ПАЛЕОНТОЛОГИЯ

Поднятие материков в триасе. Родословное древо рептилий, палеониски. Двоякодышащие

ЧТО ЖЕ ПРОИЗОШЛО С МИРОВЫМ ОКЕАНОМ?

Как реагировал океан и его обитатели на поднятие материков? Где-то дно ушло глубже, а где-то образовались мелководные моря с ненормальной соленостью, залившие большую часть суши. Одни моря были слишком солоны, другие — почти пресные.

Не стало прибрежных океанических мелководий, а значит, туго пришлось и их обитателям. В отложениях раннего триаса почти нет кораллов, многих моллюсков и губок. Хотя нельзя сказать, чтобы абсолютно все животные пострадали. Многие вообще «не обратили внимания» на то, что вокруг них творится, и продолжали благоденствовать как ни в чем не бывало.

А может, океанические мелководья и не исчезали вовсе? Тогда почему же в отложениях раннего триаса мы недосчитываемся целых групп животных, а в конце триаса и в юре они снова появляются? Или, может, причина в другом?

Советский академик Н. М. Страхов предположил, что причина во всесветном развитии анаэробных бактерий — своего рода вспышке эпидемии. Бактерии эти превратили Мировой океан в раствор сероводорода. Совсем как теперь в Черном море, на глубине двухсот метров и ниже.

Палеонтолог К. Бейрлен указал на то, что вымирали только животные особенно чувствительные к изменению солености морской воды. Тут же возникла идея, что лагуны опреснили Мировой океан. Морская соль ушла в них через узкие проливы, как сейчас она уходит в Кара-Богаз-Гол из Каспийского моря. Но если так, то на месте этих лагун должны были бы остаться огромные залежи соли. И они есть — например, там, где теперь стоят Соликамск и Соль-Илецк. Но в других местах, где в триасе тоже были морские лагуны, залежей соли не оказалось. Почему?

Палеоклиматолог А. Дж. Фишер считает, что лагуны, захватив слишком много соли, вновь возвращали её в Мировой океан в виде крепких рассолов. Рассолы эти стекали в глубинные впадины и очень медленно рассасывались. Причем естественное перемешивание воды шло гораздо медленнее, чем приток рассолов во впадины. Только когда лагуны перестали существовать, рассолы эти постепенно рассосались и соленость в Мировом океане восстановилась до нормальной. Тогда вновь моря изобилуют губками, кораллами, морскими ежами и звездами.

Идеи эти очень интересны, но пока не доказаны. И вопрос, почему губкам не понравился ранний триас, остается открытым.

Родословное древо рептилий, составленное на основе новейших палеонтологических данных, показывает, что современные пресмыкающиеся очень далеки друг от друга: змеи и ящерицы происходят от древнейших эозухий и родственны морским ящерам раннего мезозоя, крокодилы родственны динозаврам, птицам и летающим ящерам, а черепахи образуют резко обособленную ветвь, связанную, возможно, с земноводными предками. К той же ветви, что и черепахи, относятся обитатели болот пермской эпохи, знаменитые парейазавры.

КАК ЖИЛОСЬ РЫБАМ

Великие перемены затронули и наших подводных пучеглазых родичей — рыб. Мы расстались с ними в девоне и помним, что уже тогда существовали оба великих рыбьих племени: акулоподобные хрящевые рыбы и рыбы костные. К последнему племени принадлежали три родственных клана: кистеперые, которые в девоне «вышли в люди» — дали начало наземным четвероногим, двоякодышащие, которые так и остались до нашего времени на рубеже двух стихий, и лучеперые, которые ничего особенного не совершили и ничем не выделялись. Этим типичным неудачникам не повезло даже с именем. Неизвестно, почему ученые нарекли их «палеонисками» — «древними ослами», хотя ничего ослиного в облике этих рыб не было. Палеониски выглядели как небольшие осетры, только поглазастее. И еще — вместо шершавой осетровой шкуры их тело покрывал панцирь из блестящих костяных пластинок.

Но в мезозое счастье улыбнулось именно «древним ослам». В это время рыбам, в общем-то, жилось несладко. Класс кистеперых, теснимый собственными земноводными потомками, катастрофически редел, и его последние могикане — целаканты — начали «эвакуироваться» в море. Там до наших дней и дожила последняя кистеперая рыба — латимерия.

Двоякодышащие, с их челюстями-пластинками, оказались покрепче. В засушливом триасе они даже благоденствовали на всех континентах. Их выручала способность впадать в спячку при полном высыхании водоема. Двоякодышащие зарывались в грунт, одевались плотным коконом и спокойно ждали следующего сезона дождей. Так они поступают и сейчас, так они поступали и в триасе, судя по ископаемым коконам. Но связь двоякодышащих с пересыхающими водоемами оказалась такой тесной, что все остальные воды континентов и океанов достались лучеперым — потомкам «древних ослов». Сейчас на Земле живут три вида двоякодышащих и почти тридцать тысяч видов лучеперых рыб. Начало этому разнообразию положено в триасе.

В начале этого периода палеониски, до сих пор очень похожие друг на друга, начинают бурно «экспериментировать», меняя и внешний облик и внутреннее устройство. Появляются и хищные палеониски, подобные тунцам, и причудливые высокотелые формы, похожие на коралловых рыб. Но кончился этот маскарад быстро и неожиданно — полным вымиранием «древних ослов». Ни один из них не дожил до конца мезозоя. Зато дожили их потомки. В триасовом «эксперименте» возникли три устойчивых ветви лучеперых: настоящие осетры, заселившие Северное полушарие, костные ганоиды — предки знаменитых каймановых рыб Америки, и «панцирные селедки» — предки всех остальных рыб, населяющих сейчас реки, моря и озера.

Костистые рыбы отличаются от «древних ослов» почти так же, как звери от земноводных. Сходен и секрет их успеха: слепая и безжалостная рука естественного отбора все-таки сумела отчеканить «универсальную конструкцию» водного позвоночного и размножила ее в тысячах вариантов.