Славянская мифология

ВЕРБА

— кустарник или дерево, в народной культуре символизирующее быстрый рост, здоровье, жизненную силу, плодородие. Молодая, особенно освященная в Вербное воскресенье, верба защищает от стихийных бедствий, нечистой силы, болезней и т. п., в то время как старая В. считается прибежищем чертей, водяных и других «нечистиков» и местом, куда можно отсылать болезни.

Как символ роста верба выступает в заклинаниях, благопожеланиях и др. ритуалах. Сербы заплетали из В. венки в Юрьев день, «чтобы прибыль в доме росла, как В. весной». Ср. восточнославянские магические формулы типа «Расти, как В.!», произносимые в Вербное воскресенье при битье вербой.

В день Сорока мучеников у сербов в Алексинацком Поморавье пастух стегал скот ветками В. и кизила, говоря: «Будь здоров, как кизил, и расти, как верба!», а девушки и парни ходили вместе к зарослям вербы, хлестали друг друга ветками В. и произносили такое же заклинание. Хлестание вербовой веткой, освященной в Вербное воскресенье, производилось у восточных славян в Юрьев день. Затем эту ветку втыкали в поле, бросали в пруд, затыкали за иконы и т. п. В Боснии в Юрьев день сербские девушки опоясывались В., «чтобы на будущий год быть с «пузом», т. е. выйти замуж и забеременеть. Опоясывали вербным прутиком подойник, «чтобы прибывало молоко».

В пасхальный понедельник в Чехии, Моравии, Силезии и Польше парни били девушек сплетенными вербовыми прутиками «помлазками», а во вторник девушки били парней. В Моравском Загорье в Духов день проходили конные состязания за обладание венком из В.; победитель назывался «королем».

На Волыни и в Подолье девушки украшали цветами деревце или ветку В. на Ивана Купалу и водили вокруг них хоровод, а затем парни врывались в девичий круг, захватывали В. и разрывали ее на части.

В Словении и Хорватии в день Невинных младенцев (28.XII), называемый иногда «днем битья», мальчики ходили с вербовыми прутьями, били взрослых и требовали от них выкуп.

Сербские додолы нередко рядились почти исключительно в ветки вербы и ходили с В. или с вербовыми палками в руках.

Ветки вербы, освященные в Вербное воскресенье, использовались для защиты от грома, грозы и бури. Русские верили, что В., брошенная против ветра, прогоняет бурю, брошенная в огонь — усмиряет его, а посаженная в поле — оберегает посевы (Тамбовщина), что выброшенные во двор ветки останавливают град. Белорусы ставили при граде пучок освященной В. на подоконник (Витебщина); в Карпатах при грозе ломали освященную В. и жгли в печке, «чтобы дым отвел грозу и дьявол при этом не прятался в трубе»; поляки при буре и граде кропили тучу освященной вербой и святой водой и жгли ветки В., клали их на подоконник. Болгары также жгли освященную В. от грозы и града, хорваты сжигали мелкие ветки В., а большой горящей вербовой веткой хозяйка дома крестила грозовую тучу, «чтобы она рассеялась». Во многих местах (у сербов, поляков) из освященной В. делались кресты; их втыкали в пахотную землю для защиты урожая от града.

Первый выгон скота и первая пахота обычно не обходились без освященной В. Ею били скот в Юрьев день и у русских при первом выгоне лошадей в ночное (чаще всего на Николу вешнего), тогда весь день лошадей стегали не кнутом, а В. В Белоруссии с освященной В. выходили и на первую пахоту ярового поля, и на распахивание целины.

Целительным средством освященная В. считалась у всех славян. Сербы и македонцы опоясывались ею при жатве, «чтобы не болела спина», витебские белорусы окуривали ею больной скот, растирали ее в порошок и засыпали им раны, делали из нее и можжевельника отвар и пили при больном горле, желудке, лихорадке, употребляли для примочек от опухолей и ушибов. У поляков больной передавал свою болезнь В.: сначала он опоясывался соломенным перевяслом, а потом скрытно от всех шел к молодой В. и опоясывал ее тем же перевяслом; В. засыхала, лихорадка проходила. У сербов исцеление от болезни осмыслялось как венчание болезни с В.: «Я обвенчал свою болезенку с вербочкой».

При этом на вербу ставили зажженную свечу длиной, равной окружности головы больного.

Сербы вновь выученный заговор сначала произносили «на вербу», а потом уже заговаривали людей и скот. Так поступали, «чтобы заговор так же легко принялся, как принимается В.».

Старую вербу считали проклятым деревом в некоторых зонах Сербии, Боснии, Македонии и Польши. В районе Скопля (Македония) В. называли проклятой, потому что она не давала плодов, тени; сербы-боснийцы говорили, что верба была проклята и потому она обыкновенно гнила» изнутри. В нее стрелял из лука и ее проклял св. Сысой; он метил в сатану, который в ней прятался. Поляки в Вармии и на Мазурах полагали, что В.— злое дерево: по этиологической легенде, из В. были сделаны гвозди для креста, на котором был распят Христос. В наказание за это В. стала бесплодной, трухлявой и с кривым стволом.

По представлениям белорусов, на В. с Крещения до Вербного воскресенья сидит черт (до этого он обитает в воде, в «лозе», а после Вербного воскресенья на клене и в жите). Словаки полагали, что водяной часто сидит на самой высокой В. и высматривает свою жертву, а болгары думали, что самодивы (см. Вила) живут на В. и др. деревьях. По белорусским верованиям, черти весной «отогреваются» на В., а после того, как В. освятят в Вербное воскресенье, они падают в воду, поэтому от Вербного воскресенья до Пасхи нельзя пить воду, зачерпнутую под В. При этом черти, по белорусским и польским поверьям, предпочитают сухую, дуплистую В., ср. польскую и белорусскую поговорку: «Влюбился, как черт в сухую (старую) вербу».

Известны украинские фольклорные тексты, прямо или косвенно связывающие В. с небом и солнцем: объясняя детям в начале Великого поста, куда девалась скоромная пища, им говорили — «Були на маснищ вареники, так в пкт на вербу повткали» или же «Узяла Бозя (Бог.— Т. А.) на вербу та там i поставила». В. упоминается в детских заклинаниях, обращенных к дождю: на В. (а также на дуб или вообще «наверх») помещают горшок с борщом, который падает вместе с деревом или его уносят с собой птицы: «Не йди, не йди, дощику, Наварю я борщику, поставлю на eep6i, Щоб випили гороб'!...». В украинских весенних песенках (отмечающих окончание дневного времени, отведенного для пения) решето (символ солнца) также оказывается помещенным на вербе, ср. такую веснянку: «Спивалы дивочки, спивалы, В решето песеньки складалы, Поставы- лы на верби, Як налынулы лыбыди. И звалы'лы решыто до долу, Час вам, дивочки, до дому» со свадебной песней: «...Склонилось сонечко до долу, Час нам, панове, до дому». В украинских загадках В.— это солнце: «Стоит верба на серед села, розпустила голье на все Подолье». В севернорусских свадебных песнях «золотая верба» напрямую соотносится с Божьим храмом: «На горе высокой... Выросла верба золотая... Посередке золотой вербы Списана Спаса Пречистая Божья Матерь Богородица». В заговорах В., наряду с дубом и некоторыми другими деревьями,— «мировое дерево», являющее собой центр мироздания: «На моры, на лукаморЧ стащь вярба, на той вярбе семсот галля, а у том галле зв1та лапухова гняздо, у тым гняздзе ляжыць Ева-царыца...»

В славянском фольклоре и верованиях В. оказывается причастной к сфере чудесного, ср., например, мотивы «золотой вербы» («де не повер- нешся, золот! верби ростуть») и «груши на вербе» («...у нас девки в злате ходят, у нас вербы грушки родят»), известные в западноукраинс- ком фольклоре. В восточнославянской сказке-небылице на лошади вырастает верба до неба. На юге Польши и в Галиции известны рассказы о чудесной дудочке, которую можно сделать из вербы, растущей в самой глубине леса, там, где ее не касался солнечный луч и где она никогда не слышала ни петушиного крика, ни шума бегущей воды. С помощью такой дудочки можно развеселить загрустившего человека, заставить танцевать того, кто никогда этого не делал, можно привлечь себе в ульи чужих пчел, разоблачить злодея и убийцу и т. п.

Т. А. Агапкина