СУД и УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ФЕОДАЛЬНОЙ ФРАНЦИИ

Характеристика судебной системы Франции перед буржуазной революцией

Абсолютная монархия создала для защиты условий своего существования систему уголовных законов, возведших на степень тяжкого преступления малейшее нарушение угнетенными собственности феодала и нарождающейся дисциплины капиталистической эксплуатации. Жесточайшие виды смертной казни — колесование, четвертование, сожжение, кипячение, применение изувечивающих наказаний — отсечения рук и ног, отрезания ушей и языка, выбивания зубов, ослепления — и каторжные работы на галерах применялись к тысячам и тысячам осужденных судом, защищавшим этот строй. Формой для содержания этого «средневекового уголовного уложения...» только и мог быть тайный и пыточный розыскной процесс. «Судебный процесс и право так же тесно связаны друг с другом, как, например, формы растений связаны с растениями, а формы животных — с мясом и кровью животных. Один и тот же дух должен одушевлять судебный процесс и законы, ибо процесс есть только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни», — говорит Маркс .

Розыскной процесс безотказно играл свою роль инструмента подавления и террора в руках дворянской абсолютной монархии. Он был направлен главным образом против эксплуатируемых феодалами масс крестьянства и городской бедноты — подмастерьев, поденщиков, бездомных и бродячих безработных. Но были! случаи, когда установленный абсолютной королевской властью порядок слишком дерзко нарушался представителями феодальной знати, не забывшей о своих недавно отнятых политических привилегиях. И тогда королевские парламенты, королевские легисты обрушивали и на них тяжесть розыскного процесса, экстраординарной пытки и смертной казни, хотя и в форме обезглавления, сохранившей некоторый почетный оттенок.

До самой революции 1789 года судебная система Франции сохранила все основные черты феодального порядка. Прежде всего наряду с королевскими судами существовали сеньориальные суды с подсудностью гражданских и мелких уголовных дел (так называемая «низшая юстиция»). Даже в самом Париже сохранились сеньориальные суды архиепископа, епископов и аббатов. Королевским судам принадлежало право рассмотрения в апелляционном порядке приговоров сеньориальных судов. Система государственных судов была крайне сложна. Общими судами по уголовным делам, образующими три инстанции, являлись суды превотальные, суды бальяжные и суды парламентов. Хотя в принципе все парламенты считались равными по степени власти, однако Парижский парламент сохранил некоторые черты феодальной курии: в него наряду с советниками (судьями) входило 160 пэров Франции, и по временам сам король возглавлял торжественное заседание парламента, так называемое «ложе правосудия» (lit de justice).

С утверждением королевского абсолютизма выше всех судебных инстанций стал Государственный Совет, который мог требовать дела из парламентов для проверки правильности применения ими законов. Этот порядок напоминал будущий кассационный порядок, принятый революционным законодательством и ставший характерной чертой буржуазного процесса. К помощи Государственного Совета короли прибегали в тех случаях, когда буржуазные элементы парламентов проявляли оппозиционное настроение и не обеспечивали угодного для правительства разрешения какого-либо дела. Хотя практика так называемых эвока- ций, то есть изъятия дела из нормальной подсудности и передачи его на разрешение иного учреждения или даже специально созданной для того комиссии, применялась более широко к делам' гражданским, но в отдельных случаях и уголовные дела изымались из общих судов. Почти каждое административное ведомство имело свой суд для разбирательства дел, относящихся к предметам его ведения. Особое место занимали военные суды, так называемые «военные советы».

Крайняя неопределенность компетенции всех этих судов приводила к бесконечным спорам о подсудности, которые разрешались Государственным Советом. Эти споры еще более увеличивали волокиту, неизбежную при наличии ряда апелляционных инстанций и самого порядка розыскного процесса.

Королевский абсолютизм во Франции очень широко использовал практику административных заточений и изгнаний. Начиная с царствования Людовика XIII (правление кардинала Ришелье), вошло в систему применение заточения в государственные крепости и тюрьмы (а иногда и монастыри) по приказам, подписанным королем и снабженным его печатью.

Отсюда и название этих приказов — lettres de cachet, то есть «письма за печатью». В них не указывались ни сущность обвинения, ни срок заключения.

Это был королевский приказ коменданту королевской крепости принять и содержать определенное лицо. Этими приказами пользовались и для того, чтобы наказать неугодное лицо, которое почему-либо нельзя было привлечь к суду (например, за нежелательный образ мыслей или по совершенно неопределенным подозрениям), или, наоборот, для того, чтобы избавить лицо, совершившее тяжкое преступление, от грозившего ему по суду сурового наказания.

Нередко бывали случаи, когда глава аристократической семьи сам ходатайствовал об административном заточении члена семьи, который своим поведением позорил дворянскую честь.

Практика применения lettres de cachet привела к самому вопиющему произволу. Всесильный министр имел в своем распоряжении большое число бланков с подписью короля и печатью, но без обозначения имени лица, к которому применялось административное заточение.

Держатель подобного lettres de cachet en blanc (а им мог быть каждый фаворит или фаворитка короля, его министра или иного вельможи) мог вписать любое имя в этот безымянный приказ и совершенно бесконтрольно заточить кого угодно в крепость. Бывали случаи обнаружения в парижской Бастилии людей, проведших в заточении более десяти лет, но не знавших, кто и в чем их обвинял.

В некоторых таких случаях нельзя было даже установить, за отсутствием всякой документации, по чьей именно воле применено это административное наказание.

Применение этих административных мер носило массовый характер   и вызывало широкое возмущение, особенно среди третьего сословия, видные представители которого нередко подвергались этой мере. Возущение это нашло отражение и в наказах сословий при выборах депутатов в Генеральные Штаты в 1788 году . Эта система административных заточений служила