ХОЛОПЫ И КРЕПОСТНЫЕ

Заинтересованность феодалов в рабском труде и отпуск холопов на свободу. Факторы, влияющие на освобождение холопов

Еще в дореволюционной историографии было подмечено, что от XV—XVI вв. сохранилось сравнительно большое количество духовных грамот, содержащих распоряжения относительно отпуска холопов на свободу. Это явление, как правило, трактовалось в нравственно-религиозном плане. «Перед открывающеюся перспективою вечности и загробной жизни» представители господствующего класса, по мнению Б. Н. Чичерина, начинают якобы ощущать тягу «к высоконравственной цели, отрицающей всякие личные интересы», и распускают свою дворню .

В. О. Ключевский также решающее значение в эволюции холопства отводил церкви, признавая ее той силой, благодаря которой на Руси и установился обычай отпуска рабов на свободу . Примерно такого же мнения придерживался и В. И. Сергеевич, считавший, что распоряжения о роспуске холопов вносились в завещания под влиянием духовенства «с целью иметь молельщиков о душе» .

С. В. Бахрушин был первым, кто связал данный факт с явлениями экономического порядка. На основе анализа княжеского хозяйства он пришел к выводу, что рабский труд заменялся трудом свободных крестьян ввиду «децентрализации в хозяйстве», неумения князей «организовать хозяйство в крупных разме- pax»  . Подобное объяснение не вскрывало сути происходящего процесса и не могло удовлетворить исследователей.

Решающее влияние на всю последующую историографию оказала созданная Б. Д. Грековым гипотеза, согласно которой в XV в. в результате ряда социально-экономических причин идет быстрый «процесс изживания рабства», уступающего «место более прогрессивным формам труда — крепостному и наемному». Холоп в это время, по мнению Б. Д. Грекова, теряет свою ценность и превращается в обузу, от которой хозяева стараются освободиться. Отсюда массовый отпуск холопов на свободу .

На выводы Б. Д. Грекова и предшествующих ученых несомненное воздействие оказала специфика духовных грамот. Это крайне своеобразный источник по истории холопства, требующий тщательного изучения всего текста, особо строгой проверки содержащихся в них сведений. Мы далеко не всегда можем установить из грамоты, имел ли завещатель детей, было ли выделено им наследство до составления духовной, ведут ли они самостоятельное хозяйство и т. д. А между тем все это оказывало несомненное влияние на распоряжение завещателя о дальнейшей судьбе его холопов.

Кроме того, отданный в духовной грамоте приказ о передаче вотчины в монастырь подчас лишь задним числом фиксировал сложившуюся ситуацию, по которой все хозяйство было ликвидировано еще раиее, а сам завещатель в качестве вкладчика жил в монастыре. Так, Т. М. Монастырев в своем завещании 1551/52 г. передает село Паителемоново в монастырь, но сохранилась его данная, из которой видно, что это село было отдано еще в 1549/50 г.  В завещании 1571/72 г. И. П. Пожарского, отписывающего монастырю несколько деревень, о холопах вообще не упоминается1.

Создается впечатление, что их у него не было. Однако данная 1569 г. на эти деревни позволяет предполагать, что И. П. Пожарский уже за несколько лет до своей смерти ликвидировал хозяйство и тогда же, по-ви- димому, распустил всю дворню . Такая же ситуация сложилась в 1546/47 г. и у А. А. Карачева, который «наперед сего, при своем животе» пожертвовал село в монастырь с просьбой постричь его в чернецы . М. С. Вислый в духовной 1567/68 г. все земли отдает в монастырь и отпускает на свободу зависимых людей. Во втором завещании, датируемом 1569/70 г., о холопах он больше не упоминает  . Инок Левкенна монастыря Е. В. Бибиков наделяет в 1579/80 г. сына «людьми своими полными». Список тех же людей, без каких-либо изменений, помещен и во второй его духовной, написанной через несколько лет . Настораживает также и тот факт, что ни в той, ни в другой грамоте не числится ни один человек, отпущенный на волю. По всей вероятности, в завещаниях речь идет лишь о холопах, которые были переданы сыну в момент ухода Е. В. Бибикова в монастырь. Тогда же были освобождены остальные холопы. К. А. Ершевский, судя по тексту духовной, всех своих зависимых людей передает по наследству: «А люди мои приданные и крепостные все жене моей Мавре да детем моим...»; далее следует роспись передаваемых холопов. Казалось бы, перед нами полный список невольных людей, бывших в услужении у К. А. Ершевского. Но далее в тексте помещены имена холопов, которых он награждает деньгами. Среди них числится некий Семейка Яковлев сын Палехова, который не упомянут среди лиц, передаваемых по наследству .

Несмотря на отмеченные трудности анализа духовных грамот, они тем не менее могут быть использованы в качестве источника по истории холопства XV—XVI вв. Примером тому могут служить работы Л. В. Черепнина и А. А. Зимина. Исследуя духовные грамоты князей XIV—XV вв., Л. В. Черепнин высказал ряд справедливых сомнений по поводу гипотезы Б. Д. Грекова о массовом роспуске холопов и быстром изживании рабства в XV в.  А. А. Зимин подверг всестороннему анализу духовные грамоты XIV—XV вв. как князей, так и простых вотчинников. Автор убедительно показал, что в основе отпуска холопов на свободу лежит отнюдь не экономическая невыгодность их труда. Все «люди» отпускались на свободу только в случае выморочности владений феодала. Возможно даже, что абсолютная численность холопов (в связи с ростом феодального землевладения и народонаселения) к концу XV в. несколько увеличилась, хотя удельный вес их упал за счет увеличения эксплуатации основной массы крестьянства и.

Вывод А. А. Зимина о роспуске феодалами всех холопов только в случае отсутствия у него наследников подтверждается и на материале последующего столетия. От XVI в. сохранилось около 200 духовных грамот 15, почти две трети из них (120 актов) содержат сведения о холопах 16.

В силу ряда обстоятельств подавляющее большинство духовных грамот дошло до нас в составе монастырских и церковных фондов, что не могло не отразиться на «подборе» грамот. Мы имеем дело в основном с выморочными хозяйствами. Из 103 грамот, написанных лицами мужского пола, в 72—завещатель или совсем не имел прямых наследников, или оставлял после себя лишь жену и дочерей. В первом случае хозяйство полностью ликвидировалось, земля отдавалась в монастырь или ближайшим родственникам (чаще всего братьям), холопы отпускались на свободу17. Как правило, в XVI в. побочным наследникам (братьям, племянникам) холопы не передавались. Однако и здесь мы встречаемся с отдельными исключениями. В 1549 г. князь С. Ф. Сицкий завещает двух своих «людей» племянникам 18. Н. А. Зубарев в своей духовной грамоте 1570/71 г. оговорил, что вся земля и холопы переходят к его матери и брату19. Несколько сот холопов передает своей снохе Оксинье в 1521/22 г.князь И. В. Ромодановсиий . Его сьпн, очевидно, к этому времени уже умер. Правда, холопы были завещаны как бы в «условное держание»: до замужества снохи или ее смерти, после чего они должны были получить свободу. Оксинья Ромодановская выполнила приказ свекра и в 1543 г. отпустила всех людей «по батьковой духовной» и по своей «памяти на слободу» .

Если же землевладелец к моменту составления духовной из прямых наследников имел только жену или замужних дочерей, то хозяйство также частично или даже полностью свертывалось . Вотчина переходила в монастырь или в руки ближайших родственников, но какую-то долю земельных владений (часто весьма значительную) получала и жена феодала, обычно на правах «держания»: до смерти, замужества, пострижения . Холопы, как правило, распускались.

Это касалось прежде всего центральных уездов. Все холопы или их подавляющая часть были распущены землевладельцами, чьи вотчины находились в Московском и Коломенском уездах (Я. И. Хорошев—1547 г.), в Московском и Дмитровском уездах (И. И. Курчев —1553 г.; В. Ф. Сурмин—1541/42 г.), в Волоцком уезде (В. П. Есипов — 1528 г.; А. И. Шадрин —1525 г.), в Волоцком, Можайском, Московском уездах (Д. Г. Плещеев—1558/59 г.), в Рузском уезде (В. П. Кутузов—1560/61 г.), во Владимирском уезде (Г. С. Арбузов —1555/56 г.), в Волоцком и Дмитровском уездах (П. М. Молечкин—1523/24 г.). Однако это ни в коей мере не значило, что жены всех вышеназванных феодалов остались без ХоЛоПов. Так, например, мелкий вотчинник Г. С. Арбузов в 1555/56 г. отпустил холопов на свободу. Из текста же завещания явствует, что после его смерти землю в имении должны будут обрабатывать крестьяне и «люди жены»25. Женщина, выходя замуж, получала приданое, которое считалось ее собственностью26. В его состав помимо денег, земли, платья входили и рабы. Численность таких «приданных людей» была различна. Иногда это одна-две женщины для сугубо личных услуг («девка к ларцу», «мамка») 27. Но чем богаче и знатнее была невеста, тем больший штат невольных людей окружал ее. Так, например, О. Ф. Плещеева дала своей дочери по рядной грамоте 23 человека. Помимо девки к ларцу, няни среди них были также слуга, повар, детинка к постели, дьячок, швея, хамовник, две бральи, тонкопрядица, конюх и ряд других лиц28.

Таким образом, даже в тех случаях, когда в духовной грамоте содержалась клаузула о роспуске на волю всех холопов, жена завещателя не лишалась полностью подневольного труда, пользуясь услугами «приданных людей», которыми она могла распоряжаться по собственному усмотрению. Причем их численность за 2—3 десятилетия, прошедшие с момента оформления рядной грамоты, значительно возрастала за счет естественного прироста.

В XVI в. широко практиковался также обычай, согласно которому после смерти мужа жена наследовала всех его холопов, состоявших в браке с ее «приданными людьми». Во многих духовных грамотах фигурирует следующая клаузула: «А которые мои люди поимали приданые жонки и девки, и те люди жене моей», «А что наши люди... те все на слободу, опричь тех людей, которые сошлися жены моей людьми», «А которые люди сме- шалися с приданными людьми жены моей, и тем людем служить жене моей до ее живота»29.

Некоторые феодалы еще при жизни передавали в собственность жене какое-то количество холопов, о чем иной раз глухо упоминается в духовной30. Тем не менее ряд землевладельцев считали это недостаточным и, составляя духовную грамоту, не отпускали на свободу всех холопов, а часть из них передавали жене. Таковы вотчинники Бежецкого уезда В. И. Ларионов (1530-е годы) и Е. А. Кревский (1513 г.), причем последний завещал жене всех своих холопов, как полных, так и докладных . Точно так же поступил и М. И. Левашов (1545 г.), числившийся сыном боярским по Твери и Торжку . Очень расчетливо распорядился своими людьми М. А. Ергольский (1555/56 г., Белозерский у.), освободив только слуг. Представители низших разрядов холопов попали к жене. Даже замужняя дочь с зятем получили «шесть голов людей» . Треть холопов передал своей жене В. Н. Богатырев (1558/59 г.). Ей же передал и свою куплю— деревню на границе Кашинского и Городецкого уездов . Какую-то долю холопов завещали своим женам А. И. Стародуб- ский (1556/57 г.) и П. В. Пожарский (1557 г.)—вотчинники Стародубского уезда . Как можно заметить, почти все эти случаи приходятся на районы, сравнительно далеко расположенные от Москвы: за рекой Волгой или в Стародубском уезде . Но факты наделения жены холопами в первой половине XVI в. встречаются и в центральных областях. Так,Ф. В. Далматов, вотчинник Можайского уезда, оставил жене не менее 17 человек .

С 60-х годов XVI в. картина несколько меняется . Дело не только в том, что снизилось число грамот, в которых завещатель наделяет жену холопами . Становится иным сам характер «пожалования». Мы не встречаем больше грамот, где жене доставались все холопы или их подавляющая часть. Если в первой половине столетия «пожалования» исчислялись десятками зависимых людей 4р, то теперь это единицы. Вотчинница Кашинского уезда княгиня Стефанида Звенигородская получает 6 человек. Их число не будет увеличено даже в случае, если у нее родится сын . Почти столько же людей пришлось в 1597 г. на долю жены М. И. Пушкина (Юрьевский у.)  . А. Т. Михайлов, имения которого раскинулись в Переяславском, Рузском, Костромском уездах, отпустил в 1586/87 г. всех полных, докладных, кабальных людей, оставив двух человек жене и несколько холопов внуку . В остальных духовных все зависимые люди получают свободу.

В отдельную группу можно выделить грамоты, где в качестве наследников фигурируют незамужние дочери . Несмотря на незначительное число актов, в них прослеживается примерно та же тенденция, что и в предыдущей группе духовных: как правило, холопы не отпускаются полностью на свободу, часть из них передается по наследству. Князь И. Ф. Судцкий (Ярославский у.) оставляет в 1545/46 г. жене и двум дочерям около 250 людей. Острую нужду в холопах, очевидно, испытывала семья Н. Я. Хвостова, вотчина которого в Суздальском уезде по приказу царя была заменена землями в Муромском уезде. После смерти Н. Я- Хвостова его зависимые люди были тщательно поделены между сыновьями. Кроме того, 15 человек женского пола были выделены из отцовского наследства сестрам и матери. Малообжитое место, еще неналаженное хозяйство требовало рабочих рук. Поэтому его сын П. Н. Хвостов, составляя через год после деловой завещание 1567/68 г., предусмотрел, чтобы все холопы, за исключением одного кабального, перешли к жене и дочери . Клаузула о наделении холопами жены и дочерей содержится также в духовных Ф. Г. Нелидова-Ракитина (1551/52 г.) и С. Г. Обобурова (1558/59 г.)  .

Случаи роспуска землевладельцем всех холопов приходятся на вторую половину века. По существу, таких грамот две , и касаются они княжеских хозяйств, лежащих в центральных районах страны. Скорее всего, богатые княжеские наследницы Оболенских и Глинских располагали своим штатом людей.

Наибольший интерес для нас представляют духовные, в которых землевладельцы имели наследников по мужской линии48. В большинстве случаев трудно установить, имел ли завещатель в момент составления духовной малолетних детей или его сыновья вели свое хозяйство. Данное обстоятельство несомненно оказывало влияние на число холопов, передаваемых по наследству. Тем не менее все землевладельцы вплоть до конца 50-х годов XVI в. большую часть порабощенных людей оставляют сыновьям. Так, И. А. Талызин передал в 1505/06 г. жене и сыну 66 человек. П. М. Плещеев завещал в 1510 г. своим сыновьям не менее 74 человек. 3. Ф. Катунин в 1519 г. помимо сыновей не забыл внуков, наделив их также холопами49. Подробнейшую роспись всех холопов составил в 1539/40 г. Н. Ф. Лихарев. Около 150 человек должны были продолжить службу у его сына. Тот, в свою очередь, оформляя через 18 лет духовную грамоту, проявил такую же расчетливость и экономность. Им были отпущены на свободу всего 8 мужчин и 14 женщин. Все остальные (не менее 170 человек!) перешли к сыновьям и жене50.

Громадным числом холопов (свыше 260 человек) владел И. И. Кемский. Лишь ничтожная часть из них была освобождевым (владел шестой вытью в деревне). Он санкционировал освобождение сбежавшей от него семьи холопов. Больше зависимых людей у него, по всей вероятности, не было (ЦГАДА, ГКЭ, по Владимиру № 39/1816). Вторая грамота принадлежит Алексею Амосову. Его хозяйство в 60-е годы XVI в. приходит в упадок, большая часть земель отдана в монастырь, сам он, приняв иноческий чин, живет в монастыре, «слуги разошлися по чужии стороны». Его дочь, по всей вероятности, переросла возраст невесты или была вдовой. Землю она, как и мать, получает во временное владение — до смерти (ЦГАДА, ф Монастырские дела, № 1). Характеристика двинских крестьян и промышленников Амосовых дана Н. Н. Покровским и Н. Е. Носовым (Н. Н. Покровский. К истории крупного светского землевладения в Двинской земле XV—XVI вв.— «Вестник МГУ. Историко-филологическая серия», 1956, № 2, стр. 125—140; Н. Е. Носов. Становление сослов- но-представительных учреждений в России. Л., 1969, стр. 261—275).

 Не были обделены и два сына Г. М. Валуева: им досталось не менее 125 человек . Василия, протопопа Благовещенского собора, трудно заподозрить в небрежении по части устройства «спасения» своей души. Им жертвуется в монастыри 300 рублей, серебряная посуда, конь, одежда. Тем не менее, ничтоже сумняшеся, что порабощение людей в какой-то мере может подорвать благочестие христианской веры, он записывает в духовной 1531/32 г.: «А что люди дворовые и страдные люди по селам, те есми дал жене своей и сыну своему». Свободу получили лишь два человека. Причем, судя по тексту грамоты, сын Василия имел уже к тому времени своих холопов, записанных на его имя («а людем моим и сына моего в том селе жить») . Крайне расчетливо в 1542/43 г. распоряжается холопами Я- А. Горяинов: у него три сына, жена, замужняя дочь. Никого нельзя обидеть, надо точно указать, кому какой холоп принадлежит, чтобы в будущем не было споров. А тут еще 12 невольников находятся в бегах. Горяинов поименно перечисляет всех зависимых людей, как своих, так и приданных жены. Всего вместе с беглыми оказалось 53 человека. На свободу отпущены три человека. Еще двое заслужат освобождение, предварительно отработав 6 лет сыновьям Я- А. Горяинова .

Четко выраженная тенденция передачи сыновьям значительной части холопов, поименный реестр зависимых людей, имеющийся почти в каждой духовной первой половины XVI в.,— все это очень мало соответствует тезису о том, что холоп к этому времени превратился в обузу. Известна лишь одна грамота 1531/32 г., в которой, несмотря на наличие прямого наследника по мужской линии, все холопы отпускаются на свободу. Однако это результат чрезвычайных обстоятельств. Ф. М. Киселев писал духовную в плену, где он находился свыше 18 лет. Оторванный от родных и близких, не надеясь быть похороненным на родной земле, не имея средств на вклады монастырям, он должен был проявить особое внимание «спасению души» за счет освобождения дворни. Определенную роль играло здесь и простое сочувствие людям, которые, как и он, были лишены свободы действий, перемещения и т. д. Кроме того, данное распоряжение, по всей вероятности, носило несколько формальный характер, фиксируя те перемены, которые уже произошли в отсутствие завещателя. Характерно, что о судьбе холопов Ф. М. Киселев пишет в прошедшем времени: «А что мои люди... отпустил есми на свободу по своей душе». Его сын С. Ф. Киселев в своем завещании 1547/48 г. упоминает холопов, полученных от отца55.

С конца 50-х годов XVI в. появляются грамоты, в которых все холопы или значительная их часть отпускаются на свободу. Роспуск С. В. Степановым в 1569/70 г. невольных людей вполне понятен: он лишился всех земельных владений, которые были отобраны Иваном Грозным56. Но своих холопов освобождает и В. И. Дуров, оставив детям в 1558/59 г. лишь тех людей, грамоты на которых были оформлены на имя сыновей. Им же он передает свои вотчины в Дмитровском, Коломенском, Переяславском уездах. Только трех мужчин завещает сыну в 1561/62 г. Д.М. Плещеев, землевладелец Переяславского и Ростовского уездов. В 1565/66 г. всех холопов освобождает Д. Г. Фомин. Его владения раскинулись в Переяславском и Московском уездах57. Так же поступает в 1579/80 г. И. Ю. Грязной, ранее вотчинник того же Переяславского уезда58.

Таким образом, опять-таки освобождают холопов главным образом землевладельцы центральных уездов. В то же время вотчинник Стародубского уезда Т. Ф. Пожарский значительную часть зависимого мужского населения оставил в 1566/67 г. своему сыну. Какую-то часть невольных людей получил ранее 1571 г. и сын другого стародубского вотчинника—А. А. Ромода- новского59. К- А. Ершевский проживал в районе реки Jlyx в Юрьевецком уезде. В его духовной 1578/79 г. перечислено 13 холопов, всех их он передал по наследству. Нижегородский помещик Иван Голова Соловцов занят налаживанием своего хозяйства. Он счел возможным отпустить в 1594/95 г. лишь одну семью кабальных людей60. Около 22 старинных крепостных холопов передает в 1598 г. сыновьям и жене И. Г. Нагой, вотчинник Тверского уезда61. Но было бы неправильно считать, что начиная ,с 60-х годов XVI в. в центральных районах страны труд холопов вышел из употребления. Е. В. Бибиков передал сыну земли в Волоцком уезде, а также свыше 20 полных людей62.

Но представляется далеко не случайным тот факт, что начиная с 60-х годов XVI в. неизвестно ни одной грамоты, где количество холопов, оставляемых сыновьям, достигало бы сотни душ.

В отдельных Случаях мы можем вычислить примерный про-, цент вольноотпущенников к общему числу холопов (см. 4). Понимая всю условность подобных подсчетов в исторических исследованиях, их сравнительную неточность , мы тем не менее не сочли возможным их полностью игнорировать, так как в какой-то мере они помогают выявить некоторые стороны эволюции института холопства.

Из таблицы видно, что средний процент вольноотпущенников в XVI в. по сравнению со второй половиной XV, в. возрастает. Однако само по себе это еще не является показателем растущего процесса изживания рабского труда. Каждое феодальное хозяйство требовало какого-то минимума холопов. Их число складывалось из лиц, полученных по наследству, и приобретения новых порабощенных людей. К концу жизни землевладельца их количество за счет естественного прироста увеличивалось. Вопросы демографической статистики феодальной России разработаны крайне мало. В разные периоды темпы прироста населения были различны. Они находились в прямой зависимости от уровня рождаемости и в обратной —от величины смертности. Для феодальной эпохи характерна, как правило, высокая рождаемость, чему способствовали сравнительно ранние браки . Но высокая детская смертность, частые войны, голод, эпидемии резко тормозили увеличение численности населения . Относительно первой половины XVI в. исследователи приводят очень несхожие коэффициенты годового прироста населения России. Так, известный демограф Б. Ц. Урланис дает явно заниженную цифру естественного прироста: 0,25—0,30% в год . Другие исследователи, специально занимавшиеся изучением численности населения России в XVI в., придерживаются точки зрения, что прирост населения составлял примерно 1% в год . При этом А. И. Копанев указывает на ряд факторов, благоприятно сказавшихся на темпах прироста населения: освобождение от татарского ига, успешное хозяйственное развитие страны, отсутствие всеобщих недородов и больших эпидемий. Косвенным свидетельством быстрого роста населения первой половины XVI в. является факт основания ряда новых городов и расширения старых, появления большого числа «починков».

Итак, если мы за интервал между поколениями условно примем двадцатилетие , то число холопов у того или иного вотчинника за этот период возрастало примерно на 20%- Но, учитывая разный социально-экономический уровень отдельных районов страны, многообразие всевозможных ситуаций, факторов, допустим и более низкую цифру годового прироста населения — 0,5— 0,6 % . Будем считать, что число холопов к концу жизни их господина увеличивалось в пределах между 12 и 20%- При этом надо учитывать, что количество холопов росло не только за счет естественного прироста, но и за счет вовлечения в рабство новых представителей свободных сословий (путем их покупки, закабаления, брака несвободной стороны со свободной и т. п.). Поэтому цифра 20% вряд ли будет завышена. К сожалению, мы располагаем только двумя парами духовных (отца и сына), где дана подробная роспись всех холопов . В 1539/40 г. Павел Лихарев получил от отца не менее 144 человек. А через 18 лет число его зависимых людей достигало цифры 200, т. е. возросло на 34%! У нас нет никаких оснований считать хозяйство Лихаревых чем- то исключительным. А. Ф. Белеутов оставил в 1472 г. своей жене и трем малолетним сыновьям (Дмитрию, Федору, Илье) примерно 60 холопов. Но 11 человек из них находились в бегах, а две семьи заплатили выкуп и обрели свободу, т. е. реальное число холопов было немногим более 40 и на каждого брата приходилось около 15 холопов. По духовной же памяти Д. А. Белеутова 1543/44 г. у него проживало не менее 82 зависимых людей. Таким образом, количество порабощенных людей за 70 лет возросло более чем в 5 раз! Среди них доы встречаем Петра Нестерова, упоминаемого в духовной отца. Теперь Петр имеет 9 детей, есть и внуки. У другого холопа, Афанасия Казакова, умершего к моменту составления духовной, остались жена и 5 детей, две дочери были уже замужем. Примерно одиннадцатую часть всей дворни составляли полоняники и их потомство.

Возвращаясь теперь к показателям  4, можно утверждать, что в первой половине XVI в. средний процент вольноотпущенников-мужчин в целом по стране не превышал темпов прироста количества холопов. Скорее наоборот, численность порабощенных людей у определенной категории феодалов увеличивалась. Вместе с тем довольно отчетливо наблюдается следующая ситуация: в центре Московского государства процент отпускаемых на свободу холопов был выше, чем в более отдаленных районах. Подобный процесс идет уже во второй половине XV в. Бе- леутовы, чьи владения находились на границе Дмитровского и Звенигородского уездов, отпускают в 1472 г. около 23% мужчин, а в 1543/44 г. — 33%. Г. М. Валуев, землевладелец Московского, Алексинского и Старицкого уездов, освободил в 1543/44 г. 29% холопов. В то же время отец и сын Лихаревы, вотчинники Костромского уезда, предоставили свободу 18% холопов в 1539/40 г. и 7% — в 1557/58 г. В том же Костромском уезде в 1545/46 г. И. Ю. Ярлык освободил всего одного мужчину, что составляло 8% подневольных мужчин. В. О. Сотницкий, чьи земли, по всей вероятности, были расположены также в Костромском уезде, всех холопов мужского пола передал в 1496 г. по наследству. Не пожелал освободить мужчин в 1485 г. и Н. 3. Ильин, владения которого находились по берегам реки Шексны. Князь Рузского уезда -А. Ф. Голенин в завещании 1482 г. освобождает около 28% мужчин, а белозерский князь И. И. Кемский, обладавший примерно таким же числом холопов, не счел возможным поступиться более чем 6% порабощенных.

Заинтересованность феодалов в труде холопов находилась в тесной зависимости и от их имущественного положения. На данном вопросе более подробно мы остановимся ниже. Здесь же только укажем, что среди вотчинников встречается крайне маломощная категория землевладельцев, владеющих всего одной деревней. По своему экономическому положению они приближались к черносошным крестьянам. Количество зависимых людей у них различно, но для всех них характерен большой процент отпускаемых на свободу: держать даже одного лишнего человека им подчас не под силу. Таковы землевладельцы первой четверти XVI в. Андрей Иванов, И. М. Алферьев, Д. П. Арбузов.

Таким образом, среди факторов, имеющих значение при отпуске феодалом холопов на свободу, можно назвать следующие: наличие у землевладельца прямых наследников и их пол, существование у детей землевладельца собственного хозяйства, удаленность имения от центра страны, имущественное положение феодала.

Подводя итоги вышеизложенному, можно констатировать, что в первой половине XVI в. труд холопов отнюдь не потерял своей ценности. Все землевладельцы обязательно наделяют ими своих сыновей, дают дочерям в приданое. Даже ликвидируя хозяйство и отдавая землю в монастырь, вотчинник стремился какую-то часть зависимых людей сохранить для жены и дочерей. Во избежание могущих возникнуть тяжб, споров в грамотах обычно дан поименный реестр холопов. Тут же делается пометка о необходимости сыска беглых. В конце XV — начале XVI в. идет увеличение численности холопов, по крайней мере у значительной части феодалов. Вместе с тем в разных районах страны заинтересованность в холопах различна. Она значительно ниже в центре страны, чем в более удаленных районах. Частично это объясняется тем, что плотность населения и количество холопов у феодалов центральных уездов выше. Заметно уменьшается потребность в женских руках, женщинами меньше дорожат, их гораздо охотнее, чем мужчин, отпускают на свободу. При передаче холопов сыновьям завещатели всегда стремятся оставить им больше лиц мужского пола. И только в приданом дочерей обычно преобладают женщины.

С конца 50-х годов XVI в. наблюдаются признаки, свидетельствующие как бы об обесценении холопов: падает численность рабов, снижается их количество, передаваемое по наследству, возрастает процент вольноотпущенников. Даже при наличии сыновей феодалы центральных уездов часто распускают всю или большую часть своей дворни. Довольно широкое распространение получает явление, встречавшееся изредка и ранее: отдельные землевладельцы, не имевшие прямых наследников, подробно расписывая в духовной размеры пожалований холопам, опускают клаузулу об отпуске их на свободу. Таковы завещания Палагеи Житовой (1566—1568 гг.), Г. И. Колычева (1569/70 г.), Марфы Татевой (1595/96 г.), Марии Кривоборской (1599/1600 г.). Землевладелец С. Д. Пешков-Сабуров (1560 г.), распуская дворовых слуг, ничего не говорит о последующей судьбе страдных — деловых людей, хоть и наделяет их хлебом и коровами . По всей вероятности, холопы названных лиц получили свободу. Но для нас важно, что фраза об освобождении холопов становится не столь обязательной. У завещателя при отсутствии прямых наследников как бы не возникает сомнений в дальнейшей судьбе зависимых от него людей. Возможно, далеко не случаен и тот факт, что именно на вторую половину XVI в. приходится ряд духовных грамот вотчинников без упоминания холопов: пять из них написаны в промежуток 1568—1571 гг., две — за период 1583—1586 гг. Из них только И. А. Внуков, располагавший всего половиной деревни, мог не иметь зависимых людей . Остальные завещатели, без сомнения, владели холопами . Характерна в этом отношении духовная 1568/69 г. В. А. Карамышева, который дает важные поручения «своим людям», но о дальнейшей участи их и других холопов не сказано ни слова . Видимо, некоторые землевладельцы могли освободить холопов до момента составления завещания, однако не сочли нужным зафиксировать это в духовной  . Вопрос о холопах как будто теряет для землевладельца свою остроту, свое значение.