Золотые рудники для каторжных ссыльных. Восстания крепостных и каторжных на приисках. Разгильдеевщина. Ленский расстрел

 

ЗОЛОТО

 

 

Золотые рудники для каторжных ссыльных. Восстания крепостных и каторжных на приисках. Разгильдеевщина. Ленский расстрел

 

На золотой каторге

 

Известные русские писатели - Мамин-Сибиряк, Шишков и другие посвятили немало ярких страниц «бешеному золоту» тех времен, когда капризы судьбы мгновенно превращали в богачей одних и в прах разоряли других, когда, охваченные неодолимой тягой к «золотым горам», люди шли на дикие преступления, опускались в трясину непробудного пьянства, обрекали себя на немыслимые лишения.

 

Вот как описывает многотрудную жизнь старателей сибирских поисковых партий геолог Л. А. Ячевский:

 

«Зимой по тайге, покрытой саженным, а то и двухсаженным снежным покровом, по наледям, в которых лошади и олени сплошь да рядом проваливались, прорубая себе среди густого леса и валежника тропу, летом утопая в болотах и изнемогая от стай комаров и мошек, идут искатели счастья, руководимые тунгусом или орочоном; идут они в совершенно неведомый край, по которому нога белого человека еще не ступала…

 

Но вот богатое золото найдено. Нужно приступить к его разработке. Потянулись в тайгу через крутые горы, через реки, усеянные водопадами и порогами, целые обозы с инструментами и припасами, с тем чтобы в течение короткого сибирского лета вырвать из недр земли по возможности больше драгоценного металла. Кучка людей, собравшихся на прииске, дружно принялась за работу. Застучали топоры, вековые лиственницы и кедры пали под напором железа, бурный горный ручей, перехваченный канавами, стал отдавать свою силу водяным колесам, а вечно мерзлая почва, выброшенная на промывальные устройства, распавшись на мелкие составные части, стала выделять из себя зерна и блестки желтого металла.

 

По мере разработки прииска в глухой, сплошь и рядом чрезвычайно трудно доступной тайге вырастал приисковый поселок, а если богатство и размеры россыпи тому благоприятствовали, то в скором времени образовывался целый приисковый центр. К этому центру начинали проводить дороги, по дорогам этим строить зимовья, то есть своеобразные, весьма примитивного устройства почтовые станции, и первоначально совершенно обособленный приисковый центр связывался с населенными местами, а угрюмая дикая тайга переставала быть недоступною; человек шел в нее смелее и все больше и больше подчинял ее себе. По разным направлениям от главного Сибирского тракта, от могучих водяных артерий Сибири, как щупальца, внедрялись в тайгу приисковые дороги. По этим дорогам двинулись в тайгу десятки тысяч людей, пошли обозы со всяким добром, а из тайги потекла струя золота, весьма быстро преобразившая облик Сибири…»[1].

 

 

Каторжно тяжелым был труд русских людей на золотых приисках. История российской золотопромышленности – это история жестокого угнетения горных рабочих, история неимоверных лишений, нищеты, голода, болезней, притеснений и надувательства.

 

Неслучайно еще со времен Петра I местом ссылки на каторжные работы, как правило, были золотые рудники, в частности забайкальские, где добывалось золотистое серебро. Закованные в кандалы «секретные колодники», работали по 12–14 часов в сутки, жили впроголодь, в условиях дикого произвола горных чиновников, имевших право безо всякого суда назначать по 200 ударов розгами и по 25 ударов кнутом.

 

В старой России приговоры о смертной казни в виде «высочайшего помилования» заменяли пожизненными каторжными работами на золотых рудниках. Это было почти одно и то же…

 

Жизнь заводских мастеровых и приписных крестьян, людей ни в чем не повинных и никакими судами не осужденных, мало чем отличалась от участи каторжан. Работные люди систематически подвергались избиениям «как палкою, так и батоги». Вентиляции на рудниках не было, в результате чего, как сообщается в одном из документов XVIII в., «рудокопы, не получая надлежащей пищи для дыхания, преждевременно чувствовали утомление и ослабление сил». Рабочий день мастеровых и приписных крестьян длился, как и у ссыльных, 12 часов. Трудясь в тяжелейших условиях, они не получали ни доброкачественной пищи, ни необходимой одежды, ни элементарного медицинского обслуживания.

 

Детский труд на золотых рудниках был обычным явлением. Так, на Березовских промыслах работали дети в возрасте от 9 лет. Получая по полторы копейки в день, они выполняли самую ответственную операцию – окончательную промывку золотого шлиха на вашгердах.

 

Закрепощенные люди отвечали на нещадное угнетение героической борьбой с поработителями.

 

Немало уральских горнозаводских мастеровых и крестьян участвовали в Великой крестьянской войне под руководством Емельяна Пугачева. Так, одним из выдающихся руководителей пугачевских отрядов был мастеровой Уктусского золотопромывального завода Григорий Филинков, произведенный крестьянским вождем в чин полковника. После разгрома движения Филинков был осужден на каторжные работы, бежал, был схвачен, нещадно избит и снова сослан на вечную «золотую» каторгу.

 

Одним из наиболее значительных выступлений горнозаводских людей против угнетателей было Березовское волнение 1820 г., охватившее все Березовские золотые промыслы.

 

Мастеровые и приписные крестьяне Березовских промыслов подвергались жесточайшей эксплуатации. Достаточно сказать, что владельцы заводов и промыслов присваивали почти 95 % труда приписных крестьян. Техника, применявшаяся на горных работах, была крайне отсталой. Ее «вершиной» в первых десятилетиях XIX в. продолжал оставаться примитивный конный рудоподъемник.

 

Увеличение объема горных работ намного превышало рост числа занятых на промыслах рабочих. Об этом говорят цифры. Если в 1802 г. количество руды, добытой одним мастеровым, составило 412 пудов, то в 1806 г. на одного мастерового приходилось уже 573 пуда руды.

 

За десятилетие, с 1796 по 1806 г., производительность труда на Березовских промыслах выросла почти в два раза. Такое значительное повышение производительности труда было достигнуто без внедрения каких бы то ни было технических новшеств, исключительно за счет усиления эксплуатации горных рабочих, с которых заводчики выжимали все соки.

 

Непосредственным поводом к выступлению березовских рабочих людей послужил приказ управителей промыслов, предписавший мастеровым выйти на работу в праздник пасхи. Мастеровые ответили отказом. Угрозы прибывшего из Екатеринбурга горного начальника ни к чему не привели. Не помогли и увещевания священников, призывавших рабочих к покорности.

 

Вскоре на промыслы прибыл пермский берг‑инспектор, а вслед за ним карательная воинская часть из 500 солдат. Около 800 мастеровых согнали к березовскому пруду и потребовали от них подписку о повиновении. Рабочие отказались. Тогда по приказу берг‑инспектора солдаты окружили мастеровых, начали хватать наиболее активных и сечь их палками. Собравшиеся по другую сторону пруда березовские рабочие пытались прорваться на помощь своим товарищам. Это им не удалось. Отбив нападение, власти учинили жестокую расправу над мастеровыми. Людей избивали кнутами, палками и розгами. Лишь после этого окруженные мастеровые стали давать подписку о повиновении. «Екзекуция над мастеровыми» продолжалась несколько дней. 28 рабочих были прогнаны сквозь строй, сотни иссечены палками и розгами. Зачинщиков волнения предали военному суду.

 

Выступление березовских мастеровых не имело успеха, потому что они наивно верили, будто притесняет их только местное начальство, а стоит узнать об этом начальству высокому, а еще лучше царю – и справедливость тотчас же восторжествует. Эта наивная вера и определила мирный характер наступления, его плохую организованность и пассивность.

 

По мере роста русской золотопромышленности все более жестокой становилась эксплуатация рабочих рудников и приисков. Злейший враг трудового народа – царское самодержавие превратило золотой промысел в место каторжной политической ссылки. Во всероссийском централе – на Нерчинских рудниках добывали золото осужденные Николаем I на каторгу Якубович, Волконский, Артамон Муравьев, братья Борисовы, Давыдов и другие декабристы. Это им посвятил великий русский поэт А. С. Пушкин стихотворение, начинавшееся словами «Во глубине сибирских руд…», это об их скорбном труде писал в «Русских женщинах» Н. А. Некрасов.

 

Николай I и его сатрапы ревностно пеклись о том, чтобы закабаленным на золотой каторге людям не давалось никаких «послаблений». На многих промыслах работы начинались в 3 часа ночи и заканчивались в 8 часов вечера. Пески промывали при свете лучины…

 

Условия труда были одинаково тяжелыми и на рудниках, в сырых, душных и мрачных подземельях, и на приисках, под открытым небом, в стужу, в дождь и в снег.

 

В конце лета 1825 г. вспыхнули волнения на золотом прииске Шайтанского завода, принадлежавшего крупному золотопромышленнику Ярцеву. Несколько сот вятских крестьян были пригнаны на этот прииск «по договору». Однако заводоуправление Ярцева не выполняло условий даже этого кабального контракта. Крестьян обсчитывали, что называется, по всем статьям.

 

Когда обманутые люди отказались выйти на работу, требуя от ярцевских чиновников выполнения договора, на прииск в срочном порядке была вызвана карательная команда. Солдаты жестоко расправились с «непокорными». Зачинщики волнения были схвачены и «примерно наказаны». Крестьян силой заставили продолжать работы.

 

К 1831 г. относится выступление приписных крестьян, работавших на россыпях алтайских Колывано‑Воскресенских заводов. Для подавления волнения на заводы прибыли казачья воинская часть и конный отряд жандармов. Более двухсот крестьян было посажено под арест. Однако приписные продолжали борьбу. Волнение было подавлено лишь после того, как карателям удалось схватить руководителей крестьянского выступления.

 

С каждым годом движение рабочих рудников и приисков принимало все больший размах, охватывая все новые и новые золотопромышленные районы.

 

В 1837 г. произошли волнения мастеровых и крестьян в енисейской тайге, в 1837–1840 гг. неоднократно выступали рабочие на золотых промыслах уральского заводчика Всеволожского.

 

Во время волнений на Троицких золотых промыслах, вспыхнувших в 1849 г., рабочие освободили группу своих товарищей, которых ожидало суровое наказание за то, что они не справились с дневным «уроком». Казаки и жандармы пытались схватить зачинщиков выступления, но рабочие взяли под защиту своих руководителей и отогнали полицейских. На прииск была вызвана большая воинская команда. Более пятидесяти рабочих были избиты, около двадцати взяты под арест.

 

Когда министр финансов сообщил царю Николаю I о выступлении рабочих Троицких золотых промыслов, царь написал на докладе своего министра: «Подобные попытки крайне вредны и надо, чтобы строгое наказание примером остановило подражание».

 

Охваченные ненасытной жаждой наживы, русские купцы и промышленники жестоко эксплуатировали не только ссыльных, но и «вольных» рабочих. Об этом ярко повествует «разгильдеевщина» – одна из самых страшных страниц в истории русской золотопромышленности.

 

В 1849 г. горному офицеру Ивану Разгильдееву было поручено развернуть работы на золотоносном месторождении на реке Каре в Забайкалье. Разгильдеев дал генерал‑губернатору Восточной Сибири Муравьеву обязательство – добыть на Карийских промыслах за лето 1850 г. 100 пудов золота при условии, если управление Нерчинских заводов выделит ему 4500 рабочих.

 

К осени 1849 г. по генерал‑губернаторскому приказу на Кару были согнаны тысячи мастеровых из каторжан. Вскоре на Каре уже добывалось ежедневно 250 тыс. пудов золотоносного песка. Работы велись в вечной мерзлоте. Зимой Разгильдеев бросил всех рабочих на «вскрытие турфов», т. е. на удаление слоя, покрывающего золотоносный песок. Непосильный труд был взвален на плечи голодных раздетых людей.

 

Каждым восьми рабочим полагалось снять за день 1 куб. сажень скованного морозом грунта. Когда же в один из холодных февральских дней 1850 г. 30 каторжан одного из приисков не осилили свой «урок», приисковый смотритель приказал наказать розгами неповинных рабочих. Однако карийские мастеровые недолго молча наблюдали, как истязают их товарищей. Вооружившись молотками, они бросились на палачей и прекратили экзекуцию. Мастеровых ожидало жестокое наказание. Об этом «позаботилась» прибывшая на прииск воинская команда.

 

Рабочих секли розгами и палками, обирали штрафами. Свирепствовали тиф и цынга. В общих «палатах», на голых нарах, кишащих паразитами, находились мужчины и женщины. Умерших закапывали в мерзлую землю, без гробов.

 

Всю вину за эпидемии тяжелых болезней, уносивших тысячи человеческих жизней, Разгильдеев сваливал на… климат.

 

Этот крепостник, ханжа и демагог в одном из своих приказов, обращаясь к порабощенным людям, имел наглость писать: «Страдаю от того, что в рядах ваших многих вовсе не увижу, других нахожу в больницах или слабых от болезни. На три дня я вас увольняю от работы. В эти дни поблагодарим бога, дарующего нам силы, помолимся о благоденствии царя, дарующего нам великие милости, и за здоровье начальника края, столь отечески пекущегося о судьбе вашей. Отслужим панихиды об усопших товарищах ваших, насыплем большие курганы над могилами умерших в отвращение заразы и обойдем с иконами наши жилища и работы – отдохнем, возвеселимся духом и затем с новыми силами и бодростью примемся за работы».

 

Разгильдеевское лицемерие не знало границ. Разливая елей притворной «скорби» о бедственном положении мастеровых, жестокий поработитель тем же приказом (март 1851 г.) распорядился перейти от разделения рабочих на три смены к разделению их на две. А это значило, что работу, которую раньше выполняли трое, теперь должны были делать двое рабочих.

 

Дорогой ценой пота и крови рабочих выполнял Разгильдеев свои «обязательства» перед сибирским начальством и петербургскими властями. В течение ряда лет на Карийских золотых промыслах добывалось более ста пудов драгоценного металла ежегодно. Высшего предела добыча золота на Каре достигла в 1855 г. – 172 пуда. В последующие годы, однако, ввиду хищнического ведения горных работ, добыча резко упала (до 60–50 пудов в год). Тем не менее работы на Каре продолжались.

 

В 1873 г. политический ссыльный А. К. Кузнецов, работавший на Карийских промыслах, писал: «Вдоль этой речушки на разрезах копошатся с раннего утра до поздней ночи массы полунагих людей, окруженных частоколом штыков… Из боязни кнута, с проклятиями, эти полунагие люди ломом и кайлой разбивают землю, носят пески на золотопромывательную машину для того, чтобы после адского труда над двумястами пятьюдесятью пудами песку казна получила один золотник, или чаще всего несколько долей чистого золота… Только здесь, на Каре, видишь борьбу за кусок хлеба, не прикрытую даже фиговыми листьями цивилизации… На Каре дешевы только жизнь и совесть, все остальное дорого».

 

То, что происходило на Каре, в большей или меньшей степени было характерно для всех золотых приисков и рудников России.

 

Не отставали от Разгильдеева и другие золотопромышленники Забайкалья. Установленные ими дикие порядки испытали на себе и польские повстанцы, и петрашевцы, осужденные на каторжные работы. В 1864 г. после гнусного фарса «гражданской казни» в Забайкалье на Кадаинский рудник отправили на каторгу мыслителя‑революционера Николая Гаврилович на Чернышевского. В том же году на Нерчинский рудник привезли более двух тысяч польских повстанцев – участников борьбы за свободу своей родины.

 

В 1867 г. на Александровский завод пригнали закованных в кандалы каракозовцев – Ермолова, Загибалова, Николаева, Шагинова и других «государственных преступников».

 

На протяжении всего XIX столетия то здесь, то там вспыхивали волнения рабочих золотых промыслов. Жестоко подавляя «бунты» работных людей, царское самодержавие не смогло, однако, сломить их волю к борьбе за лучшую жизнь. Эта борьба стала подлинно боевой, революционной в конце XIX – начале XX в., когда на политическую арену вышел русский пролетариат.

 

 

4 апреля 1912 г. на Ленских приисках произошли события, сыгравшие историческую роль не только в борьбе рабочих русской золотопромышленности, но и во всем революционном движении в России.

 

К началу XX в. «Ленское золотопромышленное товарищество» превратилось в полновластного хозяина огромного района, равного по площади доброму десятку европейских государств. Ему принадлежала вся добыча золота на Лене, торговля, железная дорога, пароходство. Огромными капиталами ворочала на Ленских приисках английская компания «Лена‑Голдфилдс».

 

В карманы русских и английских капиталистов потоком текло золото, добытое кровью и потом рабочих. Условия труда на Ленских приисках были поистине чудовищными. Рабочий день в темном и душном забое, по пояс в воде, продолжался зимой 11 1/2 часов, а летом 13 часов. Выходных дней не было. Свой нищенский заработок рабочие на руки не получали – им выдавали талоны в лавку золотопромышленного товарищества, «ассортимент» которой состоял из порченых продуктов. Рабочие жили в грязных, холодных бараках, служащие издевались над ними.

 

Хуже каторжных,

бесправней пленных,

в морозе,

зубастей волков

и лютей, – жили

у жил

драгоценный Лены

тысячи

рабочих людей, –

 

писал В. В. Маяковский.

 

На приисках работали большевики, участники революционных боев 1905 г. Они и возглавили стихийно начавшуюся стачку. Центральное бюро стачки, руководимое большевиками П. Баташевым, Г. Черепахиным, М, Лебедевым и др., предъявило администрации требования рабочих: восьмичасовой рабочий день, прибавка зарплаты, улучшение качества продуктов, жилищных условий, медицинского обслуживания, запрещение принудительного труда жен и детей рабочих.

 

Администрация всячески старалась спровоцировать рабочих на бунт: исчезла охрана у складов динамита, из Петербурга пришел приказ остановить водоотлив и затопить шахты, семейным рабочим прекратили отпуск продуктов… Из ближайшего города была доставлена рота солдат, с ней прибыли жандармский ротмистр Трещенков, усмиритель восстания сормовских рабочих в 1905 г., и прокурор. Последний отказался от переговоров с членами стачечного комитета, назвав их «подстрекателями», и занялся поисками «агитаторов». В ночь на 4(17) апреля часть членов стачечного комитета была арестована, остальных укрыли рабочие. Возмущенные арестом своих депутатов, три с половиной тысячи рабочих двинулись к прокурору на Надеждинский прииск с заявлениями о том, что их никто к стачке не «подстрекал».

 

Каждый нес в руках белый листок – заявление прокурору с жалобой на произвол администрации, на невыносимые условия жизни и труда.

 

Вблизи Надеждинского рудника, где жил прокурор, дорога круто поворачивала и суживалась, проходя между штабелями дров и обрывистым берегом реки, на другом берегу которой выстроились солдаты и стражники. Протрубил горн. Некоторые рабочие заволновались, другие их успокаивали: «Чего вы испугались? Это играют сбор». Вдруг вечернюю тишину разорвал залп, другой, потом началась беспорядочная стрельба. Крики, стоны… Солдаты стреляли по бегущим в панике людям, по лежащим раненым.

 

Было убито 270 и ранено 250 рабочих…

 

В историю русского революционного движения этот день вошел под именем Ленского расстрела. О нем Владимир Ильич Ленин писал тогда: «Ленский расстрел явился поводом к переходу революционного настроения масс в революционный подъем масс»[2].

 

 

К содержанию: В ДОЛИНАХ ЗОЛОТОГО ПЕСКА

 

Смотрите также:

 

Производство золота. Золото в природе    золото в Крыму

 

Инвестиции в золото. Цена золота на мировом рынке    Золото и золотые сплавы. Для браслетов, колец, цепочек

 

ДЕНЬГИ - ЭТО ЗОЛОТО   Химический элемент золото – соединения золота

 

ЗОЛОТО. Деньги и золото. Как возникли деньги   скупка золота   Золото в экономике

 

Золото Au  Скифское золото. Сколько добыто золота  УРАЛЬСКОЕ ЗОЛОТО  Золотые запасы

 

Золото. Рыночная цена металла в американских долларах  Покупка золота. Стоимость золота  Золото. История золота

 



[1] Л. А. Ячевский. Очерк современного состояния, причины упадка и условия для возрождения Енисейской золотопромышленности, 1892.

 

[2] В. И. Ленин Сочинения, т. 18, стр. 86