Афонтовская и кокоревская культура - клиновидные нуклеусы и вкладышевая техника

На Енисее, помимо недавно открытых стоянок без клиновидных нуклеусов, выделяются две археологические культуры, в которых широко развиты клиновидные нуклеусы и вкладышевая техника: афонтовская и кокоревская, различие их уже подробно описывалось. Хронологические границы афонтовской культуры по радиоуглеродным данным от 20900+ +300 лет (Афонтова Гора II) до 12180+120 лет (Таштык I раскоп III, верхний слой). Если судить по развитому облику каменного инвентаря Афонтовой Горы II и почти полному тоясдеству его с инвентарем Кокорева II, то можно думать, что дата Афонтовой Горы , видимо, слишком удревнена, а дата Кокорево II (13330+100), напротив, слишком омоложена.

Если на Енисее наибольшее расстояние между памятниками афонтовской культуры (Афонтова Гора — Таштык) около 300 км, то кокоревская культура ограничена левым берегом Енисея протяженностью около 80 км (Новоселово — Крутогорское). Элементы же ее встречаются значительно шире: на севере на стоянке Дружиниха в 100 км ниже Красноярска, на юге на стоянке Хемчик в Туве. Хронологические границы кокоревской культуры по имеющимся радиоуглеродным датам от 15 460±320 (Кокорево IV, раскоп 4) до 11600±50 (Новоселово VI).

Несмотря на различия в кокоревской и афонтовской культурах, они имеют общие черты как между собой, так и со сросткинской и забайкальской (ошур- ковской) позднепалеолитическими культурами, именно в тех характеристиках, которые ранее приписывались всему сибирскому палеолиту в целом и, прежде всего, в сочетании крупных орудий «архаического» облика (скребел и чопперов) с мелкими формами (скребки, резцы, проколки, долотовидные орудия), а также с разнообразными костяными орудиями п украшениями. Среди костяных орудий особую роль играют вкладышевые наконечники и кинжалы.

Все это позволяет объединить позднепалеолитические культуры Алтая, Енисея и Забайкалья на определенном этапе развития, соответствующем второй половине сартанского оледенения, в единую культурную область родственных археологических культур, которую можно назвать южносибирской. Разумеется, история сложения палеолитических культур необычайно сложна и имеющиеся отрывочные сведения не позволяют говорить об этом с полной определенностью. Это лишь предварительная схема «организации» позднепалеолитических памятников Южной Сибири, которая рисуется более отчетливо по сравнению с другими районами и за которой может стоять определенное историческое содержание. Не исключено, что в позднем палеолите племена жившие на территории Алтая, Енисея, Ангары, Тувы и Забайкалья перемещались и в меридиональном и в широтном направлениях, и техника вкладышевых наконечников и ножей (кинжалов), например, возникшая на берегах Енисея, стала известной и обитателям Опгур- кова и Верхоленской Горы и затем была широко освоена неолитическим населением Прибайкалья. Возможно, в Западной Сибири развитие такой техники шло своим путем: стоянки Талицкого до Черно- озерья II.

Мальтинско-буретскую культуру и ее предполагаемые локальные варианты позволительно объединить в единую культурную область, которую можно назвать ангаро-чулымской. Время ее появления более раннее по сравнению с культурами южносибирской области. Любопытно отметить элементы сходства афонтовской культуры с верхним комплексом Красного Яра на Ангаре. Наиболее характерные орудия последнего — долотовидные с подтеской концов, каргинскпй возраст (см.: Верхний плейстоцен. М., 196В, а 273). По С. Н. Астахову, образец был взят ниже горизонта Cs, на уровне горизонта Д с фаунистическими остатками. Еще меньше оснований полагать, что дата 11300±270 (Мо — 343), которую все чаще и чаще связывают с верхним горизонтом, относится именно к нему (см. там же, с. 248).а также микроскребки, хорошо представленные и в афонтовской культуре. И тут и там имеются проколки, изготовленные из микропластинок, полностью отсутствующие в кокоревской культуре, как и микроскребки. И тут и там единичны и маловыразительны остроконечники и резцы. Частный, но весьма; показательный факт: на стоянке Кокорево II найдены два обломка диадем или налобных обручей из заполированных костяных пластинок, полностью аналогичных мальтинским, в то время как ни на одной другой сибирской стоянке подобных предметов не найдено.

Трудно объяснимы в настоящее время общие черты в каменном инвентаре таких отдаленных памятников, как стоянка Талицкого и Черноозерье II, с одной стороны, и верхний комплекс Красного Яра, с другой (Абрамова 3. Л., 1978), или Мальта и Ачинская, с одной стороны, и Самаркандская стоянка, с другой. А. П. Окладников наметил для последней группы стоянок три общих характерных элемента инвентаря: своеобразные нуклевидные изделия в виде полудисков, пластины с четко выраженными и обработанными крутой ретушью боковыми выемками и орудия типа чопперов. Наличие этих орудий на всех трех стоянках позволяет А. П. Окладникову говорить «...о тесных культурных и, следовательно, этнических связях между палеолитическим населением Восточной и Западной Сибири и одновременным населением Средней Азии, а также, очевидно, и более отдаленных стран Азии» (Окладников А. Я., 19686, с. 151).

Представляется тем не менее, что вопросы контактов, связей или конвергентного развития могут быть решены лишь тогда, когда будут полностью опубликованы материалы поселений с отработанной типологией и статистическими подсчетами. Так, М. В. Ани- кович отметил, что наиболее характерные черты инвентаря, определяющие своеобразие каждого из упомянутых'памятников, весьма различны. Иное также соотношение орудий различных категорий. В частности, пластинки с выемками — наиболее типичный элемент инвентаря Мальты и Ачинской — составляют в Самаркандской стоянке всего 4% от общего количества орудий (Аникович М. Я., 1976, с. 169). Немаловажное значение имеют и вопросы установления твердой хронологии памятников.

Если выделение культур в палеолите Забайкалья правомочно (этой точки зрения придерживается и М. В. Константинов, в то время как А. П. Окладников во И. H.v Кириллов рассматривают памятники как отражающие эволюцию одной культуры), то пока еще не совсем ясно их взаимоотношение. Сейчас до полной публикации материалов можно наметить следующую схему: Варварина Гора и нижние слои Санного Мыса — памятники одной культуры, достаточно ранней по времени, без клиновидных нуклеусов. К этой культуре принадлежит на несколько более позднем этапе Толбага, где имеются единичные клиновидные нуклеусы. У других памятников, как уже говорилось, прослеживаются связи с малышевской культурой Прибайкалья. Особо должна быть выделена и группа памятников с техникой двусторонней обработки. Не исключено, что именно с нею может быть связано происхождение дюктайской культуры.

На территории Алдана техника клиновидного нуклеуса присутствует на всех памятниках, обладающих достаточно представительным инвентарем. Благодаря сходству инвентаря стоянки Эжанцы с комплексом Макарово II естественно ояшдать, что, помимо дюктайской, здесь могут быть выделены и другие культуры, поэтому правомочно для более широкой территории, чем бассейн Алдана, предложить название северо-восточная сибирская культурная область, объединяющая пока дюктайскую и макаровскую культуры, родственные на каких-то этапах развития. Время существования этих культур совпадает с сар- танским оледенением.

В целом же все эти выделенные с большей или меньшей степенью доказательности и не выделенные пока культурные области входят в единую североазиатскую культурную эону, имеющую определенные отличия от европейской, африканской и южноазиатской зон.