ИСТОРИЯ БАЛТИЙСКОГО МОРЯ

Развитие растительности в позднем голоцене. Атлантическое и субатлантическое время

Рассмотрим более внимательно, как происходило развитие растительности в позднем голоцене в различных частях балтийского бассейна. Начнем с территории Дании. Как уже было сказано, в конце атлантического периода Данию покрывали сплсшные широколиственные леса, главным образом липовые и дубовые. В диаграммах не отмечено присутствие пыльцы трав и кустарников: леса были сплошными, без прогалин и пустошей. Высокое содержание омелы и плюща говорит о высоких температурах — как летних, так и зимних.

На уровне, принимаемом за границу атлантического и субатлантического периодов, в ходе кривых на пыльцевых диаграммах происходят резкие изменения. Сперва увеличивается содержание пыльцы ясеня и одновременно сокращается содержание пыльцы ольхи. По мнению датских исследователей, это объясняется некоторым увеличением сухости климата: ольха не выносит сухого климата, и ее начинает постепенно вытеснять вяз. Однако на этом уровне еще много пыльцы плюща и омелы: температуры довольно высоки. Второе важное изменение, наблюдаемое в диаграммах юго-западной Прибалтики на границе атлантического и суббореального периодов,— сокращение пыльцы вяза. Собственно это событие — падение кривой вяза — и принимается большинством исследователей за признак границы между атлантиком и суббореалем. Одновременно происходит значительное уменьшение содержания пыльцы плюща и омелы. Все эти три события истолковываются Иверсеном как признак понижения температур — как летних, так. и зимних.

Следует сказать, что недавно и Трёльс-Смит выдвинул теорию, по-иному объясняющую уменьшение пыльцы вяза, плюща и омелы. Он связывает это с появлением в Дании скотоводства. Доисторические скотоводы, согласно Трёльс-Смиту, употребляли все эти растения на откорм скоту. В подтверждение своей гипотезы он приводит этнографические примеры, цитирует древние скандинавские саги. Но как бы ни была привлекательна гипотеза Трёльс-Смита, следует сказать, что она опирается на очень небольшое количество фактов. Точка зрения Иверсена, который связывает уменьшение пыльцы вяза, плюща и омелы с некоторым похолоданием в начале суббореального времени, кажется значительно более обоснованной.

Сразу же после падения кривой вяза в пыльцевых диаграммах Дании наблюдается явление, которое невозможно объяснить без учета антропогенного фактора человека. Почти во всех диаграммах Дании можно наблюдать резкое и одновременное сокращение содержания пыльцы деревьев, являющихся компонентами широколиственных лесов: дуба, липы, вяза, ясеня. Одновременно происходит увеличение содержания пыльцы трав, в особенности злаков.

По мнению большинства исследователей, указанные события никак нельзя объяснить изменением климата. Иверсен первый четко сформулировал гипотезу, в дальнейшем нашедшую подтверждение. Он связал наблюдаемое в диаграммах уменьшение пыльцы широколиственных лесов с появлением в Дании первых земледельческих племен. Неолитические земледельцы искали открытые пространства для своих пашен. Наиболее простой способ: уничтожение лесов огнем. Он применялся у северных народов совсем недавно: так еще в начале XX <в. завоевали себе пашни обитатели северной Финляндии. Слой углей и пепла играл роль удобрения. Кстати, во многих разрезах Дании выше слоя, где пыльцевой анализ отмечал падение кривых дубового леса, можно было наблюдать углистый прослой. Исследование пыльцы злаков позволило обнаружить среди них пылинки, принадлежащие культурным разновидностям. Было найдено много пыльцы сорняков.

Спустя некоторое время, когда почвы истощились, неолитические земледельцы забросили свои пашни. Постепенно они вновь заросли лесом.

Явление, подобное тому, которое мы только что описали, наблюдалось не только в Дании. Оно было описано в Англии, в южной Швеции, на территории ГДР и ФРГ. Иверсен считает, что можно говорить о существовании определенной фазы в развитии растительности Европы — освоения земель (по-датски Landnam).

Радиоуглеродные датировки дали лишнее подтверждение предположениям ботаников и археологов. Датировки слоев торфяников с признаками фазы ланднам совпали с датировками раннеземледельческих поселений; они приходятся на вторую половину III тысячелетия до н. э. (2500—3000 гг. до н. э.).

В начале субатлантического периода на юго-западе Прибалтики — в Дании, южной Швеции, в приморских областях ГДР и ФРГ — распространяются буковые леса. Дальше к востоку, в Польше и Литве, располагалась область грабовых лесов. Во внутренних областях ГДР и Польши и на западе, в Голландии и Франции, росли дубовые и буковые леса. В пыльцевых спектрах, относящихся к субатлантическаму времени, увеличивается количество пыльцы трав, особенно злаковых. Растительность позднего голоцена носит сильный отпечаток хозяйственной деятельности человека.

Иначе шло развитие растительности в позднем голоцене на северо-востоке Прибалтики. Здесь значительно в меньшей степени, чем на западе, проявилось влияние человека на природную среду. Во многом это зависело от того, что распространение неолитического населения на севере и востоке Балтийского бассейна в IV и III тысячелетиях до н. э. не сопровождалось существенными изменениями в экономике. Неолитические поселенцы северо-востока Прибалтики были охотниками и рыболовами, так же как и их мезолитические предшественники.

Но и помимо отсутствия антропогенного фактора развитие растительности на востоке и севере Прибалтики отличается рядом специфических черт. В начале позднего голоцена здесь резко сокращаются широколиственные леса. К началу субатлантического периода на севере Прибалтики широколиственные деревья исчезают совершенно. С севера и востока надвигаются хвойные леса. Это очень характерное явление для растительности северо-востока Прибалтики. В пыльцевых диаграммах вновь возрастает содержание пыльцы ели. Наблюдается верхний максимум ели. В отдельных районах (в Финляндии, на северо-западе РСФСР) в эпоху верхнего максимума ель составляет 50—60% всей древесной пыльцы. В северной Финляндии и Карелии увеличение содержания ели начинается уже в атлантическое время. В суббореальное время это увеличение отмечается в большей части таежной зоны и на востоке Прибалтики. Наибольшее распространение еловые леса получают в начале атлантического периода.

Пыльцевой анализ позволяет четко уловить особенности в строении лесов. Так, удалось установить, что в Ленинградской области и в центральных районах РСФСР в суббореальное время помимо еловых лесов распространены березовые пролески. Интересно, что среди берез было много кустарниковых, арктических.

Господство хвойных лесов продолжалось недолго. Во вторую половину атлантического периода они начинают вновь отходить к северу и востоку. И вновь в Прибалтику возвращаются .березовые и сосновые леса. Постепенно растительность приобретает современный облик.

Для того же времени — субатлантического периода— пыльцевой анализ отмечает некоторое уменьшение лесной и увеличение травянистой растительности. В большой мере это зависит не только от усиления хозяйственной деятельности человека — уничтожения лесов, увеличения пашен, но и от увеличения площади болот, что особенно характерно для северных районов Прибалтики.

Поздний голоцен охарактеризован большим числом радиоуглеродных датировок, полученных в различных областях Прибалтики. Датировки позволяют отнести этот наиболее молодой отрезок голоцена к промежутку времени от 3000—2500 гг. до н. э. по настоящее время. Граница между суббореальным и субатлантическим периодами приходится приблизительно на 500 г. до н. э.