Дендрохронология и археология

Определение источников поступления древесины

Для дендрошкалы, сформированной на базе археологического материала, почти всегда остается не вполне ясным вопрос о происхождении этих деревьев: росли ли они в едином в климатическом отношении регионе или срублены в различных районах?

Древесина из сравнительно небольших древних поселений, скорее всего, однородна в этом отношении, а место ее произрастания, как правило, расположено неподалеку от поселка. По всей вероятности, иную картину следует предполагать при анализе построек крупных средневековых городов типа Новгорода или Пскова со сложной системой организации городской жизни.

Проблема определения источников поступления древесины еще более усложняется, когда привозной характер бревен для строительства является вполне очевидным. С таким случаем мы столкнулись, изучая образцы дерева с лишенных собственного лесного покрова полярных островов Шпицбергена. Однако в большинстве конкретных дендрохронологических исследований, проводимых как в нашей стране, так и за рубежом, трудности такого рода преодолеваются более или менее успешно.

Подобные вопросы возникали, например, при работе Т. Бартолина с деревом из неолитического озерного поселения Алвастра в Южной Швеции, просуществовавшего по данным палинологических анализов несколько сотен лет. Однако дендрохронология опровергла это заключение: история поселка укладывалась всего в полувековой отрезок времени. Начато строительства деревни было очень интенсивным и продолжалось около 17 лет, затем следовал 25-летний перерыв, сменившийся новым подъемом строительства. Шведский исследователь заключил, что использованные здесь для строительства деревья росли в очень сходных условиях, и это показала картина кривых роста. Дубовые сваи заготавливались в местных лесах, вырубавшихся для этих нужд почти полвека.

Основанием для этого послужили наблюдения за толщиной использованных стволов и их возрастом. Срубленные иа ранней фазе бытования поселка бревна имели небольшой диаметр; более поздние ряды свай составлены уже из бревен значительно большего размера. Т. Бартолин также сделал вывод, что жители Алвастры для заготовки свай чаще всего срубали деревья в одном и том же лесу зимой или ранней весной, поскольку у значительной части бревен наружное кольцо сформировано не полностью.

При раскопках средневекового Витебска (см. главу 7) исследовались два разных участка оборонительного вала, предположительно датируемых XII веком. Изучение деревянных конструкций внутри вала позволило установить, что во-первых, д.чя строительства па обоих участках (I и II) использовались только сосновые бревна. Во-вторых, толщина и возраст стволов на разных участках вала довольно сильно отличались. На участке I деревья были моложе, а их толщина меньше. В-третьих, тенденция погодичного прироста древесины обеих выборок очень единообразна и характеризуется особым рисунком кривой, отличным от рисунков кривых дерева из других построек Витебска. В-четвертых, разница в датах рубки бревен конструкций из валов на обоих участках разнится на два — четыре года. Исходя из этого, можно заключить, что возведение укреплений средневекового города велось в направлении с запада на восток. Бревна в основном заготавливались в едином лесном массиве, вырубавшемся, вероятно, в первой половине XII века; причем сначала предпочтение отдавалось более мощным и старым деревьям.

Сходные примеры удачного решения такого рода задач легко умножить, но можно предположить, что археологическая древесина, сосредоточенная на сравнительно небольшом участке памятника чаще всего происходит из единого лесного массива или же близких его частей. Во всяком случае, это каждый раз можно довольно надежно проконтролировать, изучая характер кривых прироста.

Практика наших работ свидетельствует, что зачастую создание относительных локальных дендрохронологических шкал не сопровождается большими сложностями в случае работы с материалами небольших поселений. Набор типов кривых роста в таких ситуациях весьма ограничен, а показатели сходства (Сх) относительно высоки. Так, мера Сх дерева из поселений IX века на озере Ушуру в северо-восточной Латвии колеблется в очень высоких пределах — между 60 и 80%.

Иной предстает картина при обработке материалов из крупных городских центров с многовековой строительной традицией. В таких коллекциях большой эффект дает подбор кривых роста годичных колец по признаку их близости и формированию из них т. и. дендрологических групп. При этом для синхронизации отдельных кривых роста существенным подспорьем служат чисто археологические наблюдения за принадлежностью бревен к определенным строительным деталям или единой постройке, к одной усадьбе, наконец, к определенному стратиграфическому горизонту и т. п. Разнородный комплекс кривых роста может в результате подобных операций быть подразделен на ряд совокупностей дендрологически и хронологически близких кривых. Подобные группы могут отражать происхождение бревен из единого лесного участка или же из лесных массивов с достаточно сходными условиями произрастания деревьев.

В этом отношении показательно дерево из новгородской коллекции. В Новгороде — крупнейшем средневековом центре, система кончанской организации, по всей вероятности, на протяжении длительного времени способствовала тому, что каждый из основных концов получал строительное дерево из особых мест его заготовки. Вероятно, здесь кроется причина многообразия типов кривых, отразившегося на дендрошкалах, составленных по материалам образцов мостовых улиц из различных концов Новгорода. Тема эта, к сожалению, и по сей день не разработана даже в самых общих чертах.