Органы внутренних дел России в начале 20 века

Внутренние агенты. Секретная агентура - осведомители и провокаторы. Система работы с секретными сотрудниками

Надо сказать, что в целом деятельности филеров серьезного эффекта не давала. Революционная среда их быстро раскусила. Они получили прозвище «гороховое пальто». Не случайно в Инструкции начальникам охранных отделений говорилось: «Наружное наблюдение представляется большею частью вспомогательным, а потому при отсутствии освещения со стороны внутренней агентуры оно лишь в исключительных случаях может дать самостоятельный материал для выяснения сообщества. Поэтому наибольшую выгоду из наружного наблюдения можно получить только при строгом сообразовании его с указаниями внутренней агентуры».

Таким образом, наиболее важное значение для охранных отделений имела внутренняя агентура. Основной задачей негласных (внутренних) агентов являлось проникновение в революционную среду, прежде всего в партийные ряды. Департамент полиции рассматривал «приобретение и сбережение внутренней и секретной агентуры как единственного вполне надежного средства, обеспечивающего осведомленность». В директивах Департамента полиции указывалось, что «секретного сотрудника, находящегося в революционной среде <...> никто и ничто заменить не может». Эта идея постоянно и настойчиво проводилась в жизнь руководством полицейского ведомства.

Так, в одном из документов Департамента полиции, направленном на места, говорилось:

«Циркулярно. Он, товарищ министра сенатор Белецкий, обратил внимание на недостаточно полное в донесениях осведомление как местной революционной деятельности, так равно и всех сторон общественной и политической жизни. Посему и ввиду напряженного настроения страны и пробуждающейся работы революционных организаций его превосходительство предлагает немедленно озаботиться приобретением хороших партийных сотрудников и соответствующих заслуживающих доверия осведомителей, дабы впредь донесения отличались исчерпывающей полнотой».

Представляет интерес и оценка внутренней агентуры, данная одним из столпов политического сыска в России С.В. Зубатовым. «Вы, господа, — говорил он, — должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите ее, как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно <...>. Никогда и никому не называйте имени вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию, помните только по псевдониму».

Организацией внутреннего наблюдения ведал агентурный отдел (или отдел внутреннего наблюдения) с секретным делопроизводством. Это было главное подразделение охранки. По отношению к нему отдел наружного наблюдения и канцелярия имели вспомогательное значение.

Внутреннее наблюдение велось через посредство секретной агентуры. Последняя делилась на следующие категории (виды): секретные сотрудники, вспомогательные агенты-осведомители (постоянные и случайные — штучники), розыскные агенты (цензурщики, установщики, справщики).

Две главные категории — осведомители и провокаторы. Осведомители сами не принимали активного участия в революционных организациях, а доносили на них. Провокаторы были, как правило, членами революционных организаций и предавали своих товарищей. Именно они представляли наибольшую ценность для охранки. На их вербовку обращалось главное внимание.

Одним из руководителей партии эсеров был Е. Азеф, многолетний агент охранки. В составе социал- демократической фракции Третьей Государственной думы был провокатор В.Е. Шурканов, членом ЦК большевистской партии и одновременно предателем ее фракции в Четвертой Государственной думе являлся Р.В. Малиновский (кличка «Портной»). Он был одним из самых высокооплачиваемых агентов охранки, считался ее гордостью, поскольку сумел проникнуть в самые верхи большевистской партии. Значительный фактический материал, характеризующий его провокаторскую деятельность, содержится в «Стенографических отчетах допросов и показаний», данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Сведения, проливающие свет на агентурную работу Малиновского, содержатся в показаниях товарища министра внутренних дел В.Ф. Джунковского, директора Департамента полиции СП. Белецкого, вице-директора СЕ. Виссарионова.

Свою провокаторскую деятельность Малиновский начал во время отбывания воинской повинности в Измайловском гвардейском полку. На сотрудничество с охранкой его толкнуло то обстоятельство, что к этому времени он имел четыре судимости за тяжкие преступления, причем три из них — кражи со взломом. Кроме того, сыграти свою роль присущие Малиновскому авантюризм и отсутствие твердых моральных устоев. Начав давать сведения охранке в мае 1910 г., Малиновский развил большую активность и представил охранному отделению до 1912 г. 57 агентурных записок о деятельности московской социал-демократической организации. Это послужило основанием для СЕ. Виссарионова охарактеризовать Малиновского как «весьма ценного сотрудника по осведомленности в партийных делах».

В целях маскировки деятельности своего агента охранка в 1910-1911 гг. трижды подвергала его аресту, но каждый раз освобождала без каких-либо последствий. Более того, с помощью охранки Малиновский был избран депутатом Четвертой Государственной думы. Заслуги столь ценного агента щедро оплачивались: Малиновский получал в месяц 700 руб. (месячное жалование губернатора составляло 500 руб.).

Надо сказать, что Малиновский был не единственным агентом охранки, засланным в ряды большевистской партии. На заграничном совещании большевиков в Поронино (под Краковым), созванном В.И. Лениным в сентябре 1913 г., присутствовал член большевистской партии, агент охранного отделения А.И. Лобов (кличка «Мек»), который за свою «плодотворную» деятельность был щедро вознагражден из фонда Департамента полиции.

В охранных отделениях была установлена весьма сложная, продуманная система работы с секретными сотрудниками. Агентов никогда не называли по фамилии, а только по кличкам (например, А.С. Романов — «Пелагея», А. Серебрякова — «Мама»; А.К. Маракушев — «Босяк»). Каждый сотрудник работал с определенным офицером, и только тот знал настоящую фамилию агента (кроме, естественно, начальника охранного отделения). Знал об агенте и Департамент полиции. Секретные сведения сообщались агентом тому офицеру, к которому он был прикреплен.

Встречи секретных сотрудников с офицером- руководителем происходили на конспиративных квартирах охранного отделения, которые содержались специально подобранными лицами. Иногда агенты посылали письменные донесения по специальному адресу.

После получения сведений от секретного сотрудника агента офицер оформлял агентурную записку, где отмечалось, кем она составлена, кто предоставил сведения, к какой партии или движению они относятся; обозначалась дата приема сведений.

Копии записок передавались начальнику охранного отделения, который подвергал их дальнейшей разработке путем внутреннего и наружного наблюдения.

Все агентурные данные по району поступали в районное охранное отделение, а оттуда сводки по всему району — в Департамент полиции.

Особую заботу жандармские органы проявляли о лояльности своих секретных агентов. В этой связи своеобразной формой учета и регистрации, проводимой полицией в общероссийском порядке, являлся «алфавит лиц, не подлежащих приему на службу сотрудниками», а также соответствующий наряд с циркулярами Департамента полиции «о лицах, не застуживающих доверия по агентуре», т.е. тех, сотрудничество с которыми в любой форме могло нанести полиции ущерб. Так например, 7 февраля 1917 г. вице-директор Департамента полиции циркулярно и «совершенно доверительно» сообщал на места о том, что состоявший секретным сотрудником Благовещенского розыскного пункта под псевдонимом «Троицин» ссыльный поселенец В.Г. Эдельштейн оказался лицом порочным, лживым и склонным к провокации. Это было сделано на тот случай, если тот предложит свои услуги «по розыску». Наряду с этим сообщались приметы бывшего агента.

Важную роль в агентурном отделе играл «карточный алфавит» (картотека). В нем содержались сведения о всех, кто проходил по делам агентурного отдела. Карточки были разных цветов, в зависимости от партийной или социальной принадлежности лица, на которое заводилась карточка (синие — на социал- демократов, красные — на эсеров, зеленые — на анархистов, белые — на кадетов и беспартийных, желтые — на студентов).

Существовала особая картотека на социал-демократов. И это не случайно: деятельность социал-демократов представлялись охранке наиболее опасной. Об этом писал московский обер-полицмейстер Д.Ф. Трепов великому князю Сергею Александровичу (записка была подготовлена Зубатовым). Трепов сообщал, что социал-демократы представляют особую опасность, т.к. опираются на рабочих, «на такую массовую силу, с которой правительству придется серьезно считаться».

Хотя социал-демократы и признавались особо опасной партией для царского режима, следует признать, что наиболее впечатляюще выглядят оперативные данные на социалистов-революционеров. Поначалу полиция вообще не обращала внимания на некоторые стороны деятельности эсеров и не была осведомлена о них, в результате чего в ряде губерний успели прочно сформироваться их тайные организации с участием крестьян, особенно в форме братств, входящих в партию социалистов-революционеров. В этой связи Департамент полиции требовал немедленных и самых решительных действий как исполнительной, так и политической полиции по проверке сельской местности на наличие там подобных организаций. Сведения, полученные дополнительно агентурным путем, позволили установить, что ЦК партии социалистов-революционеров уже выработал план боевой организации крестьянских масс с целью вести партизанскую войну против правительственных войск при подавлении народных волнений.

Организация формировалась из лиц, компетентных в военном деле (артиллеристов, саперов, пулеметчиков, кавалеристов и пр.) Как выяснилось, ею проводились занятия по специальной программе, в которую входило обучение маневрам и боевым действиям взводами, ротами и т.д. Крестьян учили построению фронта и колонн, ружейным приемам и бою на штыках. Боевая организация эсеров, скрывая свое истинное предназначение, должна была существовать в форме крестьянских братств, тех или иных союзов или спортивных кружков. Сообщая об этом, Департамент полиции отдал указание об установлении самого тщательного наблюдения за организациями, обладающими перечисленными выше признаками.

В тех случаях, когда были известны личности членов каких-либо организаций, внушавших опасение, проводилось не только накопление информации о них, но и осуществлялись оперативно-розыскные мероприятия.

Особое беспокойство у полиции царской России в изучаемый период вызывал Борис Савинков. Ему было посвящено наибольшее количество розыскных циркуляров. В одном из них, поступившем в Царицын в октябре 1909 г., начальник Саратовского губернского жандармского управления уведомлял своего помощника о телеграмме Департамента полиции с сообщением о нахождении в России Б. Савинкова, носящего революционную кличку «Павел Иванович». Поскольку, как свидетельствовали агентурные данные, он образовал отряд из 15 человек для совершения террористических актов, начальник управления отдал распоряжение о принятии всех мер к выяснению местонахождения и задержанию как главаря, так и членов этого отряда, принимая во внимание чрезвычайную опасность боевой деятельности группы Савинкова.

Особую заботу центральных и местных жандармских органов составляла борьба с общеуголовными преступлениями.

Так, 2 июля 1907 г. начальнику жандармской команды на Пункте в Царицыне ротмистру Аргентову поступила телеграмма от Камышинского исправника Неймана с сообщением, что в тот же день поворинским поездом должны были прибыть два «экспроприатора», ограбившие волостного старшину на 2 тыс. руб. Наряду с изложением подробных примет разыскиваемых в телеграмме содержалась просьба на вокзалах и пароходах установить наблюдение за их прибытием. Данного сообщения оказалось вполне достаточным, чтобы грабители вскоре были арестованы на станции Раковка Юго-восточной железной дороги жандармским унтер- офицером Масленниковым.

Борясь с общеуголовными преступлениями, жандармы никогда не забывали о своей главной задаче. Именно поэтому в каждом более или менее значительном преступлении они искали прежде всего (часто не без основания) политическую «подо- 86 опеку». Чины исполнительной полиции, со своей стороны, также незамедлительно сообщали о подобных деяниях жандармам.

Например, 17 февраля 1908 г. около 12 часов ночи в квартиру рабочего Французского завода города Царицына Корчина проникли с целью убийства бывшие рабочие этого завода Леонов и Скачков. Они нанесли Корчи-ну и его жене опасные ножевые ранения, после чего скрылись. Причиной преступления, по мнению полицейского надзирателя, явилась месть за то, что Корчин якобы сообщал полиции сведения о своих товарищах. Поставив об этом в известность жандармерию, полицейский надзиратель завода «Урал» — Волжского металлургического завода одновременно подробно сообщил ей установочные данные злоумышленников, потерпевших и свидетелей.

Как уже отмечалось, особую ценность для охранки представляли агенты-провокаторы, внедрившиеся в революционные организации. Поэтому провокационные действия были главным методом работы охранки. Это прямо предписывалось в инструкциях по внутреннему наблюдению. При этом в них давалось своеобразное понимание понятия «провокация». Провокацией считалось не предательство, а проявление какой-либо самодеятельности агента. На самом деле внутренние агенты постоянно занимались провокационной деятельностью, выдавая себя за активных членов революционных организаций, они проваливали их. Поэтому провокация была основным методом в деятельности охранных отделений.

Агентам-провокаторам предписывалось активно участвовать в деятельности революционных организаций, даже в такой, как подготовка террористических актов. Очень показателен в этом отношении пример с Е. Азефом, который 16 лет состоял платным агентом охранки и был инициатором, а нередко и участником 28 террористических актов. То же можно сказать о другом эсере — Богрове, который убил П.А. Столыпина.

Кроме того, в предреволюционные годы охранка стремилась расширить свою деятельность, пытаясь вмешиваться во внутренние дела партий и влиять на них в целях ослабления революционных сил, их раскола. Так, охранка предпринимала разнообразные меры, добиваясь усиления противоречий между большевиками и меньшевиками.