ИСТОРИЯ РОССИИ 18 ВЕКА

Русские писатели 18 века. Державин и Фонвизин. Комедии «Бригадир» и «Недоросль»

Параллельно с развитием сентиментализма, в 80-х годах XVIII в. в дворянской литературе, кроме того, отчетливо наблюдается отход крупнейших писателей от правил классицизма, преодоление сентиментальной тематики и формирование реалистических тенденций в лирике и драматургии.

Ранее всего этот процесс выявился в творчестве Д. И. Фонвизина (1745—1792). В 60-х годах он создал стихотворные сатиры «Лисица- казнодей» и «Послание к слугам» и работал над переводами басен Голь- берга и «Альзиры» Вольтера, чувствительной повести Арно «Сидней и Силли» и «Корионом» (переделка «Сиднея» Грессе). Традиции классицизма и сентиментализма сосуществовали и противоборствовали в его творчестве. Не случайно, что «Бригадир» (1766—1769) имел такой большой успех: вместо обличения общечеловеческих пороков русские зрители увидели «в наших нравах первую комедию» (Н. И. Панин). Внимание к костюму, повадкам действующих лиц, месту действия подчеркнуто авторской вводной ремаркой Каждому из отрицательных персонажей придано реальное имя, отчество (бригадир — Игнатий Андреевич, его жена — Акулина Тимофеевна и т. д.), несколько гротескная, но индивидуальная речевая характеристика. В этом отношении особенно интересны сцены любовных объяснений  .

В пьесе «Бригадир» Д. И. Фонвизин впервые сделал попытку отойти от одностороннего изображения человека. Бригадирша, например, не только невежественна, глупа и скупа. В ней теплится грубая, но искренняя материнская любовь. Семейная жизнь ее тяжела. В комедию вплетена драматическая тема о женской доле, о браке по принуждению и сентиментальная тема об идеальной, бескорыстной любви. Резко звучит осуждение дворянского невежества, «французобесия», корыстолюбия.

Еще резче отход от классицизма, отчетливей сентиментальные мотивы и ярче реалистические тенденции в «Недоросле» (1792) Д. И. Фонвизина. Реалистические тенденции в «Недоросле» многочисленны и многообразны. Разносторонне раскрыты и индивидуализированы характеры (г-жа Простакова, Митрофанушка и др.); благодаря введению биографий (г-жа Простакова, Скотинин, Цыфиркин и др.) показано их формирование. Бытовые сцены повседневной жизни, разрушая единство действия, уясняют роль среды и «растлевающее значение крепостного права»  . Образы воспринимаются не столько в оценочных категориях (положительные и отрицательные), сколько в социальных (дворяне, разночинцы, крепостные). Образы учителей и слуг отличаются глубокой жизненной правдивостью (Цыфиркин, Еремеевна). Положительные герои (Стародум, Софья, даже Правдин и Милон) — не просто резонеры, а действующие лица, которые тесно связаны с сюжетными событиями комедии.

От классицизма в «Недоросле» осталось немного; там сохранились: нравоучительная тенденция, подчеркнутая заключительной репликой Стародума; условные «знаменательные» имена, характеризующие либо душевные свойства героев (Правдин, Стародум, Простаков, Вральман), либо их происхождение (Кутейкин) и профессию (Цыфиркин обучает арифметике — «цыфири»); наконец, деление пьесы на пять актов и соблюдение двух единств (места и времени) из трех.

Разнообразней в этой пьесе черты сентиментализма. Они сказываются и в разрешении проблематики и в трактовке образов. В «Недоросле» многократно звучат новые сентиментальные мотивы: верная любовь, испытанная разлукой (Софья и Милон), богатство, нажитое честным трудом (Стародум), тяжелое поло- жение бедной воспитанницы в семье грубых и корыстных опекунов. Еще большее внимание, чем в «Бригадире», уделено вопросу о воспитании. В отличие от классицистов, трактовавших воспитание как просвещение, «прояснение» ума, Д. И. Фонвизин в «Недоросле» рассматривает воспитание, прежде всего, как воспитание чувства, сердца, внушение гуманности. «Человек без души — зверь», заявляет Стародум, в полном соответствии с буржуазно-сентиментальными настроениями.

Но самое главное — в «Недоросле» остро поставлены социально-политические проблемы. Требование смягчения ужасов крепостничества, обличение придворных нравов и дворянского невежества, прославление честного труда — все это делало «Недоросль Д. И. Фонвизина не только первой реалистической бытовой комедией, но и выдающимся произведением передовой дворянской мысли, пытавшейся путем реформ разрешить наболевшие вопросы общественного строя и семейного быта. Не случайно, что именно эта пьеса Фонвизина, замечательная по злободневности тематики и художественному мастерству, вызвала широкий поток подражаний

Понятно также, почему из всей драматургии XVIII в. именно эта пьеса сохранилась на советской сцене: в ней намечен новый, реалистический подход к раскрытию характеров и драматического конфликта, ясны тенденции осветить индивидуальное в типическом, показать «типические характеры в типических обстоятельствах». Эти элементы типического обобщения особенно ценны в драматургии Фонвизина.

Комедии «Бригадир» и «Недоросль» тесно связаны с публицистикой и журнальной прозой Д. И. Фонвизина. Монологи Стародума и Правдина находят соответствие (в обличениях пороков двора, бюрократии и дворянства) в «Рассуждении», в «Опыте российского сословника» (1783), «Всеобщей придворной грамматике» (1783) и знаменитых «Вопросах» (1783). Многие статьи из журнала, задуманного Д. И. Фонвизиным под названием «Друг честных людей, или Стародум» (1788), являются своеобразным послесловием к знаменитой комедии, будучи написаны в виде писем от имени ее персонажей. Так, например, тема воспитания, поставленная писателем еще в 60-х годах, с новой силой звучит в переписке Стародума с помещиком Дурыкиным в очерке «Разговор у княгини Халдиной». Столкновение с Екатериной II в 1783 г. закончилось моральным и политическим поражением Д. И. Фонвизина; невозможность печатать свои произведения, наконец, тяжелая болезнь приводят его в последние годы к резкому поправению (незавершенная автобиография «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях»). Но даже и в эти годы дар сатирика и трезвого наблюдателя не изменяет писателю. Многие зарисовки «Признания» представляют большой интерес для понимания как его биографии, так и творческой истории его комедий.

Разрушение классицизма и преодоление субъективного сентиментализма в русской лирике было заслугой Г. Р. Державина (1743—1816).

Четко разграниченные жанры лирики классицизма (ода, элегия, анакреонтика, сатира) Г. Р. Державин свободно сочетал воедино. Скептик по мировоззрению, он не преклонялся, однако, перед рассудком, а говорил, что в равной степени «ум и сердце человечье были гением моим» («Признание», 1807—1808). И к наследнику престола он обращался не с советом стать идеальным монархом, а с призывом: «Будь на троне человек» К Глубокая взволнованность пронизывает стихи поэта. Она сказывается в эмоциональной речи, в частых повторах, в постоянном включении личности поэта в произведение. Традиции античной мифологии стали у Державина элементами стиля, сблизились с русской природой и бытом. «Седовласый и седобородый Борей» — «лихой старик» — напоминает Мороза русских сказок, «кумой» его оказывается русская Зима, которая катит в санях «в шубеночке атласной»  .

Следуя М. В. Ломоносову в разработке высокой оды, воспевавшей славу русского оружия, Г. Р. Державин прославляет в ней не только великих полководцев (особенно П. А. Румянцева и А. В. Суворова), но и «росса» — русского солдата, русский народ . Классовая природа Г. Р. Державина сказывается в изображении народа верным и послушным слугою царя, так же как и А. В. Суворова — «щитом царей Европы».

Темы и образы дворянского консервативного сентиментализма также нашли отклик у Г. Р. Державина. Ему не было чуждо и прославление семейных радостей, «приятностей» усадебной жизни . Привлекала внимание Державина и другая типично сентиментальная тема — о непрочности человеческой жизни и тщете всего земного г. Но в отличие от сентименталистов типа Хераскова и Муравьева, Державин не мечтает о потустороннем мире, а призывает брать у краткой, но прекрасной земной жизни ее простые радости и жить так, чтобы без трепета и страха встретить смерть. Именно эту особенность мировоззрения Г. Р. Державина отмечал В. Г. Белинский: «С двух сторон отразился русский XVIII век в поэзии Державина; это со стороны наслаждения и пиров и со стороны трагического ужаса при мысли о смерти»  .

Сентиментальная тема преодолена скептическим умом Г. Р. Державина и представлением о высоком этическом идеале. Но этот идеал не замкнут у него мыслями о личном совершенствовании. Земной и практический ум его хотел видеть правду на земле, и он боролся за нее не только в служебной деятельности  , но и в своем поэтическом творчестве  . Отсюда широкий поток сатиры в его произведениях не в виде обличений общечеловеческих пороков, а в виде нападок на их конкретных носителей, «не взирая на лица»  . Именно поэтому А. С. Пушкин называл Г. Р. Державина «бичом вольмож», а Рылеев посвятил ему специальную «думу». Обличая «злонравных» дворян, Державин, как и Сумароков, не сомневался в закономерности существующего строя. Более того, он выступил в оде «К Фелице» (1782—1783) с прославлением Екатерины II за дарование «вольностей» дворянам, а в «Вельможе» (1794) утверждал, что идеальный вельможа — «орудье власти есть, подпора царственного зданья». Классовая ограниченность Г. Р. Державина проступает в изображении им крепостной деревни, которую он словно наблюдает через окно барской усадьбы. Его жнеи — это «нимфы голосисты», крестьянин под властью доброго барина «ест добры щи и пиво пьет», «обогащенный щедрым небом, блаженство дней своих поет» Вместе с тем Г. Р. Державин, как правдивый художник, вводит, например, такое упоминание о крепостных слугах в описании барского обеда: «рабы не смеют и дохнуть» («Приглашение к обеду»). Г. Р. Державин отражает настроение русского дворянства в период разложения крепостного права.

В жизни и творчестве Г. Р. Державина тесно сплетаются элементы старого и нового. Реалистические его тенденции отчетливо выявляются в умении находить поэтическое в обыденном  , в конкретном изображении характеров, в своеобразной трактовке героической темы («Снигирь»), в широких картинах дворянской жизни как в столице, так и в усадьбе. С реалистическими элементами в творчестве Г. Р. Державина сосуществуют элементы раннего романтизма, в виде оссианических мотивов в военной оде, отзвуков поэзии Юнга в оде философской, в слиянии прекрасного и ужасного («Цыганская пляска»), в попытке объединения живописи, музыки и поэзии.