Князь Олег. Договор Олега с греками

 

Древняя Русь

 

 

Князь Олег. Договор Олега с греками

 

 

 

Дело в том, что первый исторический момент, «событие», которое стоит в начале истории Киевской Руси на рубеже доисторических и исторических времен, — это водворение Олега в Киеве.

 

Так смотрел на дело древнейший киевский летописец, начиная свои исторические и хронологические выкладки «от первого лета Олгова, понеже седе в Киеве», — «Олега, князя русского». Отсюда ведет свое изложение «повесть», откуда пошла Русская земля. Такова «эра» киевской исторической традиции.

 

А до нее стоят лишь представления, что «словене, кривичи и меря дань даяху варягом», а поляне — хазарам, да вовсе бессодержательное глухое представление, что были в Киеве князья Аскольд и Дир, чьи имена, по-видимому, уцелели в киевских преданиях только в связи со сказаниями об Олеге. Лишь позднейшая книжная работа обогатила память о них, приурочив эти имена к вычитанному из византийского источника рассказу о набеге руси на Византию. О доолеговых временах в старой традиции — только обрывки преданий и комбинаций летописца, которые и для него стоят вне того, что он сам считал «историческим».

 

С преданиями об Олеге связан вопрос о важнейшем моменте в образовании Киевского государства — о соединении новгородского севера и киевского юга в один политический организм. Но предания эти дошли до нас в таком виде, что выделить в них подлинно старинное от комбинаций книжника-летописца, который их перекраивал по-своему, трудно.

 

 Прежде всего эти предания в летописном изложении сплетают в одно деятельность Олега и Игоря, притом по-разному. По версии Новг. I летописи, у Рюрика сын Игорь, а при нем воевода Олег.

 

Игорь — взрослый князь, и действуют они оба вместе: «начаста воевати», «поидоша», «рЪша. . .». Но Аскольду и Диру Игорь «рече»: «Вы нЪста князя. . . но азъ есмь князь», «сЪде Игорь княжа в КыевЪ», «а посла князь Игорь на ГрЪкы», затем после неудачного похода на Византию, взятого из византийского источника («Хронографической Палеи»), — «Игорь и Олегъ пристроиста воя многы» и «иде Олегъ на ГрЪкы», а по возвращении из похода (успешного) умер на севере: «иде Олегъ к Новугороду и оттуда в Ладогу» — «есть могыла его в ЛадозЪ». Игорь же все время княжит в Киеве 102.

 

Совсем иначе строит Повесть временных лет: «Умершю Рюри- кови предасть княженье свое Олгови, отъ рода ему суща, въдавъ ему сынъ свой на руце, Игоря, бЪ бо дЪтескъ вельми». Действует поэтому один Олег, имея при себе «Игоря княжича». Он говорит Аскольду и Диру: «Вы нЪста князя, ни рода княжа, но азъ есмь роду княжа», — но прибавляет, когда «вынесоша Игоря»: «А се есть сын Рюриковъ». И в Киеве княжит Олег, «Игореви же възрастъшю и хожаше по ОлзЪ и слушаше его», «иде Олегъ на Грекы», Игоря оставив в Киеве. Умер он, вернувшись из удачного похода, в Киеве, «и погребоша его на горЪ, еже глаголеться Щековица; есть же могила его и до сего дни, словеть могыла Ольгова». А тогда «поча княжити Игорь по ОлзЪ» 103.

 

А. А. Шахматов в одной из прежних статей остроумно объяснил, почему составитель Повести временных лет переделал воеводу Олега в князя, когда вставлял в свой свод найденный им договор с греками, где Олег титуловался «великим князем Русским», а потому сделал его родственником Рюрика, а Игоря обратил в малолетка, для пояснения, почему не он княжит, а Олег. Теперь в «Разысканиях» А. А. Шахматов столь же остроумно поясняет, почему книжник-летописец превратил князя Олега, о котором повествовало старинное предание, в Игорева воеводу 104. Это объяснение построено в связи с общими выводами А. А. Шахматова по истории древнейшего русского летописания: в Новгородской I летописи переработан киевский источник, который знал Олега князем (независимо от договора). Несомненно одно: обе версии — одинаково плод книжнической работы, которая по-своему кроила и перекраивала комбинации из преданий о древних князьях, примиряя и сглаживая, как умела, их противоречия и разногласия.

 

Едва ли даже возможно разрешить задачу твердой критики этих версий и преданий как исторического источника. Задача эта того же сорта, как попытка выделить какие-либо исторические черты из народных преданий, например былин, да еще таких, которые дошли уже в переделке и пересказе мудривших над ними книжников. Эту задачу А. А. Шахматов пробует разрешить во введении к «Очерку древнейшего периода истории русского языка» 105. Он склоняется к тому, что надо вовсе отделить Олега от Игоря. Их сплетение вызвано потребностью согласовать сказания о них с мотивом о призвании Рюрика и установить преемство власти от Рюрика; задача осложнялась, по-видимому, тем, что имена Игоря и Рюрика связывались в устойчивом предании как имена сына и отца (может быть, так, что в известном предании к имени Игорева отца, Рюрика, приурочен мотив призвания), а вместе с тем основные черты этого предания не позволяли поставить Олега после Игоря: Игорь — отец Святослава, фигуры достаточно «историчной», чтобы допустить твердое предание об имени его отца.

 

А. А. Шахматов разрубает запутанный узел предположением, что князь Олег был таким же «самозваннььм», с точки зрения традиции о Рюриковой династии, князем, какими летопись представляет Аскольда и Дира, независимым от Рюрика. Но в таком случае пришлось бы, чего Шахматов не делает, представить себе Олега северным князем-варягом, которого вытеснили с севера события, приведшие к водворению в Ладоге и Новгороде Рюрика. Олег с варягами и примкнувшими к ним словенами и кривичами ушел на юг и, сокрушив «русских» (Шахматов и их считает «варягами») князей Аскольда и Дира, засел в Киеве. Шахматов считает, что положение Олега на юге верно характеризует текст летописи, по которому «6Ъ обладая Олегъ Поляны и Деревляны и Суверены и Радимичи, а съ Уличи и ТЪверци имяше рать» 106. Но маловероятным представляется А. А. Шахматову, чтобы ему были покорны также кривичи и словене, т. е. новгородский, полоцкий и смоленский север. Шахматовская критика текста договора Олега с греками убедительно устанавливает, что подлинный текст этого договора (907 г.) называл только Киев, Чернигов и Переяславль городами Олеговой Руси.

 

При всем том Олег — фигура не легендарная, а историческая. Его имя и деятельность удостоверены двумя источниками, не зависящими от летописных сказаний и комбинаций: договором с греками и недавно найденным «еврейским документом».

 

Договор Олега с греками — единственный источник для заключения о походе Олега на Византию. Все остальное в летописи — книжническая работа по разным источникам: описание зверств, учиненных русскими в окрестностях Византии, взято из славянского перевода Жития Василия Нового и Продолжателя Амар- тола 107, которые использованы и для рассказа о походе Игоря, затем ряд легендарно-эпических мотивов, как ладьи под парусами на суше, мудрая отгадка отравы, народный анекдот о «паволо- чатых» и «кропинных» парусах. Самый договор изложен под 907 и 912 гг. Историки давно спорят о том, два ли это договора или один — выдержки под 907 г. и текст, как бы цельный, под 912 г. Трудно представить себе возможность такого объяснения, что летописец имел два документа — из одного вырвал только несколько фраз, а другой дал полностью. К тому же «второй договор» не связан с рассказом о какой-либо новой войне, так что историкам, приемлющим два договора, приходится трактовать изложение под 907 г. как «прелиминарное» соглашение, а договор 912 г. — как окончательный, что едва ли соответствует практике X в. Разбор вопроса в статье Шахматова 35 устанавливает способ, каким использовал свой источник летописец, разбив его в своей схеме, и тем в значительной мере подрывает представление, что текст договора передан в летописи достаточно точно 108.

 

Но при всем том существование такого договора и текстуальная связь с его текстом летописной передачи не вызывают сомнения ни по языку, ни по содержанию. Летописный текст — несомненный перевод с греческого, притом настолько «подстрочный», что иногда непонятен без попытки обратного перевода на греческий язык. Договор заключен при царях Льве и Александре, а Лев умер 11 мая 912 г., что согласно с датой договора — 2 сент. 6420 (911) г. Договор заключают от имени «Олега, великого князя русского», и «от всех, иже суть под рукою его светлых и великих князь и его великих бояръ», 15 послов, все имена которых скандинавские: они «от рода русского»; заключают по поручению князей и по повеленью от всех, «иже суть под рукою его сущих руси». Едва ли можно с Сергеевичем видеть в этих словах указание на «киевское вече»: договоры, как особенно видно из Игорева договора, скрепляли клятвой не только князя, но и всей его дружины. Договор регулирует русско-византийские отношения — вечный мир, торговлю, приезды руси в Царьград, отношения в Царьграде и на пути из Руси в Византию и обратно (греков и руси).

 

 

К содержанию книги: Лекции по русской истории

 

 Смотрите также:

 

поход князя Олега

Князь Олег и договоры... ...Легенда, выдумка, компиляция летописца — вот какими словами оценивались известия о походе Олега на греков в 907 году.
Олег идет на Царьград. Мир с Греками. Договор...

 

поход Олега на царьград - договор с греками Древняя Русь  древнерусский князь Олег. Договор руси с греками Византией.

 

ОЛЕГ ВЕЩИЙ

Как князь-воитель Олег Вещий связан с культом Перуна: при заключении договора с греками он .и его мужи клянутся на оружии «Перуном, богом своим, и Волосом, скотьим богом»; на миниатюре Радзивилловской летописи О. В...