Французская монархия. Государство это я - Людовик 14

 

Феодальное государство и право

 

 

Французская монархия. Государство это я - Людовик 14

 

     4. Сыграв в течение известного времени положительную роль в мировом историческом процессе, абсолютные монархии довольно быстро разложились, превратились в глубоко антиобщественную, реакционную силу. Французская монархия не составляла исключения из этого правила.

 

    Государственная власть со всеми ее атрибутами сосредоточивается в руках короля. Единственным основанием ее является формула "поелику таково наше соизволение".

 

    Раболепный парламент заявляет королю Франции: "Мы хорошо знаем, что вы выше законов и ордонансы не имеют для вас обязательной силы". В следующем столетии тот же парламент поведет себя совсем иначе.

 

     Не только законы страны, но и ее финансы находятся в полном распоряжении короля.

 

     Людовик 14 и его преемники превратили французский бюджет в источник финансирования своих безумных трат. Один только Версаль, ставший королевской резиденцией, стоил нескольких годовых бюджетов. То, что оставалось от расходов на содержание двора, шло на щедрые подачки дворянам, окружавшим короля и бесконечно интриговавшим в надежде приблизиться к его особе.

 

   Управление страной сосредоточено во дворце.  Его осуществляет королевский совет. Члены его назначаются и смещаются королем. Они ответственны только перед ним. Решения совета утверждаются королем.

 

    Не будучи специалистом ни в одной из областей управления, король распоряжается всеми ими. Между тем воспитание его - это по большей части воспитание в нем предрассудков его класса. Его окружение, его царедворцы - по большей части карьеристы, вымогатели, интриганы и льстецы. Определение политики весьма часто зависит от этих людей, диктуется их своекорыстным частным интересом. Отнюдь не второстепенным фактором, наконец, являются капризы любовниц, без которых невозможно нарисовать историю Людовика XIV и его преемника.

  

  Завися от воли суверена и не будучи способным определить, какой она будет завтра, лавируя среди бесчисленных клик и влияний, министры, даже и компетентные, лишены действительного значения, не могут проводить сколько-нибудь собственную политику. Еще меньше инициативы проявляет чиновник. Держась за место и ища повышения, он хочет одного: быть простым исполнителем воли правительства, которое воплощено для него в образе монарха.

 

 

   Характеризуя эту систему, французский историк Токвиль пишет: "Чтобы всем руководить в Париже необходимо было изобрести тысячи способов контроля. Размеры переписки ужа громадны, а медленность административной процедуры так велика, что я никогда не встречал случая, когда приход получал бы разрешение починить колокольню или дом священника раньше чем через год после подачи просьбы".

 

     Безынициативность чиновника не исключает произвола в его действиях: он отвечает только перед тем, кто наверху, и может не считаться с тем, кто внизу. Тем более что произвол начинается сверху, исходит от самого короля.

 

     Тот же Версаль строился солдатами и крестьянами, которых незаконно согнали на "королевскую барщину". Смертность среди рабочих была ужасной: "Каждую ночь увозят телеги, загруженные трупами" (м-м Севинье).

  

  Заслуживает особого упоминания акт 1692 года, которым Людовик XIV объявил продажными все те городские должности, которые до того считались выборными. Сделано это было единственно в финансовых целях, хотя и прикрывалось "высокими материями". Городам было разрешено, впрочем, выкупать эти должности, что и было сделано. За 80 лет правительство 7 раз объявляло эти должности продажными и столько же раз заставляло их выкупать.

 

     Особым произволом сопровождалось взыскание налогов. Размер основного налога - тальи - не был твердо установлен и каждый раз зависел от усмотрения сборщика. Легко представить, к каким это вело злоупотреблениям. Сбор налогов превращался обыкновенно в военную кампанию: полиция арестовывала, войска стреляли.

 

   Для заточения в тюрьму не требуется законной формы. Достаточно королевского приказа.

 

   При Людовике XIV вошли в употребление открытые бланки, содержащие формальный приказ об аресте, подписанный королем. Распоряжались ими высшие сановники. Достаточно было написать на бланке фамилию, и тот, кто ее носил, обрекался (без суда) на бессрочное тюремное заключение.

 

     При этом ни малейшего значения не имел вопрос о виновности. Достаточно было того, что власти находили арест необходимым.

 

     На основе права эвокации члены королевского совета в центре, интенданты на местах могли изымать из ведения судов любые дела, уголовные или гражданские, и принимать их к своему производству. Точно так же они могли пересматривать уже состоявшиеся приговоры и решения. После многих веков размежевания управление и суд оказались снова соединенными в руках администрации и, как всегда, к невыгоде для правосудия.

 

     Уверовав в свою непогрешимость, сделав неписаным символом правления знаменитое "государство - это я", Людовик 14 возобновляет преследования протестантов и всех тех, кто выступал против правительственной системы "водить мысль на веревочке". Десятки тысяч людей вынуждены были покинуть Францию.

 

    Как и другие самодержавные правители, Людовик XIV питал страсть к теории. Все сводилось, однако, к личности самого короля. "Нация во Франции, - писал он, - не составляет самостоятельного тела, она целиком заключается в особе короля". Ему вторит епископ Боссюэ: "В воле короля заключается воля всего народа".

 

   По отношению к особе короля создается неслыханный церемониал. Каждый его шаг, каждое его слово становится предметом особого священнодействия. Нельзя читать без отвращения о всех этих бесконечных представлениях, которыми обставлено вставанье, одеванье, умыванье, первый, второй и прочие "выходы" короля, его завтраки, обеды и т. п.

 

   А уж какими предосторожностями обставлялась жизнь монарха!.. Говядину его величества несли два гвардейца во главе с метрдотелем, и еще два гвардейца не должны были никого подпускать к ней. За стакан воды для короля отвечало (и на том кормилось) не менее 5 человек.

 

   Оказывается, во всем этом - особый смысл. "Грубо ошибаются те, - писал Людовик XIV, - которые думают, что это простые церемонии. Народы, над которыми мы царствуем, не умея проникнуть в суть дела, судят по внешности и большей частью соразмеряют свое уважение и послушание с местом и чином... важно также, чтобы тот, кто управляет один, был так возвышен над остальными, чтобы не было никого другого, с кем его могли бы смешивать или сравнивать".

 

    Никогда еще французский крестьянин и французский подмастерье не жили так плохо, как в период наибольшего блеска абсолютной монархии. Уже при Ришелье крестьянин, по утверждению самого министра, был "ободран до костей". Людовик XIV и его преемники следовали примеру Ришелье.

  

  Главной опорой режима была, как и в прежние времена, армия. Но никогда еще регулярная армия не была столь многочисленной, не требовала стольких денег.

 

   Набиралась она по жребию из крестьян и горожан, а командовали ею дворяне.

 

     В середине XIV века, после битвы при Креси (1346 г.), наступает конец старому рыцарскому ополчению и старой военной тактике. В этой битве англичане выставили против дворянской кавалерии французов регулярную пехоту и (впервые) пушки. Победы англичан сыграли важную роль в истории военного искусства последующих веков.

 

 

 

К содержанию учебника: Черниловский З.М. "ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА"

 

Смотрите также:

 

История государства и права  Всеобщая история государства  История права зарубежных стран  история государства и права