Существование брака и семьи в первобытном обществе

 

ПРОИСХОЖДЕНИЕ БРАКА И СЕМЬИ

 

 

Существование брака и семьи в обществе

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Социалистическая революция, ликвидируя частную собственность на средства производства и утверждая коллективную, общественную, уничтожает тем самым самую глубокую основу патриархического брака и пат- риархической семьи. Социалистическая революция не только провозглашает полное равенство мужчины и женщины, но и обеспечивает его.

 

Характерной особенностью социализма как первой фазы коммунистического общества является принцип распределения по труду. С ним неизбежно связано раздвоение распределительных отношений на первичные, социально-экономические, и вторичные, иждивенческие. При социализме общество само, непосредственно через пенсионную систему, обеспечивает людей, ранее работавших, но по старости или инвалидности потерявших трудоспособность. На иждивении отдельных членов общества находятся в основном лишь дети.

 

Общество кровно заинтересовано в том, чтобы в содержании детей принимали участие все трудоспособные граждане — как женщины, так и мужчины. Только такое участие может обеспечить нормальное воспроизводство его членов. Следовательно, объективной необходимостью является существование при социализме семьи, а значит, и брака.

 

Отношения между членами семьи носят многообразный характер, но основу ее составляют особого рода экономические связи — отношения иждивения. Таким образом, деление экономических отношений на социально- экономические и семейно-экономические продолжает сохраниться и при социализме. Семейно-экономические отношения, имея своим ядром отношения иждивения, не сводятся без остатка к последним. Кроме отношений между родителями и находящимися на их иждивении детьми они включают в себя и отношения между супругами.

 

Господство общественной собственности и принцип распределения по труду обеспечивают возможность включения каждого трудоспособного человека прямо, непосредственно в систему социально-экономических отношений. В идеале при социализме и муж и жена в равной степени включены в систему социально-экономических отношений и в равной степени выступают по отношению к детям в роли иждивителей. Таким образом, в социалистическом обществе между супругами существуют экономические отношения, которые заключаются в том, что муж и жена соединяют вместе полученные ими от общества доли общественного продукта с целью содержания своих детей.

 

 

Брак и при социализме есть не просто социальная, а социально-экономическая организация отношений между полами. Вступление в брак накладывает на обе стороны определенные, в том числе экономические, обязанности как по отношению друг к другу, так и к детям. Поэтому неизбежным при социализме является юридическое оформление брака и вообще правовое регулирование се- мейно-брачных отношений.

 

Характерной чертой брака при социализме является экономическое и правовое равенство супругов, что дает полное основание именовать его эгалитарным. Имея общее с протоэгалитарным браком доклассового общества, он в то же время целым рядом черт от него отличается. Если при протоэгалитарном ' браке муж был связан с детьми через жену, то для эгалитарного характерна прямая связь с детьми не только матери, но и отца. При эгалитарном браке (в этом отношении он сходен с патриар- хическим и отличен от протоэгалитарного) в качестве обоснования социального отцовства выступает биологическое отцовство, породительство. Но самое главное, что унаследовала эгалитарная семья от патриархической,— это особое домашнее хозяйство, отличное от общественного. Происшедшее при переходе от доклассового общества к классовому раздвоение хозяйства на общественное и домашнее долгое время продолжает сохраняться и после утверждения социалистических отношений.

 

Но раз существует домашнее хозяйство, его кто-то должен вести. В патриархической семье, в которой муж выступал по отношению к жене в качестве собственника средств производства, ведение домашнего хозяйства с неизбежностью было уделом жены. Капитализм, создав возможность включения женщины в общественное производство, в то же время не упразднил домашнего хозяйства. Это поставило женщину перед весьма сложной коллизией. «.. .Если она выполняет свои частные обязанности по обслуживанию семьи, — писал Ф. Энгельс,— она остается вне общественного производства и не может ничего заработать, а если она хочет участвовать в общественном труде и иметь самостоятельный заработок, то она не в состоянии выполнять семейные обязанности. И в этом отношении положение женщины одинаково как на фабрике, так и во всех областях деятельности, вплоть до медицины и адвокатуры» Так как эта коллизия вытекает из существования наряду с общественным хозяйством и особого домашнего, то она в той или иной форме имеет место и при социализме.

Полное реальное, а не формальное равенство женщины с мужчиной предполагает ее непосредственное включение в систему социально-экономических отношений. Однако само по себе это еще не гарантирует полного равенства даже при социализме. Если, приобщившись к работе в общественном хозяйстве, женщина продолжает нести на себе весь груз обязанностей по дому, то она тем самым фактически оказывается в неравном положении. Необходимым условием обеспечения полного реального равенства женщины с мужчиной является не просто вовлечение ее в систему социально-экономических отношений, но и освобождение от работы в домашнем хозяйстве. Но это невозможно без исчезновения последнего. Такой точки зрения придерживались классики марксизма. «.. .Первой предпосылкой освобождения женщины, —• подчеркивал Ф. Энгельс, — является возвращение всего женского пола к общественному производству, что, в свою очередь, требует, чтобы индивидуальная семья перестала быть хозяйственной единицей общества»2. Об этом же писал и В. И. Ленин. «Настоящее освобождение женщины, настоящий коммунизм начнется только там и тогда, где и когда начнется массовая борьба (руководимая владеющим государственной властью пролетариатом) против этого мелкого домашнего хозяйства, или, вернее, массовая перестройка его в крупное социалистическое хозяйство»3.

 

Существование брака и семьи в социалистическом обществе вытекает из самой сущности лежащих в его основе производственных отношений. Но, являясь экономической необходимостью для общества в целом, брак не является таковым для каждого из взрослых его членов, взятых в отдельности. И в этом отношении социалистическое общество отличается не только от классового, но и доклассового.

 

Как уже указывалось, в первобытном обществе существовало разделение труда между полами. Это обстоятельство в условиях возрастания роли трудового принципа распределения делало вступление в брак экономически необходимым для каждого из взрослых его членов. Экономические мотивы не только побуждали к вступлению в брак, но и оказывали известное влияние на выбор супруга или супруги. Как в мужчине, так и в женщине у большинства народов доклассового общества прежде всего ценилось качество хорошего работника. Все остальные, в том числе красота, отступали на задний план.

С переходом от доклассового общества к классовому вступление в брак стало почти всецело определяться действием экономических факторов. Это было обусловлено самой сущностью патриархических семейно-брачных отношений. Мужчина не мог обойтись без вступления в брак,чибо нуждался и в хозяйке, и в законных наследниках. О женщине и говорить не приходится. Достаточно вспомнить, что свою долю общественного продукта она могла получить только от мужчины. Экономические мотивы почти целиком определяли и выбор супруга или супруги4.

 

Со сменой патриархического брака эгалитарным, завершившейся лишь при социализме, положение резко изменилось. В социалистическом обществе вступление в брак перестает диктоваться экономическими причинами. С исчезновением частной собственности на средства производства утратила былое значение проблема наследования. Развитие в общественном хозяйстве сферы обслуживания достигло такого масштаба, что одинокий человек вполне может справиться со своими домашними делами. Женщины получили равную с мужчинами возможность включиться в систему социально-экономических отношений. Конечно, чтобы содержать детей, они нуждаются в помощи мужчин. Но стремление обеспечить детей, само по себе взятое, стимулом ко вступлению в брак быть не может. Не говоря уже о том, что дети обычно появляются не до вступления в брак, а после, стремлению обеспечить детей должно предшествовать желание их иметь, а последнее вряд ли можно отнести к числу экономических мотивов.

 

Таким образом, хотя брак и при социализме остается экономическим союзом мужчины и женщины, но вступать их в этот союз побуждают факторы, отличные от чисто экономических. В отличие от патриархического, а отчасти также и от протоэгалитарного браков вступление в эгалитарный брак, как правило, целиком зависит от решения, принятого самими брачующимися. Они, конечно, могут принять во внимание мнение родителей, родственников, друзей, но никто не может заставить их ни вступить в брак, ни отказаться от такого намерения.

 

При патриархическом браке развод был редким явлением. Женщина не только находилась в полной экономической зависимости от мужа, но обычно и законом была лишена права требовать расторжения брака. Что же касается мужчины, то пока жена выполняла функции домашней хозяйки, и выражаясь словами Ф. Энгельса, «орудия деторождения»5, у него не было основания добиваться развода. Экономические отношения, лежавшие в основе патриархического брака, делали его прочным и практически нерасторжимым. Эгалитарный брак тоже является экономическим союзом, но таким, который не только возникает по свободно принятому решению сторон, но и может быть расторгнут по желанию любого из супругов. И в этом опять-таки находит свое наглядное выражение тот самый факт, о котором столько уже говорилось выше, именно отсутствие в социалистическом обществе прямого экономического регулирования брачных отношений.

 

Таким образом, социалистические производственные ©тношения, так же как и социально-экономические отношения классового общества, требуют существования брака и семьи, но в отличие от последних они .прямо, непосредственно регулировать вступление в брак или расторжение брака не могут. В результате в социалистическом обществе возникает объективная необходимость утверждения новой формы регулирования брачных отношений. Вступление в брак и расторжение брака в социалистическом обществе всецело зависит от решения сторон, от их воли. Поэтому регулировать брачные отношения общество не может иначе, как определяя их волю в этом вопросе.

 

В том случае, когда воля людей в той или иной сфере поведения не регулируется непосредственно экономическими отношениями, она может определяться лишь волей общества. Кроме прямого экономического регулирования поведения людей существует еще правовое и моральное его регулирование. Воля людей может определяться не только непосредственно экономическими отношениями, но также правом и моралью. Право в антагонистическом обществе представляет собой волю господствующего класса, возведенную в закон. Социалистическое право есть возведенная в закон воля общества. Мораль при социализме тоже представляет собой волю общества, но выраженную не в законах, а в общественном мнении.

 

Правовое регулирование брачных отношений при социализме существует. Но оно носит весьма ограниченный характер. Государство не может обязать людей ни вступить в брак, ни воздержаться от его расторжения. Единственное, к чему его органы могут принудить и принуждают людей, — это к участию в содержании детей, родившихся в браке. Развод от этой обязанности ни одного из родителей не освобождает. Таким образом, право при социализме не может быть подлинным регулятором отношений между полами. Такая функция может принадлежать лишь морали.

 

Моральные нормы, относящиеся к отношениям между полами, существовали и в антагонистическом обществе. Но мораль в нем не только не регулировала брак, но, наоборот, играла по отношению к нему чисто служебную роль. В антагонистическом обществе моральное регулирование сводилось в основном лишь к провозглашению нравственными половых отношений в браке и безнравственными всех остальных, причем, как уже указывалось, соблюдение этой нормы требовалось по существу лишь от женщин. При социализме моральное регулирование отношений между полами с неизбежностью должно принять иные формы. Мораль должна стать фактором, определяющим волю людей в вопросе и о вступлении в брак, и о расторжении его, т. е. превратиться из явления, подчиненного браку, в явление, подчинившее себе брак, в подлинный регулятор отношения полов.

 

Такое превращение было подготовлено предшествующей эволюцией человечества, в ходе которой постепенно возникло и развилось такое явление, как индивидуальная половая любовь. Ее появление было охарактеризовано Ф. Энгельсом как «величайший нравственный прогресс» 6. Индивидуальная половая любовь имеет длительную историю. Любовь начала возникать тогда, когда отношения собственно между полами стали включать в себя наряду со связью физиологической, биологической также и связь духовную, которая по самой своей природе не могла не быть социальной. Становление любви было не чем иным, как процессом превращения отношений собственно между полами в большее, чем просто половые отношения, процессом социализации, очеловечивания последних. В процессе развития человечества отношения между полами не только были введены в рамки отличных от них самих социальных отношений, но и сами превратились из чисто биологических, какими они были первоначально, в единство социальных и биологических, в котором социальное стало приобретать все большее значение. Возникновение любви означало не просто дополнение связи физиологической, биологической связью духовной, социальной, но и приобретение последней большой степени относительной самостоятельности по отношению к первой.

 

Зарождение индивидуальной половой любви относится еще к доклассовому обществу. Проявление ее наблюдается во всех классовых обществах7. Но более или менее зрелую форму приобретает она с конца средних веков. Глубокую характеристику этого этапа в развитии половой любви мы находим в работе Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». «Современная половая любовь, — писал он, — существенно отличается от простого полового влечения, от эроса древних. Во-первых, она предполагает у любимого существа взаимную любовь; в этом отношении женщина находится в равном положении с мужчиной, тогда как для античного эроса отнюдь не всегда требовалось ее согласие. Во-вторых, сила и продолжительность половой любви бывают такими, что невозможность обладания и разлука представляются обеим сторонам великим, если не величайшим несчастьем; они идут на огромный риск, даже ставят на карту свою жизнь, чтобы только принадлежать друг другу, что в древности бывало разве только в случаях нарушения супружеской верности. И, наконец, появляется новый нравственный критерий для осуждения и оправдания половой связи; спрашивают не только о том, была ли она брачной или внебрачной, но и о том, возникла ли она по взаимной любви или нет?»8

 

Самое важное, что произошло с любовью на грани средних веков и нового времени, — это ее превращение из частного дела, касающегося только отдельных личностей, в общественную ценность. Если раньше единственным критерием, определявшим деление половых отношений на нравственные и безнравственные, был брак (речь идет о классовом обществе), то теперь рядом с ним появился другой — любовь. И эти два критерия далеко не совпадали. Патриархический брак менее всего был основан на любви. В результате половые отношения, которые, руководствуясь одним критерием, необходимо было оценить как нравственные, получали диаметрально противоположную оценку при применении другого критерия.

 

Собственно, и сама современная половая любовь возникла как протест против патриархического брака, представляющего собой такую форму социальной организации отношений между полами, которая по самой сЕоей сущности была враждебна человеческой природе этих отношений и с неизбежностью предполагала их сведение к чисто половым, физиологическим. Как указывал Ф Энгельс, современная половая любовь возникла в качестве не брачной, а внебрачной. И общественное одобрение любовных связей было не чем иным, как своеобразной формой осуждения патриархического брака.

Критерий наличия или отсутствия взаимной любви в равной степени относился ко всем половым связям — и брачным, и внебрачным, и добрачным. Утверждение этого морального критерия в роли фактора, регулирующего отношения между полами, неизбежно должно было сделать его тем самым и фактором, определяющим вступление в брак и расторжение брака, т. е. регулятором брачных отношений. И в таком качестве любовь была признана еще поднимающейся буржуазией, особенно в тех странах, в которых победил протестантизм. «И на бумаге, в теоретической морали и в поэтическом изображении, не было ничего более незыблемого и прочно установленного, чем положение о безнравственности всякого брака, не покоящегося на взаимной половой любви и на действительно свободном согласии супругов. Одним словом, брак по любви был провозглашен правом человека, и притом не только droit de l'homme, но, в виде исключения, и droit de la femme»9.

 

Однако регулятором брака любовь стала лишь в теории, лишь в идеале, но не в реальной действительности. Пока брак носил патриархическнй характер, реально играть такую роль любовь не могла. Говоря о совершившемся на грани средневековья и нового времени превращении любви в критерий нравственной оценки половых связей, Ф. Энгельс писал: «Понятно, что в феодальной или буржуазной практике с этим новым критерием обстоит не лучше, чем со всеми другими критериями морали, — с ним не считаются. Но относятся к нему и не хуже,, чем к другим: он так же, как и те, признается — в теории, на бумаге. А большего и требовать пока нельзя» 10.

 

Реальная возможность превращения любви в действительный, а не только идеальный регулятор брака возникает лишь со сменой патриархического брака эгалитарным. И вместе с этой возможностью возникает и настоятельная необходимость ее превращения в действительность. Вместе с эгалитарным браком не только исчезает прямое экономическое регулирование брачных отношений, но рушится и двойной моральный стандарт полового поведения, закрепляющий неравенство мужчины и женщины. В результате любовь становится единственно возможным основным регулятором отношений между полами вообще, брака в частности. Без ее утверждения в этой роли неизбежен аморализм, неизбежно воцарение в новой форме аномии.

И это наглядно можно видеть па примере современного буржуазного общества. Происходящий в нем процесс превращения патриархического брака в эгалитарный с неизбежностью требует утверждения в роли реального регулятора половых отношений вообще, брака в частности, индивидуальной половой любви. Но современное буржуазное общество не только не сделало ни одного шага вперед в этом направлении, но, наоборот, стремительно покатилось вспять, лишая любовь даже давно уже утвердившейся за ней роли идеального регулятора отношений между полами.

 

Вся суть «сексуальной революции» заключается в уничтожении любви, в сведении отношений между полами только к половым отношениям, к физиологии. Как отмечал в статье «Сексуальная революция: миф или реальность» Р. Уорскоп, все связанные с ней явления «симптоматичны для культуры, в которой значение любви с неудержимой силой теряется» Капитализм, каким он сейчас является, обрекает на исчезновение все накопленные человечеством моральные ценности, в том числе и такие, появлению которых когда-то способствовала поднимающаяся буржуазия. И нет иного пути спасти эти ценности, кроме как уничтожить буржуазное общество и утвердить на земле новые, истинно человеческие от- ношения — коммунистические.

 

Утвердиться в качестве регулятора половых отношений, а тем самым и брачных любовь может только в новом обществе, идущем на смену капитализму, — социалистическом. Для этого необходима не только перестройка социально-экономических отношений, но и изменение сознания людей. В первые годы после Великой Октябрьской социалистической революции в обстановке, которая характеризовалась тем, что старый патриархический брак и связанный с ним двойной моральный стандарт поведения рушились, а новый эгалитарный брак только еще становился, среди части советской молодежи получила распространение проповедь так называемой «свободной любви». Подобный подход к проблеме отношений между полами, который преподносился под видом истинно коммунистического, пришедшего на смену старой буржуазной морали, закреплявшей неравенство мужчины и женщины, в действительности ничего общего с коммунизмом не имел Он представлял собой не что иное, как выступивший на поверхность буржуазный аморализм.

 

На это обстоятельство указал В. И. Ленин в беседе с К- Цеткин. «Изменившееся отношение молодежи к вопросам половой жизни, — говорил он, — конечно, «принципиально» и опирается будто бы на теорию. Многие называют свою позицию «революционной» и «коммунистической». Они искренне думают, что это так. Мне, старику, это не импонирует. Хотя я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи— а часто и взрослых — довольно часто кажется чисто буржуазной, кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости. Все это не имеет ничего общего со свободой любви, как мы, коммунисты, ее понимаем. Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась.. Я считаю знаменитую теорию «стакана воды» совершенно не марксистской и сверх того противообщественной. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесенное культурой, будь оно возвышенно или низко. Энгельс в «Происхождении семьи» указал на то, как важно, чтобы половая любовь развилась и утончилась... Несдержанность в половой жизни — буржуазна: она признак разложения»12.

 

Правильность ленинской оценки теории «стакана воды» как насквозь буржуазной особенно отчетливо выступает в наши дни. Ведь именно такой подход к проблеме отношений между полами и является по существу содержанием «сексуальной революции», происходящей в современном буржуазном обществе. Не лишне в этой связи напомнить, что и апологеты «сексуальной революции» говорят о становлении новой половой морали, идущей на смену старой, узаконивавшей неравенство полов.

 

 

Воспитывая чувство любви, формируя отношение к ней как к величайшей моральной ценности, социалистическое общество тем самым определяет волю своих членов, регулирует отношения между полами. Однако оно не может оценивать половые связи между своими членами как нравственные или безнравственные, исходя лишь из наличия или отсутствия взаимной любви. Как уже указывалось, социалистические производственные отношения по самой своей природе предполагают существование семьи как особой экономической ячейки и тем самым брака как определенного экономического союза между мужчиной и женщиной. И объективная заинтересованность социалистического общества в существовании брака и семьи не может не находить своего проявления; не только в его праве, но и в морали.

Поэтому в основу нравственной оценки половых связей между своими членами социалистическое общество- кладет не любовь и не брак, сами по себе взятые, а их единство — брак по взаимной любви. И это единство нельзя рассматривать как чисто внешнее. В условиях, когда вступление в брак всецело зависит от воли индивидов, сам он выступает в качестве критерия наличия или отсутствия подлинной любви.

Но возможное и необходимое при социализме единство брака и любви не означает их тождества. Любовь может пройти, смениться новой. В таком случае и перед данными людьми, и перед обществом с неизбежностью встает вопрос о судьбе ранее заключенного брака и основанной на нем семьи. Социалистическое общество неизбежно сталкивается со сложной коллизией.

 

Оно не может осудить как безнравственное поведение человека, которого исчезновение старой любви и появление нового чувства побуждает расторгнуть прежний брак и вступить в новый. Если бы оно заняло иную позицию, то тем самым неизбежно подорвало бы значение любви как регулятора брачных отношений и тем самым оказалось бы в состоянии аномии.

В то же время социалистическое общество объективно заинтересовано в том, чтобы семейно-брачные отношения отличались возможно большей прочностью и стабильностью, ибо только при этом создаются наиболее ^благоприятные условия для содержания и воспитания детей. Поэтому оно не может одобрить действия, направленные на расторжение брака и разрушение семьи. Напротив, оно, как правило, дает высокую моральную оценку усилиям людей сохранить семью, даже когда они вступают в противоречие с критерием любви.

И здесь мы сталкиваемся с тем, что в социалистическом обществе любовь, превратившись в реальный регулятор брака, не стала в то же время всеобъемлющим и монопольным его регулятором. И это не случайно. Социалистические производственные отношения, сделав и возможным и необходимым превращение любви в реальный регулятор отношений между полами, в то же время с неизбежностью ограничили сферу ее действия в этой роли.

Рассмотренная выше коллизия вытекает из самой сущности социалистического общества и поэтому не может быть полностью в нем преодолена. Она может окончательно исчезнуть лишь с переходом от первой фазы коммунистического общества ко второй.

В отличие от социализма при коммунизме господствует принцип распределения по потребностям. Все члены общества, не исключая детей, получают свою долю продукта непосредственно от общества, все они прямо включены в систему социально-экономических отношений.

Таким образом, с переходом к коммунизму неизбежно исчезает деление распределительных отношений на первичные и вторичные, исчезают отношения иждивения, а вместе с ними иждивители и иждивенцы. Если при социализме может отмереть лишь домашнее хозяйство, но не семейно-экономические отношения, то при коммунизме неизбежно прекращают свое бытие и последние. Вместе с ними исчезает и семья, как экономическая ячейка. Содержание и воспитание детей возьмет на себя общество в целом.

Резко изменится при коммунизме и характер брака. Самое главное изменение заключается в том, что он перестанет быть экономическим союзом мужчины и женщины. С браком не будут связаны никакие экономические права и обязанности. Поэтому полностью отпадет необходимость в правовом регулировании брака, в нем не будет никакой нужды.

Супругов будет связывать лишь взаимная любовь. Это сделает брак поистине моногамным в этимологическом смысле слова. «Так как половая любовь по природе своей исключительна, — писал Ф. Энгельс, — хотя это ныне соблюдается только женщиной, — то брак, основанный на половой любви, по природе своей является единобрачием» 14.

Отношения между полами при коммунизме будут браком, ибо они будут социально организованы. Коммунистическое общество должно и будет регулировать отношения между полами, но это регулирование будет не только чисто моральным, но и основанным на признании обществом лишь одного-единственного критерия нравственности половых связей — взаимной любви, и никаких других. Признавая нравственными только связи, покоящиеся на взаимной любви, и безнравственными все прочие, воспитывая отношение к любви как к величайшей социальной ценности, коммунистическое общество тем самым будет организовывать, упорядочивать половые отношения.

 

 

К содержанию книги: Семёнов: "ПРОИСХОЖДЕНИЕ БРАКА И СЕМЬИ"

 

Смотрите также:

 

Брак и семья в средневековой  Происхождение семьи  Брак и семья  первобытного права  Семья основанное на браке