав носителей черняховской культуры

 

Археологические культуры 3 – 5 века нашей эры

 

 

Какие племена входили в состав носителей черняховской культуры

 

 

 

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ

 

Вопросы о том, с какими конкретными историческими событиями связано возникновение черняховской культуры, чем объясняются ее монолитность и единообразие на гигантской территории, какие племена входили в состав носителей черняховской культуры, какова была ее роль в сложении раннесредневековых славянских культур, пока не имеют достаточно ясного и однозначного ответа. Практически все возможные варианты решения этих вопросов в общей форме были предложены еще на начальном этапе изучения черняховской культуры, однако они и сейчас остаются лишь гипотезами, почти в равной степени подкрепленными научной аргументацией. Сложность и неоднородность этноструктуры населения, оставившего Черняховскую культуру, сейчас серьезно не оспариваются никем. Разногласия касаются в основном вопроса о том, каким племенам принадлежала доминирующая роль в процессе сложения черняховской культуры. Не исключается и возможность ее формирования в гетерогенной среде.

 

До последнего времени ученые различных направлений применяли практически одни и те же методы исследования и схемы доказательств. На начальной ступени проводилось выделение тех или иных этнических элементов в метакомплекс черняховской культуры, затем следовал выбод о ее этнической принадлежности, что и служило основой для привязки к определенным историческим событиям, известным по письменным источникам. Однако вопросы сложения и этнической принадлежности черняховской культуры много сложнее, чем выяснение происхождения ее отдельных признаков. Поэтому сама правомерность подобного подхода во многих случаях вызывает сомнение. Кроме того, отсутствие строгой периодизации, а также точного определения хронологических границ черняховской культуры, опирающихся на надежные абсолютные даты, исключало возможность зафиксировать время появления, период развития и момент исчезновения того или иного признака. В целом картина складывалась чересчур упрощенная и статичная. Несовершенство методики приводило к тому, что ни одна из гипотез не могла быть исчерпывающе доказана или полностью опровергнута. Дискуссия зашла в тупик, и это вызвало необходимость переосмысления уже известных фактов, поисков новых путей исследования.

 

В последние годы наметилось несколько перспективных направлений, сфокусированных на разных сторонах многогранной проблемы исторической интерпретации черняховской культуры и базирующихся на определенном круге материалов и приемах работы с источниками. По-прежнему основное внимание уделяется вопросам происхождения черняховской культуры, выявлению ее истоков, а также ее позднейшим судьбам и связям с раннесредневековым миром. Но при этом исследования последних лет основаны на гораздо большем количестве материалов, которые беспрерывно пополняются, и это в ряде слу-. чаев коренным образом меняет старые устоявшиеся положения. Более строгие критерии и требования, применяемые при сопоставлении культур для выявления генетических связей между ними, предполагают не сравнение отдельных разрозненных признаков культур, а их комплексов в целом. И самое главное, в современных работах выдвигается требование по возможности установить наиболее точные датировки, которые должны выделить достоверно синхронные комплексы или хронологически последовательные, что делает правомерным их сравнение.

 

Этническая ситуация в Юго-Восточной Европе накануне возникновения черняховской культуры была крайне сложной. Значительную территорию — от Поднепровья до Дуная — занимали сарматы. Археологические объекты, оставленные сарматским населением, весьма многочисленны и разнообразны. К ним принадлежат отдельные впускные погребения в курганах, курганные и грунтовые могильники (Усть-Каменка, Дзинилор, Маяки), своеобразный некрополь Калантаево в Среднем Поднепровье. Эти памятники не представляют собой единой монолитной группы, они принадлежали разным племенам, продвигавшимся несколькими миграционными потоками с востока на запад [Махно Е. В., 19606; Шукин М. Б., 1976а; 19796; Дзиговський О. М., 1980]. На северочерноморском побережье сохранились небольшие островки позднескифюкого населения. Вдоль нижнего Днепра тянулась цепочка так называемых малых городищ, здесь же располагались три больших грунтовых некрополя: Николаевка, Золотая Балка, Красный Маяк (б. Бизюков монастырь). Известны позднескифские поселения и могильник в Нижнем Поднестровье — Холмское, Волчья Балка, Молога II [Гудкова А. В., Фокеев М. М., 1982; Фокеев М. М., 1982; Паламарчук С. В., 1982].

 

В первые века нашей эры происходит активное продвижение пшеворских и вельбарских племен в районы Верхнего Поднестровья и Волыни. На этой территории в период, непосредственно предшествовавший образованию черняховской культуры, складывается очень пестрая и во многом далеко еще не ясная картина. Прежде всего следует подчеркнуть, что весьма далек от исчерпывающего разрешения вопрос об этнической принадлежности пшеворской культуры. Большинство исследователей в последних работах подчеркивает многокомпонентность, неоднородность этой культуры, связанную, по-видимому, со сложностью ее происхождения и этнического состава. К. Годловский выдвинул тезис о различных германских племенах, создавших эту культуру [GodJowski К., 1985]. В. В. Седов выделяет в ареале пшеворской культуры два региона — восточный и западный, в которых преобладали славянские или германские племена [Седов В. В., 1979. С. 60—70]. И. П. Русанова выделяет различные компоненты — славянский, кельтский и германский, расположенные чересполосно на территории пшеворской культуры [Русанова И. П., 1988]. В Верхнем Поднестровье и западном Побужье, т. е. на территории, где пшеворские памятники непосредственно соприкасались с Черняховскими и предшествовали последним по времени, распространены пшеворские захоронения с оружием, которые можно связывать с германскими воинскими отрядами. Но здесь же, по данным Д. Н. Козака, известно множество поселений, среди населения которых, судя по особенностям керамического материала и деталям домостроительства, существенное место могли занимать славяне [Козак Д. Н., 1984а]. Вельбарские племена, скорее всего в своей основе германские, постепенно продвигались вдоль Вислы на Волынь и на своем пути, по-видимому, впитали в себя часть пшеворского населения и поэтому также не были однородны в этническом отношении. Ситуация осложнялась присутствием на территории Верхнего Поднестровья еще одной культурной группы — липицкой, памятники которой располагались в значительной мере чересполосно с пшеворскими. Липицкая культура представляет собой, по мнению большинства исследователей, «северное ответвление большого дако-гетского... массива» [Этнокультурная карта..., 1985. С. 40]. По современным данным, основная масса липицких поселений и могильников прекращает существование уже в начале II в. н. э. Вероятно, к этому времени немногочисленное дакийское население было в значительной мере ассимилировано или вытеснено пшеворскими племенами. Однако липицкие элементы сохраняются в культуре этого региона и позднее. Об этом свидетельствуют, в частности, материалы поселения Ремезовцы, верхняя дата которого — конец II — начало III в. н. э.

 

Наиболее сложен вопрос о населении лесостепной полосы в междуречье Днестра и Днепра в предчерняховское время. До сих пор не вполне ясно, когда прекращает свое существование классическая зарубинецкая культура, однако вполне очевидно, что это происходит не позднее середины I в. н. э. [Щукин М. Б., 19796. С. 68; Каспарова К. В., 19766].

 

Таким образом, между классической зарубинецкой и черняховской культурами существует значительный хронологический разрыв (не менее 100 лет), что и ставит вопрос о правомерности их прямого сопоставления. Этот разрыв в некоторой степени заполняется так называемыми позднезарубинецкими (или постзарубинецкими) памятниками. Пока неясно, являются ли они завершающим этапом собственно зарубинецкой культуры, образуют самостоятельную культуру или составляют хронологический горизонт относительно близких между собой памятников. Изучены позднезарубинецкие памятники еще крайне слабо, в основном по материалам поселений. Большинство исследователей проводит линию генетической связи между позднезарубинецкими памятниками и культурой киевского типа [Этнокультурная карта..., 1985. С. 58, 59], при этом вопрос о роли позднезарубинецкой группы в формировании черняховской культуры ставился в литературе лишь в самой общей форме [Баран В. Д., 1980. С. 158].

 

Черняховскую культуру невозможно рассматривать как результат простой эволюции ни одной из предшествующих культур, хотя ее комплекс и включает скифо-сарматские, пшеворо-зарубинецкие, вельбарские и фракийские элементы. Выделение этих элементов, определение их значимости, удельного веса, районов концентрации дает возможность в самых общих чертах наметить картину расселения различных этнокультурных групп, входивших в состав Черняховского населения. Ясно, что объективная картина может получиться лишь в том случае, если группы общих элементов выделены верно. Любая ошибка в этом вопросе неизбежно приводит к серьезным искажениям исторической действительности. Каждый из выделенных признаков должен обладать обязательно двумя качествами; определенностью происхождения и достаточно высокой степенью информативности. В большинстве работ по черняховской культуре в той или иной степени затрагивается вопрос о ее соотношении е памятниками предшествующего времени, так как обойти эту тему невозможно. Однако чаще всего дело ограничивается лишь проведением довольно поверхностных параллелей без глубокого и всестороннего анализа. В литературе рассеяно множество слабо обоснованных суждений по этому поводу, которые принимаются на веру, постепенно вырастая в традицию, и служат основанием для различных, весьма ответственных выводов. Специальные исследования по этому вопросу крайне немногочисленны и, как правило, невелики по объему [Сымонович Э. А., 1970а; Федоров Г. Б., 1957; Кравченко Н. М., 1970; Рикман Э. А., 19706; Кухаренко Ю. В., 1954; Седов В. В., 1978]. Целенаправленное и развернутое исследование было предпринято лишь в отношении одного круга проблем, связанных с выявлением роли скифо-сарматско- го населения в сложении черняховской культуры [Гей О. А., 1985].

 

К настоящему времени сложилось достаточно устойчивое представление о группе скифо-сармат- ских признаков в черняховской культуре. К ним обычно относят: 1) подкурганные захоронения; 2) обряд трупоположения; 3) северная ориентировка погребенных; 4) положения костяка — скорченное на боку, с перекрещенными ногами, руками, уложенными на бедра или живот; 5} захоронения в подбоях, катакомбах, ямах с заплечиками; 6) обычай ставить вокруг погребенного множество сосудов; 7) куски туш мелкого и крупного скота в могилах; 8) куски мела и уголь в захоронениях с трупоположениями; 9) деформация черепов; 10) отдельные формы лепной и гончарной посуды; 11) каменное домостроительство; 12) некоторые разновидности инвентаря — костяные пирамидальные подвески, чечевицеоб- разные бусы ( LXXXIV) [Кухаренко Ю. В., 1954; Рикман Э. А., 1975в. С. 319, 320; Седов В. В., 1972. С. 121, 122; 1978; 1979. С. 81-84; Федоров Г. В., 1957. С. 234-243; Diaconu G., 1966. S. 444-446].

 

Между тем происхождение многих из этих признаков еще не до конца выяснено, во всяком случае не все из них можно связывать именно со скифо- сарматскими племенами. Некоторые признаки не характерны для самой черняховской культуры и поэтому обладают минимальной информацией, другие могут свидетельствовать лишь о культурных связях и не представляют собой надежный источник для решения этногенетических проблем. Так, например, подкурганные захоронения встречаются в черняховской культуре чрезвычайно редко, и во всех случаях их культурная принадлежность сомнительна. Подкурганные сожжения у с. Войсковое принадлежат скорее всего к кругу памятников, имеющих северозападное (пшеворское или вельбарское) происхождение. То же самое можно сказать и о погребениях у с. Башмачка [Смиленко А. Т., Мизин В. А., 1979]. Надо отметить также, что в первые века нашей эры скифы уже утратили обычай сооружать курган над погребенным и хоронили умерших в простых грунтовых могилах.

 

Вопрос о происхождении северной ориентировки погребенных в черняховской культуре представляется довольно сложным и пока, вероятно, не имеет однозначного решения. Обычай укладывать мертвых головой на север характерен для позднесарматского населения. На территории Северного Причерноморья весьма ощутимо возрастает с конца I в. н. э. число сарматских захоронений, ориентированных в северном полукруге,— с 28,5 до 72,6% [Костенко В. И., 1980. С. 12—14]. Однако северная ориентировка погребенных была широко распространена и у других народов в этот период на территории Восточной и Средней Европы. Она зафиксирована у поздних скифов, у населения античных городов [Арсенье- ва Т. М., 1977.  I, 2], в культурах западной части Балтийского региона. В пшеворской культуре именно в позднеримское время наблюдается тенденция к цреобладанию северной ориентировки [Ники- тида Г, Ф., 1974. С. 71]. Обычно северную ориентировку погребенных в позднескифских и античных некрополях объясняют (и не без основания) сарматским влиянием [Абрамова М. П., 1962. С. 280; Шелов Д. Б., 1972. С. 249]. Но вряд ли подобным образом можно объяснить наличие этого признака в пшеворской и вельбарской культурах. В. В. Седов полагает, что «сарматские погребальные особенности свойственны прежде всего черняховским трупополо- жениям с северной ориентировкой» [Седов В. В., 1979. С. 83]. Однако в приведенной им корреляционной таблице лишь два признака — подбойные могилы и катакомбы — можно считать неоспоримо скифо-сарматскими. Кроме TOIV, трупоиоложения с северной ориентировкой доминируют в черняховских могильниках — их почти в три раза больше, чем погребений с западной ориентировкой. Поэтому абсолютные цифры, приведенные в таблице, не всегда дают реальное представление о соотношении количества скифо-сарматских признаков, свойственных погребениям с северной и западной ориентировкой. Все это приводит к выводу, что вопрос о происхождении обычая укладывать умерших головой на север в черняховской культуре не находит однозначного решения. Видимо, мы здесь имеем дело со сложным синтезом разнородных традиций: южной (скифо-сарматской) и северо-западной (вельбарекой, пшеворской).

 

Подробный анализ всех приведенных выше элементов черняховской культуры, предположительно имеющих скифо сарматское происхождение, позволил разбить их на три группы, Первая группа включает в себя элементы бесспорно скифо-сармат- ского происхождения. К ним относятся прежде всего типы камерных погребальных сооружений — могилы с подбоями и катакомбы. В литературе вопрос об обычае совершать захоронения в подбоях всегда решался вполне однозначно — было совершенно очевидно, что он имеет « черняховской культуре сарматские истоки [Кухаренко Ю. В., 195i: i>- дов В. В., 1976. С. 95: Рикман Э. А., 1975в. С. 318]. Напротив, интерпретация черняховских катакомб вызывала серьезные сомнения. Наиболее естествен ным представлялось в первую очередь привести позднескифские аналогии [Сымонович Э. А., 1971а. С. 66—69]. Действительно, спецификой позднескиф- ского погребального обряда являются именно катакомбные захоронения. Позднескифские катакомбы представляют собой весьма устойчивую разновидность погребального сооружения, их отличительная особенность состоит в том, что камера расположена перпендикулярно входной яме [Вязьмитина М. И., 1972. С. 158—160]. Конструкция черняховских катакомб принципиально иная. Камера этих соору жений представляет собой как бы непосредственное продолжение входной ямы — их длинные оси лежат на одной прямой. Бросается в глаза еще одно существенное отличие: позднескифские катакомбы предназначены для многократных захоронений, тогда как Черняховские — исключительно для одиночных. По всем основным элементам катакомбы, открытые на черняховских памятниках, очень близки аналогичным сарматским могилам, которые распространены в Поволжье, Подонье, Крыму, на Северном Кавказе и фиксируют пути сарматской экспансии с востока на запад.

 

К первой группе скифо-сарматских признаков в черняховской культуре относятся также отдельные формы лепной керамики. Они представлены четырьмя основными типами. В первый тип объединены горшки с низким сферическим туловом, высоким горлом и широким дном ( LXXXV). Они имеют многочисленные аналогии в сарматских погребениях первых веков нашей эры на территории Северного Причерноморья. Ко второму типу принадлежат сосуды вытянутых пропорций с краем в виде раструба, пологими, плавно изогнутыми плечиками. Наибольший диаметр у них находится на середине высоты. Такие сосуды также широко распространены у сарматских племен Северного Причерноморья в первые века нашей эры. Третий тип включает сосуды вытянутых пропорций с краем в виде раструба. Наибольший диаметр находится в верхней части сосуда. Подобные сосуды являются специфической особенностью позднескифских памятников. Четвертый тип охватывает горшки с очень высоким, почти прямым венчиком и наибольшим диаметром, расположенным на середине высоты сосуда. Подобные горшки зафиксированы у сармат Среднего Поднепровья и Днестровско-Прутского междуречья.

 

К первой группе скифо-сарматских элементов черняховской культуры следует отнести и некоторые виды построек из камня — многокамерные дома и строительные комплексы (усадьбы), состоящие из большого числа помещений, сгруппированных вокруг обширного внутреннего двора и объединенных каменной стеной. Такие постройки по всем признакам (типы кладок, планировка, устройство отопительных сооружений, внутреннее оформление помещений) очень близки к каменному домостроительству позднескифских городищ и поселений [Смшен- ко А. Т., 1975. С. 47; Магомедов Б. В., 1980. С. 133].

 

Изучение признаков первой группы и подсчет их процентного соотношения по отдельным памятникам показали, что они сосредоточены главным образом в Северном Причерноморье (карта 29). Именно здесь локализуется ряд могильников (Викторовка II, Коблево, Ранжевое, Фурмановка) с устойчивым набором выразительных черт: резким преобладанием обряда ингумации, высоким процентом таких типов погребальных сооружений, как могилы с подбоями, катакомбы. Для этой зоны весьма характерна также лепная керамика сарматских форм. Каменное домостроительство, зафиксированное на некоторых памятниках (Борислав, Александровка, Городок), восходит к позднескифским архитектурным тра дициям. Элементы первой группы, имеющие бесспорно скифо-сарматское происхождение, отражают идеологические представления, традиции домашнего производства, домостроительства. Их концентрация в северопричерноморской зоне черняховской культуры свидетельствует о присутствии в этноструктуре населения именно этого региона скифо-сарматского компонента. Следует отметить, что преобладают именно сарматские черты. По-видимому, к середине III в. н. э., после бурных событий периода «готских» войн, позднескифская культура в Нижнем Поднепровье угасала, и черняховское население не унаследовало ни специфику поздне- скифского погребального ритуала, ни форм лепной скифской посуды, восприняв лишь некоторые традиции местного домостроительства.

 

Вторая группа включает элементы, которые также имеют скифо-сарматское происхождение, однако встречаются в черняховской культуре лишь как исключение: 1) выразительные проявления культа огня в могилах с трупоположениями (обожженные части деревянных конструкций и скелета, остатки кострищ; Раковец); 2) деревянные сооружения в могилах (гробы, колоды; Черняхов); 3) кости барана с ножом в могилах; 4) деформированные черепа (Черняхов, Спанцов); 5) кусочки мела в могилах (Будешты, Маслово).

 

Третья группа содержит элементы, вопрос о происхождении которых не имеет однозначного реше- ня: 1) обряд трупоположения (в некоторых случаях показателем присутствия в составе населения скифо-сарматского компонента может быть преобладание этого обряда); 2) северная ориентировка погребенных; 3) обычай обставлять погребенного многочисленными сосудами; 4) невыразительные скопления угольков рядом со скелетом и в заполнениях могил; 5) положение костяка — скорченное на боку, с согнутыми и перекрещенными ногами; 6) некоторые типы гончарной посуды; 7) обилие бус в погребении, некоторые виды украшений. Первые пять элементов третьей группы не являются спецификой позднескифской и сарматской культур, они распространены очень широко и встречаются у разных этносов.

 

Отдельные разновидности инвентаря и гончарной керамики, вероятнее всего, были привнесены в черняховскую культуру путем многоступенчатых заимствований. Так, например, ведеркообразные подвески появляются сначала у позднескифского и сарматского населения, затем вместе с сарматами попадают в Подунавье и Среднюю Европу, Затем, в связи с миграциями шеворских и вельбарских длемер н& юго-восток, ведеркообраз- ные подвески распространяются на территории черняховской культуры [Бажан И. А., Каргаполь- цев С. Ю., 1989]. Довольно сложная цепочка заимствований предшествовала и появлению в черняховской культуре многих характерных типов гончарной посуды. Наиболее близкие аналогии открытым острореберным мискам обнаружены в комплексе меотской серолощеной керамики. Продукция меотских гончарных мастерских распространялась широко в степных регионах в сарматской среде. В сарматских захоронениях встречаются сероло- щеные острореберные миски с отогнутым венчиком на кольцевом поддоне, аналогичные меотским. По- видимому, под влиянием процесса сарматизации массовое изготовление серолощеной керамики начинается на рубеже нашей эры в античных городах северо-западного Причерноморья, на Боспоре [Кравченко Н. М., Корпусова В. М., 1975. С. 40—42; Магомедов Б. В., 1977]. Не исключено, что гончарное производство было воспринято Черняховским населением из ремесленных центров северопонтийских городов, причем вместе с общими навыками к нему проникли и отдельные формы сосудов, в частности острореберные миски. Не вполне определенные по происхождению элементы третьей группы рассеяны равномерно по всему ареалу черняховской культуры.

 

Основным источником для выделения в черняховской культуре зарубинецких, пшеворских, вельбар- ских и фракийских элементов служат материалы обряда трупосожжения и лепная керамика. Н. М. Кравченко провела классификацию черняхов

ских трупосожжений, подразделив их на 28 типов; некоторые из них, по ее мнению, имеют выразительные черты, указывающие на их происхождение. Так, захоронения в урнах и ямках, сопровождаемые сосудами-приношениями, она связывает вслед за Э. А. Сымоновичем с зарубинецким обрядом [Кравченко Н. М., 1970. С. 47; Сымонович Э. А., 1959а. С. 88; 1970а]. Пшеворскими по происхождению считаются сожжения, сопровождающиеся фрагментами вторично обожженной, ритуально разбитой посуды, а также погребения в обширных ямах, где остатки кремации лежат рассредоточенно, вперемешку с землей. Отсутствие обрядового инвентаря, ямы и урны под крышками выделяются как гето-дакийские признаки [Кравченко Н. М., 1970. С. 49]. Эта схема различных по происхождению элементов обряда трупосожжения в черняховской культуре принимается (или во всяком случае не оспаривается) большинством исследователей и используется во многих работах [Седов В. В., 1979. С. 89, 90].

 

Прежде всего надо отметить, что до сих пор методика изучения обряда кремации разработана крайне слабо. Погребение представляет собой систему взаимосвязанных элементов, каждый из которых отражает конкретные действия, совершаемые в общем процессе погребального ритуала. Для трупосожжений характер связей в целой системе еще совершенно не ясен, не определена значимость признаков. Поэтому, оперируя отдельными признаками, вне системы, исследователь ступает на скользкую почву. Сосуды- приставки и разбитая керамика в сожжениях распространены на очень широкой территории, буквально во всех латинизированных культурах Восточной и Центральной Европы. Вряд ли правомерно связывать эти элементы с определенным этносом. Для классической зарубинецкой культуры характерны безурновые захоронения с целыми сосудами. Однако такой тип сожжения — обычное явление и для вельбарских, и для пшеворских могильников [Кухаренко Ю. В., 1980], тогда как в черняховской культуре он зафиксирован в единичных случаях [Никитина Г. Ф., 1985. С. 73, 74]. Как уже отмечалось, более корректно в методическом отношении проведение параллелей с памятниками позднезарубинецкими. Однако здесь сразу же возникает ряд сложностей. К настоящему времени раскопкам подвергался лишь один позднезарубинецкий могильник — Рахны, расположенный в верховьях Южного Буга. Датируется он концом I — началом II в. и, следовательно, не относится к периоду, непосредственно предшествующему возникновению черняховской культуры. Однако в материалах этого памятника хорошо прослеживается перерождение основных характерных черт зарубинецкого обряда и возникновение новых признаков. В частности, появляются сожжения с фрагментами обожженной посуды. Типы сожжений пшеворской и вельбарской культур по сути дела идентичны. Однако распространены разные типы внутри ареалов этих культур отнюдь не равномерно, значительны видоизменения обряда погребений и во времени. Так, на разных стадиях развития пшеворской культуры соотношение урно- вых и безурновых захоронений сильно варьировало: со II в. н. э. прослеживается явная тенденция к преобладанию урновых сожжений, которая продолжается и в III в. н. э., с конца III в. н. э. возрастает доля безурновых погребений [Никитина Г. Ф., 1974. С. 64]. Подсчеты, проведенные суммарно по большим регионам и довольно длительным отрезкам времени, выявляют лишь самые общие закономерности. Очень важно проследить колебания элементов обряда по отдельным могильникам в течение коротких периодов, соответствовавших смене поколений. Такое исследование позволило бы определить изменчивость различных признаков, а следовательно, и их значение для определения специфики обряда.

 

Такая работа проделана пока только по материалам одного памятника — могильника Брест-Тришин, который может считаться эталонным для ранней стадии вельбарской культуры на территории Восточной Европы. Ю. В. Кухаренко предложил общую датировку всего могильника — 170—270 гг., которая до сих пор принимается без изменений. Исследование взаимовстречаемости хронологически показательных вещей в погребениях позволило выделить три горизонта в могильнике, приблизительно равных по продолжительности. Сопоставление типов сожжений внутри этих горизонтов дало весьма любопытные результаты. В могильнике выделяется четыре основных типа сожжений: 1. Урновое чистое. Захоронение совершается в толще чистого песка. Обломки костей сложены в урну и тщательно очищены от остатков погребального костра. Довольно часто внутри сосуда, сверху на костях, находится миниатюрный сосудик (миска, кубок). 2. Урна с остатками костра. Захоронение совершается в яме, заполненной золой. Обломки костей, заполняющие урну, тщательно очищаются от остатков погребального костра. Поверхность сосуда-урны не носит следов вторичной обожжен- ности. 3. Безурновое чистое. В яме нет следов погребального костра. Кости тщательно очищены. Довольно часты в яме (на костях, под костями, среди костей) фрагменты керамики и целые сосуды. 4. Безурновое с остатками костра. Яма заполнена золой, перемешанной с обломками человеческих костей. Среди золы и костей — фрагменты поврежденной огнем керамики, ритуально разбитые и целые сосуды, поверхность которых также носит явные следы вторичной обожженности. В целом по могильнику значительно преобладают безурновые погребения [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 25], но удельный вес разных типов трупосожжений меняется со временем. На начальной стадии функционирования могильника представлены все выделенные типы, которые довольно полно отражают разнообразие форм обряда кремации вельбарской культуры. Интересно, что урновые сожжения составляют здесь 50%. На второй стадии господствуют чистые безурновые погребения, которые вообще в могильнике составляют лишь незначительную часть [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 25]. И наконец, на третьей стадии происходит новое видоизменение обряда: совершенно исчезают чистые безурновые сожжения, подавляющее число погребений совершается в ямах с остатками костра. Этот факт весьма показателен и при сравнении с черняховским обрядом позволяет сделать интересные выводы.

 

Существует несколько черняховских (или прото- черняховских) могильников, ранние горизонты которых могут быть синхронизированы с комплексами Брест-Тришина. Прежде всего это относится к могильнику Ружичанка, начальная фаза которого относится ко времени ступени С . Основная часть материалов Ружичанки укладывается в пределы пе риода Сг, т. е. синхронна и несколько моложе финальной стадии Брест-Тришина. В обоих могильниках совпадают некоторые категории довольно характерных вещей, широко представлены фибулы с зернью, диагностирующие период Сг. Третий горизонт Брест- Тришина характеризуется, кроме того, исчезновением старых, типично вельбарских форм керамики и появлением новых. В первую очередь это высокие открытые миски с наметившимся ребром, широко представленные и в погребениях первого горизонта Ружичанки. Единственный тип сожжений в Ружи- чанке — безурновые погребения с остатками костра, что характерно и для третьего периода могильника Брест-Тришин. Этот тип погребений не типичен для черняховской культуры в целом и численно преобладает лишь на самых ранних памятниках (Хан- ска-Лутэрия). Подобное совпадение — общность погребального обряда, многих категорий вещей и керамики в позднем горизонте Брест-Тришина и ранней фазе Ружичанки — безусловно, не может быть случайным. Вероятно, сожжения в ямах с остатками костра, по крайней мере для раннего этапа западных регионов черняховской культуры, следует выделить как вельбарскую черту.

 

Необходимо отметить еще несколько важных моментов. Для пшеворской культуры Волыни и западного Побужья характерны захоронения в урнах с остатками костра, при этом часто их сопровождает оружие. Трупосожжения с оружием не составляют большого числа в черняховской культуре. Они зафиксированы в таких могильниках, как Малаешты, Компанийцы, Ханска-Лутэрия. По-видимому, истоки этой специфической черты обряда в черняховской культуре следует связывать именно с пшеворской культурой, причем, вероятнее всего, с германским ее компонентом. Каменные конструкции в трупосожже- ниях также явно имеют северо-западное происхождение, хотя пока неясно, какой группой племен они привнесены в черняховскую культуру.

 

Использование гончарной посуды в качестве источника для изучения этноструктуры населения черняховской культуры еще не дает ощутимых результатов. Главным препятствием для этого является отсутствие детальных типологических разработок, а также неясность вопроса о происхожде: нии гончарной керамики. Безусловно, некоторые выразительные типы сосудов имеют аналогии в соседних и предшествующих культурах. ЭтЪ относится прежде всего к трехручным вазам. В первых веках нашей эры подобные вазы, но лепные, а не гончарные, были широко распространены на территории Польши и восточной Германии [Магомедов Б. В., 1977. С. 113, 114]. Узкогорлые кувшины с биконическим туловом, близкие по форме Черняховским, известны в Дакии [Магомедов Б. В., 1977. С. 115.  I]. Перечень аналогий можно было бы продолжить, однако, по-видимому, создание разнообразных форм в каждом отдельном случае имело длительную и сложную предысторию, как это было показано выше на примере остро реберных открытых мисок.

 

Значительно более широкие возможности уже в настоящее время открываются при изучении лепной керамики черняховской культуры. Можно выделить несколько хорошо отличимых форм, которые генетически восходят к пшеворским, вельбарским и гето- дакийским прототипам. На большинстве памятников представлена группа сосудов, имеющих пшеворское или вельбарское происхождение. К ним относятся:

1)        яйцевидные горшки с загнутым внутрь краем;

2)        разнообразные биконические миски закрытой формы; 3) биконические приземистые кружки; 4) воронковидные миски и некоторые другие типы ( LXXXVI). Достаточно четко выделяется также группа сосудов баночной формы, имеющих гето-дакийское происхождение. Эти сосуды встречаются в основном на памятниках юго-западного региона черняховской культуры (Фурмановка).

 

По-видимому, следы проникновения населения с северо-запада все же не ограничиваются лишь кругом вельбарских и пшеворских древностей. К настоящему времени накопились сведения о своеобразных, стоящих особняком погребениях, принадлежащих воинам или всадникам и разбросанных на очень широкой территории. К ним относится захоронение под каменным закладом, совершенное в слое одного из приольвийских городищ. К счастью, оно достаточно надежно датируется третьей четвертью III в. ii. э. [Гороховський 6, Л.. Зубар В. М., Гав- рилюк Н. О., 1985]. Вероятно, к этой же группе следует отнести и известное богатое погребение в Рудке, которое по набору содержавшегося в нем инвентаря ближе всего стоит к вельбарской культуре [Кухаренко Ю. В., 1980. С. 83—86]. Однако оно совершено по обряду ингумации, что сразу выделяет его из круга вельбарских памятников Волыни. Эти разрозненные данные пока не укладываются в единую картину. Возможно, они как-то связаны с горизонтом княжеских захоронений Средней Европы (Лейна- Хаслебен), относящимся к началу фазы Сг (третья четверть III в. н. э.), но какова их роль в сложении черняховской культуры,— пока остается загадкой.

 

Очень интересные находки, во многом меняющие современные представления, сделаны в Нижнем Поднепровье (раскопки О. А. Гей 1986 г.). В поздне- скифском могильнике Красный Маяк открыт целый ряд захоронений, совершенных по обряду северо-западных культур (безурновое трупосожжение, могилы со стелами, черепа под каменными закладами). В одном из них (парное детское захоронение) обнаружен богатый набор прибалтийских бронзовых украшений, включавший налобный венчик с подвесками, составленными из колечек и пронизок, кольца, браслеты, колокольчики. Комплекс датируется второй половиной II — началом III в. н. э. Новые находки в Красном Маяке не могут быть соотнесены ни с одной из культур северо-западного круга (вель- барская, пшеворская, Черняховская), памятники или элементы которых до сих пор были известны в Северном Причерноморье. Это совершенно новое явление, достоверно фиксирующее миграции из Прибалтики на рубеже II и III вв. В дальнейшем предстоит выяснить, какую роль сыграло это население в событиях середины III в. н. э. или их предыстории.

 

 

К содержанию книги: Славяне

 

 Смотрите также:

 

Зарубинецкая и черняховская культура

Зарубинецкая и черняховская культура. Поиски археологических культур протославян и праславян. Какую археологическую культуру можно считать славянской.

 

Переселение шло по районам Поднепровья, где уже с I—II веков...

Так появилась черняховская культура. Я просмотрел около десяти тысяч дохристианских славянских имен и около тысячи имен на надгробиях легионеров-фракийцев...

Язычники Трояновых веков. Предки руси

значительно более развитая культура черняховская, сохранившая в. своих бытовых чертах много зарубинецких элементов (например, в.

 

Христианство у восточных славян до середины 9 века

В Восточной Европе черняховская культура занимает территорию Южной Волыни, Прикарпатья, Подолии, Молдавии, Среднего Поднепровья; на...

 

Стоянки с ямочно-гребенчатой керамикой. Лисогубовская культура

Культуры с ямочно-гребенчатой керамикой и шнуровой керамикой. Зарубинецкая и черняховская культура.

 

Верхневолжская культура ямочно-гребенчатой керамики
Зарубинецкая и черняховская культура.