ЧЕРНЫЕ И ДВОРЦОВЫЕ КРЕСТЬЯНЕ В БОРЬБЕ ЗА ЗЕМЛЮ. Захват феодалами волостных земель. Земельные тяжбы с феодалами

 

БОРЬБА КРЕСТЬЯН ЗА ЗЕМЛЮ

 

 

ЧЕРНЫЕ И ДВОРЦОВЫЕ КРЕСТЬЯНЕ В БОРЬБЕ ЗА ЗЕМЛЮ (1463 — 1505/1506 гг.). Захват феодалами волостных земель

 

Хотя борьба владельческих крестьян за землю была довольно заметным явлением, не она определяла главное содержание борьбы за землю, развернувшейся на Руси во второй 'половине XV — начале XVI в., в период непосредственного сложения Русского централизованного государства. Основную роль в борьбе за землю с частными феодалами в этот период играли не владельческие, а черные и дворцовые (главным образом великого князя московского) крестьяне. На это указывают и резкое количественное преобладание известий об участии черных крестьян в качестве одной из сторон в земельных конфликтах над аналогичными известиями об участии в них владельческих крестьян, и сведения о территориальном распределении таких конфликтов, и данные о формах, интенсивности, масштабах и характерных чертах этой борьбы черных и дворцовых крестьян.

 

ФОРМЫ, МАСШТАБЫ И ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ БОРЬБЫ ЧЕРНЫХ И ДВОРЦОВЫХ КРЕСТЬЯН ЗА ЗЕМЛЮ

 

От периода 1463—1505 гг. до нас дошло 154 акта, сообщающих об участии черных (или дворцовых) крестьян в земельных конфликтах: 1041 правых грамот и судных списков и 50 актов других видов2. Противниками крестьян в этих конфликтах выступали и различные монастыри, и митрополичья кафедра, и пермский епископ, и крупный собор, и светские феодалы.

 

Объектами борьбы и в этот период были самые различные виды земельных и водных угодий: отдельные «деревни» (то есть комплексы земель разного хозяйственного назначения3), пашенные участки, покосы, промысловые угодья. Из-за неопределенности большинства сообщений источников трудно судить о точных размерах спорных земель, но все же видно, что борьба обычно шла из-за сравнительно небольших земельных участков.

 

Лишь в отдельных случаях предметом опора были значительные по размерам земли. Особенно крупными были (в смысле обширности спорных земель), по-видимому, земельные конфликты в северных районах — в Белозерье и Пермской земле, где борьба велась иногда за десятки селений и земельных участков 5. Но для крестьянского хозяйства всякое нарушение сложившегося «производственного» комплекса пашенных участков, сенокосных, лесных и промысловых угодий было очень чувствительно, поэтому крестьяне вели упорную борьбу против прошлых и вновь совершаемых захватов черных и дворцовых земель феодалами, и борьба эта велась в самых разнообразных формах.

 

 

Основные из этих форм во второй половине XV — начале XVI в.: обращения крестьян в суд с жалобами на захват их земель феодалами и попытки явочным путем вернуть захваченную землю.

 

Подсчеты числа известных случаев земельных конфликтов, возникших как по искам черных и дворцовых крестьян к феодалам, так и по искам феодалов к этим крестьянам, не дают решительного перевеса ни в пользу «законной» (обращения в суд и вообще к властям), ни в пользу «противозаконной» (попытки явочным путем вернуть свою, захваченную феодалами землю) формы борьбы черных и дворцовых крестьян за землю.

 

По данным сохранившихся правых грамот и судных списков, земельных тяжб, возбужденных по искам черных и дворцовых крестьян, насчитывается 57 , по искам феодалов, а также их крестьян — 44  . Иное, даже обратное соотношение дают подсчеты соответствующих сведений в других видах актов. О жалобах крестьян властям на захваты их земель феодалами говорится лишь в 8 таких грамотах , зато челобития феодалов относительно захватов крестьянами их земель или «незаконного» пользования этими землями отражены в 26 актах . Словом, имеем общее соотношение (57 + 8) : (44 + 26) или 65 : 70. Надо, впрочем, иметь в виду, что не во всех документах, сообщающих о борьбе за землю, можно определить инициатора конфликта.

 

Наряду с попытками черных и дворцовых крестьян путем распашки, покоса, расчистки лесных участков под пашню или покос, заведения починков, уничтожения межевых знаков вернуть отнятые у них феодалами волостные земли наблюдаются и несколько иные формы борьбы крестьян за землю. Одна из них — пользование угодьями (лесами, водами, сенокосными участками), принадлежащими соседним феодалам. О подобных фактах сообщают документы великих и удельных князей с запрещением черным крестьянам (впрочем, не только им) «вступаться» в такие угодья  . При этой форме борьбы крестьяне не претендовали на овладение и формальное закрепление за собой данных угодий, но явочным порядком использовали их для своих нужд.

 

Кроме указанных основных форм борьбы черных и дворцовых крестьян за землю с феодалами можно отметить и производные, вторичные. Так, встречаются известия об отказах крестьян «ехать» по меже, которую они считали неправильной. Отказом ехать по такой меже следом за указывающими ее представителями противоположной в споре стороны крестьяне выражали свой протест против проведения неправильной, по их мнению, границы спорных земель . Своеобразной формой протеста против захвата волостных земель феодалами было и объявление крестьянами этих границ «лживыми», неправильными. «Лживыми» в ряде случаев крестьяне называли и грамоты, предъявляемые их соперниками на спорную землю, и показания свидетелей противника по земельной тяжбе  .

 

Может быть, следует рассматривать как одну из форм протеста крестьян в борьбе за землю и их отказы «такнуть», то есть подтвердить верность записи ранее произведенного суда во время доклада о нем в суде высшей инстанции  .

 

Встречаются упоминания и на угрозы судьям со стороны крестьян, недовольных ходом суда, пожаловаться на них великому князю  .

 

Об остроте столкновений между крестьянами и феодалами по поводу владения землей говорит известие грамоты несколько более позднего времени (1511 г.) о жалобе монаха «старца» Васьяна Новинского монастыря на то, что черные крестьяне белозерской Арбужевской волости его, Васьяна, «на тех» (спорных) «пожнях били»  . Вероятно, такие инциденты случались и в более раннее время, что подтверждается известиями «житий святых», сообщающих не только об избиениях, но и убийствах монахов, особенно основателей северных монастырей, крестьянами, боровшимися против захвата их земель монастырями  .

 

Формой борьбы против захвата феодалами волостных земель было участие черных и дворцовых крестьян в земельных тяжбах не только в качестве «истцов», но и в качестве свидетелей («знахорей», «старожильцев») тяжущихся с феодалами черных и дворцовых крестьян. Такие крестьяне-свидетели обычно (хотя не всегда) активно, вплоть до «поля» поддерживали своих «истцов», внося свою лепту в дело защиты черных и дворцовых земель от посягательств частных феодалов.

 

В некоторых случаях обнаруживается связь крестьянской борьбы за землю с иными направлениями и формами классовой борьбы крестьян. Например, в главе V приводились известия о том, что при «отказе»—переходе с монастырских земель во владения великого князя крестьяне пытались сохранить за собой землю, которой они пользовались до перехода  . Известен случай, когда крестьянин, отчаявшись выиграть земельную тяжбу у Троице-Сергиева монастыря, «збежал», как это было сообщено при докладе дела в высшей судебной инстанции, «со своими поручники»  . Таким образом, борьба крестьян за землю подчас тесно переплеталась с их борьбой за свободу переходов и даже с бегством.

 

Многое из того, что было сказано о формах борьбы черных и дворцовых крестьян за землю (об отказах ехать или идти «по меже», «такнуть» в суде высшей инстанции, о случаях избиения представителей феодалов во время спора «на меже»), свидетельствует об упорстве, с которым они вели эту борьбу. Во многих документах, сообщающих о явочном отобрании крестьянами земли у феодалов, отмечается, что крестьяне запахивают, косят эту землю «сильно», «за изветом», «через грамоту», «через рубеж», «через разъезд», «через межу» «после описи», «после суда» (то есть несмотря на предупреждения, вопреки решению суда, межеванию), «сильно ссылают» со спорных земель представителей феодалов, не дают им «пахати» этих земель до решения суда и даже после него, «через указ», «через правую грамоту» свозят со спорных лугов скошенное сено  . Иногда прямо на суде крестьяне открыто заявляли, что не только считают, но и будут считать спорную землю своей («А те, господине, пожни косили мы... да и досталь нам... тое деревни пожни косити»)  .

 

О большом упорстве и активности борьбы черных и дворцовых крестьян свидетельствуют повторные разбирательства тяжб по поводу одних и тех же земель, которые уже были ранее отсужены у крестьян в пользу феодалов, но за которые крестьяне продолжали бороться  .

 

Есть сведения о попытках крестьян, проиграв зехМельное дело у одного судьи, возбудить иск на ту же землю у другого судьи в надежде таким путем добиться решения конфликта в свою пользу  . Иногда черным крестьянам удавалось довольно долго удерживать за собой отобранную у феодала землю (например, 10 и более лет)  .

 

Упорство крестьян проявлялось и в том, что нередко они стремились вернуть себе свою землю, несмотря на то, что со времени ее захвата частным феодалом прошло 20, 30, 40 и более лет. О таких исках черных крестьян по поводу земель, захваченных у них феодалами десятки лет назад, неоднократно упоминает, например, белозерская «Отводная книга» конца XV в. . Есть также примеры, когда одна и та же волость в течение сравнительно короткого времени возбуждала иски и вела судебные дела по поводу целого ряда отнятых у нее феодалом земель  .

 

Известны 4 грамоты Ивана III с запрещением сторонним лицам (в том числе черным волостным крестьянам) сечь в Переяславском уезде леса, принадлежащие Троице-Сергиеву монастырю. В первой грамоте (1479 г.) говорится о назначении для охраны троицкого Молитвинского леса специального пристава, которому предписывается «имати» нарушителей запрета, «да ставити перед» великим князем . В следующей грамоте (1485 г.) говорится уже о порубках в трех монастырских лесах: Молитвинском, Засомин- ском и Копнинском. При этом в грамоту добавлен пункт о штрафе («заповеди») в 1 рубль (примерно это цена рабочей лошади) с «незаконных» порубщиков . Но и такая мера, видимо, не помогла, и самовольные порубки монастырских лесов продолжались и расширялись. Об этом свидетельствует третья грамота Ивана III, в которой речь идет уже о пяти троицких лесах (добавлены еще Хупанский и Марьинский леса) Переяславского же уезда, а с самовольных порубщиков предписывается брать «заповеди» уже не по 1 рублю, а по 2 рубля  . Через несколько лет — в 1490 г.— потребовалось снова подтвердить запрещение порубок сторонним людям в Засоминском, Молитвинском и Копнинском лесах Троице- Сергиева монастыря и угрозу штрафа в 2 рубля. Грамота с прочетом по этому поводу предписывала также переяславскому волостелю давать монастырю приставов для борьбы с нарушителями запрета  . Эта «серия» документов ярко показывает напряженность и упорство борьбы черных крестьян за свои права использовать для себя захватываемые феодалами угодья.

 

Примечательно, что из 23 сохранившихся актов второй половины XV — начала XVI в., фиксирующих полюбовное разрешение земельных конфликтов, лишь в 2 актах идет речь о споре между черными крестьянами и феодалами . В остальных случаях (21 известие) полюбовным соглашением закончились межфеодальные земельные споры . Таким образом, из данных показаний актов также вытекает вывод о большем упорстве борьбы за землю черных крестьян с феодалами по сравнению с межфеодальной борьбой за землю.

 

О масштабах, которых достигала борьба черных и дворцовых крестьян за землю, говорят известия актового материала относительно числа черных и дворцовых крестьян, участвовавших в качестве одной из сторон в земельных конфликтах.

 

По данным правых грамот и судных списков, тяжб, в которых выступал в качестве одной из спорящих сторон 1 крестьянин, известно 34  ; тяжб, которые велись группами ;по нескольку крестьян (от 2 до 10) — 37  ; тяжб, которые велись от лица и по уполномочию общин (станов, погостов, волостей — «во всех хрестьян место»),— 27

 

Из этих подсчетов видно, что об «одиночных», «групповых» и «волостных» тяжбах сохранилось примерно одинаковое число известий, но «групповые» и «волостные» тяжбы (вместе взятые) преобладали над «одиночными».

 

Также очевидно, что волость как определенная организация крестьянского населения не всегда выступала в тяжбах в качестве юридического лица.

 

Вместе с тем нельзя считать, что волость выступала в качестве юридического лица менее, чем в Уз (в нашем примере 27,8%)-, всех происходивших в действительности конфликтов. Как уже отмечалось, в комплексе дошедших до нас правых грамот и судных списков представлены почти исключительно акты из архивов монастырей и митрополичьей кафедры, хранивших только те судебные документы по земельным делам, которые фиксировали выигрыши земельных тяжб феодалами. Между тем есть основания думать что участие волостей в качестве истца или ответчика в земельной тяжбе с частным феодалом при прочих равных условиях, по-видимому, давало «крестьянской» стороне больше шансов на выигрыш дела, чем одиночное выступление (без поддержки волости и не от €е имени) единичного крестьянина или группы крестьян как стороны в земельной тяжбе.

 

Данное соображение подтверждается довольно многозначительным в этом смысле местом из судебного списка по земельной тяжбе (около 1496—1505 гг.) между крестьянином Нефедом Зани- ным Чуровской волости и Кирилло-Белозерским монастырем. Не- фед обвинял монастырских слугу и крестьян в насильственном захвате ими земли великого князя, а его, Нефеда, «потуга». Стороны выставили свидетелей, которые указали по-разному межу спорной земле и в конце концов вызвались «на поле битися», то есть согласились решать дело судебным поединком. Затем Нефед сослался на писцовое описание. Свидетели монастыря тоже «послались» на это же описание. Как можно видеть, ход судебного разбирательства не давал перевеса ни одной из сторон. Тогда судьи Истома Гнидин и Облез Иванов спросили Нефеда: «Ищешь ты ныне перед нами не по великого князя грамоте, как в государстве грамоте к Истоме (одному из судей.— А. Г.) написано. А в грамоте написано: Бил еси челом во всех християн место Чуровское волости. А ныне ты ищешь перед нами один на себя»  . Вопрос был задан, несомненно, неспроста. Совершенно ясно, что в судебных порядках, в судебной практике того времени придавалось значение тому, «искал» ли крестьянин «один на себя» или «во всех христиан место» такой-то волости. Вряд ли можно сомневаться, что иск от имени волости был весомее, перспективнее для «крестьянской» стороны, чем иск одиночного крестьянина «на себя». К сожалению, результат данной тяжбы неизвестен. Аналогичное известие имеется и в более позднем документе XVI в.: «И писцы вопросили» (крестьян): «и в товарищех своих место во всех хрестьян место Борисовского села отвечаете ли?» .

 

Исходя из сказанного, полагаем, что земельные тяжбы с феодалами, ведшиеся волостями или от имени волости (юридически это одно и то же), чаще выигрывались «крестьянской» стороной, чем такие же тяжбы, которые вели одиночные крестьяне или группы крестьян «на себя». Поэтому, очевидно, правые грамоты или судные списки по тяжбам монастырей и митрополичьей кафедры с черными и дворцовыми волостями попадали в архивы этих феодалов реже, чем акты по тяжбам тех же духовных феодалов с черными крестьянами, тягавшимися в одиночку или группами. Следовательно, доля земельных тяжб с участием волостей в общем количестве тяжб и дворцовых крестьян с феодалами должна была в действительности быть больше, чем та, которая получается в результате нашего подсчета.

 

О значительной распространенности участия волостей в земельных тяжбах свидетельствует и то, что известия о таком участии относятся к самым различным уездам. Из 27 известий 20 относятся к Костромскому уезду, 2 — к Московскому и по 1 известию — к Белозерскому, Вологодскому, Переяславскому, Суздальскому и Ярославскому уездам. Кроме того, аналогичные прямые известия об участии волостей в земельных конфликтах имеются еще в 4 актах: в 3 «судебных подписях», относящихся к Звенигородскому (2) и Переяславскому (1) уездам, и в «разводной» грамоте Переяславского уезда . Таким образом, число известий о борьбе волостей (слобод, погостов, сел) возрастает до 31, а уездов— до 8, то есть более 7з (36%) всего количества тогдашних уездов Северо-Восточной Руси, для которых имеются сведения о борьбе черных и дворцовых крестьян за землю.

 

Если же рассматривать как выступления от имени волости также все случаи участия сотников, становщиков, десятских и старост {от черных волостей)  , дворских (от дворцовых волостей)   в качестве одной из сторон в земельных конфликтах (нередко эти лица выступали не в одиночку, а вместе с несколькими волостными крестьянами), то число актов с известиями о таких '«общеволостных» выступлениях увеличится до 49, то есть почти до !/з (32%) от 154 актов, сообщающих о борьбе черных и дворцовых крестьян за землю в 1463—1505 гг. К приведенным известиям примыкают, очевидно, менее отчетливые, но достаточно прозрачные, содержащиеся еще минимум в 3 актах  , сведения о возможном участии в земельных конфликтах с феодалами крестьян целых волостей и сел: «христиан» Славецкой волости Владимирского уезда, «крестьян вере- тейцев» (Веретейской волости Белозерского уезда), «селчан добро- мерьских» (из великокняжеского села Добромерья Суздальского уезда).

 

Участие волости в земельных конфликтах выражалось не только в том, что от ее имени возбуждались иски к феодалам — захватчикам волостной земли (что наблюдается в 25 из 27 известных по правым грамотам и судным спискам случаях), то есть не только в оборонительных действиях. В 3 актах (в судном списке и правой грамоте, относящихся к Белоозеру, и в судном списке о землях в Суздальском уезде) содержатся жалобы Симонова и Спасо- Евфимьева монастырей на то, что «все хрестьяне» волости «отнимают... монастырские три деревни», а в другом случае покосили монастырское «селище за изветом сильно... да и иные... селища отъимают монастырьские сильно» (речь идет о семи селищах)  .

 

Если учитывать сведения об участии в земельных конфликтах представителей волостной администрации, то число известий о попытках волостей явочным (путем вернуть захваченные у них феодалами земли   существенно возрастает. Отмечая участие долж^ ностных лиц волостной (и становой) администрации в земельных конфликтах, вряд ли следует преувеличивать степень этого участия и роль, которую они играли в борьбе за землю, как это делает Л. И. Ивина  . Во-первых, все же значительное большинство земельных конфликтов, известных по источникам, происходило без их активного участия (в качестве одной из сторон) в конфликте: можно насчитать лишь 28 известий о таком участии . Во-вторых, в 14 из этих случаев волостные власти выступают не самостоятельно, а вместе с крестьянами  . В-третьих, далеко не всегда эти должностные лица держали в земельных конфликтах сторону волостных крестьян  .

 

Но в целом рассмотренные материалы об участии крестьянских общин-волостей в борьбе против захватов их земель феодалами весьма ярко подтверждают указание Ф. Энгельса о роли общины-марки, существование которой давало «угнетенному классу, крестьянам, даже в условиях жесточайших крепостнических порядков средневековья, локальную сплоченность и средство сопротивления»  .

 

В наших источниках есть сведения о том, что в борьбу за землю иногда включались более или менее одновременно крестьяне не одной, а нескольких черных волостей. Так, из двух грамот {1488—1490 гг.) Ивана III на Белоозеро известно, что у Кирилло- Белозерского монастыря отняли ряд земель крестьяне трех волостей: Углы, Волока Словенского и Ирдмы . В Белозерской «Отводной книге» также отражены споры с Кирилловым монастырем нескольких волос гей: Итклы Бобровой, Волока Словенского, Фе- досьина городка  . Крестьяне нескольких волостей Пермской земли («волостные люди пермяки... вычегжаны, удорены, сысолены») били челом в 1484/1485 гг. Ивану III, жалуясь на захваты волостных земель пермским епископом, его слугами и «межволостными» людьми  .

Таким образом, черные и дворцовые крестьяне вели во второй половине XV—начале XVI в. упорную повсеместную борьбу против захвата волостной земли частными феодалами, выливавшуюся как в «законные», так и в «незаконные» (с точки зрения феодальной юстиции тех времен) формы. Эту борьбу вели не только одиночные крестьяне и группы черных и дворцовых крестьян, но нередко и целые волости через своих представителей. Волость-община объединяла крестьян в этой борьбе, что, по-видимому, способствовало более успешному ведению ее.

 

Но борьба черных и дворцовых крестьян за землю, как и борьба владельческих крестьян, имела свои слабые стороны. И на ней сказывалось существование «средневековых перегородок» между различными категориями крестьян, что проявлялось, например, в столкновениях черных крестьян с владельческими по поводу земельных споров.

В источниках немало известий и о других слабых сторонах борьбы черных и дворцовых крестьян за землю: об отступлениях черных крестьян на той или иной стадии конфликта с феодалами, об отсутствии единства между ними (встречаются, например, даже такие случаи, когда один из двух крестьян-братьев ведет тяжбу с монастырем, а другой уклоняется от участия в ней). В актах имеется значительное число известий о том, что феодалы, конфликтующие с черными крестьянами, привлекали черных крестьян, причем иногда той же волости, что и крестьяне-противники этого феодала по тяжбе, в качестве свидетелей («знахорей», «старожиль- цев») своих прав на спорную землю и что черные волостные крестьяне-свидетели со стороны черных крестьян давали показания против своих «истцов»; есть аналогичные известия и о таких же показаниях лиц крестьянской волостной администрации или об отказе их от дачи показаний в пользу черных или дворцовых крестьян, которые на них сослались как на свидетелей  . В некоторых случаях видны причины подобного поведения волостных крестьян, привлекаемых в качестве свидетелей волостными же крестьянами. Такими причинами могли быть, например, хозяйственные связи этих крестьян в прошлом или настоящем с монастырем, противником волостных крестьян по земельной тяжбе, прямой подкуп монастырем крестьянина-свидетеля  .

 

Значительное число таких известий не должно удивлять, если учесть, что они, эти известия, содержатся главным образом в правых грамотах и судных списках, фиксирующих выигрыши феодалами земельных исков. Поэтому, естественно, в этих актах должно встретиться особенно много известий о фактах, которые дали возможность феодалам требовать решения суда в свою пользу. В связи с этим не следует преувеличивать удельный вес такого «неоди- на^ества» среди черных крестьян. Но и игнорировать его тоже было бы, конечно, неверно  .

 

В литературе отмечаются случаи проигрышей крестьянами тяжб из-за незнания границ спорных земель  . Иногда эта причина проигрышей крестьянами земельных дел подчеркивается настолько  , что может создаться впечатление значительной распространенности подобных случаев. Между тем это вряд ли верно. Во- первых, таких известий не так уж много абсолютно (их всего несколько более 20)   и относительно (они составляют 7б от числа всех тяжб с участием черных крестьян). Во-вторых, надо иметь в виду, что известия эти сообщаются актами, хранившимися в митрополичьем и монастырских архивах и фиксирующими выигрыши земельных дел этими духовными феодалами. Ясно, что в такого рода документах сведения о слабости позиций крестьян во время суда должны быть особенно часты. Наконец, нельзя забывать о гом, что именно крестьяне-земледельцы, лучше чем кто-либо другой, могли знать и действительно знали земельные границы, тем более в те времена, когда только внедрялись систематические правительственные описания земель. При этом границы земельных владений писцы определяли и уточняли главным образом на основе показаний тех же крестьян. То же самое можно наблюдать и во время разбирательства земельных конфликтов: «знахорями» меж выступают как со стороны крестьян, так и со стороны феодалов в подавляющем большинстве случаев крестьяне. Власти, как правило, а феодальные землевладельцы (особенно крупные), по- видимому, часто не знали точно земельных границ. Достаточно вспомнить, например, что крестьянину Савке Мандакову удалось «вылгать» льготную грамоту у белозерского наместника Т. М. Плещеева на освоенную им, Савкой, землю Кирилло-Белозерского монастыря  . Т. М. Плещеев, очевидно, понятия не имел о принадлежности и тем более о границах данного земельного участка.

 

В силу своего характера сохранившийся круг источников может создать впечатление о фатальной беспомощности крестьян во время судебных разбирательств, так как абсолютное большинство известных нам земельных дел закончилось в пользу феодалов, а неумении их аргументировать свои права на спорную землю, о том, что и сами земельные споры возникали зачастую из-за неопределенности земельных границ. Вряд ли надо доказывать, что коренной причиной столкновений между черными и дворцовыми крестьянами и феодалами была не неопределенность земельных границ, а наступление феодалов на исконные крестьянские земли. Неопределенность границ земельных владений использовалась феодалами для захватов волостных земель.

 

Внимательный анализ показаний источников с учетом особенностей их сохранившегося комплекса не подтверждает впечатления о полной беспомощности крестьян во время земельных тяжб во второй половине XV — начале XVI в., об их неумении вести полемику на суде. Наоборот, даже документы из феодальных архивов свидетельствуют о том, что ^крестьяне обычно были внимательны на суде, умело использовали промахи своих противников знали детально судебную процедуру того времени, уличали и обличали представителей власти в отступлениях от правил тогдашнего судопроизводства, «ловили за руку» взяточников и волокитчиков из числа княжеской администрации, вскрывали подделки документов, совершаемые феодалами-захватчиками  .

 

Но, конечно, все это не исключает и не может исключить и недостаточную подчас аргументированность крестьянских выступлений в суде и случаи неумелого ведения крестьянами судебной полемики и других проявлений слабых сторон этой формы борьбы.

 

Отмечая значительную роль «общеволостных» форм борьбы крестьян за землю, не следует забывать о том, что все же в значительном, очевидно, числе земельных конфликтов с феодалом сталкивалась и боролась не волость и не ее уполномоченные, а сравнительно незначительные (до 10 человек) группы черных крестьян и даже отдельные крестьяне. Наибольшим объединением черных крестьян в борьбе за землю с феодалами было локальное объединение их в масштабе волости; лишь изредка источники указывают на одновременные действия крестьян нескольких волостей. Наконец, в борьбе черных и дворцовых крестьян за землю проявлялись свойственные вообще крестьянским движениям эпохи феодализма стихийность, разрозненность действий, непонимание политической стороны движения, вера в справедливость феодального суда, «наивный монархизм». Однако несмотря на все свои слабые стороны борьба черных и дворцовых крестьян за землю уже тогда не была совершенно безрезультатной.

 

 

К содержанию: Горский "Борьба крестьян за землю на Руси в 15 - начале 16 века"

 

 Смотрите также:

 

Борьба крестьян за землю  Борьба крестьян против помещиков феодалов

 

КРЕПОСТНОЕ ПРАВО В РОССИИ   Сельское хозяйство в средневековой Руси

 

Борьба крестьян с крепостничеством  Новгород и Новгородская Земля

 

 Последние добавления:

 

Лишайники  Кремний  Следственная ситуация   Конституционное государственное право  Геология Новгорода