ПРОИСХОЖДЕНИЕ БРАКА И СЕМЬИ

ОТ ПРОМИСКУИТЕТА К ГРУППОВОМУ, ДУАЛЬНО-РОДОВОМУ БРАКУ. Отношения между полами в первобытном стаде

Стремясь разобраться в том, что происходило в стаде предлюдей и как оно превратилось в первобытное человеческое стадо — формирующееся общество, мы сконцентрировали внимание на отношениях по распределению пищи. И это вполне оправданно, ибо в возникновении разборных отношений и общего пищевого табу заключается сущность перехода от биологического объединения к формирующемуся социальному организму.

Теперь, когда общая тенденция развития в целом ясна, мы можем обратиться наконец и к вопросу, который стоит в центре нашего внимания, — проблеме отношений между полами.

Как мы уже видели, значительная часть кровавых конфликтов, происходивших в стаде предлюдей, имела своей основой соперничество из-за самок. Последнее было связано, во-первых, с тем, что число взрослых самцов в стаде предлюдей превышало число взрослых самок, во-вторых, с тем, что в силу возросшей роли доминирования самцы, занимавшие наиболее высокое положение в иерархии, монополизировали самок не только во время максимума эструса, но и в течение всего эстрального периода.

Вполне понятно, что ослабление соперничества из-за самок было объективной необходимостью. В противном случае стадо предлюдей могло распасться, а его члены— погибнуть. Как же могла быть разрешена эта объективная задача? Один из возможных путей — возвращение к той форме общения полов, которая существовала у шимпанзе, горных горилл и других видов обезьян. Но это предполагает смягчение или исчезновение доминирования. А в предчеловеческом стаде действовала тенденция к углублению доминирования.

И главное, в противоречии с предположением о том, что развитие шло по такому пути, находятся сами факты. Если бы в стаде предлюдей господствовали те же самые отношения между полами, что и у шимпанзе, и полностью исчезло соперничество из-за самок, то его не было бы и в первобытном человеческом стаде.

А приведенные в четвертой главе данные этнографии свидетельствуют, что в первобытном человеческом стаде конфликты на почве удовлетворения полового инстинкта не только существовали, но и таили в себе серьезную опасность для формирующегося общества Все это означает, что развитие пошло по другому пути. По какому же именно? В какой- то степени проливают на это свет наблюдения над обезьянами.

Мы уже касались стада павианов, которому К. Холл и И. Де-Вор присвоили условное обозначение SR. В этом стаде на шесть взрослых самцов было всего семь самок Так как у павианов спаривание возможно лишь в течение непродолжительного эстрального периода и у этих животных существует довольно жесткая система доминирования, подобное соотношение полов неизбежно порождало конфликты Чаще всего в состоянии максимума эструса находилась лишь одна самка из семи И когда один из самцов монополизировал ее, все остальные лишались тем самым возможности удовлетворить свой инстинкт. Результат — нападения на него, нередко перераставшие в драки.

Но однажды случилось, что в состоянии максимума эструса оказались одновременно четыре самки. И как свидетельствуют наблюдатели, на образовавшиеся четыре временные пары никто даже и не пытался напасть Драки в стаде на время совершенно прекратились1.

На этом примере можно видеть, что в условиях существования жестокой иерархии единственным фактором, способным смягчить соперничество между самцами, является пребывание в состоянии сексуальной восприимчивости возможно большего числа самок. Идеальным случаем было бы наличие такого состояния у всех самок без исключения Совпадение эстральных периодов у зна- чятельного числа самок является тем более вероятным, чем большую часть менструального цикла они будут занимать. И действие естественного отбора у предлюдей подало именно по линии удлинения астральных периодов. Те стада, у которых большее число самок находилось одновременно в состоянии сексуальной восприимчивости, имели больше шансов сохраниться, чем объединения, в которых физиология размножения оставалась неизменной.

По мере того как астральный период удлинялся, он постепенно терял все свои черты, кроме одной — способности к спариванию. И когда наконец этот период полностью совпал с менструальным циклом, он перестал быть астральным. Эструс исчез. И это понятно: ни одно существо не может постоянно находиться в состоянии полового возбуждения. О том, что эволюция предлюдей шла именно по такому пути, свидетельствует наличие эструса у всех видов обезьян и в то же время его отсутствие у человека.

Нет прямых данных, которые позволили бы ответить на вопрос, когда именно у предков человека окончательно исчез эструс Вероятнее всего, это произошло на стадии предлюдей. К такому выводу склоняются многие исследователи, рассматривающие исчезновение эструса как важный момент развития от животного к человеку2. Естественный отбор мог привести к исчезновению эструса только в том случае, если последний мешал приспособлению к среде. Но стать препятствием для приспособления к среде эструс мог лишь в объединении, где было развито доминирование. Ликвидация доминирования сразу же сделала бы эструс безвредным. Смягчение соперничества из-за самок могло пойти или по линии смягчения и исчезновения доминирования или по линии исчезновения эструса. И тот факт, что эструс исчез, говорит, что доминирование в объединении предлюдей продолжало сохраняться.

Но в обстановке существования доминирования исчезновение эструса и возникновение у предженщин способности к спариванию в течение всего времени, а не нескольких дней, как раньше, должно было привести к превращению парования из кратковременного эпизода в более или менее постоянное явление. Результатом было сохранение соперничества между предмужчинами, хотя и не столь острого, как раньше. И дело не только в том, что число предмужчин превышало число пред- женщин. С исчезновением эструса возникла возможность монополизации одним самцом не одной, а нескольких самок.

С превращением объединения предлюдей в первобытное человеческое стадо доминирование в области распределения пищи было окончательно подорвано. Это не могло не сказаться на- системе доминирования в целом. Она стала рушиться и в других сферах деятельности предлюдей. Но если в области распределения пищи на смену старым, биологическим отношениям пришли новые, социальные, возникло общее пищевое табу, то никаких социальных норм, которые бы регулировали отношения между полами, с переходом к первобытному стаду не возникло. Поэтому крушение системы доминирования не имело своим следствием ослабления соперничества, связанного с отношениями между полами. Не исключена возможность, что переход к первобытному стаду в какой- то степени даже способствовал обострению этого соперничества.

Мы отмечали, что в стаде предлюдей система доминирования была источником конфликтов. То обстоятельство, что высокий статус давал значительные преимущества, побуждало стремиться к нему. Результат — конфликты, особая острота которых обусловливалась тем, что от их исхода зависело не просто, кто будет владеть тем или иным конкретным объектом, а то, кто получит возможность в будущем беспрепятственно удовлетворять свои инстинкты, или вынужден будет постоянно уступать. В то же самое время система доминирования и в стаде предлюдей продолжала в какой-то степени выполнять и функцию поддержания порядка. С высоким статусом того или иного индивида все остальные до поры до времени должны были считаться, т. е. уступать ему без драки. Разрушение системы доминирования означало исчезновение старого способа обеспечения хотя бы какого-то порядка. Новый же способ поддержания порядка в области отношения полов не возник.

С постепенным исчезновением статусов схватки стали более частыми, хотя, может быть, и менее жестокими. Но пожалуй, самое важное — они по природе своей стали иными, чем раньше.

Пока у самок был эструс, они не могли выбирать время спаривания. Им был безразличен и состав, и число партнеров. Для них было важно одно — удовлетворить возбужденный половой инстинкт. Это наглядно можно видеть на примере шимпанзе. С исчезновением эструса предженщины получили возможность выбирать время спаривания, отвергать домогания предмужчин или уступать им. Иначе говоря, стало возможным избирательное отношение к партнерам. Пока существовало доминирование, эта возможность лишь изредка могла превращаться в действительность. Предмужчины в общем и целом доминировали над предженщинами, последние нередко выступали как простые объекты удовлетворения потребностей первых. Образование пар было не чем иным, как монополизацией самок доминирующими самцами.

С переходом к первобытному человеческому стаду и с крушением системы доминирования возможность выбора партнеров теперь уже не предженщинами, а женщинами постепенно превращается в действительность. Образование пары стало теперь определяться желанием не только мужчины, но и женщины. Как следствие соперничество между мужчинами в известной степени приобрело характер борьбы за привлечение внимания женщины.

Таким образом, можно полагать, что для ранних этапов развития первобытного человеческого стада характерным было существование пар, которые возникали и распадались в зависимости от желаний как той, так и другой стороны. Подобная картина отношений между полами разительно отличается от привычных представлений о промискуитете. Но подчеркнем еще раз, что промискуитет, как его представляли Морган и Энгельс, означал не что иное, как отсутствие позитивных социальных норм, регламентирующих отношения между полами, т. е. аномию. И понимаемый таким образом промискуитет ни в малейшей степени не исключает существования пар как временных, так и постоянных. На это указывал, в частности, Ф. Энгельс.

Говоря о том, что первую форму половых отношений у человека можно охарактеризовать только как неупорядоченную, Ф. Энгельс добавляет: «Неупорядоченную постольку, поскольку еще не существовало ограничений установленных впоследствии обычаем. Но отсюда еще отнюдь не следует неизбеж ность полного беспорядка в повседневной практике этих отношений. Временное сожительство отдельными парами. .. отнюдь не исключается. И если Вестермарк, новейший из исследователей, отрицающий такое первобытное состояние, называет браком всякий случай, когда оба пола остаются в парном сожительстве до рождения потомства, то следует сказать, что такого рода брак вполне мог иметь место при состоянии неупорядоченных отношений, отнюдь не противореча неупорядоченности, то есть отсутствию установленных обычаем ограничений половых связей. Правда, Вестермарк исходит из взгляда, что «неупорядоченность включает подавление индивидуальных склонностей», так что «ее самой подлинной формой является проституция». Мне же, наоборот, кажется, что никакого понимания первобытных условий не может быть до тех пор, пока их рассматривают через очки дома терпимости»3.

Пары на ранних стадиях эволюции первобытного стада существовали, но никаких социальных норм, которые бы регулировали их образование и распад и вообще вступление людей в половые отношения, в нем не было и быть не могло. К тому же число мужчин в первобытном стаде превышало число женщин. В таких условиях существование пар не только не исключало возможность конфликтов, но, наоборот, порождало их. Более того — именно наличие пар в первобытном стаде и делало конфликты совершенно неизбежными. Если бы в стаде существовал такой промискуитет, каким он рисуется обыденному представлению, то никаких конфликтов на почве удовлетворения полового инстинкта в нем не возникало бы. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить шимпанзе и горных горилл. Можно также напомнить, что острые конфликты из-за женщин в начальный период истории колонии на острове Питкерн во многом имели своим источником стремление к образованию пар в условиях, когда число мужчин превышало число женщин и отсутствовали нормы, регулирующие отношения между полами.

О том, что кровавые конфликты происходили не только в стадах предлюдей, но и на ранних этапах эволюции первобытного стада, свидетельствуют данные палеоантропологии. Череп питекантропа IV (о. Ява), принадлежащий взрослому мужчине, имеет пролом, сделанный каменным орудием. Почти все черепа синантропов (пещера Чжоукоудянь близ Пекина, КНР) имеют признаки насильственной смерти. На них обнаружены повреждения, нанесенные дубинами и острыми каменными орудиями. Основы черепов разрушены при извлечении мозга. Для извлечения костного мозга расколоты вдоль кости скелетов4. На основании этих и других фактов крупнейшим американским антропологом Ф. Вейденрейхом был сделан вывод, что «одной из главных причин смерти ранних людей было их убийство своими же собственными товарищами»5. Конечно, нельзя связывать все эти конфликты только с соперничеством из-за женщин, но имеются основания предполагать, что проявление полового инстинкта было причиной многих из них. Ведь в отличие от пищевого инстинкта, действие которого с возникновением первобытного стада было в значительной степени введено в определенные социальные рамки, половой инстинкт остался вне сферы социального регулирования. В результате именно он и стал основным источником конфликтов в формирующемся обществе. Об этом достаточно убедительно свидетельствуют данные этнографии, которые были рассмотрены в четвертой главе.

Конфликты между членами первобытного стада, если они не вели к распаду того или иного конкретного объединения формирующихся людей (пралюдей), представляли огромную опасность для коллектива. Они расстраивали хозяйственную деятельность стада, делали его менее приспособленным к среде, препятствовали развитию производственной деятельности.

Опасность, которую представляли собой конфликты для существования и нормального функционирования первобытного стада, нужно рассматривать исторически. Первобытное стадо в отличие от объединений животных развивалось, причем основой его прогресса было совершенствование производственной деятельности. Формирующееся производство неизбежно приходило в противоречие с достигнутым в первобытном стаде уровнем сплоченности и требовало его повышения. Степень обуздания зоологического индивидуализма, позволявшая первобытному стаду более или менее нормально функционировать, пока оно находилось на одной ступени развития, становилась совершенно недостаточной, когда оно переходило на следующую, более высокую. Острота конфликтов между членами первобытного стада, раньше не представлявшая особой опасности, превращалась теперь в угрозу для его существования. Объективной необходимостью становилось дальнейшее обуздание зоологического индивидуализма, смягчение остроты конфликтов между членами первобытного коллектива. Развитие первобытного стада прежде всего состояло в возрастании уровня его сплоченности.

Совершенствование производственной деятельности имело своим следствием увеличение значения охоты, которая стала постепенно превращаться в основной источник пищи для формирующихся людей. С возрастанием значения охоты стал меняться и ее характер. Если охотничья деятельность предлюдей во многом носила стихийный характер, то охота пралюдей начинает приобретать все более организованные формы. Собственно охоте начал предшествовать длительный период подготовки к ней, в течение которого происходили разведка местности, выслеживание животных, выработка плана охоты, изготовление и обновление охотничьего инвентаря. Развитие охоты неизбежно сопровождалось увеличением зависимости ее результатов от результатов производственной деятельности. Поэтому период подготовки к охоте стал приобретать все более возрастающее значение. От того, как он протекал, все в большей степени зависел успех собственно охотничьей деятельности.

Вполне понятно, что в период подготовки к охоте конфликты между членами стада представляли особую опасность. Даже если они не вели к сокращению числа лиц, способных принять участие в охоте, ущерб от них был значительным. Расстраивая и даже срывая деятельность по подготовке к охоте, эти конфликты уменьшали шансы на ее успех и тем самым ставили всех членов коллектива перед угрозой голода.

На определенном этапе развития первобытного стада настоятельной необходимостью стало полное устранение конфликтов между его членами в период подготовки к охоте. Так как главным источником столкновений были аномные отношения между полами, то тем самым жизненно необходимым стало их запрещение в этот период. Эта объективная экономическая потребность начала постепенно осознаваться, хотя, разумеется, не в прямой форме. Сам процесс практической деятельности стал постепенно все в большей степени навязывать пралюдям представление о том, что половые отношения в период охоты и подготовки к ней навлекают опасность на коллектив и что единственным способом ее избежать является воздержание от них в течение всего этого времени. Так постепенно начали возникать в первобытном стаде охотничье-производственные половые табу.

Появление их дало первобытному стаду большие преимущества в борьбе за существование. Стада, в которых возникли производственные половые табу, окрепли, стали более сплоченными и получили возможность дальнейшего прогрессивного развития. Стада, у которых половые табу не возникли, деградировали и рано или поздно исчезли, а их члены либо погибли, либо присоединились к более сплоченным коллективам. В результате действия биосоциального отбора производственные половые табу получили всеобщее распространение.

Таким образом, конфликт, возникший между производством и детопроизводством, между развивающейся производственной деятельностью, требующей повышения сплоченности стада, и существующими в нем аном- ными половыми отношениями, был в конце концов преодолен путем запрещения половых отношений в периоды напряженной хозяйственной деятельности, т. е. путем превращения этих периодов в агамные. Формирующиеся производственные отношения не были еще настолько сильны, чтобы подчинить себе половые отношения, упорядочить и организовать их. Но они уже настолько окрепли, что оказались в состоянии частично вытеснить аномные половые отношения из жизни коллектива, превратить их из постоянно существующих в периодически появляющиеся.

Попытаемся теперь представить более конкретно процесс становления производственных половых табу. По- видимому, уже у предлюдей в охоте участвовали не все взрослые члены стада, а лишь молодые и взрослые самцы и, возможно, бездетные самки. В пользу такого предположения говорят наблюдения над хищниками, живущими стаями. С развитием охоты, уже на стадии формирующихся людей, вероятно, обычным явлением стали более или менее длительные охотничьи экспедиции, участники которых затем приносили мясо в лагерь, где оставались остальные члены стада. Устранить отношения между полами внутри охотничьей партии было довольно просто — достаточно было исключить из ее состава женщин. Таким образом, потребность в преодолении конфликтов внутри охотничьей партии должна была привести к известному разделению труда между полами. Охота на крупных животных стала исключительно мужским делом, в ней стали участвовать все взрослые мужчины.

Необходимость устранения конфликтов в период подготовки к охоте привела в дальнейшем к тому, что состоящая из всех взрослых мужчин охотничья партия начала обособляться от остальной части стада еще до выхода в экспедицию и притом на все более продолжительный срок. Таким образом, в свободный от половых отношений период напряженной хозяйственной деятельности первобытное стадо начало состоять из двух более или менее обособленных групп, одна из которых включала всех взрослых мужчин, а вторая — женщин и детей. Раздвоение первобытного стада во времени на агамный коллектив и аномное объединение сопровождалось разделением агамного коллектива на пространственно обособленные мужскую и женско-детскую группы. В свою очередь женско-детская группа состояла из двух подгрупп: женской и детской.

О том, что возникновение производственных половых табу сопровождалось бытовым обособлением мужчин и женщин, говорят данные этнографии. У многих народов в период действия производственных половых табу не только запрещались половые отношения, но в той или иной степени ограничивались всякие отношения между мужчинами и женщинами. Мужчинам запрещалось прикасаться к женщинам, смотреть на них, разговаривать с ними, есть пищу, ими приготовленную, находиться с ними под одной крышей и т. п.6

В результате пространственного и бытового обособления полов в течение всего срока действия половых табу пар в первобытном стаде быть не могло. Их существование было ограничено исключительно периодами аномии. Развитие производственной деятельности требовало освобождения от половых отношений все более длительных периодов времени, т. е. все большего вытеснения половых отношений из жизни первобытного коллектива. По мере того как периоды, свободные от действия половых табу, становились все более редкими и все менее продолжительными, интенсивность половой жизни коллектива непрерывно возрастала, что делало весьма затруднительным одновременное осуществление хозяйственной деятельности. Это привело к тому, что остававшиеся аномными периоды превратились в своеобразные праздники, характерной чертой которых было бурное, ничем не ограниченное общение полов — настоящие оргии. Как мы уже видели, более или менее отдаленные пережитки этих оргиастических праздников зафиксированы почти у всех народов мира.

На новой, теперь уже социальной основе возникло явление, напоминающее по своему внешнему проявлению эструс, но затрагивающее в одинаковой степени и женщин, и мужчин. В силу кратковременности аномных периодов и их бурного оргиастического характера пары перестали образовываться. Общение полов в периоды оргиастических праздников приобрело характер промискуитета в утвердившемся понимании этого слова. Исчезновение пар, устранив возможность конфликтов на почве удовлетворения полового инстинкта, неизбежно должно было иметь своим следствием резкое возрастание единства и сплоченности первобытного стада.