Гора Мангуп, Дорос и княжество Феодоро в Крыму

 

Горный Крым

 

 

Гора Мангуп и княжество Феодоро

 

 

 

На небе зарево. Глухая ночь темна. Толпится вкруг меня лесных дерев громада, Но явственно доносится молва Далекого, неведомого града. Ты различишь домов тяжелый ряд, И багини, и зубцы бойниц его суровых, И темные сады за камнями оград, И стены гордые твердынь многовековых. Так явственно из глубины веков Пытливый ум готовит к возрожденью Забытый гул погибших городов И бытия возвратное движенье.

А. Блок

 

Величественные руины средневекового города Феодоро, столицы одноименного княжества, объединявшего вплоть до турецкого завоевания в 1457 г. почти весь Юго-Западный Крым, находятся на плато горы Мангуп, которая и выше, и просторнее всех окрестных гор. Она возвышается над уровнем долин на 250-300 м, а над уровнем моря — на 584 м.

 

«Положение Мангупа необыкновенно, — писал Кеппен. — Находясь, так сказать, между небом и землей, он мог бы, кажется, противостоять всем превратностям мира»1. И действительно — с трех сторон края плато ограничены скалистыми обрывами высотой в среднем 20-40 м, а местами до 70 м; с северной же стороны, где склон горы прорезан тремя глубокими оврагами, между которыми выступают, как растопыренные пальцы, четыре мыса, высоко вознесшие над лесистым склоном свои скалистые верхушки, проходит мощная оборонительная стена с башнями.

 

История возвышения княжества как центра основного района оседлого земледельческого населения в Крыму довольно скудно освещена в письменных источниках. Сегодня, правда, они дополняются существенными археологическими свидетельствами. Они показали, что мангупское плато, обеспеченное водой, труднодоступное для врагов, привлекало людей со времен энеолита. Найдены следы жизни и в таврскую эпоху — в первой половине первого тысячелетия до н. э. В III—IV вв. н. э. жизнь на плато оживляется: его заселяют скифо-сарматы, отступившие сюда под натиском племен остготского союза и гуннов. В VI в. письменные источники упоминают готов — остатки готских дружин, оттесненных гуннами в горы и смешавшихся с разноэтничным населением предгорий; они становятся союзниками — федератами империи, выставлявшими по приказу императора 3 тысячи воинов.

 

Территорию княжества, включавшую до прихода генуэзцев и Южный берег Крыма от Алушты до Балаклавы, в средневековых византийских и итальянских источниках с тех пор называют Готией. Население Готии по этническому составу было весьма пестрым. Здесь жили потомки тавроскифов, скифосарматы, готоаланы, греки, армяне, караимы. Какова бы ни была общая численность осевших в Крыму готов, степень их ассимиляции местным населением, в Византии оценили их воинскую доблесть и охотно привлекали к военной службе; важны были, скажем так, не их численность, а их статус «воинской аристократии».

 

Поэтому в Крымской Готии с помощью византийских инженеров возводились укрепления и строились базилики. Главное же — благодаря ранней христианизации (Святое писание переведено на готский в IV в.), непрерывному ряду епископов, а с VIII в. — и митрополитов готских, подчинявшихся Константинопольскому патриарху, — это название закрепилось. С VI в. упоминается название «Дорос», находившийся на горе Мангуп как центр области Дори — будущего княжества Феодоро.

 

Раннесредневековые укрепления Мангупа были возведены во второй половине VI в., однако от них сохранилось немногое. Следует сразу же отметить, что тот пояс стен и башен, который отсекает мысы Мангупа, перегораживая доступ со стороны оврагов, в основном принадлежит XIV-XV вв. и более позднему времени. Он составлял своего рода «второй рубеж обороны» по отношению к главному, включавшему также и мысы плато. Археологические исследования семидесятых годов выявили остатки укреплений на мысах Чамну-бурун и Чуфут-Чеарган-бурун, а также в верховьях балки Капу-дере. Укрепления создавались в расселинах и на участках пологого склона — от обрыва до обрыва — дополняя таким образом естественные неприступные преграды, и носили не сплошной, а узловой характер.

 

 Таким образом, при общей длине крепостных сооружений в 1500 м длина оборонительного контура (с мысами) составляла 660 м. Мангупское раннесредневеко- вое укрепление, охватывавшее около 90 га площади плато, не имело себе равных в раннесредневековой Таврике!2 Оно могло дать приют огромному по тому времени количеству окрестного населения со скотом и имуществом и при этом было обильно обеспечено водой. Открытие этого пояса обороны, в котором строительные приемы, техника обработки камня, инженерные решения соответствовали римско-византийским традициям фортификационного дела, не оставляли сомнений в том, что в создании этого пояса обороны принимали участие византийские инженеры и мастера. Столь грандиозное строительство на окраинах империи было предпринято в эпоху императора Юстиниана и описано его историографом Прокопием Кесарийским в трактате «О постройках». Там-то впервые и упоминается страна Дори, населенная готами — отличными воинами и превосходными земледельцами.

 

С конца VII в. хазарский каганат распространяет влияние на всю Юго-Западную Таврику, в том числе и на Мангуп. С Доросом и его «господином» у хазар складываются союзни- ческо-вассальные отношения. Однако прямой захват города- крепости и размещение в ней хазарского гарнизона вызвали в 787 г. восстание местного населения по призыву епископа Иоанна Готского и при участии не названного по имени «господина Дороса», «чтобы не владели страной их... хазары». Повстанцам удалось не только изгнать хазар из крепости, но и захватить укрепленные горные проходы — клисуры, другими словами, подчинить своему контролю весь регион. Об этих событиях кратко повествуется в интересном источнике — «Житии Иоанна Готского», написанном, как полагают, в IX в. Далее повествуется, что епископ Иоанн «был выдан властителям хазарским» и заточен в крепости Фуллы (вероятно, Чуфут-кале), откуда ему удалось бежать за море в Амастриду. Местные жители позже «прибегли к кагану», то есть предпочли искать покровительства у хазар3. За этими событиями стоит сложная игра социальных движений, ареной которых становится Таври- ка. Речь идет о развернувшейся в Византии острой борьбе между иконоборцами и иконопочитателями, эмиграции последних в Таврику, росте феодального монастырского землевладения, с одной стороны; иудаизации Хазарии — с другой, причем отношения хазарских каганов с Византией складывались лучше, когда у власти находились императоры-иконоборцы.

 

Так или иначе, но церковное землевладение расширялось, и в конце VIII в. возникают две новые обширные епархии — Готская и Сугдейская, причем первая возведена в ранг митрополии4.

 

Захваченный в конце VIII в. хазарами Дорос подвергся разрушениям н обезлюдел. Однако во второй половине IX в. производится ремонт оборонительной системы, отраженный в источниках как строительство «нового города». В другом документе X в. он под именем Мангуп назван как укрепленное поселение, принадлежащее хазарам. В IX-X вв. Мангуп был крепостью, дававшей убежище относительно малочисленному населению. Период с XI до середины XIV века, когда он появляется в источниках под названием Феодоро, — самый темный в истории Мангупа.

 

Можно лишь упомянуть главные события, так или иначе отразившиеся на его судьбе.

В X в. новые кочевники — венгры-мадьяры, печенеги подрывают господство хазар. Последний сокрушительный удар каганату был нанесен окрепшим объединением восточных славянских племен — Киевской Русью. Византия после удачных русских походов в 865 и 907 гг. вынуждена была заключить выгодный для Руси мир. X век завершился взятием князем Владимиром Херсонеса в 989 г. и принятием христианства.

 

В области церковных отношений «Готфийская» (т. е. Готская) епархия сохраняла тесные связи с Константинополем, а возглавлявшие ее архиепископы до 1170 г. принимали постоянное активное участие в церковных соборах в Константинополе. В конце XII - начале XIII в. Таврика вместе с Херсоном вообще отпала от Византии, центральные области которой были в 1204 г. захвачены крестоносцами.

 

После этого Херсон и юго-западные области Крыма признали над собой власть ее преемницы — Трапезундской империи. Это выражалось только в отправке ежегодных сборов в ее казну, а в сущности крымчане были предоставлены сами себе.

Нашествия Золотой Орды с XIII в. оказались разрушительными для многих крымских городов: Эски-кермен практически перестал существовать, Чуфут-Кале со временем стал главной крепостью ханства.

 

Не избежал разрушений и Мангуп, но при этом он сумел сохранить известную самостоятельность. В середине XIV в. зависимость Крыма от Золотой Орды, раздираемой усобицами, ослабела. Хан Тохтамыш заключил в 1380 г. с генуэзцами договор, согласно которому за ними закреплялось Южное побережье от Чембало (Балаклава) до Солдайи (Судак). Эта зона называлась «капитанство Готия» и являлась предметом постоянных конфликтов между Феодоро и Кафой (Феодосией). Горная же часть Крыма, входившая в состав Феодоро, осталась самостоятельной, находясь, по-видимому, в вассальной зависимости непосредственно от самого хана.

 

Князья Феодоро. К середине XIV в. сложилось княжество Феодоро (в переводе с греческого «Дар Божий»), о чем свидетельствуют скупые строки надписи, где впервые употреблено это название. На горе Мангуп возводятся укрепления, строится княжеский дворец, восстанавливается большая базилика св. Константина и Елены, укрепляется цитадель.

 

Столица феодоритов того времени красочно описана в поэме «История города Феодоро» иеромонаха Матфея, прибывшего в Крым по поручению Константинопольского патриарха в 1395 г. Монах увидел «внушающий благоговение невиданный и неслыханный чудо-город».

 

Конечно, появлению княжества предшествовал период феодального развития, «собирания земель» под чью-то «сильную руку». Некоторые авторы считают, что оно могло сложиться еще в конце XII в. Есть предположение, что князья Феодоро происходили от знатного армянского рода Гаврасов, княживших с X в. во внутренних областях Понта (когда-то принадлежавшего Митридату) и позднее включенных в состав Трапе- зундской империи Комнинами. Фактические правители мало- азийской области Халдия, Гаврасы мужественно противостояли наступлению на окраины Византии турок-сельджуков. В этой борьбе пал смертью храбрых Феодор Гаврас, позднее канонизированный: в его честь и получило свое название княжество. Один из Гаврасов, Константин, сослан в Херсон в XII веке; после распада Византии (1204 г.) и возникновения Трапезунд- ской империи род Гаврасов, оттесненный от власти Комнинами, вероятно, перебирается в Таврику, подчиняя своей власти земли прежней фемы Херсон. Теснимые турками-сельджука- ми, с которыми они вели давнюю упорную борьбу, отстраненные от власти Комнинами, Гаврасы вполне могли отправиться в провинцию, тесно связанную с их бывшими владениями — Таврику, в XIII в. практически независимую.

 

Гаврас и Ховра. Предположение, что владыки Феодоро происходили из семейства Гаврас, опирается на свидетельство «Бархатной книги», составленной в 1687 г., родословной знатных русских семей. В ней сообщается, что князь Стефан Васильевич, предок Ховриных-Головиных, приехал к великому князю Василию Дмитриевичу в 1399 г. вместе с сыном Григорием из «вотчины из Судака, да из Кафы, да из Мангупа». Согласно другой версии «Бархатной книги», он прибыл еще при Дмитрии Ивановиче Донском (1363-1389), был принят им с честью и позднее принял монашество под именем Симон. Сын его, Григорий Ховра, от которого пошли семьи Ховриных и Головиных, основал (или щедро финансировал) в окрестностях Москвы монастырь, названный в честь отца Симонов.

 

Эти разночтения в датах могут означать, что приездов было несколько. Ранняя дата вполне обоснованна; она предполагает, что поводом для эмиграции послужило то, что в 1380 и 1381 гг. и окончательно - в 1387 г. генуэзцы получили от татар приморскую Готию. Наконец, Григорий Ховра делает вклады в Симонов монастырь уже с 1379 г. (см. ниже). Н. Головин в книге, посвященной предкам, приводит памятку в семейном синодике: «Помни...князя Стефана, ставшего монахом под именем Симон, и его детей, Григория и Алексея, убитого в Балаклаве »5.

 

Вероятно, они приехали просить о помощи; ведь Московия была весьма заинтересована в торговом пути Север-Юг, и экспансия генуэзцев, захват центра транзитной торговли Сурожа (1365 г.), по имени которого и звали купцов-сурожан, его упадок и возвышение Каффы, не могли не беспокоить московских князей. Битва на Куликовом поле ярко показала, кто с кем: на стороне московского князя были греки-сурожане, на стороне Мамая - генуэзцы. Как только после разгрома Тамерлана в 1395 г. сложилась подходящая ситуация, престол Феодоро, - в интересах и с помощью московитов - занял сын Стефана Алексей. Австрийский историк X. Ф. Байер считает, что год 1396, когда «монлопский (мангупский. - Т.Ф.) хан» был разбит литовцами, и город после нашествия Тимура был, по свидетельству иеромонаха Матфея, необитаем, «подходит не к бегству князей из Феодоро», но к их возвращению туда. Можно также думать, продолжает он, о «тайной поддеряске» Василием I их возвращения, которого добился Стефан Васильевич Ховра при посещении его двора в 1399 г., и о том, что «Стефан послал в Крым своего младшего сына Алексея, который еще не был рожден во время бегства из Крыма и поэтому не упоминается в «Бархатной книге»6.

 

Были ли Стефан Ховра и его потомство княжеского рода, сомневаются современные исследователи: ведь чаще их называют «гость да боярин» великого князя. И.Е. Забелин пишет по этому поводу: «По-видимому, первый родоначальник Стефан, хотя и назван князем, но явился в Москву не боярином или князем-воином с дружиною, как приходили другие иноземцы, а человеком гражданским, торговым, почему и внук его, Владимир Григорьевич, назван был гостем и у великого князя Ивана Васильевича занял должность казначея, а не воеводы, и потому в местническом распорядке никого не потеснил, но сам собою и с сыном Иваном занял очень видное и очень влиятельное положение среди тогдашнего боярского общества»7. Действительно, о совершенно особом положении семейства свидетельствует целый ряд фактов. Прежде всего, это пожалование ему собственного двора в Кремле, и строительство здесь первого каменного храма - Крестовоздвиженского (в 1440, восстановленного им после пожара в 1450 гг.)8. О богатстве говорят крупные финансовые займы великому князю Василию II Темному в тяжелые для него годы ослепления, заключения в Угличе и бегства в Кириллов монастырь, а также крупные денежные ссуды братьям Ивана III. Неудивительно, что он пользовался особым доверием Василия Темного и митрополита Ионы.

 

Наконец, Григорий Ховра и его жена Агриппина финансировали строительство первого каменного собора Симонова монастыря (1379-1405)9. Известно, что Симонов монастырь был очень тесно связан с родом Ховриных-Головиных на протяжении почти 300 лет, с начала XV в. Этот род принимал самое близкое участие в «строении» монастыря, давая ему во владение вотчины, делая богатые денежные вклады, и превратив монастырское кладбище в свою родовую усыпальницу. Подобная практика избрания видными боярскими фамилиями тех или иных монастырей в качестве собственных» обителей была характерна для Московской Руси XIV-XVI вв. Наконец, знакомясь с генеалогическим списком, нельзя не заметить, что все почти государевы казначеи на протяжении трех столетий выбирались из фамилии Головиных. Известны среди них стольники и воеводы. Петр I доверяет им самое ответственное дело - флот: здесь служат Головины граф Федор Алексеевич, боярин, генерал-адмирал, фельдмаршал и ордена св. Андрея Первозванного кавалер (ум. 1706 г.); граф Николай Федорович, адмирал, Президент Адмиралтейств коллегии и кавалер св. Андрея Первозванного (ум. 1745 г.); Иван Михайлович, адмирал и ордена св. Александра Невского кавалер (ум. 1738 г.).

 

Последующие исследования английского историка А. Брай- ера и армянского историка В. Бартикяна выявили ряд представителей знатного византийско-армянского семейства в период распада Византии на несколько самостоятельных частей в XIII— XIV вв. Представители знатного семейства в этот период занимают важные должности в отдельных частях распавшейся Византийской империи — в собственно Византии, в Иконийском султанате, в западной и восточной Армении. Один из них - архонт Синопа в 1250-1260 гг. Отсюда сделан вывод о вероятном появлении их в княжестве Феодоро. За отсутствием письменных документов по-прежнему не известны ни время, ни обстоятельства утверждения их в качестве самостоятельных властителей Феодоро в XIV-XV вв. Поэтому назовем косвенные свидетельства.

Выезд Стефана Васильевича Ховры «из Судака, Мангупа из Каффы» обрисовывает границы его владений. Это сообщение, будучи вставлено в исторический контекст, свидетельствует о растущем натиске генуэзской торговой республики, сумевшей по договору с татарами от 1380 г. заполучить за крупную сумму денег Южнобережье от Судака до Балаклавы («капитан- ство Готия»), отнять у греков Судак - славный торговый город Сурож — и лишить его прежнего значения. Отметим, что Куликовская битва знаменовала вполне четкое размежевание сторон - русскому войску помогали гости-сурожане, а Мамаю - отряд генуэзцев. Неудивительно, что православные греки-фео- дориты искали покровительства у Московского княжества.

 

Из филологических свидетельств отметим, что соответствие фамилии Гаврас - Ховра (с ударением на последнем слоге) опирается на прочтения армянским историком В. Бартикяном этой фамилии в греческих и армянских документах (она читалась, скорее, как «Хаурас», «Хаврас» со звонким «х»). Со своей стороны, австрийский историк Х.-Ф. Байер считает, что все звуки фамилии перешли в русский язык вполне правильно.

 

Появление и распространение сельджукского стиля в архитектуре и декоре культовых и светских зданий также приходится на этот период. Резкая и определенная смена вкусов, последовательное применение сельджукского стиля в монументальных постройках на Мангупе - базилика, дворец - предполагает вполне определенных носителей, облеченных властью и средствами. Армянский историк профессор В. Бартикян, прослеживая многообразные связи представителей рода в XIII— XIV вв. в Иконийском султанате, в западной и восточной Армении, высказывает предположение, что именно они являлись проводником сельджукского искусства в княжестве Феодоро. Это предположение опирается на проведенное им исследование армянских рукописей, в которых прослежены имена и судьбы ряда представителей семьи, оставшихся неизвестными. Автор доказывает не просто малоазийское, но именно армянское происхождение семьи Гавров. «Заканчивая свое исследование, посвященное византийской фамилии Гаврасов, и подчеркивая их армянское происхождение, - пишет Бартикян, - мы далеки от мысли находить, что на протяжении долгих веков они сохранили неизменным свое этническое лицо. Часть их, главным образом та, которая была в Византии и Греции, была грецизирована, те, которые подвизались в Крыму - русифицировались. Не исключено, что некоторые, принявши ислам, отуречились. Свое этническое лицо могли бы сохранить только те, которые пребывали и действовали в армянских регионах Малой Азии, в Армении»10.

 

Итак, Мангупский удел остался за князем Алексеем. Его деятельность хорошо известна по генуэзским документам и эпиграфическим памятникам. Он не терял надежды вернуть себе прибрежные земли, именуя себя «владыкой Феодоро и Поморья». Он овладел выходом к морю, и в 1427 г. построил на месте раннесредневековой крепости Каламиты (Инкерман) новое укрепление, под защитой которого находился морской порт Авлита, ставший конкурентом соседней Чембало (Балаклаве). Широко велось и церковное строительство — при Алексее возводится базилика в Каламите, восстанавливается базилика в монастыре Апостолов и Партените, построенная еще в VIII в. при Иоанне Готском. Стремясь поднять престиж княжеского дома, Алексей восстановил княжеский дворец в Мангупе и построил его донжон в 1425 г. Сочтя свое положение достаточно прочным, Алексей вступил в открытую борьбу с генуэзцами и в 1433 г., при поддержке восставшего против генуэзцев населения захватил крепость Чембало. Однако посланный из Генуи флот под начальством полководца Карла Ломеллино быстро отвоевал Чембало, а затем разгромил и Каламиту, захватив при этом в плен сына Алексея — тоже Алексея. Вскоре после окончания военных действий княжич был отпущен и в 1434 г., после смерти отца, стал правителем Феодоро; Каламита вскоре была восстановлена, и соперничество феодоритов с генуэзцами за власть над Причерноморьем продолжалось, по-видимому, в более мирных формах. Накануне турецкого завоевания Крыма в 70-е годы XV в. враждебные взаимоотношения между Феодоро и Кафой сменяются дружественными: нараставшая угроза со стороны турок вынуждала их к сближению. В 1471 г. князь Феодоро Исаак посетил Кафу и заключил союз с генуэзцами.

 

Династические связи и геральдика. Княжество Феодоро занимало видное место в Восточной Европе, о чем свидетельствуют его династические связи. Дочь князя Алексея Мария в 1426 г. была выдана замуж за Трапезундского царевича, ставшего последним императором этой династии. Дочь князя Исаака, сменившего Алексея, в 1472 г. была выдана замуж за Стефана III, господаря Молдавии и Валахии.

 

Из русских документов известно также, что в 1474-1475 гг. великий князь Московский Иван III поручал послам вести переговоры о бракосочетании своего сына с мангупской княжной. Браку помешало завоевание Крыма турками в 1475 г.

 

Гаврасы гордились родством с Комнинами, но, особенно, с царствующим домом Палеологов, чей герб — двуглавый орел — изображен на плитах с надписями наиболее известного ман- гупского князя Алексея. Из документа, известного под названием «Эпитафий княжичу» следует, что сын Алексея Иоанн был женат на Марии Асане, по отцовской линии -— родственнице «порфироносного древа императоров Палеологов; по материнской —• из рода Цымблаконов, также находившегося в родстве с Палеологами. Возможно, подобные династические браки были не единственным случаем, но пока в нашем распоряжении нет прямых документов. Известно лишь, что брак с девицей из рода Палеологов давал право на употребление в качестве семейного герба двуглавого орла. Плит с подобным изображением — целых или в обломках — в Крыму найдено уже несколько. Наиболее известны плиты 1425 и 1427 гг. с надписью князя Алексея, на которых изображены его монограммы, гербы Палеологов и Генуи. Известен также целый ряд обломков подобных плит, найденных на Мангупе, в Инкермане и даже в Херсоне: они хранятся в лапидарии Бахчисарайского дворца-музея и в фондах Крымского краеведческого музея. Но самой удивительной находкой этого ряда оказалась каменная плита, найденная во время раскопок крепости близ Алушты и датированная 1459 г. На плите размером 4 х 0,5 м в верхней части расположены пять щитов с гербами: в первом медальоне вырезан «процветший» равносторонний крест по сторонам которого размещены буквы 1С/ ХС/ HI/ КА. ВО втором, третьем и четвертом — монограммы, одну из которых можно прочесть как «Александр». На последнем щите изображен двуглавый орел с императорскими коронами на головах, в нижней части плиты идет четырехстрочная надпись. Предполагается, что крепость была удельным владением последнего мангупского князя Александра, захваченного в плен во время штурма Мангупа и умерщвленного в Стамбуле11.

 

Сохранились два своеобразных «документа», характеризующих родственные связи владык Феодоро, принадлежавшие дочери Исаака, ставшей супругой Стефана Великого, господаря Молдавии. На серебряной табличке, прикрепленной к иконе Богоматери, подаренной Афонскому монастырю Григориат, значится «господарыня Молдовлахии Мария Палеологиня, супруга Стефана Великого»12. Еще больший интерес представляет собственноручно вышитая ею погребальная пелена, на которой представлен портрет княгини в парадном одеянии, снабженный вышитой «подписью»: в верхнем правом углу — монограмма Марии Мангупской, в нижнем левом — монограмма Палеологов, в верхнем левом и нижнем правом углах — их династический герб — двуглавый орел. Шитая шелком и жемчугом пелена хранится в монастыре Путна в Румынии (см. стр. 87).

 

О наличии родственных связей говорит и тот факт, что Софью Палеолог, племянницу последнего византийского императора, отправившуюся в 1472 г. из Италии в Россию, чтобы вступить в брак с великим князем Иваном III, сопровождал мангупский князь Константин Гаврас: он был удостоен этой чести, так как приходился «родственником невесте», и, вероятно, потому, что члены его рода, потомки Степана Васильевича Ховры, уже находились в Москве. Позднее Константин принял монашество под именем Кассиа- на, удалился в Ферапонтов монастырь, а затем основал свой собственный монастырь на берегах реки Учмы. В XIX в. на этом месте сохранялись две церкви: согласно сообщению Бруна, в стене одной из них, у входа, находилась плита с двуглавым орлом без корон, похожим на изображения с плит князя Алексея 1425 и 1427 гг..

 

Падение Феодоро.

 

Накануне турецкого вторжения, в первой половине 1475 г. развернулась борьба за престол Феодоро. Узнав о смерти Исаака, его племянНИК Александр спешно прибыл отрядом в триста воинов из Молдавии, где находился в изгнании. Ему удалось отбить престол у занявшего его сына Исаака.

 

Однако дни Феодоро были сочтены. Летом того же года турки-османы при поддержке татар высадили войска на крымском побережье. Они осадили Кафу, которая сдалась через пять дней, взяли несколько прибрежных крепостей, а затем в начале июля подошли к Мангупу.

 

Вооруженные огнестрельным оружием и снятыми с кораблей пушками, турки и татары пять раз ходили на приступ, потеряв множество солдат. Осада города-крепости длилась полгода и завершилась его захватом в 1475 г. в результате хитрости турок; они притворились, что отступают, выманив, таким образом, за стены защитников крепости и ударив на них из засады. Турки предали город страшному разграблению, истребив почти всех его жителей. Князь Александр и другие мужчины — представители княжеской семьи погибли в заточении в Константинополе, в живых был оставлен только его маленький сын: воспитанный турками, он сохранил почетный титул мангупского князя, хотя реальным влиянием ни он, ни его потомки уже не обладали.

 

Из территории княжества Феодоро и генуэзских владений Юго-Западного Крыма турки образовали Мангупский кадылык — судебно-административный округ с центром в Мангупе, находившийся в непосредственном управлении Османской империи. Они, по-видимому, оценили превосходные оборонительные достоинства крепости и продолжали укреплять и восстанавливать ее, особенно после страшного пожара 1493 г., когда выгорел почти весь город. Об этом свидетельствует греческая надпись на одной из башен в Табана-дере и ряд сооружений, возведенных в XVI в. — мечеть, синагога, кенасса; частично перестроенная цитадель.

 

Мангуп, населенный греками, турками, караимами, будучи судебно-административным центром, сохранял свое значение крепости в течение всего XVI в. и в первой половине XVII в. Однако жизнь в нем продолжала теплиться вплоть до времени присоединения Крыма к России, накануне которого христианское население Горного Крыма было переселено в Приазовье; тогда же, по-видимому, окончательно покинули Мангуп и караимы.

 

Так оборвалась многовековая жизнь Дороса - Феодоро - Мангупа. В ней еще много неясного, неисследованного, целые десятилетия, а то и столетия покрыты мраком безвестности, однако и то, что мы сегодня знаем о нем, дает основание считать, что в историю и культуру средневекового Крыма княжество вписало немало блестящих страниц.

 

гора мангуп в крыму 

К содержанию книги: Тайны Крыма

 

 Смотрите также:

  

Чигенитра-Богаз, Демерджийский перевал, Гурзуфское седло...

Путь на север связывал Южный берег со средневековыми пещерными монастырями, городами и крепостями княжества Феодоро (Мангуп, Эски-Кермен, Качи- Кальон и др.)

 

Землетрясение в Крыму. Образование провалов в горах и дорогах

...был в какой-то степени связан с княжеством, которое сложилось и процветало в горном Крыму, — княжеством Феодоро с одноименным центром на Мангупе.

 

Византийское искусство середины 12 – 15 веков

Последним политическим центром Византии, захваченным турками к 1475 г., было крымское княжество Феодоро, где в конце 14—начале 15 в...

 

БРОКГАУЗ И ЕФРОН. Инкерман Инкерманское сражение

Одни (Тунман) полагают, что И. есть древний греческий город Феодоро, или Дори
"греческих князей", которыми этот замок построен и которым, по его словам, принадлежал и Мангуп.

 

что означает двуглавый орел как символ России

Например, глава княжества Феодоро на юго-восточном побережье Крыма Алексей использовал эту эмблему в 1425 и 1427 гг. Таким образом...