ПРОИСХОЖДЕНИЕ БРАКА И СЕМЬИ

Переход от раннего ашеля к позднему ашелю — раннему мустье. Палеоантропы. Были ли семьи у неандертальцев

Попытаемся теперь установить, когда именно началось в первобытном стаде становление производственных половых табу и когда оно привело к исчезновению пар и резкому возрастанию уровня его сплоченности.

Как свидетельствуют данные археологии, заметное возрастание роли охоты началось примерно с конца шелльской эпохи К раннему ашелю относится появление первых стойбищ охотников на крупных животных. Не исключена возможность, что некоторые из них были временными охотничьими лагерями, в которых пребывали лишь мужчины.

Резкий скачок в развитии охоты произошел с переходом от раннего ашеля к эпохе позднего ашеля — раннего мустье. Начиная примерно с этого времени охота превращается в главный источник существования пралю- дей, становится основой получения ими жизненных благ.

По-видимому, именно где-то на грани раннего и позднего ашеля и зарождаются первые производственные половые табу. Это предположение тем более вероятно, что с переходом от раннего ашеля к позднему ашелю — раннему мустье связан скачок как в развитии каменной индустрии, так и в эволюции физической организации человека. Происшедшая в это время смена людей типа питекантропов и синантропов (протантропов) людьми более прогрессивного типа — неандертальцами, или палеантропами, сделала возможным развитие и утверждение производственных половых табу, что открыло дорогу для дальнейшего прогресса производства и охоты.

Именно к эпохе палеантропов, охватывающей поздний ашель и мустье, относятся данные, свидетельствующие об обособлении мужчин от женщин в производственной и иных сферах деятельности. Как говорят археологические материалы, в позднем ашеле появляются охотничьи лагеря, которые были обитаемы исключительно лишь мужчинами, причем иногда в течение целого сезона. Примером мужского охотничьего сезонного стойбища является Донская пещера на Кавказе7. К выводу о том, что если не в позднем ашеле, то уж во всяком случае в позднем мустье существовало разделение труда между мужчинами и женщинами, приходят на основе фактических данных многие археологи8,

В эволюции пришедшего на смену стаду протантропов коллектива палеантропов в свою очередь наблюдается крутой перелом. Он связан с переходом от ранних, атипичных неандертальцев к поздним, типичным и соответственно со сменой позднего ашеля — раннего мустье эпохой позднего, типичного мустье.

Как говорят данные археологии и палеоантропологии, в первобытном стаде ранних неандертальцев все еще широко бытовали убийства и каннибализм. Следы смертельных ранений обнаруживаются на черепах и скелетах 16 из 25 преднеандертальцев, останки которых найдены 9. Совершенно иную картину дают поздние неандертальцы. Среди огромного множества находок лишь две (Ля Феррасси I и Монте Чирчео) обнаруживают более или менее отчетливые признаки насильственной смерти10.

И самое важное, имеются прямые данные о более высоком, чем у ранних неандертальцев, уровне сплоченности коллектива поздних палеантропов. В пещере Шани- дар (Ирак) были найдены останки палеантропа, у которого задолго до смерти была ампутирована выше локтя правая рука. У него же на лицевой части черепа обнаружены следы заживших тяжелых ранений. Вполне понятно, что выздоровление и последующее длительное существование человека, получившего столь тяжелые травмы, которые делали его не пригодным к труду, возможно лишь в коллективе, где была высоко развита забота о каждом его члене11. Следы заживления тяжелых ранений обнаружены и у другого шанидарца, а также у людей из грота Мугарет-эль-Зуттие (Палестина) и Брокен- Хилла (Замбия) 12.

С переходом от ранних неандертальцев к поздним связано появление первых в истории человечества погребений 13. Их возникновение прежде всего свидетельствует об оформлении запрета каннибализма внутри стада, но не только об этом. Забота о мертвых немыслима без заботы о живых, без существования норм, обязывавших членов первобытного стада помогать друг другу.

Осознание связи между мертвым членом коллектива и коллективом в целом невозможно без осознания связи между живыми его членами, т. е. осознания их общности, единства. Как говорят данные этнографии, самой примитивной из всех известных форм осознания общности членов человеческой группы является тотемизм. Тотемизмом этнографы именуют широко распространенную среди народов, находящихся на стадии первобытного общества, веру в глубокое тождество всех членов того или иного человеческого коллектива (чаще всего — рода) с особями определенного вида животных. Этот вид является тотемом данной группы людей и тем самым каждого из ее членов. В тотемизме в наглядной форме выражается единство всех людей, составляющих данный коллектив, и в то же время их отличие от членов всех других человеческих групп.

Находки в мустьерских стоянках бережно сохраняемых черепов и костей животных одного определенного вида свидетельствуют о том, что начавший зарождаться еще в позднем ашеле — раннем мустье тотемизм в позднем мустье существовал уже в более или менее оформившемся виде и.

Таким образом, данные свидетельствуют о том, что с переходом от позднего ашеля — раннего мустье к позднему мустье связано резкое повышение уровня сплоченности первобытного стада. Это дает основания полагать, что именно к этому времени в первобытном стаде в результате расширения сферы действия производственных половых табу окончательно исчезло парование.

Но если переход от ранних неандертальцев к поздним бесспорно означал огромный прогресс в развитии социальных отношений, то в ряде других аспектов он представляет собой явление значительно более сложное. Недаром вокруг так называемой неандертальской проблемы уже давно ведутся жаркие споры15. И чтобы понять, как произошел переход от первобытного стада к роду, от аномии к браку, необходимо хотя бы в самых общих чертах познакомиться с некоторыми ее аспектами.

Долгое время науке были более или менее детально известны лишь поздние неандертальцы. Они были представлены значительным числом находок на территории Западной Европы (Ла Шапелль, Ла Кина, Ла Феррасси, Ле Мустье, Неандерталь и др.). Все эти относившиеся к эпохе позднего мустье находки образовывали довольно однородную по морфологическому облику группу, за которой постепенно утвердилось название типичных, классических неандертальцев, или палеантропов типа Шапелль. Западноевропейские классические неандертальцы жили в вюрме I и первой половине вюрма I—II и прямо предшествовали людям современного физического типа, которые появились в Западной Европе примерно 40 тыс. лет назад во второй половине вюрма I—II  .

Самым естественным казалось бы видеть в поздних типичных неандертальцах предков современного человека—неоантропа, Homo sapiens. Но вся сложность в том, что их морфологическая организация характеризовалась рядом таких черт, которых не было у людей более древнего типа и которые полностью отсутствуют у неоантропов. Это означает, что с биологической точки зрения классических неандертальцев нельзя рассматривать иначе, как форму, отклонившуюся, причем довольно значительно, от пути, ведущего к современному человеку, т. е. претерпевшую глубокую специализацию.

Это отклонение от сапиентного (т. е. ведущего к Homo sapiens) направления стало особенно бросаться в глаза, когда на территории Европы были обнаружены остатки неандертальцев, живших в более раннюю эпоху (рисс, рисс — вюрм),но отличавшихся отсутствием специализации и наличием морфологических особенностей, сближавших их с неоантропом. У некоторых из этих находок (Сванскомб, Фонтешевад) сапиентные (т. е. свойственные Homo sapiens) черты были выражены столь отчетливо, что некоторые зарубежные антропологи (А. Валлуа, Г. Бах, В. Гизелер) выделили их в особую группу «пре- сапиенсов», принципиально, по их мнению, отличных от неандертальцев. Согласно их взглядам, эта группа в дальнейшем дала начало неоантропам, что же касается неандертальцев, то все они, как ранние, атипичные (Эрингсдорф, Крапина, Штейнгейм), так и поздние, типичные, представляют тупиковую ветвь человеческой эволюции. Однако многие и зарубежные, и советские антропологи рассматривают все эти довюрмские находки как единую группу ранних, генерализованных (т. е. неспециализированных) неандертальцев.

С точки зрения биологии нет никаких препятствий к тому, чтобы рассматривать классических неандертальцев как потомков ранних палеантропов. В пользу такого взгляда говорят факты. Поэтому в настоящее время ни у кого не вызывает сомнения, что классические палеан- тропы позднего мустье произошли от ранних неандертальцев позднего ашеля — раннего мустье. Но признатьвдаваясь в детали споров, мы в дальнейшем изложении под вюрмом I будем подразумевать период от 75—70 тыс. лет до 47—45 тыс. лет, Под вюрмом I—II время от 47—45 тыс. лет до 38—35 тыс. лет.в свете всех приведенных выше данных классических неандертальцев предками Homo sapiens означает не что иное, как допустить, что эволюция палеантропов шла не по линии дальнейшего развития сапиентных признаков, которые были присущи ранним неандертальцам, а по более чем странному пути — вначале их полного исчезновения, а затем внезапного возрождения. Такое допущение с чисто биологической точки зрения совершенно невероятно. И понятно, почему многие антропологи, в том числе почти все советские, считают, что от ранних неандертальцев развитие пошло в двух направлениях.

Эволюция одной ветви пошла по линии дальнейшей сапиентизации и завершилась возникновением современного человека; эволюция другой — по линии специализации и закончилась появлением на территории Западной Европы классических неандертальцев, которые в дальнейшем были вытеснены, истреблены и, может быть, частично ассимилированы пришедшими извне неоантропами. Эта гипотеза претендует, в частности, на объяснение той быстроты, с которой произошла на территории Западной Европы смена неандертальцев людьми современного типа. Ведь если даже не принимать во внимание специализацию, то и в таком случае с точки зрения биологии совершенно невозможно объяснить, каким образом почти не изменявшаяся на протяжении нескольких десятков тысяч лет морфологическая организация класси- ческих-неандертальцев могла в течение каких-то 4—5 тысяч лет трансформироваться в существенно отличную от нее физическую организацию неоантропов.

Казалось бы, вывод ясен: классические неандертальцы являются боковой, тупиковой ветвью в человеческой эволюции. Однако в полном противоречии с этим выводом находятся данные археологии, свидетельствующие о существовании глубокой и прямой преемственной связи между позднемустьерской индустрией классических неандертальцев и позднепалеолитической индустрией неоантропов. В настоящее время большинство археологов признает, что поздний палеолит Европы возник из предшествовавшего ему на этой территории позднего мустье 16. А это неизбежно предполагает признание классических неандертальцев предками современного человека.

И наконец, в полном противоречии со взглядом на классических неандертальцев как на боковую ветвь в эволюции человека находятся приведенные выше данные, свидетельствующие о том, что по уровню общественного развития они стояли значительно выше, чем их предшественники — ранние неандертальцы позднего аше- ля — раннего мустье.

Сам факт совпадения крупного шага вперед в процессе формирования социальных отношений с отклонением эволюции физического облика пралюдей от направления, ведущего к неоантропу, заставляет задуматься над тем, нет ли между этими двумя явлениями глубокой внутренней связи. С чисто биологической точки зрения превращение классических неандертальцев в людей современного типа является почти невероятным. Но можно ли к становлению человека подходить с чисто биологической точки зрения?

Прежде всего следует подчеркнуть, что становление человека нельзя сводить к формированию его физического типа. Человек существо не только биологическое, он прежде всего существо общественное. Согласно марксистской точке зрения, сущность человека есть совокупность общественных отношений. Естественно, что формирование человека — это прежде всего становление совокупности общественных отношений, т. е. общества. Антропогенез неотделим от социогенеза. Вместе они составляют единый процесс становления человека и общества — антропосоциогенез, ведущей стороной которого является социогенез. Именно единством антропогенеза и социогенеза и объясняется совпадение периода становления человека с периодом формирования общества, о котором уже говорилось.

Таким образом, наблюдавшееся в раннем палеолите превращение одного биологического вида человека в другой представляло собой не самостоятельный процесс, как в животном мире, а всего лишь подчиненную сторону другого, более сложного процесса, каким является антропосоциогенез. И это исключает подход к формированию морфологической организации человека лишь с биологических позиций. Так как сущностью антропогенеза является социогенез, то настоятельно необходим учет процесса становления общественных отношений. В разви- тип первобытного стада следует искать ключ к пониманию эволюции физической организации пралюдей вообще, неандертальцев в частности.

Существовавшие в шелле и раннем ашеле стада формирующихся людей типа питекантропов и синантропов, в которых отношения между полами были ничем не ограничены, не представляли собой сплоченных коллективов с постоянным составом. Для этой эпохи характерным был распад одних и образование других человеческих коллективов, перемешивание первобытных стад, перегруппировка их состава.

Возникновение и развитие производственных половых табу, следствием которого было исчезновение парования, зарождение запрета каннибализма, появление норм, предписывавших заботу членов стада друг о друге, осознание в форме тотемизма единства коллектива — все это привело к тому, что первобытное стадо стало устойчивым, сплоченным коллективом с твердо установившимся, постоянным составом.

Осознание единства человеческого коллектива было одновременно и осознанием отличия всех его членов от остальных людей. Возникновение тотемизма привело к тому, что каждое первобытное стадо стало противопоставлять себя другим группам.

В результате к концу эпохи позднего ашеля — раннего мустье почти полностью прекратилась перегруппировка состава и перемешивание человеческих коллективов. Каждое первобытное стадо замкнулось в себе, изолировалось от остальных. Возрастание замкнутости первобытных тотемистических стад имело своим следствием превращение каждого из них в группу близких кровных родственников. Возникновение инбридинга (т. е. близкородственного скрещивания) привело к тому, что была обеднена наследственная основа пралюдей, их морфологическая организация утратила эволюционную пластичность и приобрела консервативный характер. В результате стала невозможной сколько-нибудь существенная перестройка морфологической структуры пралюдей, а следовательно, и дальнейшее их развитие по пути, веду* щему к неоантропу 17.

Это, конечно, не значит, что морфологический облик палеантропов утратил всякую способность к изменениям. Невозможной стала лишь дальнейшая Сапиентация, развитие по пути ароморфоза, т. е. повышения общего уровня морфологической организации. Что же касается идио- адаптации, т. е. изменений приспособительного характера, не выходящих за рамки уже достигнутого общего уровня развития, то она была не только возможна, но и неизбежна. С затуханием биосоциального отбора на первый план снова вышел обычный естественный отбор, под воздействием которого изменение морфологического облика палеантропов пошло по линии возрастания физической силы и соответственно общего огрубления всей их организации, т. е. в сторону от пути, ведущего к Ногпо sapiens. Следствием и было превращение ранних генерализованных неандертальцев в поздних специализированных. Морфологический облик западноевропейских классических неандертальцев носит столь явные признаки эволюционной застойности, что многие антропологи прямо характеризуют их как консервативных неандертальцев.

Отклонение физического развития поздних палеантропов от направления, ведущего к неоантропу, является, таким образом, закономерным результатом эволюции первобытного стада. Поэтому отклониться от сапиентного направления должны были все поздние палеантропы, а не только западноевропейские. Факты опровергают концепцию, объяснявшую отклонение классических неандертальцев от сапиентного развития длительным изолированным существованием этой группы в неблагоприятных условиях приледниковой зоны, какой являлась в ту эпоху Западная Европа. К настоящему времени палеантропы, морфологический облик которых обнаруживает совершенно явные черты специализации, были найдены и далеко за пределами этой области, причем и в районах с теплым климатом.

Довольно однородную группу образуют находки в пещерах Мугарет-эт-Табун и Вади-эль-Амуд (Палестина), Шанидар (Ирак), Тешик-Таш (Узбекистан), Хауа-Фтеах (Ливия). К этой группе, по всей вероятности, должны быть отнесены люди из Мугарет-эль-Зуттие (Палестина) и Джебель-Ирхуд (Марокко). Все они обнаруживают сходство с классическими неандертальцами Западной Европы, причем столь значительное, что некоторые из них прямо включались антропологами в эту группу. Это относится, в частности, к Табун, Тешик-Таш, Шанидар.

Однако в ходе дальнейших исследований раскрылось, с одной стороны, сходство всех представителей этой группы в ряде существенных признаков, а с другой — определенное их отличие от западноевропейских неандертальцев типа Шапелль. В частности, выяснилось, что специализация их морфологического облика была несколько менее глубокой, чем у последних. Но если черты специализации у Табун и Шанидар выражены и менее резко, чем у западноевропейских неандертальцев, то во всяком случае они настолько отчетливы, что многие из антропологов, отличая их от шапелльцев, в то же время и этих неандертальцев характеризуют как консервативных.

Помимо неандертальцев типа Шапелль и типа Шанидар черты значительной морфологической специализации обнаруживаются также у палеантропов из Киик- Кобы (Крым), Мугарет-эль-Алия (Танжер), Брокен-Хил- ла (Замбия), Салданьи (ЮАР).

И важно отметить, что в вюрме I вообще не было найдено никаких других неандертальцев, кроме специализированных, ни в Европе, ни за ее пределами. Не обнаружено следов существования в то время «прогрессивной» ветви неандертальцев, развитие которой вело бы прямо к неоантропу. Эти и все другие приведенные факты дают основание для вывода, что поздние специализированные налеантропы представляют собой не тупиковую ветвь, а стадию человеческой эволюции, необходимо следующую за стадией ранних генерализованных неандертальцев и закономерно предшествующую появлению неоантропов.

С превращением ранних неандертальцев в поздних зашло по существу в тупик и развитие производства. Изоляция и инбридинг, сделав невозможной коренную перестройку морфологической организации, закрыли тем самым дорогу для сколько-нибудь глубоких сдвигов в развитии производственной деятельности. В результате эволюция каменной индустрии приобрела крайне противоречивый характер. С одной стороны, переход от позднего ашеля — раннего мустье к позднему мустье был известным шагом вперед, а с другой —он же в определенном отношении явился и регрессом. Подобно тому как б морфологическом облике ранних неандертальцев противоречиво сочетались, с одной стороны, архаичные, пи- текоидные (т. е. обезьяноподобные) черты, а с другой — сапиентные, в каменной индустрии позднего ашеля — раннего мустье примитивные особенности столь же противоречиво соседствовали с такими, которыми характеризовалась верхнепалеолитическая техника человека современного физического типа (нижние слои стоянок Эрингсдорф, Крапина, Киик-Коба, Ла Феррасси и т. п.). У ряда локальных вариантов (например, амудийские слои стоянок Ябруд, Табун и др.) позднепалеолитические признаки столь отчетливо выражены, что некоторые археологи характеризуют их как настоящие верхнепалеолитические культуры. В результате им приходится ломать голову над тем, почему, возникнув столь рано (рисс — вюрм), эти культуры затем бесследно исчезли, не оказав никакого влияния на последующее развитие 18. В этой связи нельзя не вспомнить, что и некоторые антропологи характеризовали ранних неандертальцев как пре- мустьерских Home sapiens 19.

Подобно тому как при переходе от ранних неандертальцев к поздним были утрачены присущие первым сапиентные признаки, переход от позднего ашеля — раннего мустье к позднему мустье сопровождался почти полным исчезновением позднепалеолитических черт в каменной индустрии палеоантропов. В целом с переходом к позднему мустье эволюция техники приобрела консервативный, застойный характер. На это указывали многие ученые, в частности английский археолог Г. Осборн и советский исследователь палеолита П. П. Ефименко20. В последнее время американский археолог и антрополог Р. Солецкий обратил внимание не только на консерватизм морфологического облика людей из пещеры Шани- дар, практически не изменившегося в течение более чем 15 000 лет, но и на застойный (стагнатный) характер их типично мустьерской индустрии, не претерпевшей сколько-нибудь значительных изменений в течение всего этого периода 21.

Но кризис, в котором оказалось формирующееся общество, всем этим далеко не исчерпывался. Сокращение периодов, в течение которых возможно было половое общение, рано или поздно должно было привести к падению рождаемости. В этом же направлении действовал и инбридинг. Следствием было возникновение тенденции к превращению воспроизводства людей в суженное. В результате формирующееся человеческое общество оказалось перед угрозой исчезновения.

Предотвратить эту опасность могло лишь расширение возможности полового общения между формирующимися людьми. Но, пока отношения полов носили аномный характер, сокращение срока действия производственных половых та бу, не говоря уж об отказе от них, неизбежно снова превратило бы коллектив в арену кровавых конфликтов. При этом не нужно забывать, что сознание опасности половых отношений настолько прочно укоренилось к тому времени в умах пралюдей, что уже и после того, как реальная угроза исчезла, периоды агамии по инерции продолжали увеличиваться.

Таким образом, несмотря на объективную необходимость расширения полового общения между формирующимися людьми, сокращение периодов, в течение которых первобытное стадо представляло собой агамный коллектив, было совершенно невозможно. Казалось, выхода из положения, в котором очутилось формирующееся человечество, не было. Однако факторы, породившие кризис, открыли путь выхода из него.

Первобытных стад было много. И это обстоятельство создавало возможность разрешения конфликта между объективной потребностью в расширении полового общения и объективной невозможностью учащения половых отношений между членами коллектива. Он мог быть разрешен путем возникновения половых отношений между

людьми, принадлежащими к разным коллективам.