Дендрохронология и археология

Возрастные группы строительной древесины при дендроанализе

Важность проблемы возрастных групп древесины при дендроанализе достаточно очевидна. Поэтому при изучении восточноевропейской средневековой древесины в лаборатории ИА РАН, например, регулярно ведется общий учет возрастного распределения образцов. Все они подразделяются на шесть возрастных групп: 1) возраст дерева до '50 лет, 2) 51 — 100, 3) 101 — 150, 4) 151 — 200, 5) 201 — 250 и 6) свыше 250 лет. Распределение образцов по этим группам в определенной мере коррелирует с локализацией памятников, социальной значимостью и функцией городов и поселков или же их различными типами.

Обращаясь к коллекциям археологической древесины, имеющим не менее 100 образцов — а таких оказалось 22 — удалось установить, что дерево 1 возрастной группы в целом преобладает, хотя ее доля сильно колеблется, представляя от 17 до 81% всех изученных стволов. Различаются и показатели группы молодого дерева для каждого из трех основных географических регионов Восточной Европы — западного, северозападного и северного (Черных Н. Б. 1972, е. 96).

В западных областях изучаемой территории (Белоруссия, Прибалтика) обнаруживается самое большое количество молодой по возрасту древесины от 26 до 81%, а в среднем — около 60 %. По мере продвижения на север и восток ее доля постепенно уменьшается и возрастает доля более старших групп дерева. Памятники северо-западных областей содержат образцы молодой древесины уже в пределах 32—77%, а п среднем около 52%. В северной группе восточноевропейских памятников дерево 1 возрастной группы насчитывает от 31 до 59% (в среднем около 45%).

Намечается достаточно очевидная связь возрастного состава строительной древесины с некоторыми группами поселений. Например, в крупных городах — политических центрах княжеств — Новгороде, Пскове, Твери, Смоленске, Полоцке, Витебске, Белоозере, — дерево первой и наиболее молодой возрастной категории составляет 47% всех срубленных стволов. В более мелких торгово-ремесленные центрах — Торопце, Мсти- славле, Берестье, Тарту, Торжке, Русе, Ладоге — доля молодых стволов увеличивается до 60%. Еще большей — до 64% — она оказывается среди построек сравнительно небольших поселений IX—X вв.: Арайшу, Рюрикова городища, Староладожского (Земляного) городища. И наконец, совершенно иной предстает картина и средневековых крепостных и монастырских комплексах XIV—XVII вв. — Орешке, Кореле, Ивангоро- де, Кирилло-Белозерском монастыре: процент молодого дерева, использовавшегося для рядовых строений этих памятников резко падает до 27%.

Употребление дерева различного возраста может быть поставлено в связь не только с региональной принадлежностью памятника или его типом, но и сопоставлено с определенным хронологическим периодом. Нами изучались материалы западного и северо-западного регионов Восточной Европы, поскольку и количество образцов и число поселений из этих областей наиболее представительно. Целью сопоставлений было изучение динамики в использовании строительного дерева по определенным хронологическим периодам.

Гистограммы распределения строительного дерева по возрастным группам с VIII по XVI вв. ( 2) показывают, что подобные материалы практически отсутствуют в XI веке.

Возможно, это объяснятся тем, что в верхних слоях ранних (догородских) поселений пригодного для дендроанализа дерева практически нет, а в нижних горизонтах древнерусских городов оно еще не появляется в достаточном для исследования количестве. Исключение составляет лишь Новгород, однако даже здесь в материалах Ильинского и Кировского раскопов, которые обрабатывались нами, дерева из построек XI в. также почти нет.

Гистограммы показывают, что в обоих регионах на протяжении VIII—X вв. традиция заготовки бревен для построек складывается одинаково. В основном рубился лес первых трех возрастных категорий при явном количественном преобладании первой. Но уже с XII века единообразие картины нарушается. В городах западного региона подмеченная традиция сохраняется, тогда как на Северо-западе Восточной Еиропы начинают употреблять для строительства более старые деревья. Только с XV в. в городах запада также гораздо чаще идет в дело многолетняя древесина, и таким образом, картина использования строительного дерева в обоих регионах вновь приобретает черты сходства.

Комментировать эти наблюдения достаточно сложно, хотя они и представляют несомненный интерес. Не исключено, что основная причина подмеченной динамики коренится в системе организации строительного дела в разные периоды истории — от VIII до XVI—XVII веков. Вполне вероятно, что для ранних поселений VIII—IX вв. заготовка строительного дерева велась лишь в окрестных лесах, причем вырубалась вся или почти вся пригодная для строительства древесина. В последующие времена в связи с активизацией городской жизни и ростом городов, а также истощением лесных ресурсов в ближайших окрестностях крупных населенных нунктов потребовалась уже иная организация строительного дела. Это, скорее всего, вело к увеличению спроса на более качественную древесину. Кстати, сходные наблюдения были сделаны Т. Бартолином при изучении дерева построек средневекового Лунда для периода 1000—1200 годов (Bartholin Т. 1978).