ТОПОНИМЫ МОСКВЫ И ПОДМОСКОВЬЯ

Название сел и деревень по владельцам. Топонимы и ойконимы. Сельская топонимия Подмосковья

Сельская топонимия Подмосковья формировалась в процессе заселения территории, которое началось еще до возникновения города Москвы. В частности, широко известно существование в нижнем течении реки Неглинной вотчины Кучково, принадлежавшей Степану Кучке, боярину Владимира Мономаха. По одной из версий, в начале 40-х годов между Юрием Долгоруким и Кучкой произошел конфликт, в результате которого Кучка был посажен в острог, а князь овладел его вотчиной и переименовал Кучково в Москву. Память о старом названии отражена в записи летописи под 1176 г., где упоминается «Кучков, рекше Москва».

С возникновением Москвы приток переселенцев увеличивается, а к середине XIV в. Москва приобретает значение общепризнанного политического центра СевероВосточной Руси. Бояре и слуги вольные московских князей почувствовали под собой твердую почву и стали прочно оседать на земле, расчищая первозданные дремучие леса и расширяя земледельческое хозяйство. Чтобы привлечь к себе людей, князья на первых порах щедро раздавали им землю, всяческими льготами поощряли заселение пустых земель, которых в XIV в. в Московском княжестве было еще много. Нет сомнения, что бояре и слуги вольные приобретали земли и на свои средства, поселяли на них крестьян и заводили хозяйство [Весе- ловский, 1969].

Селения, возникавшие в ходе освоения территории, подразделялись на села и деревни. Село до середины XVI в. предоставляло собой княжеское или боярское владение, включавшее главное селение с владельческим двором и несколько более мелких селений — деревень. Главное селение, или собственно село, было административно-хозяйственным центром владения, где вокруг владельческого двора возникали дворы господских холопов. С XIV в. села постепенно начинают приобретать также и значение центров церковных приходов.

Крестьяне жили по деревням, окружавшим село. Типичная деревня XIV-XV вв. включала один—три двора, и только единичные имели свыше четырех дворов. Слово деревня означало в то время не само селение, не постройки, а участок земли с комплексом угодий: пашенной землей, покосом, лесом и т. п., составлявшими в целом деревенское хозяйство [Веселовский, 1936].

Возникавшие в XIV-XV вв. села и деревни получали названия по именам и прозвищам владельцев. По подсчетам акад. С. Б. Веселовского [1945], такие названия имели не менее двух третей селений Подмосковья. Им же прослежены целые «кусты» владельческих названий на территории крупных боярских вотчин того времени. Так, в быв. Коломенском уезде название села Черкизово было непосредственно связано с именем выходца из Большой Орды царевича Черкиза (Серкиза), получившего при крещении имя Иван. В двух километрах от этого села находился погост Старков, названный по прозвищу внука Ивана Черкиза — Федора Андреевича Старка, а в 10 км от Черкизова было сельцо Настасъино, получившее название по имени вдовы Федора Андреевича — Анастасии Старковой.

Другим примером может служить реконструирование по топонимических данным крупной подмосковной вотчины Окатия — современника и, по-видимому, боярина вел. кн. Ивана Калиты. На реке Ликове, притоке Десны, находилась деревня Акатово, носившая имя самого основателя рода. Километрах в семи от нее, ниже по течению Ликовы находилось село Валуево-Покровское, названное по имени внука Окатия — Тимофея Васильевича Валуя, убитого в 1380 г. на Куликовом поле. А за рекой Лико- вой, километрах в трех от Акатова, лежит деревня Меш- ково, получившая название по имени одного из потомков Валуя — Григория Михайловича Мешка-Валуева, жившего во второй половине XVI в.

В ходе экономического и социального развития Московского государства XV-XVI вв. вотчинное землевладение сменяется помещичьим. Разница принципиальная: вотчины, родовые и благоприобретенные, находились в постоянном пользовании служилого человека, и владение ими не зависело от передвижения по служебной лестнице или перемещения с места на место, поместье же первоначально представляло сооои государеву землю, данную служилому человеку во временное владение и пользование — за службу и на время службы. Если вотчины отписывались на государя лишь в исключительных случаях: за измену, за уклонение от православной веры, за непокорность и т. п., то поместья отбирались и передавались самым заурядным образом, без всякой опалы и государева гнева, а просто для пользы службы. Правда, в целях привлечения к службе сыновей помещиков, владение поместьями вскоре тоже сделалось наследственным.

Вотчинное землевладение, перед своим отмиранием, так же как и сменившее его поместное землевладение, неуклонно мельчало. Главной причиной этого был господствовавший на Руси обычай равного раздела наследства отца между сыновьями, т. е. постоянное дробление землевладения между сонаследниками. А вслед за изменением владельцев сплошь и рядом происходило изменение названия селения. Особенно это касалось деревень, так как они чаще всего назывались по своим владельцам.

Связь названия с именем владельца, процесс дробления владений, смена их названий вслед за изменением принадлежности хорошо видны из записей, содержащихся в писцовых книгах московского государства и Рязанского края XVI в. К началу этого века названия деревень обычно еще соответствовали именам владельцев: деревня Вальцова числится за Вальцовым, Истоминская— за Истомою Кашиным, Денежниково — за Денежниковым. В то же время обнаруживается уже частичная утрата родовых вотчин: так, за Дмитрием за Игнатьевым сыном Фофанова числилась уже только часть сельца Фофанова, а Тихон Третьяков сын Соловкин владел лишь частью деревни Соловкина. Нередко помещики одного уезда владеют «чужими» деревнями, например, за Юреневым значится деревня Лопково, а деревня Юренево за Тимирязевым; за князем Палецким числится сельцо Хотяинцево, а Хотяинцевым принадлежат другие деревни. Иногда владельческие названия наслаиваются одно на другое: в Дмитровском уезде находится «деревня Гундобино, а Пе- телино и Петрово тож» или «деревня Шепорево, Коровки- но, Шалимово тож».

В ряде случаев процесс возникновения новых названий может быть прослежен по документам. Например, в писцовых книгах XVI в. деревня Деминская Зарайского уезда числится «за Григорием за Степановым сыном Демина». В материалах Генерального межевания конца XVIII в. эта деревня указана уже в форме Демина, а владели ею Аргамаковы, Аблезовы и Тимофеевы. В Списках населенных мест, 1862 г., это же селение указывается как сельцо Тимофеево (Демино).

Рассматривая средневековую русскую топонимию, образованную от личных имен, необходимо обратить внимание на особенности употребления самих личных имен. Как известно, Русь официально приняла христианство в 988 г., но христианские личные имена входили в обиход постепенно. Длительное время наряду с именами, получаемыми новорожденными при крещении, в повседневной жизни широко использовались также древнерусские имена, чрезвычайно разнообразные по своему характеру. Так, только привлечение специальных словарей древнерусских имен позволяет понять, что такие названия подмосковных селений, как Бутово, Тушино, Лупит, Чулки или Жеребцы имеют в своей основе имена и прозвища людей. Обращение к архивным материалам нередко позволяет найти упоминание и о конкретных лицах, носивших подобные имена.

Не вдаваясь в подробности и не говоря о конкретных населенных пунктах области, отметим широкое употребление в качестве имен и прозвищ слов баран, дурыга, елка, ерш, осина, берега, чулок, карман, туша, ховря, пушка, каша, кисель, например, Каша Васильевич Огарев или Дровни Семен Иванович Рождественский, Жеребец Семен Александрович Кобылин.

Специфика имен и прозвищ той эпохи обусловила возникновение некоторого количества названий, с современной точки зрения неблагозвучных, а иногда просто даже обидных для местных жителей. И хотя среди них мы не находим непосредственно некрасовских «Заплатова, Ды- рявина, Разутова, Знобитина, Горелова, Неелова, Неурожай- ка тож», но близких к ним по смыслу — более чем достаточно: Гологузово (Клин, у.), Дерибрюхово (Подол, у.), Не- годяево (Клин, у.), Пупиха (Дмитр. у.), Псово, Нечесово (Мо- ж. у.), Свиненки (Серпух, у.), Воньково (Дмитр. у.), Матюково (Колом, у.) и многие другие, подобные этим. При своем возникновении это были обычные названия, образованные от имен лиц, известных по документам XVI-XVII вв.: Иван Гологуз, Василий Дериглаз, Негодяй и Негодяевы, крестьянин Пупок и боярин Иван Семенович Пупок Колычев, Савва Свинка и Маркел Свинья, Константин Борисович Матюков и другие. Образованные от подобных имен названия современным населением воспринимаются отрицательно и обычно заменяются на более нейтральные, о чем подробнее будет сказано ниже.

Названия селений по именам их владельцев (ниже владельческие названия), как правило, образуются в форме притяжательных прилагательных, для чего используются различные суффиксы. В использовании этих суффиксов четко просматривается определенная динамика. Наиболее древним из числа притяжательных был суффикс -/б-, хорошо знакомый нам по названиям таких известных селений, как современные областные центры Ярославль (от личного имени Ярослав) и Владимир (первоначально Володимерь от личного имени Володимер).

В Подмосковье с этим же суффиксом было образовано название упоминавшегося выше древнего города Рости- славль. Этот же суффикс находим в названиях деревень Буславль и Станиславль (обе Дм.) и в недавно восстановленном названии Радонеж (от личного имени Радонег, известен с 1328 г.; СПос.). Несколько других названий к настоящему времени претерпели столь значительные изменения, что только привлечение исторических источников позволяет выявить первичную исходную форму на - /ь-: современное Ратмирово (Воскр.) в ранних источниках упоминается как Ратьмиръ (от личного имени Ратмир); Черноголовка (Ног.) — в документе 1336 г. как Черного- ловль (от Черноголов); название Ярополец (BJI), по одной из версий [Селищев, 1968], образовалось из Ярополчь, от личного имени Ярополк; деревни Рыбушкино и Солослово (Од.) в писцовых книгах XVI в. упоминаются как Рььболовли и Солословль.

Однако уже к XIV в. этот суффикс утрачивает былую продуктивность. Об этом свидетельствует топонимический материал, представленный в первом подробном своде подмосковной топонимии — духовной грамоте великого князя И. Д. Калиты, 1336 г. В этой грамоте принадлежность выражается уже не с помощью суффикса -/ь-, а сложными суффиксами -овск и -инск: Кос- тянтиновское, Астафьевское, Орининьское и т. п.

Но и эти суффиксы главенствовали сравнительно недолго. Как показывают писцовые книги Московского государства XVI в., происходит их упрощение до -ов (-ев) и -ин, т. е. Астафьевское превращается в Астафьево, Фомин- ское в Фомино. Названия с этими суффиксами становятся главным средством выражения принадлежности. Именно эта историческая функция обусловила распространение указанных суффиксов в топонимиии феодального периода, когда принадлежность поселений выступала в качестве их главного признака. Абсолютно господствуют они в топонимии Московской области и в настоящее время.

Суффикс -ов обычен для названий, происшедших от мужских имен с окончанием на твердый согласный (Реут Реутово), -ев — в названиях на мягкий согласный (Комель Комлево), -ин в названиях от мужских имен на гласный (Пушка Пушкино) или от женских имен (Марья Марьино). Под влиянием южнорусских говоров отмечается большая топонимичность суффикса -ово по сравнению с -ино, в результате чего первый может заменять второй [Суперанская, 1969, с. 96]. Например, от Тушка, производной формы неканонического личного имени Туша (ср. Тушино) образовано Тушков Городок (Мож.), а не ожидаемое Тушкин. Многочисленны также пары типа Косякино и Косяково, Ликино и Ликово, Лосево и Лосино и т. п.

Среди сравнительно поздних названий встречаются образованные сложными суффиксами -овка, -инка. Основной ареал подобных названий сформировался к XVIII в. южнее линии Брянск — Тула — Арзамас [Никонов, 1965], но и в Подмосковье нередко встречаются Александровка, Головинка, Емельяновка, Митинка, Пановка и т. п.

По всей области разбросано несколько десятков названий на -иха: Бакшеиха, Варвариха, Гармониха, Горба- чиха, Дурииха, Леониха, Постьелиха и т. п. В ряде случаев это вторичные просторечные образования от обычных притяжательных названий, имеющих в основе традиционные русские и канонические личные имена. Например, современная деревня Богданиха (Лен.) в XVIII в. упоминается как Богдановская, д. Горбачиха (Од.) в XVI в. была Горбачева и т. д. Многочисленные примеры приводит и А. М. Селищев [1968]: Бабаево — Бабаиха (Моск. у.), Бунъково — Бунчиха (Подол, у.), Маслово — Маслиха, Ми- хали — Михалиха (Брон. у.) и т. д.

От топонимов на -ов, -ин образовались и другие формы. Так, названия Хрипово и Колываново дали Хрипань (Рам.) и Колыванъ (СПос.); из Щербинино получилось Щербинка (Под.), а из Селино — Селинское (Кл.).

Реже в Подмосковье встречаются топонимы с суффиксами -ичи/-ицы и -яты/-аты, означающими жителей, потомков лица, указанного в основе названия. Основной ареал названий на -ичи расположен к западу от Московской области, а на ее территории представлен всего лишь десятком названий: Большие и Малые Белььничи (Зар.), Любичи (Jlyx.), Павловичи (Тал.), Переславичи (СПос.), Пирочи (Кол.) и несколько других. В некоторых из названий этой группы под влиянием диалектного цоканья первичный суффикс -ичи оказался замененным на -ицы: Бронничи, Ведерничи, Глуховичи превратились в Бронницы, Ведерницы, Луховицы. Ту же роль указания на потомков выполняют суффиксы -ята/-атау представленные всего в нескольких названиях: Бузята, Жучата, Ко- робята.

В ряде названий функцию притяжательных суффиксов выполняет форма множественного числа. Это особенно отчетливо видно на примере названий, образованных от канонических личных имен: Алексенки, Артем- ки, Кузьменки, Никулки, Парфенки и т. п. Менее очевидны названия от неканонических имен, но в этих случаях на помощь приходят параллели, образованные от тех же имен, но с помощью суффиксов: Апаринки (Мож.), ср.Апариха (Рам.); Бартеныш (Щлк.), ср. Бартенъево (Мож.); Валуйки (BJI) ср. Валуево (Мож.) и т. д.

Подобным же образом оформляются названия, образованные от неканонических имен и фамилий по профессии: Батраки, Бортники, Ведерники, Гончары, Дегтя- ри, Дровосекиу Кузнецы, Мытники, Рыбаки и другие; по национальности или по месту проживания: Голяди, Меры, Мещеры, Ордынцы, Пруссы, Татары; от имен и фамилий по названиям животных: Барсуки, Бобры, Боровки, Жеребцы, Жучки, Кролики, Свиненки и т. п.

Более редки и не столь разнообразны обратные превращения, когда из Переделки, Толстопальцы, Федюнки со временем развились Переделкино (Лен.), Толстопаль- цево (НФ), Федюнькино (НФ).