ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО. О правах вотчинных

Система вотчинных прав и вотчинные повинности

В науке известно пререкание о том, к какой категории следует причислить обширный разряд прав, имевших важное историческое значение и доныне сохраняющих еще практическое значение в некоторых германских законодательствах; это так называемые вотчинные повинности (Reallasten).

Характер этих повинностей был вотчинно‑государственный и состоял в связи с понятием о так называемой верховной державной собственности, у которой под рукой состояла собственность подчиненная, зависимая, невольная, или владение, обложенное повинностями в пользу верховного собственника, за безопасность владения, которой подчиненный владелец пользовался под защитой верховного права. Повинности эти лежали на лице, хотя в то же время бесспорно носили на себе вотчинный характер, из чего и возникло недоумение о том, к какому разряду их причислить. Однако с изменением общественных отношений изменился и характер сих повинностей, которые, утратив свое средневековое государственное значение, приобрели свойство отношений чисто гражданского права.

Вообще система вотчинных прав далеко еще не установилась ни в науке, ни в новейших кодексах гражданского права, и едва ли можно ожидать когда‑либо системы настолько определенной и точной, чтобы каждый из ее отделов замыкал в себе предметы исключительно и безусловно ему свойственные. Система юридических отношений не может иметь математической точности, но система необходима для размещения понятия в совокупности их и взаимной связи: и построение системы может, конечно, изменяться в подробностях, смотря по тому, что представляется в том или другом предмете – существенным, отличительным признаком, понуждающим отнести его к вотчинным правам или к обязательствам; сверх того, в учебных руководствах многое зависит и от практического удобства объяснять тот или другой предмет, в связи с той или с другой частью системы.

Система нашего десятого тома остается доныне в первоначальном виде – первой попыткой привести в логический строй массу отдельных, в разное время образовавшихся постановлений. У нас вотчинные права помещены во 2‑й и 3‑й книгах 1 ч. X т. Св. Зак. Гражд.; но к числу их отнесены нераздельно – и наследство, и завещание, и право выкупа.

Вторая книга "о порядке приобретения и укрепления прав на имущества вообще", заключает в себе постановления (ст.383–933): 1) о разных родах имуществ; 2) о существе и пространстве разных прав на имущества (сюда относятся: право собственности с его ограничениями, право отдельного владения, пользования и распоряжения; право собственности общей, право земской давности, право вознаграждения за незаконное владение, за отходящее владение (экспроприация), право судебной защиты, в 6 статьях, заключающих в себе общие положения). В этом же разделе помещены и правила о вознаграждении за вред от незаконных действий, возбуждающих личное обязательство и требование, и есть особая глава "о праве по обязательствам", содержащая в 6 статьях общие положения; 3) о порядке приобретения и укрепления прав (вообще), т. е. о личных и вещественных условиях приобретения, о порядке совершения, явки и составления актов и о вводе во владение.

Третья книга (ст.934‑1527) заключает в себе постановления "о порядке приобретения и укрепления прав на имущества в особенности"; сюда отнесены отдельные основания (causae) вотчинных прав, именно: во‑1‑х, (вообще), т. е. о личных и вещественных условиях приобретения, о порядке приданое и завещание; во‑2‑х, наследство и выкуп; в‑3‑х, способы обоюдного приобретения прав на имущество меною и куплею.

Право залога отнесено к четвертой книге (об обязательствах по договорам), равно как и запродажа.

При неопределительности системы свод наш страдает еще и неопределительностью терминов, чему нельзя и удивляться, по относительной юности законодательства нашего и языка, не успевшего еще выработать свою терминологию для науки права, едва только зарождавшейся у нас при издании Свода Законов. Все это представляет значительные затруднения для систематического изложения наших гражданских законов, в котором поневоле приходится отступать от системы свода и приискивать для отдельных предметов наиболее удобное помещение. Особенно затруднительно определять значение законных терминов, когда положительный закон не представляет ясных для сего указаний.

Например, слово "владение" употребляется у нас в самом пространном смысле не только в обыкновенной речи, но и на языке официальных актов и даже в некоторых статьях Свода Законов. В этом пространном смысле можно, пожалуй, приложить это название и к праву наемщика, пользующегося имуществом по договору; но от употребления этого слова пользование наемщика или арендатора все‑таки не становится вотчинным правом. Гр. Сперанский, рассуждая о собственности (см. записку под названием: Мысли гр. Сперанского, в 1‑й кн. Архива Калачова 1859 года) говорит между прочим, что и наемщик имеет право собственности на нанятое имущество, хотя и не в тех границах, как первоначальный собственник; что наем и условное пользование есть один из способов, коими приобретается собственность имуществ. Едва ли этот взгляд можно признать точным, и пользование по договору найма, во всяком случае, исключено в Своде Законов из системы прав вотчинных. В самом Своде Законов, в 1706 ст.1 ч. X т. право наемщика на пользование землей названо "временной его собственностью"; но это право отнесено все‑таки к системе договоров. Очевидно, что редакция свода различает "собственность" от "права собственности", но это терминологическое различие не вошло в систему свода, не составило законной категории, и справедливо, ибо различие это, будучи понятно для отвлеченной мысли, в практическом применении послужило бы к смешению понятий.