Древняя Русь

Территориальное самоопределение Руси

Одна из характернейших особенностей киевской истории — сложность той международной обстановки, в которой пришлось восточному славянству вырабатываться из разрозненной племенной массы в народность, объединенную организацией государственного характера и овладевшую определенной территорией, отграничивая ее от соседей.

Задача территориального самоопределения этого государства оказалась поставленной в крайне неблагоприятные условия.

Жизненные интересы вызвали стремление сохранить господство над всем великим водным путем — от моря и до моря. Манила славянскую колонизацию и широкая черноморская степь, и она проникла до Донецкого бассейна и Тмутаракани 77.

Тюркские кочевые силы заставили славян отступать из степной в лесную полосу Восточно-европейской равнины. В итоге вековой борьбы с ними славяне оказались отрезанными с юга и замкнутыми в бассейне среднего Днепра, Десны, Оки и средней Волги, в условиях, наименее благоприятных как для развития туземного земледельческого хозяйства, так и для развития столь блестяще начатых Киевом международных сношений с культурными странами греческого Востока.

Сложными оказались территориальные отношения и на западной границе восточного славянства. Но тут для рассматриваемой эпохи Киевскому княжеству удалось достигнуть более определенных результатов в смысле территориального самоопределения, чем на Востоке, и удержаться на занятых позициях. Притом результаты эти достигнуты были в начале рассматриваемого нами периода, во времена Ярослава и его сыновей, быть может, с некоторым ущербом против эпохи первоначального поселения, так как имеются некоторые указания, что восточнославянские поселения доходили в X в. до Вислы и до границ земли Краковской, а в области Карпат несколько переваливали на ту сторону горного кряжа. В одном документе Оды, вдовы Мешка Старого, короля польского, умершего в 992 г., говорится о границах Руси, тянущихся до Кракова, а тот же документ, как и Хроника Титмара, представляет дело так, что русская граница соприкасалась с поселениями пруссов. Но польская колонизация, консолидированная основанием монархии Пястов, рано приняла в силу географических и экономических причин то юго-восточное направление, которое характерно определило всю южнорусскую политику исторической Польши на ряд столетий. И встреча двух колонизаций на водоразделе двух правых притоков Вислы, Вепря и Сана, привела к известному нам лишь в отрывочных известиях первому периоду русско-польской борьбы в XI в.

Первый очерк западной границы русской дал еще Владимир Святославич своими походами на ляхов (981 г.) и хорватов (992 г.), причем «зая городы червЪньские». Болеслав I подготовлял борьбу с ним, подчинив своему влиянию зятя своего Святополка, и в смутах по смерти Владимира проник до Киева, стремясь помочь Святополку оплатить себе перевесом над Русью.

Он «грады червЪньские зая собе», как и Берестейское Забужье после разрыва со Свято- полком (1018 г.). Войны с поляками Ярослава (1030—1031 гг.) вернули Руси червенские города, и он укрепляет установившиеся отношения, помогая Казимиру Обновителю подчинить себе Мазо- вию (1047 г.). Его сестра Мария-Доброгнева была замужем за Казимиром, а на сестре польского короля он женил сына своего Изяслава

Но в эпоху раздоров между сыновьями Ярослава борьба возрождается. И поддержка, какой ищет Изяслав против изгнавших его киевлян, носит столь же антинациональный характер, как прежний польский союз Святополка; братья Святослав и Всеволод готовы помириться с Изяславом, но ставят ему условие: «Не води ляховъ Кыеву, противнаго ти нЪ.туть; аще ли хощеши гнЪвомъ ити и погубити градъ, то вЪси, яко намъ жаль отня стола».

И когда Изяслав, заняв Киев, «распуща ляхов на покормъ» из волости киевской, население стало ляхов избивать «отай» и принудило Болеслава уйти с Руси.

В результате этих перипетий древнейших русско-польских отношений создалось особое княжение галицких Ростиславичей, на которых и пала вся тяжесть борьбы с поляками для охраны западной русской границы. Правда, после смерти Болеслава Кривоустого в 1138 г. в Польше настал период удельного раздробления и удельных смут, на время ослабивший ее наступательную силу, и только в XIV в. русско-польский территориальный спор стал снова и резко на очередь, чтобы привести к распространению польской власти на Южную Русь в позднейшее время.

Ярославу же принадлежит укрепление русских владений на северо-западе и севере. Его походы на Литву в 40-х годах XI в. намечают завязку русско-литовских отношений — первый отпор Южной Руси литовской тяге на юг, а более ранние походы 30-х годов на эстонскую чудь и основание Юрьева очерчивают западные пределы Новгородской земли, как походы новгородцев в 1032 г. и Владимира Ярославича в 1042 г. в Заволочье (между Ладогой и Северной Двиной) кладут основание новгородскому политическому и промысловому господству на севере России.

Этот элементарный очерк внешних условий киевской истории XI—XII вв. должен послужить внешней рамкой моему дальнейшему изложению. Повторяю, характерная их черта — сложность международного положения, существенным следствием которой была невозможность для южнорусского государства создать себе прочно определенную территорию. Не опираясь в своем территориальном самоопределении на какой-либо определенный географический факт, не имея так называемых естественных границ, Киевская Русь не могла создать прочной концентрации подвластных себе земель, растянувшихся в политически невыгодной конфигурации в бассейнах Днепра, Оки, средней Волги, ильменском, верховьях Западной Двины, с крайне зыбкими границами как со стороны беспокойной степи, так и со стороны литовских и польских соседей. Владея верховьями Днестра и Буга и Днепра, Киевское государство было не в силах спуститься до их устьев и вынуждено было постепенно отступать с востока и юга, изнуряя свои силы в упорной борьбе на несколько фронтов.

И внутренняя политическая организация не соответствовала сложным оборонительно-наступательным задачам внешних отношений. Определенная в основных своих чертах не этими внешними потребами, а внутренними условиями древнего политического и социального быта, она не выдержала внешнего тяжкого давления и рухнула к концу XII в.

К изучению этой внутренней организации древней Киевщины мы теперь и обратимся.