ИСТОРИЯ РОССИИ 18 ВЕКА

Русская архитектура второй половины 18 века. Зодчие Баженов, Казаков и Старов. Деламот, Камерон, Кваренги

Мировое значение имела русская архитектура второй половины 18 века. К этому времени относятся широкие мероприятия по градостроительству. В 1762 г. была учреждена «Комиссия строительства столичных городов — С.-Петербурга и Москвы», которая расширила свои полномочия и утвердила новые планы для 213 провинциальных городов. Это было связано со стремлением придать городу целостный архитектурный облик, в чем нашла отражение идея об «отечестве» как об «общественном узле всех состояний», возникшая в то время в прогрессивных кругах русского общества. Разумеется, архитектура центра города сохраняла тогда дворянский характер; окраины, где жили трудящиеся, оставались в жалком виде. И все же забота о городском ансамбле означала большой шаг вперед по сравнению с существовавшим в середине XVIII в. пониманием города как соединения барских усадеб. Искусство городского ансамбля стало одним из главных достижений русской архитектуры начала XIX в.

Первым крупнейшим русским зодчим-классицистом был гениальный В. И. Баженов (1738—1799), обладавший неисчерпаемой архитектурной фантазией, мечтавший о грандиозных сооружениях. На его судьбе тяжко отразилась самодержавно-бюрократическая ограниченность царского строительства; великолепное творчество Баженова не укладывалось в рамки дворянского строительства,— лучшие замыслы зодчего потерпели крушение.

Самым грандиозным замыслом Баженова был проект Кремлевского дворца. Дворец должен был включить в свой внутренний двор все древние соборы, высоко ценимые зодчим, и вместе с тем — непосредственно слиться с городом, образуя подлинный городской ансамбль; в трех направлениях от дворца должны были уходить колоннады, переходя в главные магистрали Москвы, идущие к заставам. Знаменательно, что центром всей композиции должна была стать колоссальная площадь с амфитеатром, предназначенным для народа в дни празднеств. Так впервые проявилась у зодчего идея о значении народа.

В отделке зданий Баженов отказывается от расточительной роскоши скульптурных украшений, характерной для Растрелли, находя красоту в спокойных и простых формах. Колонны получают теперь еще большее значение, чем прежде: они служат не декоративным целям, а конструктивным. Всю овальную площадь Баженов проектировал окружить колоннами; из колонн хотел он создать целые аллеи, соединяющие Кремль с городом. Современники говорили, что дворец будет «восьмым чудом света». Действительно, по грандиозности, свободной композиции и стройному единству это сооружение было бы единственным во всея современной ему архитектуре.

Но постройка была прервана вскоре после закладки — в 1775 г. Есть предположение, что очень дорогое строительство было не под силу бюджету России во время русско-турецкой войны. Но возможно, что причиной охлаждения Екатерины II к прогрессивному проекту Баженова было крестьянское восстание 1773—1775 гг. и вызванный им перелом политического курса. От великолепного замысла Баженова осталась только превосходная модель дворца  .

Неудача постигла зодчего и в другой его крупной работе — в постройке зданий в царской подмосковной деревне «Царицыно» (1775—1785). Глубоко преданный идее национального развития, В. И. Баженов стремился создать национальную архитектуру не только путем своеобразного претворения общеевропейского классического наследия, но и путем возврата к старым, допетровским традициям. В декорации дворца и многочисленных павильонов, рассыпанных в парке, Баженов широко пользуется мотивами русского зодчества XVII в.; он создает причудливые и в высшей степени своеобразные архитектурные формы. Почти доведенная до конца, постройка была прервана Екатериной II, приказавшей разрушить дворец. Предполагают, что это была кара за вступление Баженова в масонскую ложу и за его близость к просветителю Н. И. Новикову.

Таким образом, от замечательных замыслов В. И. Баженова осталось очень немногое. Некоторые его постройки впоследствии у него оспаривались. Установлено, что им был выстроен «Пашков дом», 1784—1786 (старое здание Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина), справедливо считающийся одним из красивейших зданий в Москве. «Пашков дом» стоит на холме, при скрещении улиц Моховой и бывшей Знаменки (ул. Фрунзе), открываясь взору зрителя со стороны Боровицкой площади. Так называемый «парадный двор» усадьбы с великолепными воротами выходит в переулок. Хотя Баженов часто предпочитал завершать свои здания ровной горизонтальной линией, на этот раз он построил его в виде поднимающихся вверх трех объемов (с самым высоким в центре), лишь внизу соединенных в единый этаж. Эта «высотная» композиция была продиктована соседством с Кремлем и его башнями. Артистической тонкостью отличается рисунок всех декоративных деталей, которые придают «Пашкову дому» исключительное изящество, не нарушая ясности архитектурных форм. Также установлено, что Баженов — автор проекта «Михайловского замка» для Павла I, хотя строился он другим зодчим (В. Ф. Бренна). Даже на основании того немногого что дошло до нас из произведений Баженова, можно бесспорно утверждать, что это был гениальнейший мастер не только русской, но и мировой архитектуры.

И. Е. Старов (1744—1808) уже в ранних своих произведениях обнаруживает большую самостоятельность, стремление к простоте и ясности- архитектурных объемов (колокольня в с. Никольском, 1774—1776, разрушенная немцами). На пути к классицизму он был в числе первых зодчих, работавших в то время в России. Лучшей его постройкой был дворец Г. А. Потемкина в Петербурге, известный под названием «Таврического»  (1783—1788). Здесь Старов проявил совершенно новое понимание величавости. Он достиг ее широким размахом дворцовых крыльев, спокойным, почти суровым характером стен и замечательным единством здания, подчиненного центру, украшенному дорическим портиком и увенчанному куполом. Но особенно удались Старову внутренние помещения, где он создал единственные по грандиозности и красоте залы, отделенные друг от друга только сквозными колоннадами. Мотив использования Старовым двойной колоннады вместо стены был единственным во всей современной ему мировой архитектуре.

Третьим крупнейшим русским зодчим XVIII в. был М. Ф. Казаков (1737—1813). В отличие от Баженова и Старова, которые после Академии художеств побывали «пенсионерами» за границей, Казаков учился только в России и только у русских мастеров (в школе Ухтомского). Его неутомимой энергией была создана «классическая» Москва. Казаков испытал влияние Баженова, которому помогал в проектировании Кремлевского дворца. Именно ему Казаков был больше всего обязан высоким совершен ством своего искусства. Унаследовал он от Баженова и увлечение древнерусскими мотивами (Петровский дворец, 1775—1782; дворец в Царицыне, на месте баженовского, 1787—1796) и пристрастие к сложным планам (дворец Демидова в Петровском-Алабине, 1776—1785), которое, впрочем, скоро преодолел  . Стиль М. Ф. Казакова становится вполне самостоятельным уже в здании Сената (1776—1789), построенном в Кремле и отличающемся величавой простотой, соединенной с тонким изяществом. На произведениях зодчего лежит особый отпечаток, характерный для Москвы.

Вдали от государственного центра, в Москве медленнее развивается искусство городского ансамбля, дольше держится усадебный тип построек. Даже здания Московского университета (1786—1793), а затем Голицыиской больницы (1796—1801) Казаков строит в виде грандиозных усадеб с большим «парадным двором». Вместе с тем величавые дворцы московской знати отличаются у Казакова большой мягкостью, а подчас и живописной свободой композиции. Величавой красотой отличается знаменитый «Колонный зал» «Дворянского собрания», 1784 (ныне «Дом союзов»), украшенный колоннами пышного коринфского ордера. Простота гладких стен Голицынской больницы вплотную подводит к стилю строгого классицизма. И все же самые архитектурные объемы здания, широко растянутые по горизонтали, плавно изгибающиеся вокруг двора, увенчанные куполом, создают впечатление большого спокойствия и мягкости, характерных для Москвы XVIII в. М. Ф. Казаков создал в Москве целую школу архитекторов, которые с успехом работали на рубеже двух столетий и позже (сыновья зодчего, однофамилец его Родион Казаков, И. В. Еготов, А. Н. Бакарев и пр.).

Одновременно с русскими зодчими работали и иностранцы. Наиболее талантливыми среди них были француз Валлен Деламот (1729—1801), шотландец Чарльз Камерон (ок. 1730—1812), итальянец Джакомо Кваренги (1744—1817). Первый из них приехал в Россию еще в 1759 г. В своих постройках он делает только первые шаги к строгому стилю классицизма (Малый Зимний дворец, Старый Эрмитаж, приписываемые ему склады «Новой Голландии»). Лучшим зданием, в построении которого он принимал участие, было здание Академии художеств, возведенное А. Ф. Кокориновым.

Ч. Камерон (приехавший в 1779 г.) был знатоком античного искусства, и до приезда в Россию ничего не строил. Он работал лишь в загородных дворцах, в Царском Селе и Павловске К Камерон создал в России очень своеобразный стиль, исполненный утонченной грации и лиризма. Особенно хороши его «Агатовые комнаты»   и «Камеронова галлерея» в Царском Селе, представляющие замечательный по разнообразию и прихотливой композиции комплекс сооружений. В Павловске Камерону принадлежит прекрасный замысел дворца, который был закончен (и отчасти изменен) другим зодчим. Лишь парковые павильоны, построенные им самим, сохраняют печать артистической руки этого тонкого зодчего. Особенно хорош «Храм дружбы» в виде круглого античного храма, поставленный на берегу реки Славянки в окружении зелени.

Кваренги (приехал в Россию в 1780 г.) работал в стиле более строгого классицизма. Многие его здания носят уже суровый характер; зодчий стремится к предельной простоте гладких стен (Английский дворец в Петергофе , здание Академии наук в Ленинграде), но умеет осторожно смягчить суровость своих зданий тонким фризом из гирлянд («Копцерт- ный зал» в Царском Селе, фасады флигелей Государственного банка в Ленинграде), великолепными колоннами (Александровский дворец в Царском Селе) или статуями (на фронтонах Государственного банка и Манежа в Ленинграде). Единственным зданием, в котором допущено много скульптурных украшений (статуи и бюсты в нишах), был Эрмитажный театр Кваренги.

Наряду с застройкой столиц превосходные здания строились и в провинции, в особенности после указа о «вольности дворянской», когда дворяне, освобожденные от обязательной службы, потянулись в свои усадьбы. Многие из этих усадеб обстраивались по проектам лучших столичных ЗОДЧИХ; таковы, например, Никольское (Старов) с дворцом и храмом, Батурин (Камерон) и Ляличи (Кваренги) и т. д. Исключительно пышно отделывались пригородные усадьбы — царские под Петербургом и помещичьи под Москвой. Особенную славу заслужило Архангельское Юсупова и Останкино Шереметевых. Дворец в Останкине строили крепостные зодчие А. Ф. Миронов, Г. Е. Дикушин и главным образом П. И. Аргунов, сын живописца Ивана Аргунова. По мнению академика И. Э. Грабаря, окончательный план этого дворца был дан Баженовым.