КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ

Антифеодальная борьба и крестьянские выступления в России в 1602—1603 годах

Крестьянские выступления на юго-западе России в 1602—1603 гг. пь ограничивались райопом Орла, Комарицкой и, возможно, Сомовской волостями. В 1601/02 г. «в Чернигов на литовский рубеж чинить управу» были посланы «дворянин» — стрелецкий голова Григорий Ми- кулин и подьячий Посольского приказа Петр Палицын . Видимо, положение в районе Чернигова осложнилось до того, что потребовалось вмешательство Москвы, организовавшей сюда карательную экспедицйю наподобие тульской, но с . участием московских стрельцов, наиболее надежной части правительственных войск.

Напряженность в районе Чернигова сохранялась и в следующем 1602/03 г., когда сюда был послан «в обыск» Н. С. Вельяминов  . Вряд ли ошибемся, если предположим, что карательные действия правительства Бориса Годунова в начале XVII в. на западе и юго-западе России распространялись не только на Чернигов, но и другие местности. Не случайно 17 дворян из упомянутых в дворянском списке 1602/03 г. значатся «на заставах» . О заставах на западных и юго-западных границах России говорится в Новом летописце и Вельской летописи . Заставы в Вельском и Торопецком уездах должны были прикрыть пограничные районы от вторжения запорожских казаков, возвращавшихся из Ливонии. Так, дворянин И. Д. Кобылин из Зубцова был послан в 1602/03 г. «на Белую для прихода черкас»  .

Напряженные отношения Бориса Годунова с «украин- иыми» городами ведут свое начало еще с конца 80-х — начала 90-х годов XVI в., когда он был «правителем» государства при Федоре Ивановиче. 24 июня 1588 г. «по наказу государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руси» в Ливны был послан из Москвы Кузьма Осипович Безобразов «для сыску про смятение градцких людей» . Когда летом 1591 г. под Москвой появились полчища Казы-Гирея, по словам летописца, «воиде в мысль во многия простые люди украинские», что их «привел» Борис Годунов, «бояся от земли про убойство царевича Дмитрия» 32. Из Алексина в Москву приехал сын боярский Иван Подгорецкий, который привез своего крестьянина, распространявшего эти слухи. На пытке крестьянин показал и на других, думавших так же. «По всей украйне» началось расследование, по своей жестокости не уступавшее угличскому. Многие были подвергнуты пыткам, казнены, заточены в тюрьмы, сосланы. «И от того многие места запустеша», заключает летописец. Подтверждение этого летописного известия о суровых расправах Бориса Годунова «по всей украйне» находим в родословных дворянских росписях, в одной из которых сказано, что Михаил Аксентьевич Зыбин «7104 (1595/96)-го году был в разгромных городах» (курсив мой.— В. К.) 33. Среди «разгромных городов» оказалась и расположенная поблизости от Алексина Калуга, часть жителей которой поплатилась ссылкой в Сибирь  .

Репрессивные меры предусматривались и против тех казаков и детей боярских, которые бежали из войска, расположенного «на украйнах». В опубликованной В. И. Бугановым грамоте ливенсшщу воеводе И. О. По- леву 1595 г. говорилось: «А которые дети боярские и козаки, не дождався перемены, с Доля збежат, и вы б тех воров велели имать и, бив их кнутьем, велели сажать в тюрьму до нашего указу, да о том к нам писали, и мы тех воров велим казнить смертною казнью»  .

Борис Годунов в начале 90-х годов XVI в. проделал на юге то же, что Иван Грозный в 1570 г. с Новгородом и близлежащими к нему городами. В начале XVII в. эта опустошительная карательная политика на юге возобновилась. Города, подвергшиеся расследованиям дворян, чинивших «управу», запустевалп, и в них приходилось призывать население из окрестных сел и деревень. В 1604 г. в Калугу «збирали на посад оброчных людей из дворцовых сел и из-за монастырей, и с княженецких и з боярских дворов дворников, и из-за попов бобылей»  .

Как и во время опричнины, «правежи» при Борисе Годунове охватили всю страну. В боярском списке 1602/03 г. ряд дворян указан в качестве праветчиков: Б. Г. Моклоков «на правеже из *Поместнова», 3. К. Тих- менев «на правеже», М. И. Молчанов «в Яме городе да правеже», князь С. Ю. Вяземский «в Кузьмудемьянском на правеже», Б. В. Собакин «на правеже»  .

Сама процедура этих обысков и «правежей» начала XVII в., наказаний, применявшихся в ходе их, не раскрывается из материалов южных городов, архивы которых большей частью погибли во время бурных событий Крестьянской войны и иностранной интервенции. Но ка- кое-то представление о том, как «чинилась управа» в 1602 г., могут дать документы из Чердынского архива.

Это грамота Лжедмитрия I от 2 мая 1606 г. в Пермь Великую князю С. Ю. Вяземскому и подьячему И. Федорову по челобитью кайгородского земского старосты Ст. Яковлева и всех посадских людей. Из челобитья кай- городцев предстает мрачная картина произвола и насилий, которые обрушивались на головы посадских людей городов, подвергшихся розыску. В 1602 г. в Кайгород был прислан из Москвы сыщик Василий Сноведов. Его появлению предшествовало челобитье пермского воеводы Андрея Безобрдзова, который, по словам кайгородцев, «стакався и умысля с пермичи, с чердынцы взводя на них моровое поветрие, и писал де на них ложно; будто де они, кайгородцы, про [то] моровое поветрие сыскивати и застав поставити не дали; а у них деи морового поветрия не было, "мерли люди гЬлодом»  . Василий Сноведов приехал в Кайгород не один. С ним прибыли чердынцы Иван Могильников и Михаил Ваньков «со многими людьми». «И приехав деи они в Кайгородок,— продолжали челобитчики,— их, кайгородцев, 1шли батоги, не по делу, и в тюрьму метали, и обиду де и насилство им, кайгородцам, чинили, и на правеже деи их из данных книг били. И они де, кайгородцы, не перетерпя правежу, пошли ко храму и хотели из земскпя коробьи данные книги вынять, и те де пермичи, чердынцы, прибежав к ним и отняв у них, земскую коробью розломали, а их де, кайгородцев, били ослопы насмерть, и кайгородцы де посадские люди от их побой розбрелись розно. И тот де Иванко Могильников да Михалко Ваньков с товарыщи выхватили из коробьи их земских сборных денег 150 рублей и 19 алтын и 4 деньги и отнесли де они те деньги на двор к Василью Сноведову, и теми де деньгами ко- рыстовалирь».

В случае с кайгородцами присланный из Москвы Василий Сноведов использовал их какие-то давние распри с чердынцами. Сыск про «моровое поветрие» и «заставы» сопровождался для кайгородцев «правежом» о налоговых платежах («и на правеже де их из данных книг били»), в которых были заинтересованы чердынцы. Когда же кайгородцы, «не перетерпя правежу», пошли к храму, чтобы вынуть «из земския коробьи данные книги», очевидно, для собственного оправдания, то произошло столкновение с приехавшими, которые били кайгородцев «ослопы насмерть», отняли у них и разломали земскую коробью, захватив земские деньги. Челобитье о "насилиях и причиненных убытках кайгородцы подали лишь четырв года спустя при Лжедмитрии I. Так, «чинение управы» оборачивалось в действительности насилиями, грабежами. и злоупотреблениями.

Широкие расследования и расправы Бориса Годунова 1601 —1602 гг. «на украйнах» и в других местах не привели к разрядке. Особенно напряженное положение сложилось в пограничных районах. «Украинные люди» только ждали удобного момента, чтобы восстать против ненавистного царя.

Активное участие в развернувшемся в 1601 —1603 гг. антифеодальном движении в России приняли монастырские крестьяне. Летом 1602 г. имели место случаи покушения на монастырскую собственность в вотчинах Иосифо-Волоколамского монастыря. Голодающие крестьяне крали монастырскую рожь и вторгались в монастырские заповедные леса, в которых «золу жгли и лес секли на- сильством»  . Глухое указание на какие-то волнения в монастырской вотчине имеется в приходной книге Болдино- Дорогобужского монастыря 1603—1604 гг. Под 1 мая 1604 г. здесь записано: «Привез с Москвы келарь старец Серапион четыре рубли шесть алтын две деньги, что взято из Розбойной избы Усцовского розбою вытей (курсив мой.— В. /Г.)» . Понять эту запись помогает обращение к житию Адриана Пошехонского. В 1550 г. монастырь, основанный Адрианом Пошехонским, был разгромлен восставшими крестьянами, а его основатель убит. Принимавшие участие в разгроме монастыря крестьяне, которые квалифицировались феодальным судом как «разбойники», подверглись суровому наказанию, а их имущество продано и полученные деньги поступили в Разбойную избу . Очевидно, с подобной же ситуацией встречаемся мы и в Болдино-Дорогобужском монастыре в начале XVII в.

Только разгрому в данном случае подвергся не сам монастырь, а одно из его имений. Деньги, привезенные келарем Серапионом из Разбойной избы, были не чем иным, как компенсацией монастырю за понесенный ущерб. Есть и прямые указания на покушения со стороны крестьян осенью 1603 г. на бортные угодья Болдпно-Дорогобуж- ского монастыря. Так, 9 октября 1603 г. были взяты «монастырские пени» в размере 2 руб. на крестьянине из деревни Вязкое Максиме за то, что «он монастырской дуб посек и пчелы выдрал»  .

Острая вспышка классовой борьбы произошла в вотчинах московского Новодевичьего монастыря в связи с переводом монастырских крестьян с оброка на барщину в 1603 г. Иваном Свитиным, выполнявшим распоряжение боярской комиссии, ревизовавшей монастырь. Переведенные на барщину крестьяне обязаны были платить и оброки, только в уменьшенном размере  . Приехавшие летом 1604 г. в Оболенские села монастырские приказчики не смогли собрать с крестьян оброков и вернулись в Москву с пустыми руками. В Москве они сообщили монастырским властям о крайнем обнищании крестьян и о том, что попытка сбора в этих условиях оброков может привести лишь к новым крестьянским побегам: «А приехав, в монастыре игуменье и всем соборным старицам сказывали, что крестьяне в Оболенских селах добре нужны и голодни — только на них денежные доходы править, и они и достоль разбежатца»  .        '

Вскоре в монастыре появились и представители крестьян «изо всех Оболенских сел», обратившиеся к монастырским властям с челобитьем. Содержание этого челобитья изложено в приходной книге. Из него видно, насколько губительно отразился трехлетний голод на крестьянском хозяйстве. «А крестьяне изо всех Оболенских сел,— читаем мы в приходной книге,— приходя в монастырь, игуменье и всему собору били челом, что был хлебный недород по три года и от хлебново недороду многие крестьяне вымерли, а у иных жены их и дети разбрелись по миру, а у иных жены и дети голодною смертью померли, а они сами сошли кормитца в украин- ные города, а дворы тех крестьян пусты, а которые крестьяне поостались и те от разбойников разорены, а иные в разбойных вытех по язычным молкам на правеже замучены»  . Ссылаясь на отсутствие семян для посевов, тяжелые государственные повинности по строительству укреплений в Серпухове и по ямской гоньбе, крестьяне требовали сложить с них денежные платежи в пользу монастыря. В заключительных словах челобитья звучала открытая угроза бегства из монастырской вотчины, которая в приходной книге передана следующим образом: «и им стало невозможно — только их игуменья и келарь не пожалуют, денежных доходов отдать не велят— и им всем разбрестись розно».

Привлекает внимание то место челобитья, где говорится о том, что «крестьяне в Оболенских селах от разбойников разорены, а иные (крестьяне.— В. К.) в разбойных вытех по язычным молкам на правеже замучаны». Это место крестьянского челобитья свидетельствует, на наш взгляд, об острой вспышке классовой борьбы в Оболенских вотчинах Новодевичьего монастыря. Причем в обстановке голода социальные противоречия накалились до такой степени, что бедные, «охудавшие» крестьяне поднимадись не только против феодалов, но и против крестьян зажиточных. Только так можно расценить указание документа на то, что одни из оболенских крестьян были разорены «разбойниками» (так назывались в официальных источниках участники движения Хлопка — восставшие крестьяне и холопы), а другие подверглись карательным действиям со стороны органов государственной власти и были замучены на «правежах». Не являлась ли посылка в Оболенские села Ивана Свитина, конечно с соответствующим вооруженным отрядом, одним из случаев карательных действий правительства Бориса Годунова против восставших крестьян и холопов, о чем разрядные книги говорят как о посылках дворян против «разбойников»?

Хотя к лету 1604 г. крестьянские волнения в Оболенских селах были уже подавлены, положение здесь, судя по челобитью, в котором крестьяне фактически от- назывались от выполнения монастырских повинностей, было достаточно напряженным. В этих условиях монастырские власти 9 августа 1604 г. решили послать в Оболенские села соборных стариц княгиню Марфу Мещерскую и Александру Осинину. На них была возложена обязанность проведать обстановку в Оболенских селах и произвести тщательную перепись крестьян и их имущества. Монастырские власти рекомендовали старицам собрать с «прожиточных», крестьян оброки и привезти собранные деньги в монастырь. Марфа Мещерская и Александра Осинина пробыли в Оболенских селах около трех месяцев, но получить с крестьян монастырские денежные доходы так и не смогли. Возвратившись в монастырь 29 октября 1604 г., они доложили игуменье, келарю и «всему собору», что получить с крестьян оброк «никако немочно». После их доклада монастырскими властями было принято решение отказаться от дальнейших попыток сбора денежных оброков с крестьян Оболенских сел. Это решение мотивировалось опасностью бегства крестьян и окончательного запустения монастырской вотчины («чтоб крестьяне в Оболенских селах скрепились и не разбежались»)  .

Массовый характер антифеодального движения ярко выступает из разрядной записи о посылках дворян «за разбойники» во Владимир, Волоколамск, Вязьму, Можайск, Медынь, Ржев и Коломну . Исследователи относят эти посылки к 1603 г. , однако их можно датировать более точно. Уже нахождение их среди разрядных записей за «111» год говорит о том, что они имели место в промежуток времени от 1 сентября 1602 до 1 сентября 1603 г. Пределы достаточно широкие! Но установить их тем не менее полезно, хотя бы в том отношении, что за ними оказывается посылка против разбойников И. Ф. Басманова, отнесенная И. Массой к сентябрю 1603 г.  В дошедших до нас списках разрядных книг вслед за записью о посылках дворян «за разбойники» помещено известие о производстве 21 июля 1603 г. смотра правительственных войск, расположенных «на украйне» в Мценске, Новосиле и Орле  . Сам по себе факт этот не может служить бесспорным основанием для датировки посылок дворян «за разбойники» временем до 21 июля 1603 г. Ведь в частные списки разрядных книг известие о посылках дворян «за разбойники» могло было быть включено из государева разряда механически, с нарушением хронологической последовательности событий. Более основательные выводы позволяет сделать упоминание среди дворян, посланных «за разбойники», Михаила Борисовича Шеина . М. Б. Шеин был одним из видных русских воевод. Поэтому о его назначениях и местнических спорах довольно часто говорится в разрядах. Обращаясь к разрядным записям за 1603 г., мы находим М. Б. Шеина среди воевод, которым 10 марта 1603 г. Б. Годунов велел служить «на украйне по полкам». М. Б. Шеин был назначен первым воеводой передового полка в Новосили 52. О том, что это назначение не осталось на бумаге, свидетельствует местнический спор между М. Б. Шейным и князем Иваном Курлятевым, проигранный последним  . 21 июля 1603 г. в Новосиль к М. Б. Шеину для смотра правительственных войск был направлен царем стольник князь Данила Иванович Мезецкий  . Большие воеводы с береговой службы были отпущены лишь 17 октября 1603 г. , следовательно, с 10 марта по 17 октября 1603 г. М. Б. Шеин находился «на украйне» и его посылка в Волоколамск «за разбойники» могла состояться в промежуток времени от 1 сентября 1602 до 10 марта 1603 г.

Все сказанное позволяет высказать предположение о сводном характере рассматриваемой разрядной записи, объединяющей в себе целый ряд посылок дворян «за разбойники» за время с осени 1602 по лето 1603 г. Это предположение подтверждается и указанием «Нового летописца» на то, что Борис Годунов «посылаша многижда (курсив мой.— В. К.) на них (разбойников.— В. К,)... и ничево им можаху сотворити»  . В дальнейшем «Новый летопиоец» рассказывает о решении царя созвать Боярскую думу с тем, чтобы изыскать более эффективные средства для борьбы с «разбоями»: «Царь же Борис, слышав, яко ничто им не зделати, прискорбен бысть зело и призва к себе бояр и возвести им и думаше с ними, како бы тех разбойников переимати» . По-видимому, в связи с этим заседанием Боярской думы и была составлена в Разрядном приказе сводная запись, ставящая членов Боярской думы в известность («возвести им») относительно тех попыток подавить движение «разбойников», которые предпринимались Борисом Годуновым прежде. Практика работы Боярской думы знает исторические справки. Именно такой характер имел доклад руководства Поместного приказа о ходе закрепощения крестьян в конце XVI — начале XVII в., помещенный во вступительной части Соборного уложения Василия Шуйского 9 марта 1607 г.

Как показал A. JI. Станиславский, наши представления о размахе антифеодальной борьбы накануне восстания Хлопка конкретизируются введением в научный оборот известий о посылках дворян различных уездов «за разбойники», сохранившиеся в боярском списке 1602/03 г.  Против «разбойников» были посланы дворяне из Ржевы Владимировой, Бежецкого Верха, Вязьмы, Кашина, Волоколамска, Можайска, Юрьева-Польского,

Суздаля, Коломны, Мещеры, Алексина, Тулы  . Ё свете этих данных расширяется район, охваченный движением, ибо посланные дворяне боролись с «разбойниками» своих или близлежащих уездов. Так, И. С. Толбузин, служивший по Волоколамску, был послан «за разбойники» в Можайск  . Но чем руководствовались дворянские каратели, на кого опирались, какими силами располагали — на эти вопросы до сего времени историки не могли дать сколько-нибудь исчерпывающего ответа. Тексты царских наказов, врученных им, известны не были. Наконец, было неясно, все ли такие посылки оказались зафиксированными в дошедших до нас разрядных книгах или нет. Отсутствие упоминания в них о походе И. Ф. Басманова свидетельствовало как будто в пользу последнего предположения, но проверить его конкретными фактами не удавалось.

Теперь мы располагаем текстом одного из таких наказов Бориса Годунова по борьбе с «разбойниками». Хранится он в Калининском областном государственном архиве в списке XIX в., сделанном, по-видимому, с современного документа, расклеевшегося по составам, в результате чего отдельные лис^ы перемешались  . Переписчик и воспроизвел их в своей копии в той последовательности, в которой они попали ему в руки, не задумываясь о содержании переписываемого им материала. Нам удалось восстановить первичный текст. Хотя самое начало наказа утрачено (оно отсутствовало, очевидно, уже в момент снятия копии), основной текст его был воспроизведен переписчиком довольно точно, не считая путаницы в листах, что дает возможность значительно подробнее представить себе характер и размах предпринятых Борисом Годуновым мер по искоренению «разбоев», чем мы могли это сделать до сих пор.

Обнаруженный наказ был вручен Богдану Поликарпо- вичу, посланному Борисом Годуновым на Белую и в Вельский уезд, «чтобы одноконечно разбои вывести». Поводом для этой посылки послужили поступившие в Москву сведения о действиях в тех местах «разбойников». «Ведомо государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии учинилося, что на Белой по дорогам разбои великие, проезжих людей разбойники разбивают и побивают до смерти, и проезду и проходу всяким людям нет, да и села и деревни многие на Белой ездя разбойники разбивают и людей многих побивают до смерти ».

И. Масса сообщает в своих записках, что в сентябре 1603 г. «дороги в Польшу и Ливонию сделались весьма опасными» от восставших холопов и именно сюда был послан из Москвы со стрельцами И. Ф. Басманов  . Польский исследователь Ст. Хербст в своей рецензии на книгу И. И. Смирнова о восстании И. И. Болотникова склонен был даже отнести возникновение восстания Хлопка к этому району в связи с оживлением торговли после окончания польско-шведской войны 1600—1602 гг.  Решающим фактором в усилении классовой борьбы в начале XVII в. явились не столько возобновившиеся торговые операции, сколько страшный голод 1601 —1603 гг. В голодные годы господа, не желая кормить своих холопов, массами прогоняли их без отпускных, чтобы по миновании бедствия предъявить на них свои права. Обреченным на голодную смерть людям не оставалось ничего другого, как браться за оружие. Но указание на районы к западу от Москвы как место возможного возникновения восстания Хлопка заслуживает, конечно, внимания  .

Сообщение И. Массы подтверждается фактами о посылках дворян в Можайск, Вязьму, Волоколамск и Ржев, находившиеся как раз на дорогах в Польшу и Прибалтику. Теперь к ним присоединяется новое известие о карательной экспедиции в район Белой, расположенной к польско-литовской границе и Ливонии еще ближе. Неспокойно было и в Ливонии. Так, 4 декабря 1602 г. недалеко от ливонского городка Браслова «разбойники» напали на усадьбу, принадлежавшую дворянину Ротчеру Сульту, его убили, а имение разграбили  . Ст. Хербст приводит факт о выходе из подчинения холопов в соседних с Белой Великих Луках в июле 1606 г., когда на юге вспыхнуло восстание И. И. Болотникова  .

Все это характеризует западные окраины России наряду с южными как один из главных очагов классовой борьбы в начале XVII в.

Как видно из наказа, действия «разбойников» в районе Белой не ограничивались дорогами, а распространялись на сельские местности. «Разбойники» разбивали «села и деревни многие». Нам уже приходилось отмечать, что в обстановке голода нападениям могли подвергаться и зажиточные крестьяне, обладатели хлебных запасов, скупщики, торговцы хлебом. Однако в первую очередь, как в Ливонии, опасность грозила владениям духовных и светских феодалов. Не являлся исключением в этом отношении и Вельский уезд. И здесь, как и в других местах, правительственной защите подлежали прежде всего жизнь и имущество представителей господствующего класса.

В царском наказе запечатлена целая система организационных и военных мероприятий, разработанная правительством Бориса Годунова в масштабе всей страны для искоренения «разбоев». Посылка Богдана Поликарповича на Белую и в Вельский уезд — одна из многих: «А по иным дорогам и городам разбоев сыскивати посланы дворяне ж и им меж собою ссылатца...» Организующим центром в борьбе с «разбоями» выступает из наказа Разбойный приказ, куда посланные должны были регулярно сообщать об обстановке во вверенных им уездах: «А что у них учнет делатца, и им о всем иисати к государю царю и великому князю Борису Федоровичу всеа Русии почасту, чтоб государю про то вскоре ведомо было; а отписки велети отдавати в Разбойном приказе окольничему Ивану Михайловичу^ Бутурлину да дьяку Богдану Иванову». «Разбои», борьба с ними — в центре внимания самого царя. Борис Годунов хочет знать, и как можно скорее, что же предпринимается в этом направлении. Руководство Разбойного приказа обязано постоянно докладывать ему о положении на местах.

В своих действиях государев посланник, как видно из наказа, опирался прежде всего на местных помещиков — детей боярских. Из них в основном состояли и те военные отряды, которые направлялись против разбойников. «А как он учнет стояти на Белой или в Вельском уезде и скольким человеком с пим быти беляном детем боярским, и тому с ним послана роспись за дьячьею при- писью. А куда Богдану лучше ехать для великого дела или послати для разбойников, и ему велеть с собою быти беляном детям боярским, сколько надобе, смотря по делу, а за посмех многих детей боярских не имати, чтоб в том детем боярским волокиты не было». Опираясь на детей боярских и используя их для борьбы с разбойниками, правительство Бориса Годунова предписывало посланнику чрезмерно не отягощать их и в то же время наблюдать за тем, чтобы они в свою очередь не чинили насилий над населением, не озлобляли его еще больше. «Да и над детьми боярскими беречи, чтобы не воровали ж и не норовили никому и посулов и кормов не имали и купили б корм по цене». В противном случае виновным грозила смертная казнь.

О комплектовании карательных отрядов из дворян и детей боярских говорится п в одной записи разрядных книг. Посланные Борисом Годуновым из Москвы 5 сентября 1601 г. в район Тулы Г. И. Вельяминов и Н. М. Пушкин во главе отрядов из дворян и детей боярских должны были произвести обыски и «управу учинить», «а управу учиня... дворян и детей боярских по домом роспустить»  . Здесь мы имеем дело с изложением царского наказа, данного Г. И. Вельяминову и Н. М. Пушкину, к сожалению, очень кратким. Из текста же наказа Богдану Поликарповичу, посланному на Белую и в- Вельский уезд, становится ясным, что в его распоряжение поступали и местные стрельцы: «А как оп приедет на Белую и ему взяти с собою бсльских стрельцов, сколько пригоже, смотря по тамошнему делу». «Государеву посланнику» подчинялись губные старосты, городовые при- казщики, «розные приказные люди», а также пушкари и затинщики. В его руках по существу концентрировалась вся военная и административная власть в уезде. Он наделялся как бы особыми полномочиями.

Каждый уезд должен был быть расписан по стапам, и в черные, дворцовые и владельческие села и деревпи направлены губные старосты, пушкари и затинщики, чтобы вызвать приказщпков — управителей имений, через которых правительство намеревалось повлиять на местное крестьянское население. Правительство Бориса Годунова понимало, что разгромить «разбойников» оно не может, не заручившись поддержкой местпого населения, хотя бы в лице крестьянских выборных из «лучших людей». Поэтому предполагалось использовать их как в операциях против «разбойников», так и особенно в организации сыска  . Не случайно в наказе Борис Годунов прибег к демагогическому жесту, включив в него слова о посылке дворян в уезды «жалуючи крестьянства», т. е. представляя эту карательную акцию как общенародное дело. И все же правительство испытывало недоверие к крестьянам. . У «разбойников» были укрепленные лагери («станы»), откуда они совершали набеги. Посланному предписывалось разыскивать, где они находятся, и, «собрався со многими людьми», нападать на них, разрушать «станы» и захватывать укрывшихся там «разбойников». Борьба осложнялась тем, что «разбойники» пользовались поддержкой у части местного населения. Поэтому особое внимание при розыске обращалось на выяснение тех мест, где «разбойников приезд». Захваченные должны были подвергаться пыткам, их «жгли огнем», чтобы узнать сообщников, к которым они приезжали с награбленным и от которых, очевидно, получали продовольствие.

Из документов фамильного архива новгородских помещиков Кулебакиных следует, что «разбойники» в отдельных случаях находили пристанище и у помещиков. Оправдываясь от обвинений в связях с «разбойниками», возведенных на них помещиками Ушаковыми, убившими их родственника Ивана Бирюева, в декабре 1602 г. «на крестьянском отказе», Кулебакины в свою очередь обвинили Ушаковых в содействии «разбойникам». «А от того, государь, от Гарасима (Ушакова. — В. К.) от самого,— писали в своем челобитье Кулебакины,— на разбоп Демка Копосов с товарыщи ходили и разбойную рухлядь к нему приносили. И тот Демка на себя и на того Герасима говорил (с пытки. — В. К.). А Рудак, государь, Ушаков и сын его Иван розбойником у собя во дворе стан держали и разбойники Гордюшко- с товарищи у них приставали и розбойную рухлядь к ним приносили»  . Правительственные органы отнеслись к челобитью Кулебакиным со всей серьезностью. В царской грамоте, посланной из Москвы в Новгород в феврале 1603 г. местным властям, предписывалось произвести строгое расследование: «...про то Иваново убивство и про разбои сыска-гп всякими сысками накрепко. Да будет по распросным речем и по сыску убойца Ивана Бирюева дойдут до пытки, и вы б их в том Иванове убнвстве велели пытати. А хто в чем мимо мировых записей учинят спор, и вы б их в том судили и сыски всякими сыскали. А по суду своему и по обыску меж ими управа учинили безволокитно, до чего дойедетца по нашему указу».

Опасения правительства обнаруживаются и в конкретных предписаниях наказа по порядку расследования убийств и грабежей: «А будет им в сыску скажют, под которыми деревнями людей побитых, или где они сами под чьими селы или деревнями людей плбитых найдут, и им тех сел и деревень прнказщиков и старост и целовальников и лутчих крестьян поиматн и их про тех побитых людей распрашивати, разводя порознь: хто имянем их побил, и сколь давно побиты, и они про тех побитых людей являли ли, и будет они про тех побитых людей не являли и им тех людей, под которыми селы и под деревнями побитых людей найдут, взяти человека по два и по три лутчих людей и пытати».

Следовательно, в случае «неявки» об убитых ответственность падала на крестьян близлежащих сел и деревень как на возможных соучастников или укрывателей «разбойников». Сохранившиеся от тех лет расследования об убийствах и грабежах показывают, что для такого взгляда имелись основания. 22 марта 1603 г. на Кострому к губным старостам Долмату Кафтыреву и Сарычу Шеста- кову было привезено тело убитого человека Чюдова монастыря Федора Игнатьева сына Попова, которое губной целовальник Семейка Есинов подобрал на Вологодской дороге, а с ним «другой человек мертвой поднят, и того нихто не знает». Ф. И. Попов, видимо, довольно часто проезжал здесь по монастырским поручениям или по собственным торговым делам — и его знали. Была составлена запись («привод») за приписью Сарыча Шестакова и указаны имена крестьян Ипатьевского Троицкого монастыря, взятых целовальником с собой в качестве понятых. После произведенного расследования выяснилось, что Федор Игнатьев сын Попов, едучи с Вологды, заночевал у крестьянина Куниковского погоста Маныки Фатеева и был убит у него. Соучастниками Маныки Фатеева были крестьяне Веского погоста — всего 16 человек. Маныка Фатеев выступает здесь в роли лица, к которому «приезжают» «разбойники» — крестьяне соседнего погоста  ,

В грамоте во Владимир к Андрею Игнатьевичу Волынскому от 30 декабря 1603 г. но челобитыо крестьянина суздальского Покровского Девичьего монастыря Кондра- тия Павлова с сыном на холопов и крестьян помещика Клементия Сеченова в грабеже и побоях указано, что «грабежу де у них взяли лошадей и платья и денег на двадцать на три рубли и на двадцать алтын на две деньги». Кондратий Павлов, довольно зажиточный крестьянин, с сыном ехал па свадьбу в соседнюю деревню. Грамота предписывала перечисленных в челобитье холопов и крестьян взять «на поруку з записью» и обязать явиться на суд в Москву во Владимирский приказ к Василию Яковлевичу Волынскому и дьяку Третьяку Карпову  . В 1603 г. в Арзамасе помещик Безсон Литвинов возбудил судное дело на маресьевскую мордву в «земляном наспльстве» и «хлеба и людей своих и крестьян бою и грабежу». Вскоре «по той недружбе» он был ограблен на дороге и убит. Его мать, вдова Оносья Петрова жена Литвинова, возложила обвинения па маресьевскую мордву, с которой они находились в споре. Из Москвы были затребованы обыски. Дело велось в Нижегородской четверти у дьяка Петра 'Желябужского  .

В 1602/03 г. был убит «разбойниками» помещик Б. Б. Симанов, служивший по Владимиру, тогда как другой владимирский помещик, Ю. К. Акинфов, сидел «в тюрьме в розбое». Относительно В. М. Свиблова, служившего по Кашину, в боярском списке 1602/03 г. также сказано, что он «в тюрьме в розбое»  .

Таким образом во время, голода происходили убийства и грабежи и зажиточных крестьян, и помещиков. Причем основанием для пападепий на последних могли служить предыдущие поземельные споры или какие-либо злоупотребления с их стороны. Необходимо отметить, что в разбоях оказывались замешанными и нёкоторые помещики, их крестьяне и холопы, действовавшие по наущению господ. Правительство, столкнувшись с усилением в стране «разбоев» и грабежей, стремилось не оставлять без внимания ни одного такого случая, поручая расследования на местах губным старостам и городовым приказчикам, а в центре территориальным приказам — четям как высшим судебным инстанциям. Это касалось, так сказать, рядовых дел. Но главнейшие операции против «разбойников» — «великие дела», связанные с применением против них военной силы, осуществлялись, судя по обнаруженному царскому наказу на Белую, непосредственно из Разбойного приказа, действовавшего в тесном контакте с Разрядом  .

При составлении наказа в Разбойном приказе были использованы предшествующие постановления Бориса Годунова и Боярской думы по борьбе с «разбоями». О каком-то «новом уложении» Бориса Годунова «о разбойных и татиных делах» упоминается в царских грамотах осенью 1601 г. В нем речь шла, в частности, о выборе губных целовальников, содержании тюремной администрации и т. п. Строительство тюрем правительство намеревалось осуществлять из казны. Мелким и средним помещикам предоставлялись некоторые льготы .

Следы напряженной законодательной деятельности правительства Бориса Годунова, направленной на искоре- пение «разбоев», нашли отражение и в уставной книге Разбойного приказа 1638 т. Здесь приведен «боярский приговор» о наказании «разбойников», данный в Разбойный приказ «при царе и великом князе Борисе Федоровиче всеа Русии». Особенно суровая кара предусматривалась для тех, кто совершил «убийства или пожог дворовой или хлебной». Им грозила смертная казнь, даже если они были на одном разбое  .

Как следует из изложенного выше, разрядная запись о посылке дворян против «разбойников» отнюдь не дает исчерпывающего представления о районе распространения крестьянских и холопских восстаний. Она свидетельствует лишь о крайних затруднениях правительства, которое думало тогда о ликвидации опасности в непосредственной близости от столицы и не имело возможностей послать карательные экспедиции в более отдаленные уезды. По словам «Нового летописца», «бысть в то же время ум- ножишась разбойство в земле Рустей, не токмо что по пустым местом проезду не бысть, ино и под Москвою быша разбои велйцы»  . Под «пустыми местами» в России XVI — начала XVII в. понимались прежде всего «ук- райны». Автор «Нового летописца» как бы хотел сказать: чего уже говорить об «украйнах», когда «разбои велицы» совершались под самою Москвой! Лишь ликвидировав дви- жение под Москвой, правительство смогло послать дворян «за разбойники» и на «украйны», в Пронск и Рязань. В создавшейся же обстановке, когда пламя крестьянских и холопских восстаний приближалось к воротам столицы, правительство чувствовало себя неуверенно. Роспись объезжих голов в Москве, составленная 14 мая 1603 г., сохранила известия о последующих посылках дворян на заставы  . Объезжие головы из числа видных бояр, дворян и дьяков были призваны обеспечивать спокойствие внутри города, дворяне, посланные на заставы, должны были следить за тем, чтобы не прервались связи столицы с другими районами страны.

Неспособностью правительства Бориса Годунова справиться с «разбойниками» — так назывались в официальных документах восставшие холопы и крестьяне, воспользовались все, кто по каким-либо причинам был им недоволен. В Сибири Алей-царевич с 1100 человек войска в июле — августе 1603 г. направился на Тюмень «в жнитво», чтобы захватить русских людей, занятых на страде, врасплох. «Повоевав» Тюменский уезд, он собирался пойти к Туринскому острогу. Туринский голова Иван Лихарев просил подкреплений из Тюмени, но получил отказ, о чем сообщил в Москву, требуя войск из столицы . Однако от задуманного похода Алею пришлось отказаться из опасения за судьбу своего брата и жен покойного отца, находившихся в руках у русских  .

Как следует из других отписок, вогулы весной 1604 г. собирались «громить твой государев пелымской хлеб, а русских людей побить, и к Верхотурью под город с войною приходить, и город сжечь, и по дорогам и на пашнях русских людей побивать было; и сосвинские де вогуличи в воровстве к лялинским и тагильским вогуличам не пошли»  .

На Верхотурье был направлен «государев наказ», аналогичный тому, которым должны были руководствоваться 'дворяне, посланные на Белую и в другие русские города для борьбы с «разбоями». Только здесь имелось в виду пресечь враждебные по отношению к русским людям действия вогулов. Предполагалось привлекать на сторону местных властей «сотников и лутчих вогуличей», выведывать у них про «воров» и организовывать на них посылки русских детей боярских и стрельцов. Пойманных «воров» следовало «пытать накрепко», «чтобы прямых сущих воров сыскать» и сажать их в тюрьму, посылая отписки к царю в Москву в Казанский и Мещерский дворец дьяку Нечаю Федорову. Однако из Верхотурья ответили, что послать против «воров»-вогулов детей боярских. со стрельцами не могут,, ибо «на Верхотурье, государь, твоих государевых служилых людей 2 сына боярских да атаман, Пинаем зовут, Стефанов, и он слеп и увечен». Не хватало и стрельцов  .

Отсюда можно заключить, что попытки правительства Бориса Годунова механически переносить приемы борьбы с «разбоями», выработанные в центре, в Сибирь, не сообразуясь с местными условиями, выли заведомо обречены на неудачу  .

Постоянные «задоры», «разбои» и «грабежи», в кото- торык принимали участие беглые русские крестьяне, происходили на литовской границе, несмотря на заключенное в 1602 г. с Польшей двадцатилетнее перемирие.

В Астрахани воеводы не могли своими силами справиться с казаками, которые грабили купцов на Волге, нападали на ногайские улусы. Посланные на них из Астрахани стрельцы были разбиты. Здесь происходило то же, что и в других районах государства, где, по словам «Нового летописца», «разбойники... противляхуся с посланными, и ничего им не можаху сотворити». В 1604 г. об этих неудачах в борьбе с «разбойниками»-казаками в районе Астрахани рассказывал в Москве во время переговоров ногайский князь Иштерек, предупреждая правительство Бориса Годунова, что «только вперед на тех воров царские большие посылки не будет,— и им деи быть от них в великом разоренье»  .