ИСТОРИЯ ЭКОНОМИКИ. Экономическая мысль средневековья

Глава 14. Экономическая мысль средневековой Японии. Миёси Киёюки. Хонда Тосиаки. Андо Сёэки. Политика сёгунов

Возникновение экономической мысли в Японии связано с фискальными нуждами раннефеодального государства, стремлением эксплуататорской верхушки укрепить свое социально-экономическое положение.

Административная статистика появилась в Японии еще в III-IV вв. н. э., а в 569 г. для учета рабочей силы во владениях государя Киммэй (540-571) в Сираи проводилась подворная перепись (хэ-но фумуда) крестьянских дворов (ко) корейско-китайских иммигрантов. В переписи впервые употребляется термин "полевые дворы" (тако), которые юридически оформляются как податная единица. Этот подворный принцип учета податного населения в результате реформ Тайка (645 - нач. VIII в.) распространяется на всю страну и наиболее отчетливо проявляется в переписях 702 и 721 гг., в своде законов "Тайхорё" 702-718 гг.

Процесс развития феодальных отношений в стране характеризовался тем, что уже начиная с VIII в. надельная система, связанная с государственной собственностью на землю, стала разлагаться, начали возникать вотчины (сёэн) - частные владения аристократии и храмов.

Исторические материалы и практическая деятельность правящих кругов в период раннего средневековья свидетельствуют о том, что государство, активно вмешиваясь в распределение земли, крестьянских наделов, ускоряло экспроприацию общинных земель в пользу феодалов. Однако уже в VIII в. власть имущие круги стали опасаться чрезмерного усиления храмового землевладения буддийской церкви. В 708 и 768 гг. последовали первые конфискации земельных владений у двух храмов - Ситэннодзи (на северо-западе от современного города Осака) и Кандзэондзи (о. Кюсю). Позднее, в 795 г., был издан специальный указ, запрещавший передавать земли храмам. Однако он не соблюдался, и буддийская церковь превратилась в крупнейшего феодального земельного собственника.

Таким образом, уже в период раннего средневековья земля рассматривалась как основа экономического, а в конечном счете и политического влияния. Эта тенденция характерна для всего периода феодализма, когда правящие круги стремились увеличить собственные земельные владения за счет своих противников.

В начале VIII в. наблюдается тенденция законодательным путем стимулировать развитие товарно-денежных отношений. Но эта попытка оказалась тщетной, поскольку тогдашняя Япония по уровню экономического развития значительно отставала от Кореи и Китая.

Тяжелое материальное положение крестьян и социальное неравенство детей бедняков и богачей привлекли внимание выдающегося поэта Яманоэ Окура (659-733)*. Он был первым поэтом-мыслителем, затронувшим социально-экономическую тему в своем знаменитом "Диалоге бедняков" и в стихотворении "Ответ". Тяжелое положение крестьян усугублялось непомерными трудовыми повинностями, отвлекавшими их от работы на поле в страдную пору, и в особенности воинской повинностью, при которой сам рекрут был обязан экипировать и содержать себя. В поэтической антологии VIII в. "Манъёсю" имеются целые разделы плачей о погибших странниках-крестьянах, возвращавшихся после отбывания трудовой и воинской повинности, и песен пограничных стражей.

Экономическая необеспеченность и слабость военной системы побудили правителей обратиться к своему окружению с вопросом: "Что предпринять для улучшения положения в стране?"

Сугавара Митидзанэ, придворный сановник, в докладе императору в 894 г., описав голод и военную слабость страны, высказал опасение, что в случае нападения противника Япония будет не в состоянии дать отпор. Он предложил заблаговременно закрыть страну, что и было сделано в следующем, 895 г. Однако эта мера, естественно, не способствовала улучшению внутреннего положения, что хорошо видно из докладной записки Миёси Киёюки (Киёцура) (847-918). Он был известным ученым и государственным деятелем эпохи Хэйан. Единственное дошедшее до нас в полном виде произведение Миёси "Памятная записка из 12 статей" представляет собой своеобразный отчет о положении в государстве и мерах по исправлению недостатков. Она интересна не только как документ, содержащий важные фактические данные о разложении надельной системы в X в., но и тем, что знакомит нас с некоторыми экономическими взглядами представителя раннего японского средневековья*.

Воззрения Миёси в этой области весьма традиционны. Идеалом для него было государство, основанное на надельной системе (хандэн). Ярко рисуя богатство и мощь этого государства, Миёси видел "причину прочности в том, что обычаи были благородными, налоги - низкими, повинности - необременительными, правители проявляли милосердие к подчиненным, подчиненные почитали правителей". В соответствии с этим главную причину неполадок в государстве в современный ему период Миёси находил в том, что надельная система перестала должным образом функционировать. Но Миёси не мог, естественно, понять, что распад надельной системы носит объективный необратимый характер. Для него корень зла кроется в противозаконных действиях отдельных лиц, в результате чего "земли переходят в чужие руки, богатые семьи умножают свои владения, думают только о своей выгоде. Этим наносится ущерб государству". Вместе с тем указывалось на небрежное отношение к своим обязанностям государственных чиновников, а подчас и на коррупцию среди них, поскольку "губернаторы издают указы, исключающие из податных списков богатые и могущественные семьи, и включают туда неживущих людей, подлежащих якобы обложению налогами". Отсюда вытекали и меры по упорядочению экономики, предлагаемые Миёси. Если ограничить произвол богатых, исправить земельные реестры в соответствии с действительным положением дел, наладить четкий контроль администрации, тогда положение коренным образом изменится, финансы государства улучшатся и "поступления в 3 раза превысят то, что сейчас собирается с крестьян".

Правильному функционированию государственного аппарата Миёси вообще придавал первостепенное значение, уделяя много внимания подбору способных, талантливых и неподкупных людей для замещения административных вакансий. Особо отмечалась важность правильной подготовки кандидатов на государственную службу, ибо "для управления страной нужны мудрые, знающие люди. Знания людям дают книги. Книги изучаются в школах". Поэтому Миёси предлагал ряд мер по улучшению преподавания в школах и их материального обеспечения.

Значительное место уделял Миёси положению крестьянства. По его мнению, крестьяне составляют основу государства ("Страна существует, опираясь на народ. На что может опереться страна, если она безлюдна?"). Однако крестьяне интересовали Миёси не сами по себе, а как объект налогового обложения. Вместе с тем он выступал за то, чтобы крестьяне не подвергались чрезмерному налоговому бремени, осуждал существующее положение, когда "одни люди обрабатывают свои земли и платят непомерные налоги, а другие тайком продают наделы и уклоняются от повинностей". Это приводит к резкому сокращению налоговых поступлений, подрывая тем самым экономическую основу государства.

Миёси рекомендовал бороться против стихийных бедствий, ибо прекращение засух и наводнений не только укрепит экономику страны, но и приведет к успокоению народа, обеспечив его пищей. Но меры, предлагаемые Миёси для защиты от стихийных бедствий, выглядят чрезвычайно наивными, соответствуя уровню мышления того периода. Единственным средством является правильное отправление религиозных обрядов и церемоний. Тогда "молитвы будут услышаны, бедствия прекратятся, доходы уподобятся высоким холмам, дожди будут идти каждые 10 дней и народ будет радостно петь, собирая обильный урожай".

Миёси был сторонником максимального ограничения государственных расходов, рекомендовал борьбу с роскошью и расточительностью. Именно непроизводительные расходы на строительство храмов и дворцов, по его мнению, сильно подрывали экономическое благосостояние Японии ("На постройку храмов в 7 провинциях ушла 1/2 доходов государства"). Поэтому Миёси выступал не только за прекращение затрат на строительство и восстановление храмов и дворцов, но и за максимальное сокращение раздутого государственного аппарата, ликвидацию дорогостоящих штатов императорских танцовщиц и т. д. Чрезмерная роскошь, по его мнению, имеет и другую отрицательную сторону. За верхами тянутся низы, стремясь подражать им в пышности одежды и обильности пищи. В результате это ведет к разорению, многие "семьи запутываются в долгах, дети становятся бродягами, младенцы теряют крышу над головой и умирают голодной смертью". Предлагаемые Миёси меры по строгой регламентации одежды и пищи должны были ограничить расточительность и улучшить материальное положение людей.

Миёси с тревогой следил за экономическим усилением церкви ("Все, от знатных семей до простолюдинов, строят храмы, тратя все имущество, жертвуя земли храмам, делают многих честных людей рабами при храмах"). Многие крестьяне, чтобы спастись от непосильного налогового обложения, принимают монашеские обеты, пополняя и без того многочисленные ряды монахов. Однако эти "монахи собираются в шайки, разбойничают, попирая законы". Усиливающаяся мощь церкви создает угрозу для центральной власти, а шайки монахов препятствуют нормальному управлению страной. Поэтому Миёси требует прекратить практику пожертвования земельных наделов, чтобы остановить сосредоточение земель в руках церкви.

Можно предположить, что Миёси придавал большое значение развитию торговли. Во всяком случае былое процветание Японии связывается у него, в частности, с постоянными посещениями страны "чужеземцами с сокровищами". Необходимостью обеспечения нормальных условий для торговли диктуются и рекомендации по очищению страны от разбойников. Он ставил также вопрос о восстановлении старых и строительстве новых морских портов, необходимых для водного транспорта.

В целом экономические воззрения Миёси Киёюки носят двойственный характер. Некоторые частные предложения по упорядочению финансов и транспорта, безусловно, должны были принести значительную пользу. Однако рекомендации, направленные на возврат к старым условиям, оказывались невозможными и неосуществимыми на практике. Его взгляды отражали экономические проблемы раннефеодальной Японии.

В конце XII в. усилилось влияние северо-восточных феодалов, провозгласивших в 1192 г. своего вождя Минамото Ёритомо правителем страны. С этого времени его звание сёгун (полководец) стало обозначением правителя Японии, а влияние императорской династии было ослаблено. Сёгунат опирался на военно-феодальное дворянское (самурайское) сословие, особенно на личных вассалов сёгуна.

Стабилизация положения восточных самураев юридически была закреплена в 1232 г. сводом законов из 51 статьи (Дзёэй сикимоку). Свод был составлен для решения судебных дел самурайского сословия. Не опубликованный официально, он представлял собой скорее предписание властей для служебного пользования и вместе с последующими дополнениями довольно точно отражал социально-экономическое положение страны в XIII в. Этот юридический памятник свидетельствует о наличии еще развитой не полностью наследственной ленной системы, при которой земельная собственность подразделялась на собственно ленную землю (рёти, тигё), подпадавшие под понятие ленного владения земли синтоистской и буддийской церкви и неленные земли крупных землевладельцев и провинциальной администрации. И хотя неленные земли продолжали именоваться "казенными полями", они уже не являлись собственностью императорского дома. Кроме того, существовала поднятая новь, так называемые именные поля (мёдэн) - расчищенные под пашню владения отдельных лиц, получившие имя первого корчевателя, и находившиеся в собственности феодалов леса, пастбища и водные угодья.

При императорском дворе в Киото продолжало существовать свое законодательство для невассалов сёгуна. Подобно самурайскому, оно предусматривало свободную волю главы семьи в выборе наследника и при разделе владения между несколькими наследниками. Однако киотоское законодательство отрицало правомерность внесения изменений, тогда как самурайское признавало право пересмотра завещания, изменения наследника.

Экономическая политика сёгунов из дома Минамото, а затем правителей из дома Ходзё сводилась к обеспечению материального благополучия дворянского (самурайского) сословия и пополнения вечно пустующей государственной казны. В 1297 г. Ходзё издал указ (Токусэйрё) об аннулировании задолженности самураев представителям торгово-ростовщического капитала. Эта мера объяснялась тем, что обедневшее мелкое дворянство закладывало свои земли ростовщикам, продавало землю для покрытия долгов. Тем самым подрывалась экономическая основа существования социального слоя, составлявшего опору государственной власти. С середины XV в. Токусэйрё использовалось и для пополнения казны, поскольку задолженность аннулировалась в том случае, если должник вносил в казну от 1/10 до 1/5 ее суммы. Вместе с тем в период правления Ходзё наблюдаются некоторые попытки поощрения торговли, о чем свидетельствует указ 1226 г., запретивший употреблять ткани вместо денег.

В условиях развитого феодализма (с XV в.) в Японии усиливается тенденция к феодальной раздробленности, что связано с распадом вотчин и возникновением княжеств, владельцы которых стремились освободиться от власти сёгуна. В XVI в. сёгуны из дома Асикага практически потеряли власть над страной. Однако постоянные крестьянские восстания заставляли феодалов стремиться к объединению. В этом направлении действовало и развитие товарно-денежных отношений, заинтересованность верхушки города в стабильном рынке.

Нехватка средств определяла экономическую политику первых объединений страны во второй половине XVI в. Усиление налогового гнета, реквизиция продовольствия для снабжения войск, установление контактов с отдельными представителями торгово-ростовщического капитала были характерны для того периода. В наиболее концентрированном виде эта политика проявилась у Тоётоми Хидэёси (1536-1598), стремившегося увеличить податное население.

Основная цель проведенной им переписи населения заключалась в определении, закреплении и увеличении количества податного населения путем включения в категорию "основные крестьяне" (хомбякусё) и таких лиц, которые к ним до этого не относились, поскольку были менее состоятельны, чем "основные крестьяне". Хидэёси проводил политику разоружения крестьян (указ 1588 г.), усилил налоговый гнет, для чего в 1598 г. им была уменьшена единица норм обложения. В результате налоговый гнет крестьян увеличился более чем на 20%. Хидэёси повсеместно ввел единую меру жидких и сыпучих тел, равную около 1,8 л.

Период позднего феодализма в Японии (XVIII - первая половина XIX в.) связан прежде всего с завершением объединения страны, которое осуществил после смерти Хидэёси феодал Токугава Иэясу, провозгласивший себя в 1603 г. сёгуном. Экономическая политика правителей из дома Токугава на практике сводилась к ограничительным законам против роскоши, перечеканке монет с целью увеличения их количества. Подобную политику проводил и временщик, бывший советник сёгуна Танума Окицугу (1719-1788). От также осуществил работы по осушению болот, намеревался приступить к освоению земель на о. Хоккайдо, интересовался западными науками, просил голландцев прислать из Батавии плотников, чтобы обучить японцев строительству более крупных судов, организовал обучение японских моряков управлению голландскими судами. Кроме того, он ограничил потребление морских продуктов, направлявшихся на экспорт, и в результате некоторого развития внешней торговли добился притока в Японию из-за границы золота и серебра.

Мацудайра Саданобу (1758-1829), который был регентом при XI сёгуне Иэнари, помимо проведения ограничительных законов против роскоши, стремился восстановить полноценную монету, путем дефляции пытался снизить цены на рис.

Нельзя сказать, что экономическая политика правящих кругов не встречала определенной критики со стороны дворянского сословия. Но обычно это была умеренная критика отдельных аспектов, не посягающая на социальные устои токугавской Японии и предлагавшая свои "рецепты" в интересах самурайского сословия в целом. Так, например, обедневший самурай (ронин) Ямасита Конан считал ошибочной ограничительную политику правительства против излишеств. Он утверждал, что роскошь может принести пользу, поскольку деньги, уплаченные ремесленникам за изделия роскоши, будут способствовать увеличению денежного обращения. Причина запрета изготовлять золотую и серебряную фольгу усматривалась в "твердом убеждении правительства, будто излишество порождает нищету и тратить фольгу на такие бесполезные предметы, как детские игрушки, - значит понапрасну расходовать золото и серебро. Но ведь люди, готовые дорого заплатить за такие изделия, не бедняки - они знатны и богаты, и, таким образом, продажа подобных изделий способствует обращению денег". Конфуцианский ученый Араи Хакусэки в "Кратком сообщении о металлических деньгах" (ок. 1708) высказал беспокойство по поводу оскудения запасов золота, серебра и меди, приписывая это непомерному их вывозу. Однако такие критические замечания среди самурайского сословия были крайне редки.

В период Токугавы существовала группа ученых-экономистов, рассматривавших экономические явления с точки зрения интересов самурайского (дворянского) сословия. Они находились под влиянием конфуцианской концепции добропорядочности верхов и аморальности низов, считая самурайство образцом добродетели, умеренности, честности, прямодушия. Некоторые авторы, как Кумадзава Бандзан, сочувствовали тяжелому положению крестьян. Но в целом эти ученые смотрели на крестьян прежде всего с позиций эксплуататорского самурайского сословия, призывая крестьян "работать больше, расходовать меньше".

Конфуцианский подход проявился у них и в отрицательном отношении к купечеству, которое аргументировалось отсутствием честности у торговцев, что явилось якобы причиной всех бед. Критика купечества усилилась в конце XVIII в. Вот что писал, например, Хаяси Сихэй: "Единственная функция горожан состоит в том, чтобы выкачивать самурайские рисовые пайки". Тогда довольно широкое распространение имело утверждение, что купец - "жучок-вредитель государства". В то же время усиливались экономические позиции торгово-ростовщического капитала, что определило возникновение школы экономической мысли купеческого сословия, так называемого "учения сердца" (сингаку), основоположником которого явился Исида Байган (1685-1744). Это было эклектическое учение, сформировавшееся на основе буддизма, синтоизма и находившееся под сильным влиянием конфуцианства. Равенство всех людей перед деньгами, или, используя выражение К. Маркса, "всеобщая нивелирующая сила денег", являлось основополагающим тезисом этого учения*. Утверждалось также, что великодушие свойственно и купцам, которым якобы чуждо стремление к наживе.

Среди конфуцианских экономистов оригинальностью мышления выделялся Хонда Тосиаки (1744-1821), родившийся в семье самурая в провинции Этиго. Путешествуя, Хонда везде видел страшную нищету, горе, убийства новорожденных и пришел к выводу, что устранить все эти беды, стабилизировать экономику способна лишь торговля, которая дала бы возможность "получить то, чего у нас нет, в обмен на то, что у нас есть". Между тем как в одном районе избыточный урожай риса гнил на корню, в другом свирепствовал голод. Хонда полагал, что необходимо расширить русла рек, устранить пороги при помощи взрывчатых веществ, построить недостающее количество судов. Это создаст условия для развития внутренней торговли, что в конечном счете облегчит положение крестьян, приведет к росту населения и устранит причины детоубийства. Но если даже каждый клочок земли будет возделываться, то все равно, по мнению Хонды, продовольствия на всех не хватит, поскольку размер земли ограничен, а население увеличивается каждые 33 года в 19,75 раза. Следовательно, писал Хонда, необходимо увеличивать пригодные для сельского хозяйства земли путем захвата территорий других государств. Хотя Хонда был противником конфуцианства, он не смог полностью преодолеть конфуцианский образ мышления. Он полагал, что самураям свойственна врожденная честность, и именно поэтому ратовал за то, чтобы самураи стали торговцами. Считая бесполезным призывать нечестных купцов к добродетели, Хонда предлагал поставить торговлю под государственный контроль, наивно веря, что правительство будет действовать в интересах населения, доставляя на судах рис из сельскохозяйственных районов к потребителю. Правительству рекомендовалось оказывать покровительство ремесленникам, поскольку такая политика способствовала бы обращению денег и увеличению экспортной продукции.

Он мечтал о Японии, которая экспортировала бы готовые изделия на своих судах. Хонда тосковал о временах, когда японские корабли посещали страны Юго-Восточной Азии, был противником закрытия страны, что погубило ее торговое мореплавание. Первым шагом к возобновлению внешней торговли Хонда считал налаживание торговых связей с Россией, поскольку "Япония стоит на месте, в то время как Россия стремится вперед". Обосновывая необходимость колонизации о. Хоккайдо (Эдзо - наименование того времени), Хонда в 1792 г. писал, что там Япония "получит земли, где... рудники обогатят страну ценными металлами; земля, распаханная и обработанная, даст обильные урожаи зерна, которые спасут от голода Японию в случае недорода; лес, растущий в Эдзо, может быть использован для строительства кораблей"*. Хонда Тосиаки рассуждал как прагматик меркантилистского толка, поборник научных знаний и развития торговых отношений с Россией.

Совершенно особое место в истории социально-экономической мысли Японии периода позднего феодализма занимает Андо Сёэки (ок. 1707 - ок. 1763) - сын обедневшего самурая, проживавший главным образом в городах Хатиноэ и Акита, где эксплуатация городского населения и крестьян отличалась особой жестокостью. Обычно с крестьян взимали в виде налога 40% урожая, тогда как в Акита - 60%.

В условиях полицейского сыска и широко практиковавшихся доносов Андо приходилось скрывать и зашифровывать свои взгляды и сочинения. Для мировоззрения Андо была характерна резкая критика существующих социальных порядков, ненависть к токугавскому режиму, именуемому им не иначе как "противоестественным миром узаконенного беззакония". Противоестественность Андо усматривал в имущественном и социальном неравенстве, в результате чего "в верхах царит роскошь, а в низах - крайняя нищета". В действительности же люди, по мнению Андо, являются продуктом природы, "естественности" и, следовательно, одинаковы во всех частях света. Единство с природой способен дать человеку только труд, лишь "работающие и производящие" имеют право на питание. Труд человека, его физическая сила, как считал Андо, обеспечивает существование людей и определяет развитие общества, именно люди труда "обладают истинной моралью", а тунеядцы "лишены морали, безнравственны". Андо утверждал, что социальное неравенство определялось религией, влиянием буддизма и конфуцианства, а поэтому он едко высмеивал в образе птиц и животных служителей культа, эксплуататоров.

Андо выступал против распространявшегося синтоистами и неоконфуцианцами тезиса о божественности, исключительности японцев и японского государства. Он утверждал, что борьба между "господствующими верхами и подавленными низами" составляет суть исторического процесса любого народа на Востоке и Западе, где тираны и угнетатели пожирают "возделанное чужими руками". Упразднение эксплуататоров и социального неравенства необходимо осуществить, по мнению Андо, не насильственным образом, а с помощью сознательного возвращения людей "к природе" путем отказа от буддийско-синтоистско-конфуцианских предрассудков в процессе обязательного для всех труда по совместной обработке земли. Лишь в этом случае может быть создано общество людей труда без паразитов и "миллионы людей будут жить как один человек, когда не будет таких, которые обжирают и обирают других..."*.

Андо был не только выдающимся мыслителем. Он пытался реализовать свои идеи, будучи, вероятно, связанным с тайной антитокугавской организацией, представители которой имелись в ряде городов. Однако завеса тайны над этой стороной его деятельности еще не приоткрыта.

В своей радикальной программе Андо Сёэки был социальным утопистом, выражая чаяния крестьян. По-видимому, ему не были чужды и нужды части разорившихся самураев-дворян (ронинов) и городского плебса, особенно его низов. Андо отчасти предвидел условия освобождения японского народа.

Таким образом, экономическая мысль феодальной Японии отражала противоречивое развитие общества. В период раннего и развитого феодального общества экономическая мысль правящего класса, находившая выражение в экономической политике правителей, документах государственных деятелей, касалась главным образом проблем землевладения и налогообложения, являвшегося экономической основой деятельности государства. Длительное время феодальная экономическая мысль отрицательно относилась к развитию товарно-денежных отношений и соответственно к купечеству и ростовщикам. Лишь под влиянием роста товарного производства, особенно в условиях позднего феодализма, правители стали уделять большее внимание проблемам денежного обращения. Появляются работы, защищающие интересы купечества, призывающие к развитию торговли, в том числе и внешней. Обострение классовых противоречий в Японии в период позднего феодализма вызвало к жизни учения и антифеодального характера, что ярко проявилось в сочинениях Андо.