ОТМЕНА КРЕПОСТНОГО ПРАВА

Крестьянский вопрос. Запрет продажи крестьян без земли. Отмена крепостного права в прибалтийских губерниях

Поскольку крестьянский вопрос имел первостепенное значение, неоднократно возникали различные проекты отмены крепостного права. Так, в 1818 г. Александр 1 поручил одновременно нескольким лицам, в том числе Аракчееву, составить проекты «крестьянской реформы», указав, чтобы проект при этом «... не заключал в себе никаких мер, стеснительных для помещиков, и особенно, чтобы меры сии не представляли ничего насильственного со стороны правительства» 1.

Вступивший на российский престол в декабре 1825 г. Николай I неоднократно высказывался о необходимости отмены крепостного права, пытаясь предпринимать в этом отношении известные шаги. И это понимал не только Николай I.

В 1839 г. под влиянием массового крестьянского движения Бенкендорф, указывая на целесообразность постепенной отмены крепостного права, писал: «Начать когда-нибудь и с чего-нибудь надобно, и лучше начать постепенно, осторожно, нежели дожидаться, пока начнется снизу, от народа. Тогда только будет мера спасительная, когда будет предпринята самим правительством, тихо, без шуму, без громких слов, и будет соблюдена благоразумная постепенность.

Но что это необходимо и что крестьянское сословие есть пороховая мина, в этом все согласны»1. Еще в начале столетия сделаны были в этом отношении известные шаги.

Наиболее существенные реформы были проведены в первой четверти XIX в. в отношении прибалтийского крестьянства. Непрерывные крестьянские волнения в Прибалтике на рубеже XVIII—XIX вв. заставили правительство Александра I приступить к аграрным преобразованиям. 11 мая 1803 г. был издан указ об учреждении комитета по «улучшению быта» остзейских крестьян. Составленный комитетом проект был утвержден царем 20 февраля 1804 г. и 27 августа того же года распространен на Устляндию.

По этому закону крестьяне признавались прикрепленными к земле, а не к владельцу имения и продажа их без земли воспрещалась. За крестьянами закреплялись наследственные участки земли на 25 лет. Если участок отбирался раньше этого срока, то помещик обязывался компенсировать крестьян за понесенные ими расходы (землей наделялись только крестьяне, а не батраки, по- прежнему лишавшиеся земельного надела). Повинности за пользование землей были значительно повышены. Крестьяне получали некоторые личные права (право владения недвижимой собственностью, право вступления в брак).

Таким образом, феодальные производственные отношения по-прежнему сохранялись, и в положении крестьян не произошло каких-либо существенных изменений. Закон этот не мог, естественно, удовлетворить крестьянство, и осенью 1805 г. вновь произошли крестьянские волнения, которые были подавлены вооруженной силой. Вместе с тем Положение от 20 февраля 1804 г. не удовлетворило и дворянство, которое добилось издания в 1809 г. ряда «дополнительных статей», ухудшавших положение крестьян (увеличение барщины, возвращение помещикам части земель, образовавшихся из бывших Крестьянских усадеб). С другой стороны, «дополнительные статьи» содержали в себе ряд пунктов, определявших размер оплаты труда батраков, ограничивали продолжительность рабочего дня на барщине 12 часами. Один же ночной час работы приравнивался к полутора часам дневной.

Однако эстляндские помещики в 1811 г. снова поставили перед правительством вопрос о безземельном освобождении крестьян, что фактически не вносило каких- либо существенных изменений в положение крестьян, так как земля — основа феодального способа производства — целиком сохранялась в руках помещиков. По закону от 23 мая 1816 г. крепостное право отменялось, «эстляндское рыцарство» оставляло себе «токмо право собственности на землю» 1, т. е. полностью обезземеливало крестьян.

Для реализации этого закона устанавливался 14-летний период. Крестьянам предоставлялись права свободных сословий, однако административно- полицейская власть оставалась в руках помещиков. Последним вверялась волостная полиция, в полной зависимости от которой находились мирские общества. Предоставление крестьянам в пользование помещичьих земель и продажа их зависели от помещиков. Таким образом, крестьяне были вовсе лишены своих земель и, будучи наделены правами свободных сословий, фактически продолжали сохранять зависимость от их прежних владельцев.

25 августа 1817 г. было издано аналогичное эстлянд-скому «Учреждение о курляндских крестьянах»2, а Ж мяртя 1810т—«Положение о лифляндских крестьянах»3.

Отмена крепостного права в прибалтийских губерниях мало улучшила - положение крестьян. Юридическая свобода вследствие сохранения помещичьей власти над общиной превращалась почти в фикцию. За пользование помещичьей землей крестьяне обязаны были три четверти арендной платы отрабатывать натурой, т. е. нести барщину, которая в результате установления сдельщины требовала значительно большей затраты времени, нежели это предусматривалось законом. Вольнонаемный труд не получил большего распространения. Производственные отношения в Прибалтике оставались старыми, не соответствуя уровню развития производительных сил.

Крестьянские волнения в Прибалтике не прекращались и в 40-х годах приняли довольно значительные размеры. Это заставило правительство в 1849 г. утвердить новое «Лифляндское крестьянское поземельное уложение», распространенное в 1856 г. на Эстляндию1. Однако это «Уложение», запрещавшее помещику использовать в других целях так называемую податную землю (сдававшуюся в наем крестьянам), а также обязывающее предоставить ее преимущественно крестьянам данной волости, дало возможность помещикам в действительности уменьшить размеры арендных земель. Вследствие этого издание «Уложения» не улучшило положения крестьянства, ответившего на введение его серьезными волнениями.

В 1803 г. по инициативе одного из крупных помещиков, графа С. П. Румянцева, был издан закон о «свободных хлебопашцах»! по которому помещикам предоставлялось право отпускать своих крестьян на волю, наделяя их землей. Указ этот какого-либо существенного значения не имел, так как освобождение крестьян а также условия этого освобождения зависели исключительно от помещиков. За первую четверть века в разряд «свободных хлебопашцев» было переведено всего лишь 33 782 мужские души2, что составляло менее полупроцента от общего количества крепостных крестьян.

Однако издание этого закона все же означало известную уступку развивающимся капиталистическим отношениям.

Во второй четвертивека крестьянский вопрос являлся предметом неоднократных обсуждений в создавшихся специально для этого секретных комитетах. В комитете б декабря 1826 г. обсуждался проект Сперанского о том, чтобы сделать крестьян «крепкими» не владельцу, а земле.

В соответствии с этим в проекте комитета намечалось запрещение всякого отчуждения крестьян без земли, продажи их «на своз». Особое положение о дворовых предусматривало не только ограничение стремления помещиков переводить своих крестьян в дворовые, но и создание ряда условий, которые понудили бы помещиков сокращать количество дворни. Вместе с тем в проекте предусматривалось право владельцев освобождать своих крестьян не только с землей, но и без земли, правда, лишь с согласия последних.

Таким образом, этот пункт находился в полном противоречии с первоначальными предположениями Сперанского. Но даже эти крайне незначительные меры вызвали резкое сопротивление дворянства. Николай I, первоначально одобрив проект, все же отсрочил его утверждение на неопределенное время.

 В марте 1835 г. снова был образован Секретный комитет, который разработал план постепенного «уничтожения крепостного права», заключавшийся «в установлении для крестьян верного и со всей осторожностью размеренного перехода от одной степени на высшую и, так сказать, нечувствительного возведения их от состояния крепостного до состояния свободы в той мере, какую закон справедливости и польза государственная допустить могут»1. По мнению комитета, «высшей степенью» свободы крестьян явится обезземеливание их по образцу прибалтийских губерний. Однако и этот план не получил никакой практической реализации, и единственным результатом работы комитета 1835 г. явилась подготовка реформы государственных крестьян, о которой говорилось выше.

Следующий Секретный комитет был открыт в конце 1839 г. и продолжал свою работу до начала 1842 г. Он занимался вопросом «об изменении быта крепостных крестьян».

Рост крестьянского движения вызывал большую тревогу среди господствующего класса, понимавшего необходимость в какой-то степени регламентировать отношения помещиков с крестьянами при условии сохранения крепостного права. Первоначально это предполагалось осуществить путем введения так называемых инвента-рей, предусматривающих заключение особых договоров, в которых устанавливались бы точно как размеры крестьянских наделов, так и повинности за пользование ими. Однако попытка вмешаться во взаимоотношения помещиков с крестьянами в целях предотвращения роста крестьянского движения встретила упорное сопротивление дворянства, в силу чего правительство пошло на уступкиУСледствием этого явился закон об «обязанных крестьянах», изданный 2 апреля 1842 г. Инициатором этого закона явился министр государственных имуществ П. Д. Киселев. Будучи сторонником известной регламентации отношений помещиков и крестьян, Киселев вместе с тем считал необходимым сохранить в руках дворянства всю принадлежавшую ему землю. Руководствуясь последним, он подверг критике указ 1803 г. о «свободных хлебопашцах», по которому помещики имели право освобождать крестьян с землей.

«Увольнение крестьян с землею,— писал Киселев,— требовало перехода всей недвижимой собственности из. владения дворян в пользу низшего сословия.

Последствием сей меры было бы уничтожение самостоятельности дворянства и образование демократии из людей, перешедших из крепостного состояния»1.

По указу об «обязанных крестьянах»2 помещикам, «которые сами того пожелают», предоставлялось право заключать «по взаимному соглашению» с крестьянами договоры о пользовании известным количеством земли на определенных условиях. Помещики сохраняли «полное право вотчинной собственности на землю», а также права вотчинной полиции и суда. В силу того, что заключение договоров с крестьянами и установление размеров надела и повинностей зависели исключительно от воли помещиков, этот закон не имел почти никакого практического значения. На его основе три фамилии помещиков перевели 24 708 ревизских душ на положение обязанных крестьян3, что составляло около 0,25% по отношению к общему количеству помещичьих крестьян,

«...Условия об обязанных крестьянах были придуманы, может быть и с умыслом, таковы, что их невозможно было исполнить»1,— характеризовал этот закон впоследствии сам Александр II. В 1847 г. Николай I выразил желание, чтобы дворяне Смоленской губернии перевели своих крепостных в разряд обязанных. Принимая депутацию дворянства, он сказал: «...земля, заслуженная нами, дворянами, или предками нашими, есть наша дворянская. Заметьте,— продолжал он,— что я говорю с вами как первый дворянин в государстве, но крестьянин, находящийся ныне в крепостном состоянии, утвердившемся у нас почти не по праву, а обычаем через долгое время, не может считаться собственностью, а тем менее вещью»2. Однако ничего реального и здесь сделано не было.

В начале 1840 г. был созван специальный секретный комитет по вопросу о дворовых. Решения его, касавшиеся некоторого сокращения численности дворовых, что предусматривалось еще проектом комитета б декабря 1826 г., снова не были утверждены Николаем I и по «высочайшему повелению» предлагалось «оставить сие дело впредь до удобного времени»3.

По этому же вопросу был созван секретный комитет 1844 г. Практический результат его деятельности крайне ничтожен. 12 июня 1844 г. было издано два распоряжения: первое — о предоставлении помещикам права отпускать дворовых людей на волю без земли по обоюдному согласию, и второе — о праве помещика освобождать своих дворовых в имениях, заложенных в банках. Естественно, что эти указы не могли иметь какого-либо значения для уменьшения количества дворовых.

Последующие секретные комитеты 1846, 1847 и 1848 гг., посвященные обсуждению отдельных частных вопросов, относившихся к положению крепостных крестьян, также не внесли каких-либо существенных изменений. Непосредственными результатами их деятельности явились следующие законы: указ от 8 ноября 1847 г., разрешавший помещичьим крестьянам выкупиться на волю с землей в случае продажи имения с публичного торга (однако этот указ вызвал недовольство дворянства и был фактически отменен в 1849 г., так как выкуп крестьян и в этих случаях был поставлен в зависимость от согласия помещика) и закон от 3 марта 1848 г., дававший крепостным крестьянам право приобретать недвижимую собственность, «...но не иначе, как с согласия своих помещиков»1.

Что касается имущества крепостных, ранее ими приобретенного на имя своего владельца, то в законе по этому поводу повелевалось: «Никаких о том от крепостных людей споров не допускать и никаких по оным ро-зысканий не делать»2, предоставляя это целиком на усмотрение помещика.

В заключение необходимо остановиться на инвентарной реформе. Проект Киселева о введении инвентарей, т. е. известной регламентации отношений помещиков с крестьянами, вызвав сопротивление дворянства, был отвергнут. Но несколько позднее, в 1846 г., его распространили на Правобережную Украину, где помещиками являлись польские дворяне. Издание этого закона вызывалось чисто политическими соображениями. Правительство ставило своей задачей создать себе опору в крестьянстве на случай дальнейшего развития польского национально-освободительного движения, в котором польская шляхта играла руководящую роль. Вместе с тем определенное влияние на это имело также и восстание крестьян в 1846 г. в Галиции, заставившее правительство ускорить введение инвентарей. Введенные на Правобережной Украине инвентари регламентировали как размеры крестьянских наделов, так и повинности за пользование ими, Помещики уже не имели права в дальнейшем уменьшать наделы, а также увеличивать повинности.

Следовательно, введение инвентарей должно было в какой-то мере ограничить помещичий произвол. Однако практически это ничего не изменило. Составление инвентарей поручалось самим помещикам. К тому же они, как правило, пытались игнорировать этот закон, о чем сообщал царю в своих докладах генерал-губернатор Бибиков. Так, в докладе от 6 октября 1848 г., характеризуя отношение помещиков к инвентарным правилам, он приводил следующие факты: «В селе Пустоверни при наказании крестьян зять помещика Хомец приговаривал: «О тебе указ (имея в виду указ о введении инвента-рей,— П. 3.), о тебе государево добро». В Радзивиловке помещик Ротариуш, наказывая мужиков, грозил: «Буду бить, положу указ на спине, пока не пробью указа и кожи»1.

Подобные примеры были далеко не единичны. Об этом же сообщал в III отделение начальник IV округа жандармов генерал Буксгевден. Так, в особой записке «О действиях помещиков по инвентарным правилам и относительно экономов, в имениях находящихся», приложенной к докладу от 16 декабря 1848 г., Буксгевден, характеризуя положение в Волынской губернии, писал: «Со введения на Волыни инвентарных правил помещику после бесполезного ропота, предприняли умысел подавить это государственное направление, приписывая крестьянам род возмущения... Несколько произведено следственных дел по донесению земских исправников о возмущении крестьян, и в результате оказалось, что когда владельцы нарушали инвентарные правила, то крестьяне просили им дать то, что высочайшею волею даровано и за что крестьяне были наказаны прежде следствия розгами...»2. Далее Буксгевден сообщал, что помещики остаются фактически безнаказанными.

Правительство в условиях загнивания всего государственного аппарата (массовый произвол, грабежи, взяточничество) не было в состоянии обеспечить выполнение даже этого закона.

В конце 40-х годов закон о введении инвентарных правил был распространен и на северо-западные губернии (Виленская, Ковенская, Гродненская), однако из-за противодействия местного дворянства он не был реализован.

Если до 1848 г. правительство предпринимало какие-то робкие шаги в крестьянском вопросе, то революция 1848 г. на Западе настолько испугала правительство, что разговоры об отмене крепостного права были прекращены. Исключение представляет лишь попытка правительства в 1853 г. под непосредственным впечатлением восстания в Масловом Куте регламентировать барщину1. Как известно, в 1797 г. после крупных крестьянских волнений Павлом I был издан указ о трехдневной барщине. Указ этот по существу рекомендовал помещикам этот размер барщины, а не законодательно устанавливал ее. На протяжении первой половины века об этом указе порой вспоминали, однако он не выполнялся. 24 октября 1853 г. Министерство внутренних дел направило местным властям секретный циркуляр, предписывавший предводителям дворянства, «чтобы они сами наблюдали и при всех случаях внушали помещикам о непременном соблюдении закона, по коему крестьяне обязаны работать в пользу помещика только три дня в каждую неделю»2.

Циркуляр этот также не внес каких-либо значительных изменений в вопрос о размере барщины. На протяжении первой половины века правительство, понимая опасность, которую таило в себе крепостное право, не могло тем не менее, помимо воли дворянства, пойти на какие-либо серьезные изменения положения крестьянства.