Жилища и поселения людей эпохи палеолита – когда люди начали строить дома

 

ПАЛЕОЛИТ

 

 

Жилища и поселения людей эпохи палеолита

 

 

 

Мы коснулись лишь некоторых, наиболее известных археологических культур и отдельных стоянок, существовавших на Русской равнине в период молого-шекснинского межледниковья. Но и на имеющемся сравнительно ограниченном материале можно ставить вопросы о некоторых характерных чертах культур раннего периода позднего палеолита рассматриваемого региона.

 

Формирование позднепалеолитических культур, согласно современным данным, происходило в южных районах Русской равнины, на базе существовавших там мустьерских археологических культур. В ряде случаев архаичные традиции изживались чрезвычайно быстро, в других — сохранялись на протяжении всего периода последнего межледниковья. Археологические культуры ранней поры позднего палеолита, как правило, очень разнообразны по своему облику. Но во всех случаях в наборе каменного и костяного инвентаря прослеживается единая аенденция к упрочению и развитию позднепалеолитических технических приемов и форм орудий. Опыт выделения наиболее ранних памятников эпохи позднего палеолита в условиях несомненного единства и неразрывности процесса становления и расцвета восточноевропейской позднепалеолитической культуры облегчается существованием такого феноменального факта, как специфически восточноевропейская костенковско-стрелецкая культура ранней поры позднего палеолита, ведущая свое начало от эпохи мустье и достигающая к началу осташковского оледенения поразительно высокой степени развития, не уступающей во многих отношениях более поздним археологическим культурам.

 

Сравнительно мягкие климатические условия молого-шекснинского межледниковья позволили населению широко распространиться по всей Русской равнине, вплоть до Приуралья и бассейна Печоры. Территориальная группировка памятников внутри восточноевропейского региона соответствует современному состоянию их изученности. Нам представляется достаточно обоснованным, с чисто археологической точки зрения, выделение юго-западной историко-культурной области, включающей Волыно- Подольскую возвышенность и Прикарпатье; иные по своим особенностям археологические культуры развивались в бассейне Днепра и Среднего Дона. Позднепалеолитические памятники юго-восточной области, Приазовья, несмотря на успехи в их исследовании, к сожалению, остаются стратиграфически неясными. На северо-востоке Европы, куда входят огромные пространства Поволжья и Приуралья, за последние годы найдены выдающиеся памятники ранней поры палеолита, и уже наметился перелом в сторону усиления работы по их изучению. Отдельные районы Русской равнины (северо-запад) в мо- лого-шекснинское время, возможно, не были заселены. Следует особо подчеркнуть: с юга на север Русской равнины в пору сложения и развития верхнего палеолита продвигались не бродячие охотники- номады, но племена, ведущие оседлый образ жизни, строившие долговременные жилища различных типов, ведущие сложную домашне-хозяйственную деятельность, основанную на охоте и собирательстве. Охота на стада лошадей и северных оленей требовала совершенствования метательного оруягая и, возможно, привела уже в столь раннее время к изобретению лука и стрел.

 

В этот же период складывается и развивается духовная культура. Древнейшие позднепалеолитические произведения искусства в массовом количестве впервые встречаются в данном регионе во II культурном слое Костенок 14. Это — геометрический орнамент, простейшие зооморфные изображения. Таковы же в сущности произведения искусства и несколько более поздней сунгирьской стоянки. Сложные эстетические представления прослеживаются и в богатом наборе украшений, в основном нашивавшихся на одежду. Они в массовом количестве встречены в погребениях городцовской и сунгирьской (стрелецкой) археологических культур, но впервые отмечаются еще в памятниках начальной поры позднего палеолита (Костенки 17, II слой).

 

Достижения материальной и духовной культуры населения Восточной Европы периода молого-шекснинского межледниковья лежат в свою очередь в основе высшего расцвета позднепалеолитической культуры этого региона, совершившегося в раннюю пору осташковского оледенения. В ряде археологических культур и памятников, относящихся к концу пау- дорфа, уже появляются признаки, комплекс которых в раннеосташковское время утвердился во всей Восточной и Центральной Европе: распространение охоты на мамонта, использование его костей в качестве строительного материала, резкое увеличение количества костяных, в том числе составных орудий* появление первых антропоморфных изображений. Эти признаки, по отдельности или в сочетании, наблюдаются и на Днестре (Молодова 5, VII слой), и на Днепре (пушкаревская культура), и на Дону (Костенки 8, II слой). С культурами поры расцвета позднего палеолита Русской равнины мы подробнее познакомимся в следующих разделах.

 

Жилища и поселения эпохи расцвета позднепалеолитической культуры на Русской равнине в среднюю пору позднего палеолита (XXIII—XVII тысячелетия до н. э.)

 

Несмотря на существенную неполноту вскрытия почти всех остатков палеолитических поселений и досадное отсутствие некоторых публикаций, можно уже теперь обобщить имеющиеся важные наблюдения по структуре поселений и ее связи с организацией домашне-хозяйственной деятельности.

 

Усилия советских специалистов по палеолиту за последние годы были сосредоточены на исследовании памятников с хорошо сохранившимися культурными слоями. В результате достаточно полно были изучены настоящие поселения, на некоторых из них исследованы развалины костно-земляных жилищ с остатками хозяйственных ям, очагов, с местами для работы, богатым каменным и костяным инвентарем, с ярко выраженными предметами украшения и произведениями искусства. Эти поселения не в меньшей степени, чем поселения ранней поры позднего палеолита, характеризуют своеобразие культуры Восточной Европы в среднюю пору позднего палеолита. Открытие и исследование подобных памятников явилось значительным достижением в познании первобытного общества, не менее важным, чем результаты исследования памятников с остатками поселений стрелецкой культуры. Обстоятельное исследование проблемы палеолитических жилищ и поселений, определявшее успешное развитие советского палеолитоведения, позволило в новом свете представить многие существенные стороны социальной жизни людей. Велико в этом отношении и значение многочисленных остатков, характеризующих строительную деятельность» На многих памятниках в различных местах были исследованы достоверные группы жилищ с прилегающими к ним ямами-кладовыми, позволяющие еще с большим основанием судить как о высоком развитии домашне-хозяйственной деятельности, так и с многообразии форм ее организации в условиях господства первобытно-родового образа 1 жизни людей.

 

Существенно и то, что исследование остатков поселений с костно-земляными жилищами подтверждало выдвинутый П. П. Ефименко и развиваемый советскими исследователями вывод об оседлом образе жизни населения Русской равнины в эпоху «позднего палеолита. Словом, проблема палеолитических яшлшц и поселений из частной историко-культурной темы, касающейся -важной стороны жизни людей в условиях ледникового периода, выросла во всеобъемлющую проблему первобытной археологии как исторической эауки. Важно и то, что, отвергнув безраздельно господствующее в науке представление о примитивном ородячем и кочевом образе жизни палеолитического заселения Европы и Северной Азии в условиях ледникового времени, наука получила возможность по- зовому подойти к пониманию важного значения до- иашне-хозяйственной деятельности в социальной £шзни людей древнекаменного века.

 

Успехи в изучении палеолитических жилищ и поселений очевидны, но даже археологи, исследующие памятники голоценового и исторического времени, нередко не представляет трудностей, связанных с наблюдением и документацией этого рода памятников. Дело в том, что породы, вмещающие палеолитический культурный слой и сам культурный слой очень часто нз-за глубокой древности не различаются. Подавляющее большинство памятников этого времени представляют собой разрушенные скопления расщепленных камней (кремней), осколков костей и костных тглей, залегающие в виде тонких линз разных разменов в обычном буром лессовидном суглинке. Очаги знутри таких линз представлены лишь небольшими скоплениями жженых материалов. Такие остатки не принято называть остатками поселений, исстари повелось подобного рода памятники обозначать как палеолитические стоянки. Нередко линзы культурного &юя там четко локализованы. Если же при этом сохранился очаг на месте и представлен скоплением золы и жженых материалов, то имеется возможность предполагать наличие остатков жилища. Залегание rex же самых культурных остатков на разных уровнях позволяет иногда установить и искусственное углубление.

 

Остатками поселения в археологии принято называть группу одновременных жилищ, имеющих определенную систему планировки в сочетании с находками за их пределами, если нет сомнения в принадлежности их одному и тому же населению. Нередко зстречаются многочисленные многоярусные поселения с культурными горизонтами, прилегающими или залегающими друг на друга, что объясняется длительностью существования поселения или же быстрой :меной на данном участке одного коллектива другим, гззможно, обладающим иными традициями, иными навыками в постройке жилищ (в последнем случае речь идет уже не об одном, а о двух поселениях). ^сли же между культурными слоями имеются прослойки суглинка, то такие памятники принято называть многослойными. Они представляют опорные факты, позволяющие судить об определенной конкретно- исторической последовательности в развитии культуры, особенно, если удается, кроме того, измерить и абсолютный возраст памятников радиоуглеродным методом. Почти все многослойные памятники хорошо прослеживаются при современной геоморфологической оценке местности. И на Дону, и на Днестре они располагаются внутри впадин, в долине или в широких древних балках, открывающихся в долину на оконечности мысов, образованных при слиянии этих впадин.

 

Среди большого числа материалов по жилищам и поселениям средней поры позднего палеолита следует в первую очередь обратить внимание на наиболее полно и детально исследованные, имея в виду, что попытки обобщения даже этих материалов имеют все еще предварительный характер. Лишь в последние годы появились более или менее обстоятельные публикации костно-земляных жилищ, позволяющие глубже и яснее осветить многие вопросы социальной, хозяйственной и духовной жизни людей того времени.

 

Палеолитическое поселение представляет собой сложное явление, характеризующееся не только жилищами, но и различивши другими сооружениями или же участками, отличающимися друг от друга по характеру культурных остатков, по особенностям их залегания в слое. Важной проблемой является сравнительная характеристика палеолитических поселений, рассматриваемых как единое целое. Эта проблема не решена, так как до сих пор полностью исследованных поселений почти не известно.

 

Ниже мы предлагаем классификацию лишь основных структурных элементов палеолитического поселка: жилищ, изолированных или рассматриваемых в единстве с иными сооружениями, обнаруживающими с жилищами тесные пространственные и функциональные связи. Эти структурные элементы мы называем жилыми комплексами. Что же касается иных структурных элементов поселка, многие из которых известны уже в настоящее время (очаги на открытом воздухе, места интенсивной обработки кремня), здесь они специально не рассматриваются.

 

Наиболее характерными типами жилых комплексов в эпоху позднего палеолита на Русской равнине являются следующие ( 88). 1) аносовско-мезинский: округлое в плане наземное костно-земляное жилище с двумя — четырьмя окружающими его ямами-кладо- выми ( 88, В); 2) костенковско-авдеевский: длинное наземное жилище с очагами в центре, окруженное небольшими землянками в сочетании с ямами- кладовыми ( 88, Д)\ 3) александровско-пушка- ревский: длинное наземное жилище с рядом очагов в центральной части ( 88, Б); 4) александровско- тельманский: округлые углубленные в землю жилища с очагом в центре, сооруженные без заметного использования крупных костей в качестве конструктивных элементов ( 88, А); 5) аносовско-гмелинский: небольшие наземные округлые в плане жилища с очагом в центре, сооруженные опять-таки без использования крупных костей животных.

 

Предлагаемая типология имеет предварительный характер, дальнейшие исследования позволят ее уточнить. Так, например можно было бы выделить гага- ринский тип жилого комплекса с небольшим округлым жилищем и вплотную примыкающими к нему двумя крупными ямами, одна из которых является, несомненно, землянкой костенковско-авдеевского типа ( 88, Г). По-видимому, этот тип представлен остатками круглого яшлшца, ямой-кладовой и землянкой А на Костенках 1—1 слой, относящимися, вероятно, к нижнему более древнему строительному ярусу этого памятника. Такая интерпретация лучше объясняет многие загадочные факты планировки этого поселения, в частности, наличие у землянки А двух входов и ее оригинальное расположение не концевым (как почти все землянки на поселениях этого типа), а боковым входом к линии очагов (Ефименко Я. Я., 1958. р. 9).

 

Описанные выше памятники стрелецкой и одновременных ей ранних позднепалеолитических культур приурочены обычно к гумусовым толщам. Сохранность их, как правило, плохая из-sa переотложения в глубокой древности. Судя по имеющимся данным, на ряде памятников этого периода отмечаются жилые комплексы двух типов: аносовско-гмелинского (например, Костенки 1, У слой; Костенки 8, II слой) и александровско-пушкаревского (например, Пушкари I; Вороновица I). Следует также отметить, что при отсутствии хорошо выраженных конструктивных элементов требуется большая осторожность в определении скопления культурных остатков вокруг очага как развалины жилища.

 

Памятники, относящиеся к средней поре позднего палеолита и залегающие, как правило, в лессовидных суглинках, перекрывающих остатки погребенных почв молого-шекснинского времени, лучше изучены во многих случаях характеризуются хорошо сохранившимися культурными слоями, залегающими in situ. Они характеризуют расцвет палеолитической культуры на Русской равнине и, по-видимому, высшую степень ее развития в древнекаменном веке Восточной Европы. Обширные поселения, открытые на Дону (Костенки 1, I слой; Костенки И, слои I, 1а; Костенки 4, оба слоя; Костенки 21, нижний слой и др.), в Приднепровье (Гонцы, Мезин, Добраничевка, Ме- жиричи, Юдиново, Елисеевичи и др.), в Поднестровье (ряд культурных слоев таких стоянок, как Молодова 5 и Кормань 4), свидетельствуют о сложной домашне-хозяйственной деятельности, о высоком уровне культуры, отразившемся не только в многочисленных замечательных произведениях искусства, но и в высоко развитой и разнообразной технике домостроительства. Эти памятники позволяют сделать определенный вывод о значительной заселенности перигляциальной зоны осташковского ледниковья в тот период, когда климат становился все более суровым. Население вело оседлый образ жизни и обеспечивало себя запасами жизненных средств на зиму. Судя по археологическим остаткам, жизнь, быт и культура обитателей прочных и долговременных жилищ палеолитического населения Русской равнины в ряде аспектов сближалась с жизнью, бытом и культурой оседлого арктического населения северо-восточной Азии в сравнительно недавнем прошлом.

 

Наш краткий обзор выделенных главных типов жилых комплексов начинается с поселений с остатками костно-земляных жилищ аносовско-мезинского типа, в большом числе представленных в приднепровской области своеобразного развития позднепалеолитической культуры. Ни у кого из исследователей не вызывает сомнения синхронность существования групп костно-земляных жилищ на таких стоянках, как Мезин, Межиричи, Добраничевка и др., хотя во многих случаях из-за недостаточности исследованности памятников нет иных доказательств этого факта, кроме целесообразной планировки развалин жилищ.

 

Первым из таких памятников является открытая в 1873 г. в Поднепровье (р. У дай) Гонцовская палеолитическая стоянка, долгое время остававшаяся загадочной. Еще в предреволюционные годы В. А. Городцов высказал удивление, глядя на расчищенное скопление костей мамонта, по поводу того, как могло случиться такое, чтобы в куче костей дугообразные бивни могли торчать концами вверх. Он не понял, что исследователи Гонцов расчистили заполнение ямы-кладовой, в каркасном наземном перекрытии которой были использованы в качестве негниющего материала кости и бивни мамонта, провалившиеся на дно ямы при ее разрушении. Затем здесь было открыто несколько развалин жилищ в виде кольцевых нагромождений костей мамонта, в том числе и черепов. В Гонцах, несомненно, существовало поселение из группы костно- земляных жилищ, около которых были сооружены ямы-кладовые тоже с костно-земляным перекрытием.

 

В Поднепровье подобные жилые комплексы были правильно поняты, подробно изучены и опубликованы значительно позднее, в других поселениях, в первую очередь - в Мезине, Добраничевке и Межирпчах.

 

Большое поселение в Мезине состояло из трех комплексов сооружений, группирующихся около остатков трех жилищ. Одно из них было тщательно исследовано И. Г. Шовкоплясом, определившим его как хозяйственно-бытовой комплекс, состоящий из развалин костно-земляного жилища и четырех ям-кладовых, заполненных большим числом костей мамонта и землей, насыщенной значительным количеством костных углей, иногда составляющих сплошную массу. Огромное скопление костей мамонта на месте относительно небольшого округлого жилища, размером 6,5 х 5 м, содержало 18 черепов мамонта, 21 нижнюю челюсть, 14 бивней, 29 плоских костей (половинок тазовых и лопаток) и 83 трубчатых. В перекрытии одной из ям- кладовок, провалившихся на дно при ее разрушении, были встречены: 3 целых черепа мамонта, 2 нижних челюсти, 5 бивней, 6 плоских и 5 трубчатых костей. Огромное количество вещественных материалов, собранных при исследовании этого поселения^ описывается ниже.

 

На Добраничевском поселении, вскрытом на площади 20X35 м, располагались остатки четырех «хозяйственно-бытовых комплексов», представлявших собой остатки жилищ и группировавшихся вокруг ям-кладовых, наружного очага или двух очагов и рабочих площадок около очагов. Около двух округлых, хорошо сохранившихся костно-земляных жилшц, диаметром 4 м каждое, размещалось по четыре ямы- кладовых, находящихся в 1 м от краев жилища. Расстояние между группами сооружений 12 и 24 м. В центре каждого жилища имелся хорошо выраженный очаг с большим количеством костного угля и золы. .

 

Жилища и ямы располагались по кругу, внутри которого происходила основная домашне-хозяйственная деятельность обитателей стоянки. Здесь вскрыты остатки кострищ, участки, интенсивно насыщенные кремнем. В отличие от мезинских, добраничевские жилища имеют меньшие размеры (диаметр около 4 м; площадь—12—15 кв. м). Наблюдаются отличия в конструкции: цоколь также сооружался преиму- щественяо из черепов мамонта, но вкопанных не затылочными, а максиллярными частями; жерди каркаса, очевидно, устанавливались в затылочные отверстия. Между черепами вкапывались другие трубчатые и плоские кости мамонта. Судя по находкам большого количества бивней во внутренней части скопления костей, они могли также играть какую-то конструктивную роль в каркасе жилища или же придавливать шкуры, покрывающие этот каркас. На полу добраничевских жилищ найдены многочисленные кремневые и некоторые костяные орудия, что свидетельствует о производстве различного рода работ (в том числе — расщепление кремня, изготовление орудий труда) в самих жилищах. Наличие на полу хозяйственных ям очажных пятен, рогов северного оленя, бивней и ребер мамонта со следами обработки свидетельствует, что эти сооружения нельзя рассматривать только как место свалки строительного и поделочного материала.

 

Одним из выдающихся по относительной полноте сохранности многих элементов конструкции КОСТУ но-земляных жилищ является, к сожалению, недостаточно еще исследованное Межиричское поселение в Поднеировье, близ г. Канева, содержащее не менее трех групп или комплексов сооружений аносов- ско-мезинского типа, находящихся на ограниченном пространстве. Исследователь этого поселения, выдающийся украинский палеонтолог и археолог И. Г. Пи- допличко на основе собранных им материалов поставил вопрос о структуре палеолитического костно-зем- ляного жилища ( 89). Распределение костного материала, встретившегося при расчистке, он группирует по следующим, выделенным им конструктивным элементам жилища: цоколь, обкладка цоколя, над- цокольная обкладка, крыша, забор у входа, вход, забутовка цоколя. Наблюдения эти, к сожалению, в большинстве случаев не проверяемы из-за неудовлетворительно поставленных измерений и неудовлетворительности чертеяшой документации исследований. Свои представления о конструкции костно- земляных жилищ И. Г. Пидопличко выразил в натуральных реконструкциях первого мезинского и межиричского жилища (Пидопличко, 1969, 1976). К сожалению, он не стремился к точной документации конструктивного использования костей. Но приводимые им сведения о масштабах применения костей мамонта при сооружении костно-земляных жилищ и ям-кладовых заслуживают всяческого внимания. Например, при сооружении первого жилища в Межиричах были использованы 95 нижних челюстей мамонта для «обкладки цоколя», а всего в Межиричах при исследовании трех жилищ было собрано лишь 105 нижних челюстей. Черепа мамонта, как правило, использовались для цоколя жилища и «над- цокольной обкладки», при этом в 1 и 2 жилищах для «надцокольной обкладки» (второй верхний ряд черепов) было употреблено 17 и 11 черепов мамонта. Для этой же цели широко использовались лопатки и половинки тазовых костей.

 

Важно отметить то, что к вопросам конструктивного применения костей И. Г. Пидопличко удалось привлечь должное внимание и начать типизацию им-* провизированного подбора костей первобытными людьми при сооружении фундаментов и стен, низких,( холмообразных, поэтому достаточно прочных и теплых жилшц, позволивших человеку средней поры позднего палеолита освоить перигляциальную зону и достигнуть значительных успехов в развитии хозяйства и культуры. В этой связи выдающийся интерес представляют наблюдения И. Г. Пидопличко; специально касающиеся отопления и освещения ме- жиричских палеолитических «яранг» (по определению данного исследователя). Во всех трех межиричских палеолитических жилищах! им было найдено в общей сложности 8 светильников из бедренных головок мамонта со следами слабой и сильной обожженности (.Пидопличко, 1976). Проведенные эксперименты подтвердили применение жира животных для освещения и отопления. Нам представляется вероятным использование фитилей для такого типа жировых светильников. Интересно, что во втором поселении первого слоя Костенок 1 (см. ниже) были также найдены остатки светильников из костей мамонта: фрагменты черепной кости и эпифиз дистального конца плечевой кости, содержащие в средней части локализованные следы сильной обожженности альвеол и губчатой массы в виде пятен диаметром до 10 см.

 

Поселения с жилыми комплексами аносовско-ме- зинского типа были открыты и на Дону, в Костенков- ско-Боршевском районе. Первым из них была Бор- шевская 1 стоянка, открытая в 1905 г. А. А. Спицы- ным. А. А. Спицын, С. Н. Замятнин и П. П. Ефименко в разное время обнаружили здесь остатки трех обособленных больших скоплений костей мамонта, являвшихся скорее всего остатками расположенных рядом костно-земляных жилищ. При вторичном частичном вскрытии площади, занятой небольшими шурфами С. Н. Замятнина и П. П. Ефименко, в 1955 г. было установлено скопление костей мамонта, залегающих в определенном порядке. Исследователи этого памятника, изучавшегося до 1930-х годов, когда еще не были выработаны методические приемы расчистки и документации остатков жилищ на палеолитических стоянках, полагали, что встретившееся им огромное скопление костей мамонта представляло собой запасы топлива, так как культурный слой этого памятника содержит значительное количество костных углей.

 

Подобные жилые комплексы лучше изучены в верхнем (IA) слое Костенок 11, где в настоящее время известно два округлых костно-земляных жилища,, окруженных ямчми-кладовыми. Один из этих комплексов экспонируется в качестве натурального объекта в музее, открытом в Костенках, причем изучение его будет продолжаться. Хотя исследования и не завершены, общий характер этих сооружений достаточно ясен. Остатки жилища, сооруженного' с использованием значительного числа костей мамонта в качестве строительного материала, имеют округлую форму в диаметре 9 м. Скопление костей мамонта представляет единое большое нагромождение трубчатых, плоских, черепных и других костей, всего в количестве около 500 целых экземпляров, принадлежащих свыше чем трем десяткам особей. Кости других животных встречались лишь по полу жилища в виде кухонных остатков.

 

В скопленйи хорошо выделяется кольцевое нагромождение костей мамонтов по всей периферии, сохранивших положение, свидетельствующее об их преднамеренной укладке в качестве каркаса земляной стены. С внутренней стороны кольцевого нагромождения сохранились семь пар черепных костей мамонта, использованных, по-видимому, в качестве опор перекрытия. В системе кольцевого нагромождения большинство костей как трубчатых, так и плоских в виде половинок тазовых костей и лопаток занимало торчащее положение. Кости устанавливались плотной стеной, состоящей из отдельных звеньев или секций кольцевого нагромождения. По всему периметру жилища более или менее четко выделяются девять таких звеньев. С юго-востока отмечаются две группы, состоящие одна из нижних челюстей, трубчатых и лопатки, вторая из торчащих лопаток и тазовых, примыкающих к паре небольших черепов. Здесь же встречены пять лопаток, имеющих положение как бы сдвинутой черепичной кровли.

 

Южная секция кольцевого нагромождения представлена длинным рядом нижних челюстей, лежащих зубами вверх, ветвями во внутрь жилища, среди них много трубчатых: плечевых и больших берцовых, имевших вертикальное положение, а теперь как бы завалившихся к средней части жилища., В северном конце западной группы рядом с челюстями имеется нагромождение нэ трех крупных лопаток и других костей, залегающих на высоту до 70 см от пола жилища. Некоторые вертикально торчащие кости имеют сгнившие верхние концы из-за длительного пребывания над поверхностью развалин земляной стены и последующего погребения под делювиальным суглинком уже в сгнившем состоянии: развалины стен жилища долгое время пребывали на открытом воздухе и подвергались воздействию атмосферных условий. Северо-западная и северная группы состояли из двух пар черепов и нагромождения торчащих плоских и трубчатых костей. При этом многие половинки тазовых и трубчатых сохранили вертикальное положение, но имеются и завалившиеся кости; в частности, такое положение имеют пара локтевых и пара плечевых костей, поставленных для укрепления основания земляной стены, возможно, в связанном виде. Далее следует длинное восточное звено кольцевого нагромождения, содержащее много трубчатых костей, бивни, крупные фрагменты черепов и др.

 

Заканчивая обзор кольцевого нагромождения костей мамонта, можно сказать, что мы имеем дело с костным каркасом основания или фундамента большого ясилища, существенную часть строительного материала для которого составляла земля. Древесный каркас этого жилища, во всяком случае в своем основании, на значительную высоту плотно обкладывался костями мамонта и присыпался землей. Об этом свидетельствует то, что люди при сооружении своих жилищ, используя свойства костей противостоять гниению, использовали с большим искусством эти, в общем-то достаточно бесформенные «кирпичи» для своих построек. Лишь в очень редких случаях такой своеобразный строительный материал приходилось подвергать предварительной обработке, о чем пойдет речь далее.

 

В средней части жилища внутри кольцевого нагромождения, также было расчищено большое количество плоских и трубчатых костей, составляющих каркас поперечной стены и лежащих высоко над полом, провалившихся, вероятно, с кровли жилища. Внутри жилища раскрыто большое скопление костного угля и зольной массы, напоминающее остатки очага. Но культурный слой, отложившийся на полу жилища и достигающий местами 0,5 м мощности, тоже содержит значительное количество костного угля.

Значительное количество кремневых изделий, включая орудия труда, множество костных остатков, собранные внутри ясилища, свидетельствуют о том, что в нем производились различного рода работы.

 

Вокруг жилища в 1 м за пределами кольцевого нагромождения костей мамонта расположились остатки пяти крупных ям, около 2 м в поперечнике и глубиной до 0,8 м от древней дневной поверхности поселения. Четыре ямы были заполнены нагромождениями крупных костей мамонта, самые верхние из которых представляли собой костную труху. В заполнении пятой ямы имелись лишь отдельные крупные кости мамонта. Ямы эти по своему положению на краю жилища, по размерам и по характеру заполнения вполне аналогичны большим краевым ямам-кладовым, известным и на других поселениях с костно-земляными жилищами.

 

В 17 м от северного края кольцевого нагромождения были обнаружены и частично вскрыты остатки второго жилища тождественного описанному по конструкции, планировке и составу инвентаря. Здесь на площади около 30 кв. м расчищены значительный сегмент кольцевого нагромождения костей и остатки одной краевой ямы, заполненной костями мамонта и несомненно служившей надежным хранилищем запасов пищи в зимнее и летнее время. Эти сооружения типа современных погребов-выходов и теперь строятся лишь отчасти углубленными в землю.

 

Остатки третьего значительного скопления культурных остатков IA культурного слоя были обнаружены и на восточном склоне оконечности этого мыса примерно на таком же расстоянии от описанного костно-земляного жилища.

 

Следует заметить, что в 120 м от данных жилищ, но на противоположном склоне северного отвершка Аносова лога располагается поселение Костенки 2 с остатками костно-земляного жилища, во многом сходного с описанным. Размеры его 6X7 м. Развалины этого жилища представляли огромное скопление кос* тей мамонта, в средней части которого вокруг хорошо выраженного очага были сконцентрированы культурные остатки, отлоясившиеся в процессе длительного обитания людей. Вполне возможно, что Костенки 11 — слой 1А и Костенки 2 представляют собой остатки одного поселения.

Уже из сказанного следует, что поселения с яш- лыми комплексами аносовско-меэинского типа представлены на Русской равнине достаточно широко. Вероятно, подобные комплексы имелись и на других памятниках, не описанных здесь по той или иной причине (например, Юдиново, Елисеевичи, Супонево). Необходимо отметить, что данные и другие поселения не однокультурны, о чем свидетельствует сравнение каменного инвентаря даже таких поселений, как Ме- эин, Межиричи и Добраничевка, находящихся в одном регионе. Следовательно, распространение данного типа жилого комплекса нельзя связывать с распространением однокультурного населения.

 

В отличие от этого, жилые комплексы второго типг известны пока только на некоторых поселениях, относящихся к одной, виллендорфско-костенковскоп археологической культуре. Для их характеристики рассмотрим один иэ наиболее обстоятельно и детально исследованных на широкой площади памятников: I слой стоянки Костенки 1. В 30-е годы П. IL Ефименко здесь были вскрыты остатки болыцого наземного жилища, длиной 31 м, шириною до 8 м. Система его отопления была достаточно сложной. По оси длины внутри жилища, не имеющего четких границ по своим длинным сторонам, более или менее четкими парами, но в одном ряду размещалось восемь крупных очажных ям, диаметром 1—1,20 м, глубиной до 0,40 м. Заполнение очагов состояло из массы золы и неженных костей, которая нередко шапкообразнс залегала над ямой и сливалась с поверхностью культурного слоя, отлояшвшегося здесь около очагов в виде сплошного окрашенного красной охрой суглинка, насыщенного осколками костей животных, костных углей и значительным числом расщепленных кремней. Мощность очажной массы в очагах составляла от 40 до 60 см. Около очагов наблюдались небольшие, но довольно глубокие приочажные ямки — земляные печи.

 

Таким образом, эти огромные скопления эолы и костного угля, нагревавшиеся каждый раз при отоплении жилища, аккумулировали тепло, а затем подобно голландским печам из кирпичей отдавали его во внутреннее пространство жилища. Рядом с линией очагов с обеих сторон находилось множество обширных и небольших неглубоких западин, заполненных очень часто сплошь окрашенным красной охрой суглинком, массой осколков костей животных, костных углей и расщепленных кремней и других культурных остатков. Среди находок здесь, на неровном полу жилища, в культурном слое, помимо обычных отбросов питания, были обнаружены и ценные предметы — кремневые и костяные орудия, предметы украшения и произведения искусства в виде многочисленных фигурок и головок животных и кусков мергеля со следами обработки. Обычно около очагов располагались небольшие ямки, вырытые в полу и заполненные культурным слоем. Часто в заполнении этих ямок, а иногда и на их дне находятся преднамеренно положенные туда предметы, например, группы пластинок пли отдельные вещи, вырезанные из кости, а иногда и женские статуэтки.

 

Как было отмечено, большое наземное жилище с восемью очагами не имело четких: границ, но они достаточно хорошо чувствуются по концентрации культурных остатков. Дальше 4 м от линии очагов, ямки и западины, а также окрашенный культурный слой и скопления культурных остатков, как правило, редки, а более или менее обширные западины, заполненные скоплением культурных остатков, располагаются в системе крупных и небольших ямок. Отсутствие четких и ясных границ между остатками большого жилища и меньшими скоплениями культурных остатков возле крупных ям по его периферии свидетельствует о том, что в процессе длительного обитания на поселении наземное сооружение ремонтировалось и перестраивалось. Это наземное жилище было окружено 12 крупными ямами, четырьмя небольшими, углубленными до 80 см от древней поверхности поселения, землянками и пятью или шестью большими западинами, находившимися по соседству с краевыми ямами. Лишь в землянке А был найден оформленный очаг, другие же землянки утеплялись либо временными очагами, а чаще принесенными нагретыми костным углем и волой из очагов большого наземного жилища. Этот факт был надежно установлен при анализе заполнения многих землянок (Рогачев А. Я., 1970; Пидопличко И. Г., 1976). Следует полагать, что открытые очаги, как и пекарные ямки, служили и для приготовления пищи, и для освещения жилища. Столь высокое освоение различных свойств огня не исключает возможности применения лучины для освещения жилищ, так как внутри жилшц совершались многие виды домашне- хозяйственной деятельности, требовавшие света. Скопления осколков расщепленного кремня и мельчайших его чешуек около очагов внутри многих позднепалеолитических жилищ дают яркие свидетельства изготовления каменных орудий внутри жилищ при свете огня.

 

Остатки этого огромного, сложной планировки сооружения, представляющего единый целесообразно спланированный комплекс с жилыми ямами и ямами- кладовыми по краям ( 88, Д), в целом правильно интерпретировал П. П. Ефименко в своей монографии (Ефименко Я. Я., 1958).

 

Исследование первого жилого комплекса верхнего слоя Костенок 1, значительная часть которого после анализа расчищенного культурного слоя не была подвергнута контрольному выкапыванию, может быть продолжено. Кроме того, в данное время производится исследование второго жилого комплекса — такого же по размерам, по общей планировке и по характеру нарушения поверхности в результате обитания и строительной деятельности. Еще далее к югу в двух небольших шурфах найдены остатки третьего, еще не разведанного жилого комплекса. Имеются серьезные основания предполагать единство и целесообразность планировки всех трех комплексов, располагающихся в глубокой впадине древней широкой балки — Покровского лога на мысу, образованном его отвершком — Козловым логом. На противоположном склоне отвертка исследуются остатки еще одного, но сильно разрушенного жилого комплекса, названного Костенки 13 (Кельсиевская стоянка). В 100 м далее на склоне к долине Дона, на оконечности этого же левобережного приустьевого мыса Покровского лога обнаружено несколько ям и разрушенный культурный слой памятника, относящегося к той же культуре — Костенок 18 (Хвойковская стоянка). В 500 м к юго- западу от Костенок 1 в глубине Покровского лога находится Маркина Гора (Костенки 14), недостаточно исследованный верхний слой которой содержал наконечник с боковой выемкой. Таким образом, все памятники костенковско-авдеевской культуры в Костенках располагаются только в Покровском логу и находятся на площади 1 кв. км.

 

За пределами Костенковско-Боршевского района жилой комплекс данного типа обнаружен на Авде- евской стоянке, кремневый и костяной инвентарь которой, кстати, наиболее близок инвентарю верхнего слоя Костенок 1 среди всех других памятников Русской равнины, входящих в виллендорфско-костен- ковское культурное единство (в нашем понимании — в одну культуру). На больших поселениях костен- ковско-авдеевского типа, судя по остаткам обитания, кипела многообразная домашне-хозяйственная деятельность по изготовлению охотничьего оружия, других каменных и костяных орудий, предметов украшения и произведений искусства. Главную же повседневную заботу обитателей этого сложного плана поселений составляли приготовление животной и растительной пищи, шитье одежды и текущий ремонт прочных постоянных жилищ, заготовка топлива и охотничье-собирательская деятельность как главные способы добывания пищи.

 

На левобережном приустьевом мысу Александровского лога, в двуслойном памятнике Костенки 4, были обнаружены жилые комплексы ( 88, А, Б) третьего, александровско-пушкаревского типа (нижний культурный слой), и четвертого, александровско- тельманского типа (верхний культурный слой). Более раннее поселение представлено двумя длинными, возможно, синхронно существовавшими жилищами. Остатки южного длинного жилщца представляли собой неглубокую плоскодонную, вырытую людьми западину длиной 34 м, шириной 5,5 и глубиной до 30 см. На всем пространстве углубление на уровне его краев было заполнено ярко окрашенным в красный цвет суглинком, насыщенным большим числом осколков костей диких животных (лошади, зайца и др.), расщепленных кремней и других остатков обитания. Жилое углубление четко разделяется на три примерно равные секции, внутри которых небольшие очажные ямки, заполненные черной зольной и углистой массой, располагаются строго по прямой линии. Всего здесь было изучено десять очажных ямок: по три в двух крайних и четыре в средней секции. Кроме того, секции различались в начале исследования культурного слоя как три пятна ярко красной краски около каждой группы очагов; эти пятна были заметно менее яркими на границах секций и около краев яшлого углубления. Помимо очажных углублений, в полу жилища было вырыто 53 маленьких неглубоких ямки, заполненных обычным культурным слоем, на дне нередко встречалась яркая красная краска (охра),гораздо реже —целые кремневые и костяные орудия. Более крупные ямки, вырытые около очагов, содержали обычный культурный слой, характерный и для жилого углубления. У длинных краев жилого углубления насыщенность культурного слоя была значительно меньшей, чем около очагов, и окрашенность его охрой была более бледной, что объясняется тем, что при наличии у ясилища двухскатной кровли, опиравшейся на края жилого углубления, пространство у самых краев было мало удобным для повседневной деятельности.

 

Около крайних секций длинного жилшца находились небольшие скопления культурных остатков, одно из которых представляло собой хорошо выраженный вход в жилище.

Второе длинное жилище было как по форме, так и по заполнению во всем сходно с описанным. Длина его достигала 21 м, ширина 5,5 м, глубина 30 см. Оно состояло тоже из трех секций, содержащих три, два и четыре очага, размещенных строго по прямой. Внутри жилища обнаружено 25 небольших ямок. Большая часть их была заполнена красной охрой, они содержали также по одной черной кремнистой гальке и изредка низки бус из просверленных раковин неретин числом до 17 штук в каждой. В низку таких бус входили, по-видимому, и просверленные у корня клыки песца, найденные вместе с охрой на дне этих небольших ямок. Рядом с жилым углублением торчало несколько крупных осколков костей. Их положение у края жилого углубления позволяет судить о том, что двускатная кровля длинных жилищ, опиравшаяся на землю у краев жилого помещения и на коньковую жердь, укрепленную над очагами, по-видимому, на значительную высоту прикапывалась землей, т. е. имела завалинку. Наличием такой завалинки можно объяснить и строгую локализацию окрашенного и насыщенного культурного слоя в пределах жилого углубления. Ваясно отметить наличие около двух очагов небольших углублений, заполненных сплошь черной углистой массой. Остатки подобных пекарных ямок или земляных печей наблюдались в круглых жилищах верхнего слоя Костенок 4. Как отмечалось, жилой комплекс данного типа был встречен в более древнем памятнике Пушкари 1.

 

В округлых жилйщах верхнего слоя Костенок 4 — четвертый, александровско-тельманский тип ( 88, А)— еще ярче и концентрированнее выступают остатки сложной и развитой домашне-хозяйственной деятельности как в виде многочисленных орудий труда, так и в виде остатков жилшц, очагов сложной конструкции, множества ямок-хранилищ, пекарных ямок, вырытых в полу в процессе длительного обитания. В процессе расчисток остатков этих жилищ удалось бесспорно установить, что пекарные ямки вокруг очага вырывались не одновременно, а по мере надобности. Имелись здесь пекарные ямки, вырытые не только в полу ясилища, но и в самом культурном слое. Аналогичным образом выкапывались и ямки хранилища. Например, ямка, забитая кусками мергеля, была вырыта тогда, когда в процессе обитания в жилище была накоплена значительная толща культурных остатков. К тому же при сооружении таких ям были видны следы разрушения заполнения более ранних ям, засыпанных этими же обитателями. В такого рода фактах можно видеть доказательства того, что эти прочные и долговременные жилища служили прп постоянном уходе за ними по несколько лет.

 

Круглые жилища были одинаковы, диаметр их равен 6 м, расстояние между ними составляло 6 м. Между жилищами находилась большая плоскодонная яма. вероятно, основание наземной кладовой, в заполнении которой были кости мамонта, возмонсно, связанные с устройством ее наземного перекрытия. В отличие от длинных жилищ, внутри которых были строго локализованы культурные остатки, круглые жилые углубления были вырыты внутри более широких линз верхнего культурного слоя, который по своим компонентам заметно отличен от нижнего культурного слоя с остатками длинного жилища. При наличии качественного и количественного сходства всех компонентов культурного слоя и коллекций, собранных при исследовании обоих круглых жилищ, при сходстве их планов, наблюдалось лишь своеобразие в сложном устройстве очагов, размещавшихся в центре каждого из жилищ. В западном жилище небольшие пекарные ямки в количестве пяти располагались по окраине блюдцеобразного широкого очажного углубления, мощность единого зольного и углистого скопления была в целом невелика, но рядом с очагом под небольшим зольным скоплением найдены еще две небольшие пекарные ямки, вырытые в чистом суглинке.

 

В восточном же жилище вокруг мощной линзы очажной массы, строго локализованной в чашеобразном углублении, пять небольших пекарных ямок располагались на некотором расстоянии в отрыве от его краев.

 

Сложное и нетрадиционное устройство очагов в двух несомненно синхронных жилищах одного поселения свидетельствует о сложной и развитой процедуре одного из основных видов домашне-хозяйственной деятельности: 'приготовления пищи. Кстати, на этом поселении вместе с обычными остатками мясной пищи в виде многочисленных мелких осколков костей животных были собраны в большом числе песты-тероч- ники и настоящие зернотерочные плиты из гранита, кварцита и шокпшнского песчаника. Приготовление растительной пищи обычными способами, похояшми на способы, применяемые в земледельческих культурах, в палеолите — явление довольно редкое, но не исключительное.

 

В 200 м к югу от Костенок 4 на Тельманской стоянке, в ее верхнем слое исследованы остатки такого же круглого жилища с тождественной планировкой. Оно было значительно более, углублено в землю и имело пологий склон в западном направлении, где рядом с жилшцем перед входом в него, на ровной дневной поверхности поселения имелось значительное скопление культурных остатков, образующих единство с культурным слоем, отложившимся на полу жилища, вокруг мощного очага. Но если в полу жилища было вырыто много небольших ямок, заполненных обычным культурным слоем, то на склоне ко дну жилого углубления и рядом вне его под культурным слоем пол был ровный. О значительной длительности обитания в жилище можно судить и потому, что очажная лунка жилища, заполненная зольной массой и костным углем, перекрывала заполнение двух небольших ямок, которые ко времени функционирования очага были, несомненно, засыпаны.

 

В 1950 г. при прокапывании западной половины изученного в 1937 г. жилища верхнего слоя с целью исследования нижележащих культурных слоев в жилище на месте остатков очага и рядом с ним была расчищена большая, колоколовидная яма с плоским дном и со значительным подбоем в сторону ко входу в жилище. На уровне пола диаметр ямы составлял 0,5 м, а на дне, на 1 м ниже пола жилища,—1,15 м. Заполнение ямы было сложным: суглинок, насыщенный остатками обитания, чередовался с чистыми — там были найдены восемь обломков кремневых листовидных ножей, три резца, 15 отщепов и пластин с ретушью, одно ядрище, около 450 мелких отщепов, 12 обломков лощил из ребер крупных яшвотных, 32 осколка трубчатых костей мамонта, больше сотни мелких обломков костей и др. Характер заполнения ямы не оставлял сомнения в том, что перед сооружением очага она была засыпана массой земли, взятой с пола жилища. В яме меньших размеров, находящейся с другого края очага, заполненной таким же культурным слоем, был расчищен крупный осколок трубчатой кости лошади.

 

Нами выделен, наконец, аносовско-гмелинский тип жилого комплекса. Он представлен остатками двух сооружений второго культурного слоя Костенок 11 и группой жилищ Костенок 21. Остатки жилищ II слоя Костенок 11 так же, как и жилища Костенок 21,— это четко локализованные, мощностью до 20 см, линзы культурного слоя, за пределами которых обычно встречаются лишь отдельные культурные остатки. Одно из жилшц на Костенках 11 — 11 слой залегает на 40 см ниже основания IA культурного слоя и представляет собой строго локализованное, круглое, в диаметре 6 м, скопление культурных остатков. Северовосточный край костно-земляного жилища непосредственно налегает на окраину этой четко выраженной линзы культурного слоя, юго-западный сектор которой, хорошо прощупанный небольшими зондами, надлежит еще расчистить, тогда как три других сектора этого второго жилища II культурного слоя уже исследованы и сняты. Остатки же первого жилища II культурного слоя располагаются в 7 м к югу от костно-земляного жилища и перекрыты I Б (самым верхним) культурным слоем Костенок 11, представленным отдельными костями мамонта и расщепленными кремнями.

 

При огромной насыщенности культурного слоя на всей его площади костным углем в средней части линзы отмечаются два скопления зольной массы и костного угля в виде очагов. Около западного очага, представлявшего скопление зольной и углистой массы в небольшой очажной лунке, диаметром 70 см, глубиной 6—7 см, в пол жилища были врыты две крупные лопатки мамонта, торчавшие суставами вниз, и половинка плечевой кости мамонта, торчавшая локтевым суставом вверх. На площади двухочажного жилища, равной примерно 60 кв. м, было собрано около 20 кг костного угля, взвешенного в промытом и сухом виде, 13000 расщепленных кремней, в том числе около 500 орудий, свыше 5500 мелких и очень мелких осколков костей, около 600 кусков мергеля, в том числе 172 со следами обработки или в виде поделок (15 небольших фигурок мамонта и три фигурки носорога).

 

К аносовскому типу близко и, видимо, относимое к этому же времени лишь частично исследованное поселение Чулатово 2 на Десне, недалеко от Мезина (Воеводский М. В., 1952).

 

 

 

 

 

Заканчивая раздел, посвященный расцвету позднепалеолитической культуры на Русской равнине, мы считаем уместным, прежде чем перейти к характеристике основных археологических культур данной эпохи, высказать некоторые общие, подытоживающие соображения, касающиеся домашне-хозяйственной деятельности и домостроительства того времени.

 

Производство каменных и костяных орудий как внутри жилищ, около очагов, так и на поселениях рядом с жилищами и хозяйственными постройками, наблюдается на всех долговременных поселениях и кратковременных стоянках, что доказывается обилием расщепленного кремня, насчитывающегося сотнями, тысячами и десятками тысяч экземпляров. Среди расщепленных каменных пород встречаются остатки, характеризующие процесс изготовления орудий от первичной обработки ядриц и до готовых изделий.

 

Эти изделия представляют собой прежде всего орудия охоты, в виде наконечников, ножей, кинжалов, а также многочисленные орудия по дальнейшему использованию продукта, добываемого охотой и собирательством — различного рода ножи, скребла и скребки, проколки и острия, употребляемые при обработке шкур, при пошиве одежды и т. п. Большое значение имеют орудия для производства орудий (в первую очередь — разнообразные резцы), с помощью которых древние мастера производили сложные и подчас удивительно тонкие операции по обработке кости, бивня и рога, с помощью которых были сделаны не только многочисленные орудия труда — костяные и бивневые наконечники, копья, землеко- палкн и мотыги, употреблявшиеся и как орудия собирательства и для производства строительных землекопных работ, разнообразные лощила, шилья, иглы, но и замечательные произведения палеолитического искусства. Одним словом, производство каменных орудий в условиях каменного века воистину явилось «тяжелой индустрией», обеспечивавшей все стороны домашне-хозяйственной деятельности первобытных коллективов.

 

Человек эпохи позднего палеолита имел два основных источника добычи средств к существованию: охоту и собирательство. Обе эти отрасли «добывающей промышленности», находящие свой предмет труда в природе, осуществлялись «на стороне», за пределами поселка. Но именно в поселке обеспечивались как исходные условия добычи средств к существованию, так и дальнейшая переработка добытого продукта его распределение. И охота, и собирательство, таким образом, также выступают в качестве определенных форм домашне-хозяйствен- ной деятельности, осуществленной в пределах палеолитического поселения.

 

В последние десятилетия были добыты важные данные о том, что уже в среднем и особенно в позднем палеолите стали широко применяться формы усложненного собирательства, связанные с обработкой и приготовлением растительной пищи. Первобытная археология располагает теперь массовыми и бесспорными материалами, доказывающими длительную предысторию земледелия, начавшуюся, по крайней мере, с конца эпохи среднего палеолита.

 

На юго-западе Русской равнины на протяжении трех или четырех десятков тысячелетий развивались и совершенствовались своеобразные каменные, песчаниковые песты-терочники в виде небольших таблеток, находимые обычно вместе с каменными же плитами (Рогачев А. Я., 1973). Имеются, но в значительно меньшем числе такие же орудия своеобразных форм на других памятниках эпохи верхнего палеолита Русской равнины, в частности, в Чулато- во 2, Костенках 4 (верхний горизонт), Костенках 11 и на стоянке Бирючий лог (Костенки 9). Широкое распространение этих орудий свидетельствует о том, что появлению земледелия предшествуют различные формы развитого, усложненного собирательства, связанного с предварительной сложной обработкой собираемой растительной нищи в виде съедобных кореньев и злаков. Разумеется, такая пища, как и мясная, нуждалась в дальнейшем ее приготовлении. Напомним, что на Костенках 4 (верхний горизонт), где были найдены в изобилии вместе с каменными плитами и песчаниковые, кварцитовые и гранитные песты-терочники, в средней части круглых жилищ размещались очаги сложного устройства* окруженные. небольшими пекарными ямками, вырытыми в полу. Исследование этих орудий и условий их залегания позволяет раскрыть очень важную в экономическом отношении отрасль домашне-хозяйственной деятельности по переработке продуктов собирательства злаков и съедобных кореньев задолго до возникновения земледелия.

 

Значительно шире и полнее, чем собирательство на поселениях эпохи верхнего палеолита, отражена основная и главная отрасль добывания средств к жизни — охота на диких крупных и мелких животных. Остатки охотничьей деятельности, обильно представленные почти на всех поселениях с удовлетворительной сохранностью культурного слоя, позволяют заключить, что она предоставляла людям не только разнообразные продукты питания и меха для одежды, обуви и головных уборов, но и для укрытия от холода внутри ветхих жилищ в условиях суровых зим. Шкуры и кожи животных широко применялись в хозяйстве и в быту, рога оленей и бивни мамонта — как строительный материал, не поддающийся гниению. В конструкциях оснований и стен костно- земляных жилищ использовались все кости скелета мамонта: черепа, нижние челюсти, трубчатые кости, ребра, лопатки, тазовые кости иногда в целом виде, но чаще в виде половинок, отдельные позвонки, по- видимому, нередко применялись в качестве муфт и для придания устойчивости другим костям внутри земляных стен. Кости вкапывались, устанавливались в ряд и укладывались поленницами в качестве каркаса земляных стен и фундаментов, по-видимому, невысоких земляных жилищ типа яранг.

 

Наиболее широко они применялись для изоляции деревянного каркаса наземных жилищ и полуземляных ям-кладовых и небольших жилых ям-зем- лянок, глубиною 0,70—1,10 м, вырывавшихся на поселении около наземных жилшц, находящихся с ними в непосредственной связи. На многих поселениях находили лопатки, бедренные и другие кости, предварительно обработанные. На лопатках сбивались гребни, на бедренных костях у головок иногда пробивались отверстия до 10 см в диаметре. Трубчатые кости, лопатки и осколки костей вкапывались и вбивались в землю как внутри жилищ, обычно около очагов, так и на поселениях. Очень часто кости животных служили для укрепления земляных завалинок. Лопатки животных обычно встречались у входог многих землянок в Костенках, они могли служить z для оформления узкого лаза или для его закрытие Кровля над землянками и большими ямами-кладовы- ми сооружалась высотою около 1 м с деревянным каj - касом, по-видимому, сплошь выстилавшимся костями в процессе разрушения сооружений эти землянки г ямы обычно доверху наполнялись костями вместе » землей. Наблюдались факты ремонта земляной кровли крупных ям-кладовых. В таких случаях отмечены места скопления земли, обычно насыщенной костным углем и залегавшей непосредственно у края с в заполнении ям (Костенки 11—IA слой, юго-западная яма, Гагарино — западная яма). Нередко плоские кости использовались для покрытия небольших бытовых ямок-хранилшц, в значит ельном числе вырывавшихся в полу больших наземных жилищ кос- тенковско-авдеевской культуры.

 

Строительное дело позднепалеолитического времени, свидетельства которого сохранились до наших дней с такими существенными подробностями, явля- эсь очень важной отраслью домашне-хозяйственной стельности, зародившейся и вызревавшей в лоне эсдедней. В дальнейшем своем развитии вместе с эзникновением общественного разделения труда на шове этого огромного и столь древнего опыта чело- эчества развилось строительство укрепленных посе- знии-городищ и градостроительное дело. Важное значение для человека этого времени име- э постоянное использование огня, без которого, как без жилища и орудий труда, развитие домашне-хо- шственной деятельности было бы невозможным, б использовании огня как вспомогательного сред- гва облавной охоты на животных в эпоху верхнего алеолита, свидетельствуют следы на Дону и на Днес- ре. Самым же важным применением огня в жизне- эятельности людей следует считать широкое исполь- )вание его для приготовления пищи, отепления и гвещёния жилищ. Поселения эпохи позднего палео- нта содержат факты, подтверждающие этот вывод. 1ы на них уже имели возможность останавлива- ься.

 

Таким образом, мы видим, что палеолитические оселения выступают в качестве основных хозяйст- энных центров, в которых осуществлялась достаточ- о сложная, многогранная домашне-хозяйственная эятельность первобытных коллективов, обеспечив- [ая в эпоху расцвета позднего палеолита необычно ысокий уровень развития их культуры.

 

Следует полагать, что все эти трудоемкие и мно- зчисленные виды и отрасли домашне-хозяйственной вятельности совершались на основе естественного азделения труда по полу и возрасту. У нас нет ре- штельно никаких данных для эпохи позднего палео- ита 9 о существовании сколько-нибудь развитых юрм общественного разделения труда. Что касается оюрадических форм обмена, то он в это время еще е касался существенных сторон жизнедеятельности юдей. Существование обмена сказалось бы на соста- е каменного и костяного инвентаря и на других из- елиях, имеющих строго определенные традиционные юрмы и ни в каком отношении не выходящие за рам- и традиций определенных археологических культур.

 

Возвращаясь теперь к обзору основных типов шлых комплексов средней поры позднего палеоли- а и к вопросу о значимости предлагаемой здесь их лассификации, важно подчеркнуть то, что поселения редней поры позднего палеолита с разными типами шлых комплексов в сущности одновременны. Об том в ряде случаев хорошо свидетельствует страти- рафия. На эту сторону нами было давно обращено нимание как на одно из решающих свидетельств гиографического своеобразия в культуре верхнепа- еолитического населения. В то же время понятия «тип жилого комплекса» археологическая культура» не совпадают. Куль- урное своеобразие группы памятников, выражающее радиции, складывающиеся в конкретных коллекти- ах под влиянием определенных исторических усло- ий, с наибольшей полнотой прослеживается на ос- :ове анализа кремневого и костяного инвентаря. При том памятники одной культуры могут представлять обой поселения с различными типами жилых ком- лексов, а памятники разных культур —один тип силого комплекса. Ниже мы охарактеризуем ряд рхеологических культур, существовавших на территории Русской равнины в среднюю эпоху позднего палеолита, основываясь в первую очередь на анализе кремневых индустрий и костяного инвентаря.

 

 

К содержанию книги: Древнекаменный век - палеолит. Археология СССР

 

 Смотрите также:

 

Поздний верхний палеолит Приднепровья и русской равнины

Основным стратиграфическим репером в большинстве разрезов Приднепровья для эпохи позднего палеолита является горизонт брянской ископаемой почвы (Величко, 1973; Величко...

 

Палеолит. Выделяются ранняя, средняя и поздняя стадии...

Верхний (поздний) палеолит известен нам лучше, чем предшествующие эпохи. Природа по-прежнему была сурова, ледниковый период еще продолжался.