КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ ТАКТИКА. ТАКТИЧЕСКАЯ КОМБИНАЦИЯ

Методы преодоления противодействия на базе праксеологии и теории игр

Наиболее распространенными формами противодействия являются ложь и обман, которые, как и иные "обманные движения" (по терминологии В. А. Лефевра и Г. Л. Смоляна), служат средствами рефлексивного управления со стороны противодействующих следствию лиц. Методы же борьбы с противодействием выступают как средства рефлексивного управления со стороны следователя.

На базе праксеологии и теории игр в криминалистике и судебной психологии сформулированы следующие методы борьбы:

•          концентрация доказательств или направленных действий в решающем столкновении с учетом наиболее уязвимых мест противника;

•          раздробление сил и средств противодействующей стороны, например, путем разжигания конфликта между соучастниками преступления;

•          создание условий, неблагоприятных для достижения целей противной стороной и способствующих реализации планов следователя;

•          использование сил и средств противодействующей стороны в своих

целях;

•          использование фактора внезапности, в том числе путем проведения "эмоционального эксперимента";

•          создание "резервов" сил и средств;

•          предвосхищение событий;

•          уклонение от столкновения в невыгодных условиях при неблагоприятном соотношении сил и средств (метод задержки, тактика выжидания);

•          побуждение противника к действиям в неблагоприятных для него

условиях;

•          угроза нежелательными для противной стороны действиями;

•          сокрытие своей информации и дезинформация;

•          применение новых приемов и средств, неизвестных противнику;

•          синхронизация действий, нанесение одновременных ударов;

•          воздействие на нравственную и эмоциональную сферу противника, вызывающее невыгодный для "его эффект;

•          косвенное внушение.

У криминалистов, процессуалистов и судебных психологов нет единого мнения по поводу правомерности и допустимости всех указанных методов. В ряде случаев, повторяем, отрицательную роль играет термин, которым обозначается метод, несмотря ни на какие оговорки об его условном значении. Именно таковы, например, многие критические замечания И. Ф. Пантелеева в адрес авторов, употребляющих эту терминологию. Говоря о несвойственных советскому уголовному процессу методах и не обращая внимания на условное значение критикуемых терминов, он делал акцент именно на их звучании, могущем вызвать негативную реакцию у неосведомленного об их подлинном смысле читателя.

Вот как это выглядит в его подборке и с использованными им приемами выделения самых "возмутительных" мест текста: "В упоминавшемся пособии (речь идет о книге А. Р. Ратинова "Судебная психология для следователей" - Р. Б.) указывается, что "следователю необходимо владеть техникой психологической борьбы", что данная техника предполагает использование таких методов, как "раздробление сил и средств противодействующей стороны.

 Это достигается, например, разжиганием конфликта между соучастниками преступления". Далее утверждается, что "нанесение удара в наиболее важное место", "дезинформация", использование фактора внезапности... захват врасплох вносят дезорганизацию в психические процессы заинтересованных лиц и вызывают нецелесообразные с их точки зрения поступки... Нарочито нерациональный образ действий следователя может нарушить расчеты заинтересованного лица, сбить его с толку"... Все это, конечно, недопустимо, противоправно, находится в явном противоречии с закономерностями человеческой психики, дезорганизует нормальную психическую деятельность и может быть квалифицировано не иначе, как психическое насилие". Еще более резкие оценки этим методам дает, изменив свои прежние взгляды в свете "нового мышления", А. М. Ларин, считая, как мы уже отмечали, подобные методы наследием тоталитаризма и диктаторского режима и административно-командной системы управления страной.

Действительно, такой предвзятый подбор "устрашающих" юриста терминов без раскрытия обозначаемых ими в большинстве случаев привычных для всякого работника следствия и суда понятий, не вызывающих возражений ни с правовой, ни с этической точек зрения, может произвести удручающее впечатление и привести к мысли, что И. Ф. Пантелеев и А. М. Ларин правы в своей критике и выводах. Вполне естественно, что при таком противопоставлении подобных почти "инквизиционных" методов следствия вообще и допроса в частности выдвинутой И. Ф. Пантелеевым нереальной, но заманчивой идее создания наиболее благоприятных условий для течения нормальных психических процессов у подследственного, допрашиваемого эта идея не могла не вызвать у некоторых сочувствия.

Сказанное вовсе не свидетельствует о нашей безоговорочной поддержке всех названных методов преодоления противодействия в процессе расследования. Они, бесспорно, нуждаются в серьезном правовом и этическом научном анализе, а те из них, которые выдержат эту проверку, - в целенаправленной апробации практикой. Попытку такого анализа предприняли Г. Ф. Горский и Д. П. Котов, предпослав ей слова одного из основоположников праксеологии - Т. Котарбиньского: "Техника борьбы, как и любая техника, может применяться с пользой для людей либо использоваться им во зло". Они совершенно обоснованно считают, что угроза противнику нежелательными для него действиями безнравственна, если предупреждение о применении мер процессуального принуждения делается обвиняемому или подозреваемому в связи с тем, что он не дает правдивых показаний.

Такое предупреждение справедливо расценивается ими как психическое насилие. (Со своей стороны заметим, что напоминание в аналогичной ситуации свидетелю об уголовной ответственности за дачу ложных показаний представляется вполне нравственным.) Они подчеркивают сугубо условное значение термина "дезинформация", поскольку "дезинформация" не может в тактике основываться на лжи и обмане, вероломстве и злоупотреблении доверием. Воздействие на нравственную и эмоциональную сферу не должно превращаться в использование суеверий, невежества или в игру на низменных чувствах. Сомнительна и этическая допустимость "разжигания конфликта". Здесь, действительно, правильнее было бы говорить об использовании противоречий, конфликтных интересов соучастников, причем с условием, чтобы такое использование не повлекло оговора или других затрудняющих установление истины последствий.

Мы полагаем, что подобные оговорки и предупреждения могут быть сделаны относительно каждого из названных методов, поскольку при их применении необходимо избежать недопустимых деформаций. Так, говоря о создании условий, затрудняющих достижение целей противодействующей стороной, следует иметь в виду, конечно, лишь противоправные цели; нанесение удара в наиболее уязвимое или наиболее важное место не может быть осуществлено путем разглашения интимных сторон жизни обвиняемого или другим незаконным и аморальным путем. Сочетание методов тактического воздействия также должно быть правомерным и нравственным, причем это, очевидно, вопрос факта, конкретной следственной ситуации.

Как в сложных, так и в простых тактических комбинациях могут быть использованы и отдельные методы борьбы и их система. Поскольку проблема тактических комбинаций возникла применительно к тактике допроса и именно здесь наиболее наглядно можно проследить столкновение полярных мнений об их допустимости и формах осуществления, попытаемся изложить свои позиции в этой области.