КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ О ФИКСАЦИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОЙ ИНФОРМАЦИИ

Изъятие предметов и вещественных доказательств

Предметная и наглядно-образная формы фиксации доказательственной информации

Ранее мы отмечали, что при фиксации доказательственной информации в предметной форме применяются такие приемы, как изъятие предмета в натуре, а также реконструкция (в том числе макетирование), копирование, получение слепков и оттисков, то есть изготовление материальных моделей. Рассмотрим эти приемы фиксации.

Изъятие предмета в натуре в подавляющем большинстве случаев является, с нашей точки зрения, предпочтительным приемом предметной фиксации. Однако это мнение разделяется не всеми, а некоторые авторы вообще не считают изъятие материальных объектов приемом фиксации доказательственной информации. А. Н. Басалаев, например, пишет, что "изъятие вещественных доказательств, их упаковка и приобщение к делу фиксацией не являются". Его поддерживает Е. Б. Пальскис, который не согласен с признанием изъятия предмета приемом фиксации вещественных доказательств, так как в этом случае отсутствует такой признак фиксации, как перекодировка информационного сигнала в доступную для следователя и суда форму.

Мы уже отмечали, что одной из целей фиксации доказательств является их сохранение для участников процесса, и в первую очередь, для следователя и суда. Так как приобщение предмета к делу есть средство его сохранения, то такое приобщение, а следовательно, и предшествующее ему изъятие, делающее возможным сам акт приобщения, можно рассматривать как прием фиксации. На этих же позициях стоит и ряд процессуалистов, например, А. М. Ларин, называющий приобщение к делу вещественных доказательств одной из процессуальных форм закрепления доказательств, равно как и приобщение к делу иных документов.

Действительно, само изъятие предмета не представляет собой перекодировки содержащейся в нем информации, и в этом отношении Е. Б. Пальскис прав. Но он не учитывает того, что перекодировка информации характеризует фиксацию доказательств в большинстве случаев, но не всегда. Иногда фиксация осуществляется путем не перекодировки, а переноса информации, код которой остается тем же. Так может быть, например, при изготовлении копий следов. Кроме того, Е. Б. Пальскис упускает из виду, что изъятие предмета всегда должно сопровождаться фиксацией в соответствующем протоколе как самого факта изъятия, так и данных, индивидуализирующих предмет. А последнее не что иное, как перекодировка части информации, содержащейся в этом изымаемом предмете. Выполнение этих процессуальных требований обеспечивает удостоверение подлинности предмета и его индивидуализацию.

Мы считаем изъятие предмета в натуре с последующей (при необходимости) его консервацией предпочтительным приемом предметной фиксации по следующим основаниям:

•          а) этот прием сводит к минимуму потери доказательственной информации, неизбежные при копировании, получении слепков и применении других приемов фиксации;

•          б) обеспечивается возможность непосредственного восприятия участниками процесса изъятого предмета, что исключает сомнения, могущие возникнуть при восприятии производных от него объектов;

•          в) создаются условия для более полного исследования содержащейся в предмете информации;

•          г) сохраняется возможность получения копий предмета, если, разумеется, характер предмета допускает его многократное копирование.

В основе всех остальных приемов предметной формы фиксации доказательственной информации лежит метод моделирования (см. гл. 7 первого тома Курса)

Интенсивная разработка проблем применения метода моделирования в криминалистике и практике доказывания началась в 60-х годах. Это объяснялось несколькими причинами, главными из которых, по нашему мнению, были:

•          определение возможностей применения положений кибернетики и ЭВМ в практике борьбы с преступностью, что поставило на повестку дня вопрос о математическом моделировании в криминалистике и судебной экспертизе;

•          появление новых технических средств (материалов и аппаратуры), обеспечивающих высокую точность копирования доказательственных свойств объектов и полноту переноса доказательственной информации, а также материализацию мысленного образа внешнего облика человека, что требовало гносеологического объяснения природы создаваемых применением этих средств объектов;

•          исследование познавательной ценности, а следовательно, и доказательственного значения результатов новых следственных действий или тактических приемов (например, получение образцов для сравнительного исследования, следственная реконструкция и т. д.).

Соответственно определились и направления исследований:

•          математическое моделирование (Р. М. Ланцман, Л. Г. Эджубов, Г. Л. Грановский, В. А. Пошкявичус и др.);

•          технико-криминалистическое моделирование в области работы со следами (В. Я. Колдин, Н. А. Селиванов, В. С. Сорокин, А. Н. Басалаев, А. А. Леви и др.);

•          моделирование внешнего облика человека (В. А. Снетков, А. М. Зинин, В. В. Романов и др.);

•          общеметодологические и процессуально-тактические проблемы моделирования (А. И. Винберг, И. М. Лузгин, В. В. Куванов, Ф. М. Кудин, В. А. Жбанков и др.).

В результате проведенных исследований и ряда дискуссий сформировались понятия производных вещественных доказательств и образцов для сравнительного исследования, определились позиции в области пределов, значения и форм моделирования в следственной и экспертной практике.

 Это позволяет нам охарактеризовать приемы предметной формы фиксации доказательственной информации, не останавливаясь на решенных в науке вопросах.