«Эврика» 1980. ПРИРАСТАТЬ БУДЕТ СИБИРЬЮ

Новосибирский Академгородок. Золотая долина

Летом 1958 года был утвержден генеральный план застройки академгородка. Город делился на три зоны: институтскую и две жилые. Все три зоны были «посажены» на одну магистраль в виде буквы П, состоящую из трех прямых улиц (журналисты почему-то называли ее параболой). Теперь это улица Строителей, проспект Науки и Морской проспект. Концы буквы П упираются в Бердское шоссе, идущее мимо академгородка. От шоссе и от идущей параллельно ему железной дороги городок отделен почти полукилометровой полосой соснового леса, что гарантирует ему чистоту и тишину.

Создавая на новом месте крупный научный комплекс, достаточно удаленный от большого города, мы должны были позаботиться обо всем, что необходимо для его продуктивной работы.

Кроме научных институтов и жилья, в проект академгородка был включен опытный завод широкого профиля, который должен был изготовлять приборы и установки по заказам ученых, а также экспериментальное хозяйство для биологических институтов. Для печатания всевозможных научных трудов и сообщений была предусмотрена типография. Было принято также решение о переводе в Новосибирск Государственной научной библиотеки, ставшей теперь Государственной публичной научно-технической библиотекой СО АН СССР, самой крупной в восточной части страны.

Для подготовки молодежи, кроме Новосибирского государственного университета, был задуман политехникум, готовящий специалистов для работы на ЭВМ, на физических и химических установках, позже были организованы курсы программистов.

Такой единый и всесторонний подход, который Сибирское отделение стремилось реализовать в меру своих возможностей, способствовал быстрому включению в работу молодых научных коллективов.

Новосибирский академгородок был спланирован с самого начала как единый комплекс — научные институты, университет с общежитиями, опытный завод, жилые дома, гостиница, Дом ученых, клуб и кинотеатр, школы, детские сады и ясли, больничный городок, торговый центр, стадион и даже водная станция. Это был прекрасно задуманный благоустроенный город примерно на 35 тысяч жителей (здесь мы все-таки ошиблись — город очень скоро достиг этого рубежа и перешагнул его).

Не все вышло так, как планировалось, но академгородок стал прекрасным местом для работы и жизни, и мы очень гордимся им.

Однако организовать новое строительство и вести его нужными темпами оказалось много сложнее, чем собрать коллектив ученых для переезда в Сибирь. Здесь первостепенную роль сыграли Г. Д. Чхеидзе (строитель Комсомольска-на-Амуре, послуживший прообразом инженера Беридзе в романе В. Ажаева «Далеко от Москвы»), А. С. Ладинский (инженер-архитектор, лауреат Государственной премии, опытный строитель), Б. В. Бе- лянин (до этого возглавлявший крупнейший отраслевой институт). Строительство академгородка было поручено Новосибирскгэсстрою, однако Новосибирская ГЭС еще не была окончена, и это с самого начала предопределило наши трудности.

Одним из первых объектов центра был деревянный дом да бараки — временное жилье на месте будущих коттеджей, куда переехал я с семьей и мои ученики осенью 1958 года. Одной из причин переезда было желание наблюдать за строительством академгородка. Строили медленно и плохо. Выяснилось, что нет цемента, кирпичей, машин. Между тем было принято решение обеспечить нашу стройку техникой и материалами. Госплан получил указание ЦК партии отпускать все необходимое вне очереди. Бывало, что местные руководители частично забирали присланное Сибирскому отделению для своих нужд. С одним из них я крепко поспорил, и он сказал мне в запальчивости: «Да, мы забрали материалы и машины. Я не знаю, за какие грехи тебя сюда прислали. Если твое дело стоящее, дадут еще, а если нестоящее — значит, мы поступили правильно».

Пришлось ругаться, дело дошло до Москвы. Руководство Госплана оказало нам активную помощь. В городе была создана комиссия по проверке случаев пропажи материалов, и дело вошло в нужную колею.

Неразберихи в первые годы было много. То нам недодадут цемента, то срежут ассигнования, то зашлют неизвестно куда присланные нам машины.

Но мы сражались за каждую тонну материалов, за каждую машину, зная, что если один раз дашь себя остричь, то остригут еще и еще раз, а там, глядишь, и совсем ни с чем останешься. Поэтому каждый раз приходилось звонить в Москву, летать туда чуть ли не каждую неделю, обращаться к ответственным руководителям.

Узким местом была плохая дорога из Новосибирска в академгородок: машины на ней застревали в грязи, а после ливней не мог проехать даже грузовик. Мы узнали, что прокладка дороги Новосибирск — Аэропорт заканчивается и организация, строящая ее, будет направлена на новое место. Я обратился к министру, которого знал еще по Киеву, с просьбой помочь нам с этим делом. Просьба была удовлетворена, и в течение года мы получили отличную дорогу и внутренние подъездные пути в академгородке.

Основными трудностями оставались слабость строительной организации, которая была еще занята на сооружении Новосибирской ГЭС, и отсутствие строительной индустрии. Эти трудности были отражением существовавшего еще у отдельных хозяйственников неверия в наше дело. Они боялись, что выделенные нам деньги будут потрачены впустую, и выжидали, считая, что пока достаточно того, что строится, и те ученые, которые уже приехали, за это время уедут, а кто хотел приехать, передумает...

В эти первые трудные годы ход строительства не раз рассматривался в Совете Министров СССР и РСФСР, в Бюро ЦК КПСС по РСФСР, принимались меры по усилению помощи Сибирскому отделению. В конце концов решено было сосредоточить выделяемые отделению материальные и денежные ресурсы прежде всего на создании академгородка. Строительство его объектов было включено в титульный список особо важных строек, нам выделялось дополнительное оборудование и материалы. Сюда были направлены две тысячи выпускников школ и училищ трудовых резервов.

В 1959 году была создана специальная организация Сибакадемстрой, начальником ее стал опытный и энергичный строитель Н. М. Иванов. Мы сразу почувствовали наступивший перелом. Уже через один-два месяца из разных городов Сибири к нам стали прибывать эшелоны со стройматериалами и техника.

Создание собственной стройбазы позволило нам поставить строительство на индустриальные рельсы. Когда мы получили завод крупнопанельного домостроения, предприятия по производству различных строительных блоков и деталей, дела пошли веселее.

Темпы ввода сооружений постепенно нарастали. В 1959 году вошел в строй только один Институт гидродинамики, в 1960 году уже два — геологии и ядерной физики, в 1961 — три, в 1962 — два института и университет. (Здесь надо уточнить, что Новосибирский университет начал свой первый учебный год еще с осени 1959 года в здании только что построенной средней школы.)

Первые появлявшиеся здания становились пристанищем и базой сразу для нескольких институтов. Например, Институт гидродинамики первый год напоминал ковчег — в нем размещались тогда представители еще пяти строящихся институтов. Здесь же были оборудованы физические и химические лаборатории, где проходили практикум студенты университета. Первые электронные вычислительные машины были установлены в крыле Института геологии и геофизики, многие институты и лаборатории начинали свою жизнь в квартирах жилых домов.

Будущие хозяева институтов внимательно следили за возведением своих зданий, вместе со строителями вносили необходимые изменения в проекты, на ходу вписывали в помещения оборудование. Одновременно ученые читали строителям лекции, рассказывали о достижениях науки.

Из двух крайностей — ждать, пока будут целиком построены корпуса институтов и жилье, или ехать в Сибирь и на месте обживать строящийся городок — мы выбрали вторую. И не ошиблись. К моменту въезда в первые институтские здания уже существовали дружные коллективы, объединенные не только научными идеями, но и пережитыми трудностями начального периода.

Чего-чего, а трудностей тогда хватало. Приезд людей и поступление оборудования нарастали быстрее, чем темпы строительства. Институты Западносибирского филиала принимали на свои площади все новых сотрудников. Предоставленный Сибирскому отделению четырехэтажный дом по улице Советской был буквально набит снизу доверху ящиками с приборами, книгами, мебелью; а грузы все прибывали.

Поскольку строительство жилья в академгородке задерживалось, большое количество прибывающей молодежи селилось в городских общежитиях. Они не блистали комфортом. Например, одно из самых больших общежитий Сибирского отделения размещалось в освобожденном для этой цели зале гастронома. Но молодежь не унывала. В листке «Наука и молодежь», выпущенном комитетом комсомола СО АН СССР к празднику 7 Ноября 1959 года, «гастрономчане» писали: «Мы приехали в Сибирь по своему желанию, и, несмотря ни на какие трудности, наших спин Новосибирск не увидит!»

Не имея собственных заданий, молодые сибирские институты часто начинали работать еще в «колыбели», то есть в тех научных учреждениях, из которых они вышли. Будущие сибирские математики начали свою деятельность в Москве, в помещении Математического института имени В. А. Стеклова, участвовали в семинарах математических кафедр МГУ. Первые сотрудники Института катализа стажировались в Физико-химическом институте имени Л. Я. Карпова, Институт теплофизики — в родственных институтах в Москве, в Ленинграде и Харькове.

Первыми прибыли в академгородок молодые сотрудники Института гидродинамики да кое-кто из математиков. Разместились они в маленьком поселке всего из шести щитовых домов у речки Зырянки. Старшее поколение представляли только мы с женой, а среднее — Г. С. Мигиренко с семьей. Молодежь в основном состояла из моих учеников, окончивших физтех или Московский университет и ранее работавших со мной в Москве и в Ореве. С женами и детьми приехали Б. В. Войце- ховский, А. А. Дерибас, П. П. Белинский, Ю. И. Решетник, Р. И. Солоухин, М. М. Лаврентьев, Э. А. Антонов; немало было холостяков и молодоженов — В. М. Титов, В. М. Кузнецов, Ю. А. Тришин, Ю. И. Фадеенко, Б. А. Луговцов, В. М. Кудинов, М. Е. Топчиян, В. Л. Истомин, Л. А. Лукьянчиков, В. В. Митрофанов, Е. А. Би- ченков, Р. М. Гарипов.

Рабочие помещения — бараки и палатки — размещались у самой речки, там же, в металлических сборных гаражах, были временные склады, и там же вскоре появились и первые экспериментальные установки — кольцевой лоток Б. В. Войцеховского и мелкий, по колено, бассейн, в котором с помощью бросания в воду доски инициировались волны — модель цунами.

Все были заняты подготовкой к въезду в первое здание академгородка — Институт гидродинамики; подбирали и заказывали оборудование, проектировали коммуникации и установки, заботились об оснащении лабораторий. На семинарах, проходивших в ненастье в столовой, а летом в хорошую погоду на улице, обсуждали постановки новых задач, намечали будущую тематику.

Название «Золотая долина» принадлежит В. М. Титову. Оно родилось в первую же осень, когда все березы вокруг стали желтыми и долину реки словно облили золотом.

Жизнь на первых порах была нелегкой, особенно зимой. Самим приходилось валить сухостой, пилить и колоть дрова, топить печи, таскать ведрами воду. Поскольку никаких магазинов поблизости не было, для организации питания создали коммуну и закупали все необходимое коллективно.

Немалую роль в становлении коллектива «Золотой долины» сыграла моя жена Вера Евгеньевна. По ее инициативе в одном из бараков устроили домашний детский сад, и молодые матери получили возможность тоже работать.

В поселочке была организована и небольшая столовая, в которой хозяйничала тетя Варя. У нее были знакомые рыбаки, и мы иногда имели к обеду уху и жареную нельму. По воскресеньям, когда столовая не работала, семейные готовили дома, а холостяки обычно обедали у нас с Верой Евгеньевной. Здесь же мы встречали праздники, на которых Илья Нестерович Векуа блистал своим талантом тамады, причем обязательно исполнялась сочиненная молодежью песня.

Прощай, Москва, Сибирь кругом, Живем семьей единою, Наш новый дом теперь зовем Мы «Золотой долиною». Кругом шумит почти тайга, Течет Зырянка-реченька... Кому наука дорога, В столице делать нечего. Построят баню нам весной И выдадут всем валенки, А там, глядишь, и вступит в строй Институт гидродинамики.

Кстати, баня действительно была построена здесь же, рядом с бараками, и нам доставляло немалое удовольствие самим ее топить и париться.

Пели и другие песни из «местного фольклора» — про собачку Буку, про поездку на остров Диксон («Сорок градусов — уже не холод, сорок градусов — не широта...»). Была даже сочинена целая поэма «Долиниада» про то, как

...Столицы опустели ныне: Покинув берега Невы И академии Москвы, Цвет общества живет в долине, В прославленной долине той, Что называют Золотой.

Одним словом, жили дружно и весело. Жена регулярно занималась с молодежью английским языком, снабжала своих учеников новинками литературы. Как раз в это время я получил из Америки в подарок книгу «Море вокруг нас». Она нам была особенно интересна, так как мы уже занимались отдельными морскими проблемами (цунами и другими), поэтому решили коллективно перевести ее на русский язык. К сожалению, это дело до конца не довели.

Наше временное «поселение», а вместе с ним детский сад и столовая просуществовали около двух лет, пока не были построены первые дома с удобствами. Мне очень дороги воспоминания об этом времени и люди, с которыми я делил трудности, радости и огорчения тех лет.

Теперь «Золотая долина» — это микрорайон коттеджей. Из прежних домов остался только мой, маленький, но уютный, к которому ведет улица, названная Золото- долинской.

За два года работы в «Золотой долине» были получены существенные результаты: Б. В. Войцеховским создано устройство для получения струй воды сверхвысокой скорости, так называемая гидропушка. На базе нового принципа было развито новое направление — гидроимпульсная техника, позже получившая многие важные приложения, внедренные и внедряемые в промышленность.

Интересный практический выход получили работы по физике взрыва. В Новосибирске, на Оби, построили причал для судов и барж. Причал был оснащен всем нуж- иым оборудованием, вплоть до железнодорожного подъезда. По окончании строительства обнаружилось, что в двух-трех метрах от причала имеется гранитная скала, которая не дает возможности судам и баржам даже средней емкости подойти к причалу. Уничтожить скалистый перекат поручили бригаде взрывников. Они взрывали по всем правилам: с плота бурили в граните несколько шпуров, Еодолаз со взрывчаткой опускался на дно, ощупью разыскивал шпуры, закладывал в них по два килограмма взрывчатки, поднимался на плот, плот отводился в сторону, и машинкой по проводу производили взрыв. Сами взрывники признавались, что часто не находили шпура и взрывчатку просто бросали на дно. Таким методом за два года убрали всего около одной двадцатой того, что надлежало убрать.

Мы случайно узнали об этих проблемах портовиков и предложили свои услуги, пообещав в течение одного- дзух месяцев углубить подход к причалу, да к тому же бесплатно. Предложение наше было принято под мою ответственность, и работа началась. Мы использовали некондиционный порох, рвали подводную скалу без всяких шпуров, сбрасывая с лодки на нее мешки с порохом по 20—30 килограммов. Задание А. А. Дерибас выполнил всего с одним помощником и в срок.

Проделал он и другую работу, крайне важную для Кировского района города Новосибирска. Чтобы удовлетворить потребность района в воде, ее забор нужно было значительно увеличить, а для этого необходимо было удвоить диаметр водозаборного отверстия в стене из бетона зысшей марки. Над этим заданием около четырех месяцев почти безрезультатно трудилась специально вызванная из Ленинграда бригада. Подходил октябрь, а конца не было видно. Появилась угроза, что большой район останется на всю зиму без воды. А. А. Дерибас и две его лаборантки справились со всей этой работой за один день, применив новинку — кумулятивные заряды.

В «Золотой долине» делал также первые шаги наш метод подготовки собственных кадров. Среди строителей академгородка было много молодых людей со средним и незаконченным средним образованием. Мы решили организовать для них курсы по подготовке в универ сптет. Правда, университет в то время значился только на бумаге, но мы были уверены, что он рано или поздно откроется и что надо готовить молодежь к поступлению в него. Курсы разместились в недостроенном здании Института гидродинамики на первом этаже, который отапливался «буржуйками», преподавали золотодолинцы. Ходили туда пешком, зимой кое-где по колено в сугробах, весной — по основательной грязи. Значительная часть ребят, прошедших курсы, на следующую осень поступила в университет, а опыт курсов помог при создании физико-математической школы.

Первая очередь академгородка была закончена в 1962—1963 годах. Мы получили от строителей красивый, удобный и компактный город. Главная его красота — лес, раскинувшийся и вокруг и внутри города. Строители жаловались, что деревья им мешают, но были запрещены даже полные повороты башенных кранов, чтобы не повредить деревья. Некоторые улицы прокладывались в обход рощ, а пешеходные тропинки в лесу посыпались песком и гравием только после того, как жители «голосовали ногами» за оптимальные маршруты. Кроме того, масса деревьев, кустарников, цветов высажена вдоль улиц и вокруг институтов.

Выдающихся шедевров архитектуры у нас нет — практически все жилые и институтские здания построены по типовым либо по повторным проектам. Внешний вид нас не особенно волновал, мы делали ставку не на уникальные здания, а на уникальных людей с новыми идеями, не на форму, а на содержание («по одежке встречают, по уму провожают»).

Удобства, по замыслу проектантов, должна была обеспечить компоновка городка по микрорайонам и кварталам, внутри которых размещались магазины, детские сады и ясли, школы. Академгородок первым в Союзе строился по принципу микрорайонов, поэтому вокруг этого было много дискуссий. Окончились они в пользу академгородка — его архитекторы и проектировщики были отмечены Государственной премией РСФСР по архитектуре, проект академгородка экспонировался на многих зарубежных выставках.

Сотрудники Сибирского отделения практически не знали бараков и времянок, они сразу вселялись в благоустроенные дома с горячей и холодной водой, а немного позже — с электрическими плитами. В зоне городка нет котельных — ближайшая в пяти километрах, поэтому снег у нас остается чистым до самой весны.

Большая группа наших ученых до переезда в Сибирь, в научный городок, жила в Москве, Ленинграде, Киеве, Львове и других крупных и благоустроенных городах. И все же всеобщее мнение жителей академгородка: жить здесь лучше, здоровей, удобнее, чем в любом большом городе!

Конечно, жизнь есть жизнь: бытовые удобства, снабжение, обеспеченность жильем у нас похуже, чем в крупных городах европейской части, меньше театров и музеев.

Я всегда считал, что сибиряки заслуживают самых лучших условий работы и отдыха, и поэтому как мог поддерживал любые дела, которые поднимали бы общий уровень жизни и настроение людей. В академгородке в первые же годы, когда еще не все институты имели свои здания, были построены сначала кинотеатр, а затем Дом ученых. Мы не жалели средств на детские учреждения (ФМШ, КЮТ). Помню, как пришлось дважды обращаться к министру культуры, чтобы получить концертный рояль экстракласса (иначе выдающиеся пианисты отказывались от выступлений в академгородке). Другой раз Сибирское отделение оплатило специальный рейс самолета, чтобы привезти из Риги картины Николая Рериха. Вроде бы это и не касалось науки, но зато жители академгородка и Новосибирска смогли свободно увидеть ту самую выставку, на которую москвичи и рижане часами стояли в очереди.

Тон культурной жизни академгородка с первых лет задали ученые старшего поколения. На домашних вечерах у И. Н. Векуа часто пела солистка Новосибирского оперного театра В. Мясникова, в доме А. А. Ляпунова играла пианистка В. А. Лотар-Шевченко, по приглашению Л. В. Канторовича в городок приезжал Аркадий Райкин, гостем П. Я. Кочиной был поэт Андрей Вознесенский. Ученые встречались с артистами новосибирских театров, выезжали вместе с ними в составе смешанных бригад для выступлений в отдаленные районы области.

Позже центр тяжести культурной жизни переместился в Дом культуры, Дом ученых, в молодежные клубы.

Новосибирский научный центр строился буквально в лесу и на полянах, строился «от нуля», поэтому заслуга его создания в короткие сроки принадлежит в равной степени как ученым, так и строителям. Их труд отмечен высокими наградами. В 1967 году, в связи с 10-летием СО АН, звание Героя Социалистического Труда было присвоено трем ученым: Г. К. Борескову, Н. А. Чи- накалу и мне и двум строителям: начальнику Сибака- демстроя Н. М. Иванову и бригадиру Ф. В. Бирю- ляеву.

Полноправными созидателями академгородка надо считать и партийные органы. С самого начала исключительное внимание и реальную помощь в организации научного центра оказывали Новосибирский обком КПСС и горисполком. На первых порах, пока шло строительство, город гостеприимно приютил приехавших ученых. Нам выделили производственные площади и квартиры, помогали добывать оборудование и стройматериалы, устанавливать новые связи. С первых же лет ученые Сибирского отделения вводились в состав обкома и горкома КПСС (не говоря уже о Советском райкоме, где они составляют большинство), это сильно способствовало деловому взаимодействию.

Партийным органам Новосибирска мы во многом обязаны тем, что здесь удалось осуществить теснейшую связь науки и производства. Именно на крупнейших новосибирских предприятиях (заводах имени В. П. Чкалова, «Сибсельмаш», «Сибэлектротерм» и др.) и в совхозах Новосибирской области («Искитимский», «Мед- ведский») разработки ученых получили путевку в жизнь, отсюда они пошли на другие предприятия отраслей. Без повседневной поддержки со стороны партийных организаций — начиная от областной и городской и кончая парткомами заводов — такие масштабы внедрения были бы невозможны.

Вспоминаю случай, когда Сибирское отделение особенно нуждалось в подкреплении его новыми членами академии. Тогда мы вместе с первым секретарем Новосибирского обкома КПСС Ф. С. Горячевым обратились в правительство с просьбой выделить нам пять вакансий для выборов в академики и семь вакансий для членкоров. Наше предложение было поддержано, мы получили все, что просили.

Или другой пример. Большое значение для развития вычислительной техники в академгородке, да и во всем Новосибирске имело решение горкома партии о подготовке программистов для работы на ЭВМ. Инициатором этого решения был А. П. Филатов, тогда первый секретарь горкома. А недавно, почти двадцать лет спустя, был проведен специальный пленум Новосибирского обкома партии с докладом первого секретаря обкома A.П. Филатова по проблемам науки и научно-технического прогресса. Это позволяет надеяться, что совместная дружная работа приведет к более полному использованию возможностей науки.

В начальный период большую роль сыграл Е. К. Лигачев, который, не задумываясь, покинул пост заместителя председателя Новосибирского облисполкома и стал первым секретарем Советского райкома партии. Ныне ои первый секретарь Томского обкома партии, член ЦК КПСС. Первым председателем райисполкома стал Л. Г. Лавров (назначенный потом моим заместителем по общим вопросам, много сделавший для благоустройства городка). В разгар строительства академгородка работники райкома и райисполкома взяли на себя бремя больших забот.

И тогда и позже, когда строительные дела уступили место другим, связанным с организацией работы научных коллективов, с многоплановым развитием академгородка, руководство Сибирского отделения всегда находило понимание и поддержку в своем райкоме, который, если использовать слова В. И. Ленина, поистине олицетворяет «союз науки, пролетариата и техники». Да и как же иначе, если партийная организация Советского района включает коллективы ученых, строителей, несколько промышленных предприятий. Нам работалось легко еще и потому, что во главе райкома уже на протяжении многих лет стоят партийные работники, которые сами являются учеными, вышли из институтов Сибирского отделения. Кстати говоря, именно на партийной работе в академгородке многие из них выросли в крупных организаторов науки: доктор экономических наукB.П. Можин возглавляет сейчас Центральный экономический НИИ Госплана РСФСР, доктор философских наук Р. Г. Яновский — заместитель заведующего Отделом науки ЦК КПСС, кандидат экономических наук М. П. Чемоданов — директор Института повышения квалификации Министерства высшего и среднего специального образования. Позже Советский райком партии возглавлял известный археолог, доктор исторических наук Р. С. Васильевский, сейчас кандидат физико-математических наук, старожил академгородка И. А. Лавров.

Следует отметить и роль созданного в первые годы парткома Сибирского отделения, который много сделал для сближения коллективов ученых и строителей, для их

взаимопонимания, которое имело следствием ускорение и улучшение строительства. Позже партком был расформирован, так как большинство его функций взял на себя райком партии.

С энтузиазмом работали и другие общественные организации. Профсоюз взял на себя нелегкие заботы об условиях труда и быта жителей городка, о пионерлагерях, о культуре и спорте.

Комсомольцы молодых институтов сразу вступили в тесные контакты с комитетом комсомола Сибакадем- строя. В те годы молодежь очень много брала на себя, не гнушалась никакой работой — таскали оборудование, мебель, то и дело устраивали субботники, чтоб ускорить строительство своих институтов, очистить от мусора лес и пляж. Но эти хозяйственные работы не мешали главному — научной работе, научному общению, поиску талантливых ребят. На счету комсомольцев академгородка по меньшей мере два крупных дела — ежегодное проведение всесибирских школьных олимпиад и летней физматшколы и организация советов молодых ученых. Эта форма объединения научной молодежи, впер- ' вые родившаяся в академгородке, позже нашла всесоюзное признание.

Академгородок называют иногда моделью научного центра. Это верно, если понимать это слово так, как понимают его физики или вычислители, которые отрабатывают на модели различные решения с целью найти наилучшее. Академгородок — первый, а стало быть в значительной мере экспериментальный город науки. Во времена его создания мы пытались найти где-нибудь юридический статут города, положение о городе, но таких документов не оказалось. Поэтому Сибирское отделение вместе с районными и областными советскими и партийными органами должно было решать самостоятельно все вопросы, не только касающиеся строительства и оборудования научных институтов, но и строительства жилья, университета, школ и детских садов, поликлиник, магазинов, бытовых предприятий, искать для них кадры, рассматривать вопросы транспорта, снабжения города продуктами, теплом, водой, электричеством — всего и не перечтешь.

Все эти заботы и немалые дополнительные затраты, которых не знают научные учреждения, расположенные в крупных городах, — плата за возможность территориальной концентрации исследовательских институтов.

Но если сравнить эти затраты с выгодами, которые получили ученые, наука, страна от этой концентрации, то затраты окажутся несопоставимо малыми, даже если оценивать их только в рублях.

Академгородок окупил себя экономией, полученной от внедрения созданных в нем научных разработок, по приблизительным подсчетам уже через пять-семь лет. Но главный эффект академгородка не удается подсчитать в рублях — это его вклад в научные достижения мирового уровня, ускорение научно-технического прогресса и, главное, в подготовку кадров, способных работать на передовом крае науки и техники, находить и решать проблемы, которые ставит жизнь.