ПРИЧУДЛИВЫЕ ДЕРЕВЬЯ

Гигантизм среди растений. Древовидный вереск. Древовидный  зверобой и древовидная красная герань

Гигантизм среди растений так же трудно поддается объяснению, как сказочные бобы, которые за одну ночь дорастали до неба. Однако в некоторых местностях, обычно высоко над уровнем моря и в условиях постоянно высокой и даже избыточной влажности, близкие родственники наших садовых трав растут как деревья.

Это явление присуще незначительному числу видов. Оно наблюдается у лобелий и их родственников; та же аномалия свойственна многим маргариткам и подсолнечникам. Среди других жертв гигантизма можно назвать зверобой (Hypericum), несколько растений в семействе мареновых (Rubiaceae) и вереск (Еriса). Хаксли [59] писал:

«В целом с высотой размеры деревьев уменьшаются, как и по мере приближения к полюсу. И как в Сен Пьер и Микелон на Ньюфаундленде есть карликовые леса, чуть выше человеческого роста, так и высоко в горах могучие деревья низменностей превращаются в низкорослый кустарник. Растения на горных вершинах напоминают арктическую флору, и растения в кратере экваториального вулкана у линии вечных снегов часто бывают сходны с растениями Гренландии.

И тем не менее высоко в горах мы иногда встречаем родственников весьма скромных растений, которые словно побывали в Бробдингнеге и стали невероятно большими. Это еще не объясненное явление называется гигантизмом. На высоте 3600 м южноамериканские «парамос» (что значит «бесплодные земли») поросли крупными сложноцветными, достигающими в высоту 3 м,   такими, как эспелетия...

На Мадагаскаре выше пояса «лишайниковых лесов» и глубокого ковра мхов растет древовидный вереск. Хотя на стоящие деревья на высоте между 1700 и 2300 м не бывают выше 6 м, на верхних частях склонов горы Царатананы вереск уподобляется деревьям. Но еще более мощными оказались верески на вершинах высочайших гор Экваториальной Африки – Рувензори, Кении, Килиманджаро. Их цветки бывают белыми, или розовыми (Erica arborea), или зеленоватыми (Philippia). Они гордо царят на высоте 2300 м, где не осмеливается расти почти ни одно иное растение.

Еще выше верески уступают место сказочной флоре, непохожей на флору Анд, которую она дополняет. Гигантские лобелии произрастают в этой зоне на широких сырых туманных плато, которые, кроме того, нравятся гигантским травам и древовидным «крестовникам» высотой до 7,5–9 м. Один из них, Senecio friesorum, благоденствующий даже на высоте 4100 м, имеет защитные листья, которые, как муфта, украшают розетку, образованную остальными листьями.

Лобелии по виду напоминают юкку. Их прямые тонкие стебли раскрываются в розетку длинных узких листьев, из центра которой поднимается большой султан, настоящая колонна цветков, длинных и узких у Lobelia gibberoa (самые высокие ее экземпляры достигают в высоту 7,5 м), жестких, восковых и симметричных у некоторых других видов или прикрытых мохнатыми кроющими листьями, придающими растению сходство с каким то косматым чудовищем, как у L. telekii».

Синдж [113] написал целую книгу о своих приключениях в краю гигантизма в центре Африки, на Рувензори – высоком горном массиве, пересеченном экватором у границы между Угандой и Конго. Он подробно описывает медленный подъем их экспедиции, привалы, окружающий мир:

«Ветки, озаренные снизу золотистым светом костра, напоминали сказочные декорации какого то волшебного, таинственного балета. Подсвеченные снизу космы лишайников и перистые листья казались золотисто красными и искусственными. Склон тут был очень крут, и мы лишь с трудом нашли и расширили достаточно ровный уступ, чтобы поставить палатку, но стоянка «У горелого дерева» все равно получилась ногоярусной...

Постепенно бамбуки становились меньше и пятнадцатиметровые стебли сменились пятиметровыми, а потом мы внезапно очутились в зоне древовидных вересков. Вообразите заколдованный лес, состоящий из обычного вереска, но увеличенного в пятьдесят раз; кустики высотой 30 см. здесь превратились в пятнадцатиметровые деревья, искривленные и принявшие жуткие формы. Из каждого ствола выглядывало лицо, иногда добродушное, но чаще свирепое и обросшее бородой из лишайника и мхов.Между вересковыми деревьями открывался вид на гору – на лабиринт кряжей и ущелий. Однако вопреки нашим надеждам мы нигде не увидели озер и снежных полей. Это был дикий и унылый ландшафт – поистине место, где человек никогда не жил и вряд ли будет когда нибудь жить.

Оно было не только пустынным, но таинственным и неземным...Даже с самых высоких веток свисали длинные зеленовато желтые пряди лишайника Usnea, «стариковской бороды», как называли его многие путешественники; Сомервил утверждал, что этот лишайник напоминает ему кудри ангелов Боттичелли. И когда они освещены солнцем, трудно подобрать более удачное сравнение. Однако в тумане эти пряди не вызывали таких приятных ассоциаций, а казалисьскорбными призраками не столько животного, сколько растительного мира, неприкаянными душами из времен былого растительного великолепия, которые потрясали ветвями и протягивали их вперед, чтобы отпугнуть дерзкого человека, осмелившегося проникнуть в этот край. Да, трудно вообразить более таинственное место, когда из колышащегося тумана смутно выступают эти неясные формы.

Жесткие султаны лобелий преграждали нам путь, точно часовые с пиками. В современном мире такие растения кажутся неуместными, они скорее принадлежат к окружению доисторического человека или даже гигантских ящеров и птеродактилей.Когда светило солнце – а оно нас не забывало,   облик горы менялся и сразу становился дружественным. Тогда все нам улыбалось; белые и розовые цветы бессмертников сливались в единую яркую массу...

Мое внимание привлек золотистый Sedum поистине колоссальных размеров, привольно раскинувшийся на большом камне. Вересковый лес становился все более и более похожим на заколдованные леса старинных сказок...

Затем меня привел в восторг древовидный зверобой (Hypericum bequaertii). Цветки были величиной с тюльпан и изящно свисали с кончиков веток, точно оранжевые фонарики. Буйный рост гигантских крестовников и лобелий поражает и восхищает. Розетка Lobelia bequaertii часто достигала в поперечнике более метра, и в самом центре нескольких плотных, радиально расходящихся пучков лиловатых листьев сверкала капля воды, точно драгоценный камень в сердце мира. Во время цветения эта лобелия выбрасывает жесткое зеленое соцветие, похожее на обелиск и пугающе странное, но прекрасно гармонирующее с окружающим пейзажем. Другим господствующим видом была L. wollastonii. Ее соцветие – великолепного молочно голубого цвета. Когда солнце играло в росинках на его голубых цветках и серых прицветниках, казалось, что все соцветие окутано серебристым сиянием... Следующий привал мы сделали на высоте 3600 м у маленького ручейка... Шестами для палатки служили две лобелии, а растяжки были привязаны к гигантским крестовникам. Таких густых мхов мы не встречали на горе больше нигде. Мы словно лежали на пуховой перине, играющей яркими красками – и не только множеством зеленых оттенков, но и оранжевыми, и красными.

Сомервил назвал это место «Райской долиной». Это был естественный сад, огороженный серыми утесами, которые поросли цветущими бессмертниками, вереском и древовидными крестовниками... Повсюду были цветы – кусты белого и розового бессмертника, молочно голубые обелиски лобелий, лиловые соцветия L. bequaertii и золото древовидных крестовников. И все же тут была упорядоченность, не похожая на буйство спутанных зарослей ниже на горе. Это был уголок, который словно привиделся во сне».

Роджер Перри исследовал унылые плато северных Анд, обширные безлесные равнины, лежащие на высоте от 3000 до 4500 м, и изучил там 70 видов Espeletia. Местные жители называют их «серыми монахами», потому что большую часть времени их окутывает серый туман. Область их распространения тянется от Колумбии и Венесуэлы на юг в Эквадор. Они приспособились к этой среде, где воздух влажен, почва перенасыщена водой, а скорость испарения мала из за низких температур. Старые листья часто остаются на стебле как защитный покров. Перри [91] говорит, что молодые листья обычно покрыты восковым налетом либо защищены кроющими листьями или густым слоем пушистых волосков. Эспелетии часто достигают в высоту 6 м, а иногда и 9 м. Большинство эспелетий имеет прямые неветвящиеся стебли, но одно из них, Е. neriifolia, растущая в лесах у верхней границы облаков, представляет собой ветвистое дерево высотой до 11 м.В подобных же влажных условиях в горах острова Мауи (Гавайские острова) растет древовидная красная герань (Neurophyllodes arboreum), достигающая в высоту трех и более метров при диаметре ствола 13 см.

 «Хинахина – это мелкий кустарник, за исключением одного древовидного типа, достигающего в высоту трех с лишним метров. Листья большинства из них напоминают по форме чешуйки на крыле бабочки. Обычно эти листья густо покрыты волосками, из за которых они кажутся совсем серебряными. У одного вида хинахины цветки красные с двусторонней симметрией; у всех остальных цветки белые, часто с лиловатым оттенком, и всегда имеют форму звездочек. Тычинки и пестики у них достигают зрелости в разное время, что исключает самоопыление...Листья обычно прямостоящие и из за волосков кажутся почти такими же серебряными, как знаменитый серебряный меч, иногда встречающийся в этих местах. Возможно, это – специальное приспособление, защищающее их от солнечных лучей, которые на большой высоте более активны, чем внизу, так как им приходится преодолевать меньшую толщу атмосферы. Прямостоящие листья подставляют солнцу меньшую площадь своей поверхности по сравнению с лежащими. А листья, покрытые белыми волосками, не только отражают солнечные лучи, как зеркало, но и защищены от излишнего испарения влаги».

Далее Дегенер говорит, что некоторые из этих гавайских гераней, растущие в расселине Кулау кратера Халекала, «почти весь день купаются в облаках».Элвин Чок описывает такую же влажную местность на гавайском острове Кауаи, флора которого чрезвычайно богата:

«На северо западе острова Кауаи высоко в горах лежит окруженный лесами Кокее. Поблизости расположен великолепный каньон Ваимеа – гавайский «Большой каньон Тихого океана» шириной в полтора километра, глубиной почти в километр, с многоцветными отвесными стенами и суровыми утесами. К северу и востоку протянулось зыбкое болото Алакаи, порождение Вайалеале, самого влажного места на Земле (средний годовой уровень осадков составляет 11,5 м)».

Тут, как и в Африке, благоденствуют гигантские лобелии, насчитывающие шесть эндемических родов, которые гавайцы называют одним словом «хаха». Цветки у них яркие и красивые. Хахалуа (Cyanea leptostegia), похожая на пальму и достигающая в высоту до 12 м, встречается в Кокее повсюду. Lobelia yuccoides с яркими синими цветками – чрезвычайно красивое растение». Наряду с гигантизмом, как указывал Хаксли, у деревьев наблюдается и нанизм.

По мере приближения к арктическим областям, морскому побережью и высокогорной границе лесов размеры деревьев постепенно уменьшаются без какого либо уродства. Эколог Добенмайр [31] утверждает, что причиной этого явления служат иссушающие ветры, которые создают неблагоприятный внутренний водный баланс. В таких суровых районах деревья бывают настолько карликовыми, что «столетний экземпляр остается низкорослым кустиком». В арктических районах и высоко в горах северного полушария к земле приникают стебли карликовой ивы, листья которой измеряются миллиметрами.