Христианство

ИУДЕО-ХРИСТИАНСКАЯ ТЕНДЕНЦИЯ В НОВОЗАВЕТНЫХ ПОСЛАНИЯХ

В канон Нового завета, кроме посланий Павла, включено еще семь других апостольских посланий, из которых одно приписывается Иакову, два — Петру, три — Иоанну и одно — Иуде. В отличие от большинства Павловых посланий, эти писания невелики по объему. Вместе взятые, они меньше, чем, например, два послания Павла к коринфянам. Содержание этих семи посланий довольно однородно. Составленные группой единомышленников, они не содержат столь разительных противоречий, как отмеченные нами в первой группе посланий. Взятые в целом, они представляют определенную тенденцию, отличную от тенденции Павловых посланий.

Это вполне осознавалось даже авторами указанных посланий, о чем свидетельствует единственный во всем Новом завете случай открытого осуждения других новозаветных же писаний. Во Втором послании Петра (III, 15— 17) говорится, что во «всех» посланиях Павла «есть некоторые непонятные (Socvorjxa tiva) места, которые певежды и легкомысленные люди превратно толкуют к своей собственной погибели, так же как и прочие писания». Автор послания предостерегает слушателей от увлечения «заблуждением беззаконников» и призывает их сохранить верность своим убеждениям. Столь резкая по тону полемика против большой группы новозаветных произведений убедительно доказывает, что уже в то время противоречия внутри христианства ни в коей мере не находились под спудом.

Не менее ярким примером конфликта между этими двумя направлениями могут служить споры вокруг вопроса о значении веры для «спасения». Согласно Посланию к галатам, как мы уже знаем, «человек оправдывается не делами закона, а только верой в Иисуса Христа... делами закона не оправдается никакая плоть» (II, 16). Зато в Послании Иакова более половины второй главы посвящено аргументации диаметрально противоположного утверждения: «Вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (II, 17 и 26). Сущность полемики, понятно, состояла не в абстрактном противопоставлении веры и дел, а в том, что под «делами» подразумевалось выполнение требований иудейского ритуала — обрезания, соблюдения субботы и других предписаний, о чем открыто говорилось в обращении к галатам, но умалчивалось в Послании Иакова.

Следует добавить, что в Послании к галатам проводится четкое разграничение между Павлом, которому было «вверено евангелие для необрезанных» (II, 7), и Петром с его соответствующей миссией в отношении к обрезанным (там же): последний открыто осуждается (там же, 12 и 14) за уступки ортодоксальным иудеям. Во всех синоптических евангелиях подробно рассказывается о троекратном отречении Петра от Иисуса; одновременно с этим в евангелии от Матфея говорится, что тот же Петр является скалой, на которой будет воздвигнута церковь, и что именно ему будут вручены ключи от царства небесного (Матф., XVI, 18 сл.).

Все эти факты показывают, что в новозаветных сочинениях имеются по крайней мере два достаточно резко противостоящих направления.

Из всего сказанного видно, что главным предметом опоров между христианами было отношение к иудаизму и иудеям. Проиудейская, вернее иудео-христианская, линия не-павловых посланий проявляется и в ряде других моментов. Так, автор Послания Иакова обращается лишь к «двенадцати коленам, находящимся в рассеянии» (I, 1), следовательно только к евреям вне Палестины, а не ко всем христианам. Аналогично и обращение в Первом послании Петра — к «избранным, временно пребывающим в странах рассеяния: Понте, Галатии, Каппадокии, Азии и Вифинии» (I, 1). Здесь опять-таки адресатами являются только иудеи Малой Азии. В этой группе посланий нет обращений к христианам из язычников. Очевидно, их сочинители, как и автор Откровения Иоанна, видели в христианстве лишь одно из ответвлений иудаизма. В отличие от авторов Павловых посланий, они не допускают ни одного прямого или косвенного выпада против иудеев и иудаизма.

Несмотря на разногласия новозаветных посланий в отношении к иудаизму, по всем прочим пунктам христианского вероучения между ними имеется очень много общего. Авторы не-павловых посланий считают Иисуса мессией—Христом (I Иоанн., И, 1 и 22). Они даже заявляют что люди, отказывающиеся считать Иисуса сыном божьим, тем самым отвергают бога-отца и, следовательно, становятся безбожниками (там же). Иисус, согласно этим посланиям, явился в Иерусалиме, умер и воскрес из мертвых (I Петр., I, 21). Он — агнец, «предназначенный еще прежде создания мира, но явившийся в последние времена» (там же, 20).

По этим посланиям также можно проследить формирование христианской догматики и обрядности. В Первом послании Иоанна (V, 7) мы уже встречаем, правда, не вполне ортодоксально сформулированный догмат о троице («Отец, Слово и Святой дух; и сии три суть едино»). Это уже далеко не иудейская формулировка. Говорится в этой группе посланий и о крещении (I Петр., III, 21).

Сильнее, чем в посланиях, приписываемых Павлу, и почти столь же четко, как в Откровении, выступает здесь полное нетерпения ожидание скорого пришествия. «Пришествие господне приближается... вот, судья стоит у ворот» (Иаков., V, 8 сл.), «последнее время» (I Иоанн., II, 18 сл.; ср. Иуд., I, 18) — вот постоянный мотив, к которому возвращаются авторы этих посланий. Как и в Павловых посланиях, здесь ставится вопрос, почему задерживается это второе пришествие, призванное вознаградить стойких в вере за все их страдания в этом мире. Говорящим: «Где обетование пришествия его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остается так же» (II Петр., III, 4), автор вынужден ответить малоутешительным рассуждением о том, что у господа «тысяча лет как один день» и что задержку второго пришествия следует расценивать лишь как знак долготерпения божьего, чтобы все люди успели покаяться.

Таким образом, исполнение эсхатологических чаяний, с которыми у массы христиан, состоявших из бедного трудового люда, связывались надежды на выход из нужды и на возмездие угнетателям, откладывалось на неопределенное будущее.

В отличие от Откровения, но в полном согласии с тенденцией Павловых посланий, здесь проповедуется полное подчинение властям. Во Втором послании Петра (II, 10) резко осуждаются особенно те люди, которые «презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших». В другом послании (Иуд., I, 8) люди, «которые отвергают начальства и злословят высокие власти», сравниваются с грешниками Содома и Гоморры. Так, место ненависти к Риму и к поработителям занимает проповедь повиновения властям, отказ от борьбы и призрачная надежда на обещанное в неопределенном будущем второе пришествие. Постоянные призывы к покорности и смирению перед начальством в обеих группах новозаветных посланкй свидетельствук)т не только о тенденций к примирению с императорскими властями, но и о том, что среди христиан были еще живучи антиримские традиции Откровения.

Признание властей влекло за собой примирение с рабством, основой всего социального строя Римской империи. Вслед за указанием «бога бойтесь, царя чтите» (I Петр., И, 17) сразу же следует обращение к рабам-домочадцам: «Со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым». Ханжество автора этого послания полностью проявляется в его аргументации: «Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро, и страдая, терпите, это угодно богу» (там же, 20). Здесь сказались те социальные принципы раннего христианства, которые обеспечили ему терпимость со стороны римских властей и, наконец, победу при Константине.

Следует отметить, что в этой группе посланий все же проводится определенная дифференциация между полным признанием власть имущих и рабовладения, с одной стороны, и осуждением богатства — с другой. В Послании Иакова много места уделяется достаточно резкой характеристике богачей. Слова: «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших... Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу как огонь... вот плата, задержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопли жнецов дошли до слуха господа Саваофа» (V, 1—4), красноречиво показывают, что раннехристианские общины состояли главным образом из трудового люда, из бедноты. Тот же автор предупреждает, что на собраниях христиан не следует проводить различия между людьми «с золотым перстнем, в богатой одежде» и бедняками в скудной одежде, так как «разве не богатые притесняют вас и влекут вас в суды?» (там же, II, 2—6). Ясно, что социальный состав тех раннехристианских общин, в которых возникло и пользовалось успехом Послание Иакова, ничем не отличался от состава общин в Фессалонике и в Эфесе.

Ничем не отличалась и организация ранних иудео-христианских общин от организации общин, описанных в Павловых посланиях; и здесь и там имелось множество враждующих групп с самыми различными верованиями. Послания так и пестрят предупреждениями относительно лжепророков, лжеучителей и пагубных ересей. В Третьем послании Иоанна (I, 9) один из таких лжеучителей Дио- треф обвиняется в стремлении к первенствованию и в отказе принять автора послания и странствующих проповедников.

Нет в иудео-христианских общинах еще и представителей клира. Лица, руководящие общинами, называются пресвитерами (Иаков., V, 14; I Петр., V, 1) 1. Функции пресвитеров не определяются более подробно; известно лишь то, что они должны молиться за больных и «пасти стадо божье» (I Петр., V, 2).

Итак, во второй группе новозаветных сочинений, наряду с моментами, близкими идеям Павловых посланий, заметен явный протест против широкой проповеди среди язычников и стремление сохранить связь христианства с иудаизмом. Эта линия неизбежно обрекала христианство на роль одной из иудейских сект. В борьбе двух тенденций победа должна была остаться за так называемым паулинизмом.

Не следует думать, что уже в первой половине II в. оба направления были абсолютно непримиримы. Даже возникшие позже канонические евангелия в той или иной мере содержали попытку найти компромисс между этими двумя направлениями. Кроме того, эти последние объединяло множество общих взглядов и интересов. И та и другая тенденция прекрасно уживались в массе христианских общин. Доказательством этого является Дидахе, или Учение двенадцати апостолов.