Христианство

Хилиазм. Мессианистические и эсхатологические настроения

В Откровении мысль о близком пришествии Страшного суда и о полном торжестве истиной веры проводится необычайно резко. Уже в самом начале верующие предупреждаются, что всем описанпым в этом произведении явлениям «надлежит быть вскоре» (I, 1). Сочинитель несколько раз заявляет от имени Иисуса «се гряду скоро», «время близко» и т. д. (XXII, 12 и др.); после такого предупреждения следует добавление «и воздам каждому по делам его». Главной темой этого, как впрочем и других откровений, было описание, притом максимально конкретное, ниспосланных неверующим сцен казней, борьбы с исчадиями зла, сцен Страшного суда и, наконец, блаженства верующих в «небесном Иерусалиме».

Все эти описания представляли собой наиболее мощное средство религиозной пропаганды как среди христиан для поддержания их в вере, так и среди язычников для их обращения. Чем ближе казался срок пришествия, тем большую силу приобретала экзальтированная христианская проповедь.

Древнейшие христиане пе представляли себе царства небесного в потустороннем мире. Они твердо верили и надеялись, что уже в ближайшем будущем, при своей жизни, получат воздаяние за приверженность к вере христовой. Этой надеждой па грядущее вскоре воздаяние праведникам и возмездие грешникам, под которыми подразумевались главным образом римские власти и эксплуататорские классы, раннее христианство коренным образом отличалось от предшествовавших ему религий и частично от иудейского мессианизма.

Преобладание эсхатологических моментов и обстоятельное описание «последних времен» выделяют Откровение Иоанна из числа прочих новозаветных сочинений. Эти моменты предопределили особенную популярность Откровения среди различных сектантских кругов и в последующей истории христианства. Наиболее радикальные секты, которые в средневековье и в новое время зачастую подвергались жестоким преследованиям как церковных, так и светских властей, прекрасно чувствовали отношение автора Откровения к «блуднице вавилонской» и переносили видения апокалипсиса на свое время.

Специфическим моментом в эсхатологическом учении автора Откровения является хилиазм — вера в наступление 1000-летнего царства христова еще до окончательного столкновения сил небесных с войсками адовыми.

К этому тысячелетнему царству, согласно Откровению, будут приобщены «обезглавленные за свидетельство Иисуса и за слово божье, которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою» (XX, 4). Хилиазм пользовался широкой популярностью в первоначальный период христианства. К хилиастам принадлежали апологеты Папий и Юстин. Хилиазм был особенно широко распространен среди еретических сект, прежде всего монтанистов. Это несомненный признак его древности. В этом учении проводилось резкое различие между непримиримыми противниками мира сего и склонными к компромиссам с властями христианами из имущих слоев. Хилиазм был сильным средством христианской пропаганды в периоды преследований и гонений, но он возвышал жертвы гонений — мучеников над церковным клиром, склонным к компромиссу с имперскими властями. Поэтому он был осужден впоследствии церковью.

Мессианистические и эсхатологические настроения, понятно, были характерны не только для рапнехристиап- ской идеологии. В той или иной форме они были сильны и в иудаизме и встречались даже в римском мире. Примером такого рода настроений может служить хотя бы знаменитая четвертая эклога в «Буколиках» Вергилия, где поэт рисует наступление золотого века на земле после рождения какого-то божественного младенца Однако, если стихотворение Вергилия должно было служить интересам прославления императорской власти, христианская эсхатология действовала в обратном направлении. В Откровении пришествие Иисуса ожидается в самом ближайшем будущем. Недаром магическое «число зверя» — (>66 расшифровывается как имя императора Нерона, а перечисление пяти римских царей (XVII, 10) указывает на того же Нерона.

Сочинитель Откровения резко отрицательно относился не только к органам государственной власти, но и вообще к высшим слоям общества. «Цари земные» осуждаются им за прелюбодеяние с Римом, а купцы за обогащение от его роскоши (XVIII, 3). Хотя в тексте Откровения нет прямого осуждения богатства, но все же, по мнению сочинителя, богатство является по крайней мере чем-то ненужным, если не прямо вредным для дела спасения. В обращениях к смирнской и особенно лаодикейской общинам (III, 17) косвенно осуждается стремление к богатству, которое, по-видимому, наблюдалось у некоторых христиан.