Славянская мифология

ТРОИЦА

— один из важнейших праздников православного церковного календаря, отмечаемый в 50-й день после Пасхи (отсюда второе его название — Пятидесятница).

В народной традиции Троицын день включается в цикл связанных между собой праздничных дней, который начинается с четверга седьмой недели после Пасхи, называемого у русских Семиком. Следующая заметная дата Троицкого цикла — суббота накануне Троицына дня, отмечаемая у восточных славян как один из главных поминальных дней в году (ср. варианты названий — «родительская суббота», «задуш- ная», «троицкие деды»).

Вслед за троицким воскресеньем начиналась Троицкая неделя (или «русальная», «проводная»), в составе которой выделяются две даты: Духов день (понедельник) и четверг, называемый в южнорусских областях и в Полесье — «Навская Троица» (ср. Навь), «Трийца умэрлых», «Сухой день», «Кривой четверг».

Семицко-троицкий цикл праздников особенно широко отмечался у русских. На Украине и в Белоруссии обрядность этого цикла («Зеленые святки») лишь частично захватывала Троицу, сдвигаясь на Русальную неделю, понедельник Петровского поста и нередко смыкалась с празднованием Ивана Купалы.

Общим стержнем, объединяющим основные семицко-троицкие обряды, были обычаи, связанные с культом растительности: на первом этапе заготавливалась троицкая зелень — срубленные молодые березки, ветки березы, клена, дуба, липы, рябины, орешника и т. п., а также травы и цветы; затем из нее плели венки, носили их на голове на Т. и в другие праздничные даты, украшали зеленью дома снаружи и внутри, затыкали* во все хозяйственные постройки, ворота, колодцы; надевали венки на рога коровам, бросали ветки в огород; закапывали молодые деревца во дворе возле дома, под окнами, у входа, по углам дома и т. п.; на заключительном этапе праздничного цикла уничтожали всю эту зелень — сжигали, бросали в глухие места и овраги, сплавляли по воде, забрасывали на деревья. Засохшие остатки троицкой зелени использовали в качестве оберега от злых сил, молнии, пожара или для гаданий, лечебной магии и т. п.

У русских, кроме того, широко известны (всюду, за исключением севернорусских областей) обряды с растущей и срубленной березкой. В Семйк девушки ходили в лес «завивать» березку (т. е. закручивали ветки на растущей березе в виде венка, перевязывая их лентами) или «заламывать» деревце (т. е. пригибали ветки к земле, переплетая их с травой; заламывали верхушку березы), а в Троицын или Духов день венки на дереве непременно развивали, считая, что в противном случае березка «обидится». При «завивании» и «развивании» деревца гадали по венкам и цветам, девушки «кумились» друг с другом, водили хороводы, устраивали под березой обрядовую трапезу и т. п. Во многих местах вслед за тем деревце срубали, рядили в девичий наряд или украшали цветами, лентами и ходили с ним по деревне, а затем березу топили в реке или сжигали. См. также Венок, Береза.

Вторым стержневым моментом троицких обрядов были поминальные обычаи. На Русском Севере Т. и предшествующая суббота считались главными поминальными днями. Хождение на кладбище в эти дни было там более устойчивой традицией, чем на Пасху. В южнорусских областях и украинско-белорусском Полесье пятница и суббота перед Троицей («Троицкие деды») отмечались как особый период, когда поминали заложных покойников. На Черниговщине говорили, что это главные поминальные «деды» в году: «Топлеников, давлеников пами- нають на Траецкие деды — самые главные».

Связь троицкого периода с обычаями поминовения умерших отмечалась и в памятниках письменности 16—17 вв. Например, в Стоглаве осуждалось оплакивание покойников на кладбище, когда «в троицкую субботу по селом и по погостом сходятся мужи и жены на жальниках и плачутся по гробом умерших с великим воплем». Поминальный обычай топить бани для мертвых на Т. упоминается ' и в исповедных вопросах: «В Великую субботу и в пятдесятную егда памят творим оусопшим, бани не велел ли еси топити?»

С троицкими обычаями поминовения родственников, умерших преждевременной смертью, прямо соотносятся поверья о появлении на земле в этот период русалок — душ умерших детей или девушек, не доживших до вступления в брак. В Полесье считалось обязательным на Т. соблюдать поминальные обычаи в тех семьях, где в недавнее время похоронили незамужних дочерей: в тех домах оставляли на столе на ночь (перед Троицкой субботой или перед Навской Троицей) поминальный ужин; вывешивали на ограду одежду, принадлежавшую умершим. Кроме того, соблюдали многочисленные запреты шить, прясть, белить хату и печь, работать в огороде, купаться в реке и т. п., чтобы не навредить русалкам или не подвергнуться их нападениям.

Обряд завивания венков на березе в Черниговской губ. назывался «встречей русалок». Представления о том, что такие венки завивались для русалок, были известны и в Смоленской губ.: к «завитой» березе боялись подходить на Т., опасаясь, что русалки защекочут. Раскладывая на полу и затыкая в стены дома троицкую зелень, в Полесье объясняли, что это делали, «шчоб тые русалки ходылы, шчоб ноги у их не покололыся» или «шчоб колыхались русалки на деревах, на цих гил- ках (ветках)». На Черниговщине считалось большим грехом не «озеленить» хату на Троицу — в это время души умерших родственников приходят в хату и прячутся в этой зелени. Подобные поверья бытовали в Подмосковье (в селах Дмитровского р-на).

Обязательное уничтожение троицкой зелени в завершение праздничного периода мотивировалось необходимостью избавиться от русалок, срок дозволенного пребывания которых на земле заканчивался. В Брестской обл. засохшую зелень убирали из дома через неделю после Т., «а то на ней русалка будет сидеть». В селах Сумской обл. эти поверья связывались с приходом «родичей»: если не убрать троицкую зелень, то в доме якобы остается и плачет «один родич». О сжигаемой троицкой березке в Гомельской обл. говорили, что это «русалку палять (сжигают)».

Заключительный этап троицких обрядов характеризуется разнообразными формами ритуальных «проводов»: выбрасыванием, уничтожением или сплавлением по воде березки и троицкой зелени; «изгнанием русалки», «вождением» ряженного «Куста» (или Весны, Дремы, Тополи); «проводами» пары ряженных Семиком и Семичихой; «похоронами кукушки» и т. п. Символическими объектами «проводов» оказывались венки, цветочные букеты, ветки, чучела, сделанные из травы и цветов (например, «кукушка»), а нарядом для ряжения участников подобных обрядов служила прежде всего зелень: «русалку» представляла собой девушка, увешанная венками, а «Куст» был полностью закутан в зелень.

Лит.: Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991; Соколова В. К. Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов. М., 1979; Этнография восточных славян: Очерки традиционной культуры. М., 1987; Виноградова Л. Н. Мифологический аспект полесской русальной традиции // Славянский и балканский фольклор: Духовная культура Полесья на общеславянском фоне. М., 1986.