СУД И УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС РУССКОГО ФЕОДАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА ДО 18 ВЕКА

Суд русского государства 16 века

Челобитья. Губная Белозерская грамота

С конца 15 века в крупную силу выросло служилое дворянство, получавшее за свою службу земли — «поместья». Усиливая эксплуатацию крестьянства, помещики, как и растущее городское население, ведут борьбу с притеснявшими их крупными феодалами — боярами. Отсюда — союз городов и дворян с центральной властью в стране — крупнейшим феодальным государем, который постепенно ограничивает феодальных владельцев

В истории России этот процесс образования централизованного государства был ускорен необходимостью организации обороны от татар, Литвы и Польши.

В конце 15 в. московские великие князья сбросили татарское иго, присоединили Новгород, Тверь, Северскую землю, а в первой четверти XVI в. — Смоленск, Псков, Рязань.

Наряду с борьбой внутри господствующего класса землевладельцев усиливается классовая борьба крестьян против расширявшихся в конце XV и первой половине XVI вв. захватов общинных земель. Эта борьба велась различными способами. Крестьяне то обращались к судам (почти всегда безуспешно), то прогоняли захватчиков силою. Многочисленные примеры этих способов борьбы крестьян за свои земли сохранились в архивах почти всех монастырей, а также в житиях святых.

Постройка каждого нового монастыря в лесах являлась угрозой для соседних крестьянских волостей, так как монахи очень последовательно осуществляли присвоение общинных земель при активной помощи великокняжеской власти.

В Степенной книге имеется очень характерный рассказ о борьбе крестьян (в 30-х годах XVI в.) против Даниила Переяславского монастыря. «Владущии (то есть собственники) в се- лех близь монастыря со оружием и дреколием приходяще и во ограде у монастыря не дадуще иноком земьли копати и с преще- нием, яко неволею пророчествоваху Даниилу, глаголюще: почьто на нашей земьле поставил еси монастырь? Или хощеши земьлями и селы нашими обладати», — еже и збысться последи»  .

Массовые побеги крестьян и особенно холопов от своих господ, поджоги имущества феодалов, нападения на их приказчиков и тиунов, грабежи и убийства, против которых энергично боролся Судебник 1497 года, продолжались и в первой половине XVI в.

Шестнадцатый век в истории Русского государства характеризуется дальнейшим закрепощением крестьян и связанньщ с ним усилением их классовой борьбы против феодалов, а также борьбой городского населения с феодалами и борьбой посадского люда с выделявшейся из него верхушкой.

Боярское правление в годы малолетства Ивана IV ознаменовалось усилением феодальной эксплуатации и рядом вызванных им народных волнений

Наступление светских и церковных феодалов на черноземель- ных (государственных) крестьян вызывало повальное бегство их на восток, на Урал и в Сибирь и как последствие его, — запустение сел и деревень.

В ряде государевых грамот это запустение ставится в прямую связь с чинимыми кормленщиками-наместниками и волостелями злоупотреблениями, множеством вир и продаж, налагаемых на виноватого и правого, незаконными поборами тиунов, доводчиков и неделыциков, то есть чинов судейского аппарата наместничьего управления  .

Но, конечно, основной причиной разорения и запустения было усиление феодальной эксплуатации во всех ее формах. Источники прямо называют в качестве причин разорения «царевы подати», «помещиково воровство», «насильство» .

Кроме бегства от своих господ, крестьяне отвечали и более активной борьбой: убийствами отдельных владельцев и их тиунов и приказчиков, нападением на усадьбы помещиков и их разграблением, причем часто отмечалось уничтожение или увоз владельческих документов  .

Наряду с этими формами классовой борьбы как в конце XV в., так и в XVI в. возникали так называемые ереси, в которых антифеодальные выступления носили религиозную оболочку. Поэтому в преследовании ересей светская власть поддерживала церковников

В борьбе со всеми перечисленными формами сопротивления - эксплуатируемых классов Московское законодательство XVI в. не только усиливает уголовную репрессию, но и перестраивает органы суда и форму процесса.

С конца 30-х годов XVI в. организуются «губные учреждения», назначением' которых была борьба против уже известной Судебнику 1497 года категории преступников — ведомых лихих людей.

По своей форме первые губные грамоты являлись ответом правительства на челобитья подданных, жаловавшихся и на притеснения наместников и волостелей, и на то, что они не защищают их от умножившихся разбойников.

Так, губная Белозерская грамота 1539 года обращается в Белозерский уезд к «князем и детем боярскым, отчинникам и помещиком, и всем служилым людем, и старостам, соцкым, и де- сятцкым, и всем крестьяном моим великого князя, и митрополи- чим, и владычним, княжим, и боярскым, и помещиковым, и мона- стырскым, и черным...».

Грамота начинается ссылкой на челобитья: «Били естя нам челом о том, что у вас в тех ваших волостях многие села и деревни розбойники разбивают, и животы ваши грабят, и села и деревни жгут, и на дорогах многих людей грабят и розбивают, и убивают многих людей до смерти; а иные многие люди у вас в волостях разбойников у собя держат, а к иным людем розбойники с розбоем приезжают и розбойную рухлядь к ним привозят: и мы к вам посылали на Белоозеро обыщиков своих, и от наших — де обыщиков и от неделщиков чинятся вам великие убыткы, а вы — деи с нашими обыщики лихих людей розбойни- ков не имаете для того, что вам волокита велика; а сами — деи вы розбойников меж собя, без нашего ведома, обыскивати и имати розбойников не смеете...».

Описав, таким образом, суть челобитья, великий князь прямо дает разрешение на организацию нового местного органа для борьбы с разбойниками:

«И вы бы меж собя свестясь все за один учинили собе, в тех своих волостях в головах детей боярскых, в волости человекы три или четыре, которые бы грамоте умели и которые пригожи, да с ними старост и десятцких и лутчих людей хрестиян человек пять или шесть, да промеж бы есте собя, в станех и в волостях, лихих людей розбойников сами обыскивали по нашему крестному целованию, в правду без хитрости...».

Суть деятельности нового органа изложена в грамоте так: «И вы б тех розбойников ведомых меж собя имали да обыскивали их, и доведчи на них и пытали накрепко, и допытався у них, что они розбивают, да тех бы естя розбойников бив кнутьем да казнили смертью»

Установив, таким образом, для отдельных, местностей орган полицейской охраны и уголовной расправы под руководством детей боярских и с участием местных «лучших» людей, царское правительство быстро распространило этот новый порядок на все государство.

Губная Белозерская грамота, начинаясь с милостивого разрешения ловить разбойников, далее трактует эту поимку и казнь разбойников как обязанность губных органов и угрожает за ее невыполнение:

«А не учнете меж собя розбойников обыскивати и имати, и тех людей, к которым розбойники приезжают или не учнете за розбойники ездити и имати и казнити, или станете розбойников пущати, или кто станет розбойником норовити, и мне велети на вас на всех имати иски тех людей, которых в вашей волости розобьют, и без суда вдвое; а самим вам от меня быти в казни и в продаже».

Дальнейший шаг в изменении организации суда по более тяжким преступлениям был связан с проведением административной реформы 1555 года.

С проведением реформы наместники и волостели в государственных (черных) волостях упразднялись, а для управления всеми делами население выбирало «излюбленных» старост с целовальниками. На старост и целовальников и были возложены все судебно-полицейские функции, которые раньше принадлежали кормленщикам. Фактически эта реформа передавала все местное управление и суд дворянам — средним и мелким помещикам.

Царский наказ Белозерским губным старостам и целовальникам 1571 года   содержит подробные правила производства следствия над разбойниками и определяет силу доказательств против них:

а) человек, признававшийся в совершении разбоя, подвергался смертной казни; б) если обвиняемый под пыткой обвинял другого человека («язык») в участии в разбое, то в отношении последнего производился «повальный обыск», то есть опрос большой группы соседей о его поведении. В случае «облихова- ния» его на «обыске» он также подвергался смертной казни; в) человек, обвиненный истцом в разбое на основании «поличного» (то есть вещественных доказательств), но против которого не было оговора соучастника на пытке, также проверялся повальным обыском. В случае его «облихования» без указаний на определенное преступление он подвергался пожизненному тюремному заключению с уплатой из его имущества истцу половины суммы иска; г) человек, оговоренный обвиняемым на пытке («языком»), но одобренный при проведении повального обыска, освобождался от наказания; д) если при повальном обыске половина людей назовет его добрым, а половина лихим, он заключался в тюрьму пожизненно. Если же впоследствии обнаруживалось его участие в разбое, он подвергался смертной казни; те же «обыскные люди», которые «добрили» его, платили штраф («выть»).

В Уставной книге разбойного приказа (около 1555 г.), в которой излагались все правила, относящиеся к «разбойным и та- тиным» делам, было введено правило о наказании наравне с разбойниками всех тех, кого обвиняли в различных формах помощи и укрывательства разбойников2.

С именем Ивана IV связаны дальнейшая централизация суда и управления и, в частности издание более полного Судебника (1550 г.).

Боярская Дума, расширенная включением в нее многих дворян, оставалась центральным органом управления и суда, но не ограничивала власти царя. Лично царь судил лишь высших представителей власти и крупнейших феодалов. Все остальные важнейшие дела решала Боярская Дума, обычной формулой решений которой было выражение: «По государеву приказу бояре приговорили».

Для разбирательства уголовных дел при Боярской Думе была организована Расправная палата.

С расширением функций центральных органов, увеличилось число приказов, ведавших различными отраслями управления и неотделенного от него суда. К суду, в частности, имели отношение так называемые четвертные приказы, управлявшие тяглым населением. При проведении губной реформы постепенно оформился к 1555 году разбойный приказ. Он имел особо большое значение в организации контроля над деятельностью местных губных учреждений, осуществлявших террористическую расправу с выступавшими против феодальной эксплуатации элементами. Ряд приказов ведал судом над детьми боярскими и дворянами.

Существовали приказы, ведавшие судом над «церковными людьми»: патриарший разряд и приказ церковных дел. Патриарх судил вместе со своими боярами.

Укрепление центральной власти выразилось и в изменениях в организации местных органов власти. Постепенно, начиная с окраин государства, наместники заменялись- воеводами, в руках которых сосредоточивались функции военного и гражданского управления. Они осуществляли свои функции через съезжую или приказную избу.

Все указанные органы суда должны были руководствоваться в своей деятельности как Судебником, так и специальными правилами производства по делам о «ведомых лихих людях». Так, ст. 60 Судебника прямо разграничивает подсудность наместников и губных старост и делает ссылку на правила, введенные губными грамотами:

«А приведут кого в розбое, или на кого в суде доведут, что он ведомой розбойник: и наместником тех отдавати губным старостам. А старостам губным, опричь ведомых розбойников, у наместников не вступатися ни во что; а татей судити им, по царевым и великого князя по губным грамотам, как в них написано».

С проведением судебно-административной реформы упраздняются смесные или вобчие суды, имевшие такое большое значение в предшествующий период. Теперь дело подлежит либо губным учреждениям, либо (незначительные уголовные преступления и гражданско-правовые споры, не затрагивавшие владения землей) земским учреждениям.

При таком построении суда некоторые дела могли проходить по трем судебным инстанциям: суд местный, суд приказов и суд Боярской Думы.

По делам, не подлежавшим ведению губных учреждений, сохранился формально старый, то есть обвинительный (состязательный) порядок процесса, с широкими правами сторон, собиравших и представлявших доказательства и имевших право примирения. Однако расширение розыскного начала отразилось и на делах, рассматривавшихся в порядке обвинительного процесса, за которым теперь укрепилось наименование «суда» в смысле видового термина, в отличие от «сыска», то есть процесса розыскного.

Эти изменения коснулись прежде всего системы доказательств, Постепенно вышли из употребления поединки («поле»).

Уже в конце XV и начале XVI вв. дворяне все чаще отказываются «лезть на поле» с представителями низших классов или ставят вместо себя бойцов-наймитов. Судебник 1550 года еще знает «поле», указ 1556 года заменил «поле» крестным целованием, то есть присягой. Дальнейшее развитие получил институт свидетельства. Термин «послухи» теперь обозначает не соприсяж- ников, а свидетелей. Значительное место занимают письменные доказательства — всякого рода акты.

Изменяется и положение суда, усиливается его активность. Суд требует от сторон доказательств и сам принимает меры к их отысканию. Выражение «сыскати всякими сыски накрепко» становится самой употребительной формулой.

Судебник расширил круг преступлений, направленных против интересов государства. К ним относились, кроме известных старому Судебнику «коромолы» и убийства господина, также и сдача неприятелю города (измена). Далее названы «зажигал- ник» (поджигатель), «подметчик»

Соответственно с расширением круга преступлений, признаваемых государственными, расширяется и применение смертной казни. Вместе с тем Судебник знает и применение телесного наказания («торговая казнь»—битье кнутом).

В судебной практике применение телесных наказаний имело место уже в конце XIV в. Так, Двинская судная грамота 1397 года, устанавливая применение смертной казни к вору, учинившему третью кражу, требует, чтобы каждого вора подвергали клеймению, придавая этой мере значение полицейское  .

Судебная практика знала также членовредительное наказание в виде отсечения руки, применявшегося к татю за вторичную кражу .

Судебник 1550 года включает в себя уже известные нам положения губных грамот, изданных во время малолетства Ивана IV, о сыске по делам о лихих людях.

Статья 52 различает два вида процесса в отношении вора, приведенного с поличным. С одной стороны, такое дело может быть разрешено порядком старого обвинительного процесса, если кража совершена впервые, и вор не будет признан на повальном обыске лихим человеком («а приведут кого с поличным впервые, ино его судити, да послати про него обыскати... А скажут в обыску, что он доброй человек, ино дело вершити по суду»).

С другой стороны, если на повальном обыске вор будет признан лихим человеком, дело разбирается порядком «сыска» с применением пытки и назначением смертной казни или пожизненного тюремного заключения в зависимости от наличия или отсутствия сознания обвиняемого («И назовут его во обыску лихим человеком, ино его пытати: и скажет на собя сам, ино его казнити смертною казнию; а не скажет на собя сам, ино его вкинути в тюрму до смерти, а истцово заплатити из его статков»).

Статья 59 говорит о возможности признания ведомым лихим человеком не только разбойника, но и убийцу, ябедника и более широко — каждого, совершившего «иное какое лихое дело».

Статья 60 различает при этом подсудность уголовных дел: дела о разбоях относятся к ведению губных старост, все же остальные — к ведению наместников и волостелей .