Князь Владимир Мономах. Младшие князья в уделах. Отчинное право — частноправовое понятие семейного владения и наследования

 

Право в Древней Руси 10-12 веков

 

 

Князь Владимир Мономах. Младшие князья в уделах

 

 

 

БОРЬБА ЗА СТАРЕЙШИНСТВО В 12 веке

 

Для того, чтобы понять деятельность Владимира Всеволодовича, надо иметь в виду все ту же борьбу в истории междукняжеских отношений древней Руси двух начал, которые назовем началами отчины и старейшинства. Мы видели, что в предыдущем периоде первое из них росло и крепло, а второе оказалось бессильным удовлетворить своему назначению и сохранить единство в распоряжении средствами всей страны для защиты внешней ее безопасности, а для этого — установить центральную силу, которая охраняла бы внутренний мир, влияя на судьбы отдельных составных частей молодого государства и на их взаимоотношения.

 

 Отчинное право — частноправовое понятие семейного владения и наследования — претерпело в применении к княжому владению два существенных осложнения. Отцовский раздел наследства между сыновьями, произведенный Ярославом, не мог руководиться только хозяйственными, экономическими соображениями, как при разделе частного имущества. В нем, как мы видели, заметна известная политическая тенденция, сказавшаяся в группировке западных волостей вокруг Киева, восточных — вокруг Чернигова, но не проведенная последовательно, так как доля третьего Ярославича разбивала своим существованием цельность слагавшейся системы двух крупных держав — право- и левобережной по отношению к Днепру.

 

С этой точки зрения, которую можно назвать политико-географической, становится особенно понятной деятельность Всеволода и его сына, направленная сперва на приобретение Чернигова и его волостей, затем на приобретение Киева и западных волостей при сохранении Переяславского княжества как киевского форпоста со стороны степи, а также северных владений, которые, окружая вместе с южными волости черниговских князей, служили хорошей базой для влияния на них. Искажение и осложнение простых задач семейного раздела тем, что мы назвали проявлением в Ярославовом ряде политической тенденции, обусловило и преобладание трех Ярославичей с их потомством и борьбу между ними.

 

Десятилетия, протекшие со смерти Ярослава, принесли и другое осложнение условий отчинного княжого владения и наследования. Княжое отчинное право приходит в столкновение с политической силой веча. С первого проявления этой силы на юге в 1068 г. видим развитие таких отношений между князьями и населением, которые сильно осложняют практику преемства княжих столов. Даже в тех случаях, где нет резких проявлений народной воли в форме призвания и изгнания князей, утверждается необходимость народного признания и ряда между князем и вечем. Население каждого стольного города полноправно в признании князя и ряде с ним, если, конечно, имеет силу осуществить свое право: князь для него свой местный князь; и Киев в этом отношении не составляет исключения, рядясь с своим князем только об управлении местными делами. Народное избрание, однако, ограничено обычным правом на княжение потомков Владимира и Ярослава. При встрече княжого отчинного права с началом народного избрания слагается тот же компромисс между ними, какой господствовал в королевствах германского мира.

 

 Право на престол принадлежит всему составу княжого рода, но без определенной последовательности индивидуального наследования; в каждом отдельном случае народное избрание — или признание — «сажает на столе» того или иного из носителей этого «гипотетического» права: обычное право очерчивать лишь круг возможных наследников. С другой стороны, начало старейшинства не нашло себе сколько-нибудь устойчивого осуществления. В своеобразном сочетании с раздельностью владений старших Ярославичей оно создало гегемонию трех князей, приведя в их столкновениях и соглашениях к восстановлению единовластия Всеволода, быстро, однако, подточенного борьбой с младшими отчичами и выродившегося по его смерти в плохо согласованное властвование более сильных князей, решавших общие дела по взаимному соглашению на съездах.

 

Перед Мономахом стояли две задачи: укрепить за собою Киев, осуществив притом наиболее широкое представление о «Всево- ложей отчинЪ», и возродить старейшинство, придав ему значение династической привилегии своего потомства, т. е. укрепив за этим потомством отчинные права на Киев, сохранить и связь старейшинства в земле русской с обладанием «золотым столом киевским»  . Такое понимание «задач» Мономаха вытекает из совокупности фактов, характеризующих его деятельность как киевского князя

 

16 апреля 1113 г. умер Святополк Изяславич. На другой день киевляне, собравшись на вече, послали к Владимиру со словами: «поиде, княже, на столъ отенъ и дЪденъ». Мономах замедлил прибытием в Киев и приехал лишь по второму посольству. Этому промедлению исследователи не раз придавали особое значение. С. М. Соловьев полагал, что Мономахом руководили те же побуждения, что при уступке Киева Святополку: уважение к старшинству на этот раз Святославичей  . Говорить ли, как это плохо вяжется с его борьбой против прав тех же Святославичей на Чернигов? М. С. Грушевский также думает, что Владимир искал оправдания своей узурпации в воззрениях князей, которые «не очень-то признавали права народного избрания»  , но узурпацию видит не столько в нарушении прав Святославичей, сколько в оттеснении от киевского стола старшей линии Ярославичей; так же смотрит и В. И. Сергеевич. Ни из чего не видно, чтобы Владимир сам разделял это мнение.

 

И старший Святославич Ярослав, сидевший на Волыни, восстает против Владимира, только когда на юге появился Мстислав Владимирович как возможный преемник отца. Самому промедлению Владимира едва ли можно приписывать столько значения. Летопись не указывает его причины, говоря только: «не поиде, жаляся по братЪ». Киевляне вторым посольством его торопят, встревоженные народным бунтом. Сама сложность положения дел в Киеве, охваченном разрухой, может быть достаточным объяснением промедления, столь краткого: 17 апреля киевляне послали первый призыв Владимиру, 20-го «вниде Владимиръ въ Киевъ». Этого, быть может, достаточно, чтобы осведомиться о положении дел в Киеве, но едва ли, чтобы выяснить отношение других князей к своему шагу.

 

Как бы то ни было Владимир, призванный киевлянами «сЪде на столЪ отца своего и дЪдъ своихъ». Его двенадцатилетнее княжение М. С. Грушевский так характеризует: «Киевский стол занимает сильнейшая и способнейшая линия Всеволода, поэтому концентрация земель русской державы около своего старого центра — Киева могла достигнуть еще нескольких успехов: последний проблеск в агонии этой концентрации».

 

Земли «русской державы» были объединены под киевской властью во времена Владимира, Ярослава. Механизм этого объединения не сложен: сыновья киевского князя держат наиболее важные пункты как отцовские посадники. Старейшинство «в отца место», о котором говорит ряд Ярославов, могло бы иметь значение реальной силы, поддерживающей единство всей земли, если бы оно вело к таким же отношениям между старейшиной и младшими князьями, какие существовали между отцом и сыновьями. Этого не произошло по смерти Ярослава. Но мы видим, что старшие Ярославичи свои волости держат сыновьями. Изяславичи теряют волости с изгнанием отца, Святославичи с возвращением Изяслава. Всеволод, переняв волость русскую всю, оставляет Изяславичей при управлении Новгородом и Волынью, но держит их в положении подвластных, распоряжаясь их волостями без всякого внимания к неприкосновенности их отчин, и, уступая города «изгоям», по-видимому, не считает это «вводом во владение», а лишь такой же «раздачей» городов, какая практиковалась по отношению к сыновьям, что и подчеркнуто в летописной передаче постановлений Любецкого съезда.

 

Эпоха княжеских съездов, как можно назвать время киевского княжения Святополка, приносит в значительной степени утверждение княжеских прав на отчины. Но в практике общих действий младшие князья остаются в зависимости от старейшинства «воло- девших» на Руси Святополка, Владимира и Святославичей: только эти принимают решения, а в походы идут младшие, не участвовавшие в совете, не опрошенные: лишь разногласие старших князей дает, например, Ростиславичам возможность отвратить грозившую им снова судьбу «изгоев».

 

В этих чертах предыдущего времени была своего рода историческая основа для политики Владимира по отношению к младшим князьям. Волости, бывшие у него в руках, он поручает сыновьям — видим Мстислава в Новгороде, Святослава, а по его смерти Ярополка в Переяславле, Вячеслава в Смоленске, Юрия в Суздале. Кроме того, заняв Киев, Владимир вступает в наследие политики Изяслава и Святополка Изяславича. Те волости, что находились в непосредственном владении Святополка, переходят к нему: Турово-Пинская земля как «киевская волость», по выражению одного из позднейших князей. Но и младших князей, сидевших на западных волостях, Владимир втягивает в свой семейный союз: волынский князь Ярослав Святополчич был женат на внучке Владимира Мстиславне; за Всеволодка, сына Давыда Игоревича, князя Городенского, он выдает дочь свою Агафью; на дочери Володаря Ростиславича женит сына своего Романа. Едва ли эти родственные связи имели целью только политический союз, как полагает М. С. Грушевский. По крайней мере по отношению к Ярославу Святополчичу видно нечто иное. Под 1117 г. читаем рассказ о походе Владимира на него: «и створи миръ съ Ярославомъ, Ярославу покорившюся и вдарившю челомъ передъ стрыемъ своимъ Володимеромъ, и наказавъ его Володи- меръ о всемъ, веля ему къ собъ приходити, когда тя позову». Через год Ярослав бежал в Венгрию и начал борьбу с помощью венгров, поляков и чехов, втянув в нее и Ростиславичей, пока не погиб под Владимиром. И летописец, сторонник дома Монома- хова, доказывает правоту Владимира, «оному бо младу сущю и гордящюся противу строеви своему и пакы противу тьсти своему Мьстиславу» |42.

 

Эта мотивировка не лишена значения. Вспомним, что позднейшие своды сохранили указание на связь между разрывом Ярослава с Владимиром и их семейными отношениями: «Ярославъ Святополчичь отела отъ себе жену свою, дщерь Мьстиславлю, внуку Володимерю; Володимеръ же слышавъ се и совокупи воя, поиде на нь» 14,3. Если превращение семейной истории Ярослава в основной мотив и является, вероятно, позднейшей комбинацией книжника, то само известие о ней нельзя признать каким-либо вымыслом, а в сопоставлении с приведенным рассуждением киевского летописца оно приобретает несомненный интерес. Владимир мужа внучки, обязанного почтением к тестю, а тем более к его отцу, ставит своим «наказанием»   в положение послушного подручника. После бегства Ярослава Владимир сажает на Волыни сына Романа, а по его смерти Андрея.

 

После гибели Ярослава Святополчича старшая линия Ярославичей быстро захудала  °. Волынь остается под властью киевского князя: по переходе Андрея в Переяславль (1135) Ярополк Владимирович сажает тут племянника Изяслава Мстиславича.

 

Соединение Волыни с Киевом в одних руках, объединительные тенденции политики Владимира представляли серьезную опасность для Ростиславичей. В первом походе Владимира на Волынь видим их в его войске, но изгнание Ярослава толкнуло их к союзу с изгнанником, а после его гибели, когда ушли приведенные на Мономаха венгерские и польские силы, Василько и Володарь, «к Володимеру с молбою и с дары послаша послы»  , больше о них не слышим.

 

В то же время и в том же духе устанавливает Мономах свои отношения к князьям Полоцкой земли. Причины разрыва с Глебом Всеславичем, княжившим в Минске, летопись не указывает, рассказывая только, что Глеб «бяше воевалъ Дреговичи и Случескъ пожегъ, и не каяшеться о семъ, ни покоряшеться, но болЪ противу Володимеру глаголаше, укаряи й». Слова эти намекают на предшествовавшие недоразумения, о которых киевская летопись предпочла умолчать. Владимир смирил Глеба, который «вышедъ изъ города с дЪтми и с дружиною, поклонися Володимеру, и молвиша рЪчи о мире, и обЪщася ГлЪбъ по всему послушати Володимера; Володимеръ же умиривъ ГлЪба и наказавъ его о всемъ вдасть ему Менескъ». А через два года Мономах, «взя Менескъ у ГлЪба у Всеславича, самого приведе Кыеву», где он через несколько месяцев и умер  . Продолжает дело Мстислав Мономахович. В 1127 г. он заставил полочан выгнать Давыда Всеславича и просить себе в князья Рогволода Всеславича, а на третий год «поточи Мьстиславъ Полотскии князЪ, съ женами и с дЪтми, въ ГрЪкы, еже преступиша хрестьное целование» — «зане не бяхуть въ его воли и не слушахуть его, коли е зовяшеть въ Рускую землю в помощь, но паче молвяху Бонякови шелудивому во здоровье»; за это Мстислав «посла по КривитьстЪи князЪ по Давыда, по Ростислава и Святослава и Рогъволодича два, и усажа у три лодьи и поточи й Царьграду за неслушание ихъ, а мужи свои посажа по городомъ ихъ» |4Й. Так Владимир и Мстислав довели до конца дело объединения западных волостей под киевской властью, осуществили задачи, намеченные Изяславом и Святополком. Отсутствие известий о столкновениях с Ростиславичами  , оставшимися на своем посту — западном форпосте южной Руси, распадение их отчины и раздоры по смерти Василька и Володаря между их сыновьями заставляют думать, что и галицкие князья не нарушали киевского властвования на запад от Днепра.

 

С другой стороны, характерны отношения между Владимиром, а затем Мстиславом и черниговскими Святославичами. Не слышно о раздорах между ними. Но нет основания говорить и о такой зависимости Святославичей от Мономаха, какая создавалась для младших князей правобережного Днепровья. В фразеологии киевской летописи Святославичи всегда выделены, поставлены рядом с Владимиром. Их она вместе называет: «братья Русции князи» ,50. В поход на Ярослава волынского идут Владимир и Давыд Святославич, и Володарь, и Василько  . Быть может, и то не лишено значения, что Давыд упоминается в походе только вместе с самим Владимиром, а когда Владимир послал на Дон сына Ярополка, то и Давыд послал сына своего Всеволода  . Проследим и дальнейшее развитие этих отношений при Мстиславе Владимировиче. Старшие Святославичи сошли со сцены. Олег умер еще в 1115 г., Давыд в 1123 г. Черниговский стол занял было третий брат их, Ярослав, но Всеволод Ольгович «изъЪхалъ» его, дружину перебил, а самого дядю вернул в Муром. Летописец, благочестивый поклонник Мономахова племени, рассказывает, как Мстислав собирался походом на Всеволода, чтобы соблюсти крестное целование к Ярославу, как молил его Всеволод, подкупая киевских бояр, как медлил и колебался Мстислав, пока игумен Андреевского монастыря и «собор иерейский» не взяли на свою душу преступление крестного целования, как Мстислав, наконец, «створи волю ихъ и съступи хреста. . . къ Ярославу и плакася того вся дни живота своего»   . Ярослав остался в Муроме, а Всеволод на столе черниговском.

 

Плач по свершенном клятвопреступлении не помешал Мстиславу использовать положение в духе отцовской политики. «В то же лЪто посла князь Мстиславъ братью свою на КривичЪ»  , и в числе братьи этой видим его зятя Всеволода Ольговича: так про старших Святославичей не выражались. Не обошлось дело и без территориальных уступок Всеволода в пользу киевского князя, расширивших южные владения его за счет черниговских волостей в Посемье 155. А владения эти представляли особую важность именно потому, что разрывали связь Черниговщины с половецкими степями, так часто служившими для Святославичей источником сил на борьбу с киевскими князьями.

С объединением под одною властью Киева западных волостей и владений, охватывавших с севера и юга волости черниговские, семья Мономашичей пока дружно держалась под старейшинством Мстислава, сказывалась подавляющей силой в политической системе древней Руси  .

 

Так восстановил Мономах — точнее, впервые осуществил на деле — идею старейшинства в земле русской: Мстиславу лишь оставалось достроить начатое отцом здание. Они проводили в жизнь воззрение, что отдельные князья держат части русской земли с обязанностью соединять свои силы на общее дело по требованию старейшего, киевского князя под страхом кары, лишения волости. Что такое осмысление практики Мономаха и сына его не заключает в себе преувеличения, показывает одно позднейшее свидетельство. В 1177 г. в Киеве сидел Роман Ростиславич, и послал он на половцев сыновей и братьев, из которых один, Давыд Ростиславич, не пришел и стал виновником поражения. Тогда один из Ольговичей поехал в Киев к Роману с таким заявлением: «Брате! я не ищю подъ тобою ничегоже, но рядъ нашь такъ есть: оже ся князь извинить, то въ волость, а мужь у голову, а Давыдъ виноватъ — онъ же тою не створи», добавляет летописец, видимо признавая норму княжого права, на которую ссылался обвинитель Святослав Всеволодович. И дело кончилось изгнанием Романа из Киева 15/. Не в смутные годы середины XII в. могла выработаться такая норма княжого права, а лишь во времена энергичной киевской власти; и недаром прозвучало злорадством обращение Святослава к Роману — «обрадовашася, — говорит киевский летописец, — Ольговичи, аки не вЪдуще Божия казни»: он ссылался на правило, с которым Романа должна бы связывать семейная традиция |ой.

 

 

К содержанию книги: Лекции по русской истории

 

 Смотрите также:

  

Владимир мономах

Отрывки из «Поучения Владимира Мономаха» даются из «Лаврентьевской летописи». О поведении князя.

 

князь Владимир мономах - поведение князя Владимира...  Владимир II Мономах  Владимир Мономах — боярский князь. Рыбаков Б. Л. Киевская...

 

Владимир Мономах (1113—1125)  Владимир Мономах - развитие русская политическая мысль...

 

Владимир Мономах. Политические идеи Владимира Мономаха.

Владимир Мономах (1053—1125) — знаковая фигура в истории русской политической идеологии, воплощающая собой идеал русского князя, самодержца...