Характер и свойства Черного моря. Сероводород в воде. Береговая линия Крыма

 

КОНДАРАКИ. ОПИСАНИЕ КРЫМА. 1873

 

 

Характер и свойства Черного моря. Береговая линия Крыма

 

Оно имеет весьма оригинальное очертание и формой походит на башмак, бант которого образован Азовским морем. Люди любознательные замечают это и пытаются узнать причины, которые дали морю эту форму и под влиянием рек будут вечно изменять его очертания. Скорее всего, до образования Альпийских и Балканских гор море это было продолжением Средиземного, доходившим до Каспийского и Аральского озер, а также соединяющегося с Индийским океаном.

 

Сегодня Черное море образует бассейн около 612 морских миль в длину и до 340 в ширину. Как и все моря, омывающие возвышенные берега, оно имеет гористо-покатое дно и резко отличается от других морей, причина тому - географо-топографическое положение и влияние воздушных течений.

 

Те, кто незнаком со вкусом или составом океанской воды принимают воду Черного моря за особенно горько-соленую и усматривают в этом его отличие. Но это ошибка, по избытку вливающихся в него пресных вод (рек и ручьев) оно менее соленое не только в сравнении с океанами, но даже со Средиземным морем. Оно отличается от речных вод сравнительно малым содержанием соляных начал, которые, судя по анализу профессора Гассгагена, морская вода содержит в следующем количестве:

 

Хлористого натрия    13,0210

Хлористого калия       0,1793

Хлористого магния     0,2917

Йодистого натрия       0,0037

Бромистого магния     0,0085

Сернокислой извести             0,1039

Сернокислой магнезии          1,4810

Двууглекислой извести    0,2371

Двууглекислой магнезии  0,1685

 

На всех европейских языках именуемое Черным, оно по цвету совершенно не соответствует этому названию, и можно предположить, что грозное имя это оно получило из-за страшной бурливости, но название это отвечает характеристике вод Мальдивских островов, имеющих черноватый цвет.

 

Описываемое же нами море отличается от других, обыкновенно отражающих цвет песков тем, что издали кажется темно-синим, при чистом небе - голубым, а при пасмурном - светло-серым. Следовательно, цвет его воды зависит от глубины, освещения и угла, под которым мы смотрим на него.

 

 

Было время, когда Черное море звалось иначе, например древние греки называли его Понтом Аксинос, т.е. морем негостеприимным. Причиной такого названия вряд ли были бури и волнение, либо отвага неопытных мореплавателей, вступающих в него без карт и компасов на плохо сколоченных судах, а также варварское отношение береговых народов, жаждущих крушений мореходов чтобы приношением их в жертву умилостивлять своих богов. В общем ясно, почему древний мир, не разбираясь в искусстве мореплавания и обычаях тавроскифов, населяющих крымские берега, все потери судов и людей своих, приписывал волнам Черного моря.

 

Скифы имели веские причины к суровому обхождению с чужими, которые при удобном случае не только занимались пиратством, но, по-видимому, грабили и прибрежных жителей. Это видно из того, что даже Фоас, царь Лемноса, при воцарении своем в Тавриде не только отменил обряды жертвоприношения, но даже придал им особенную торжественность. А сам он родом был грек и, следовательно, должен был чуждаться пролития крови соплеменников. Понятно что не весь греческий мир доподлинно знал причины варварского обхождения скифов с мореплавателями, и потому на эту тему нередко создавались грозные мифы. Например: «Считался погибшим тот, кто пытался достичь средины этого моря, поскольку за ним на вечнозеленых равнинах живут людоеды, блистающие драгоценными каменьями, золотом и серебром. А море, окружающее их со всех сторон, заколдовано - на погибель всем иностранцам, чтобы они не завладели этой страной или, чтобы, проникнув в нее, не разгласили миру весть о бесчисленных богатствах, виденных в Тавриде». Подобные сказки, созданные испугом, становились действительностью, когда мореходцы, отплывшие с твердым намерением исследовать берега Тавриды не возвращались в отечество.

 

Впоследствии, когда те же греки лучше узнали Черное море, они начали строить для плавания более надежные суда и назвали его Понтом Эвксинским, т.е. гостеприимным. Затем оно было названо Судгейским или Сурожским по имени богатейшего города Судгеи, расположенного на месте нынешнего Судака. Потом оно стало известно под именем Хазарского, а у аравийских писателей называлось Ниташ. Несколько веков спустя Плано де Картини, первый европейский посол от папы Иннокентия IV к Монголам (в 1246 г.), называл его уже Черное, Греческое или Великое море. Говоря о нем, он поясняет что именно это и есть то море, из которого выходит рукав реки Св. Георгия, текущий в Константинополь (Hoc est mare magnum, de quo brachium santi Georgii exit quod in Constantinopoli vadit). Почтенный автор здесь либо ошибся, либо  предположил, что Константинопольский пролив носил название Георгиевского, тогда как под этим именем с древности и по настоящее время именуется одно из устьев Дуная. Черным же море окрестили, надо полагать, со времени господства в Крыму монголо-татар, имевших привычку все темноватые цвета называть черными, почему море и было названо ими Кара-Дениз. Ни один народ с таким благоговением и суеверием не смотрит на Черное море как татары. Из множества легенд о сильных штормах мы приведем лишь некоторые.

 

Легенда о бурливости:

 

Пророк Али, зять Магомета, обладал тем самым мечом Дул-факар («пронзающий»), который был ниспослан Магомету от Аллаха для победы не только людей, но и злых джинов, которые задумали бы противиться его воле*. Это небесное оружие тем еще отличалось от рукотворного, что исполняло приказ обладателя, перелетая на огромное расстояние с такой быстротой, что глаз человеческий не мог замечать этого полета. Персидский ресюль (пророк), понимая значение этого страшного оружия, от которого зависела жизнь и смерть всего живущего в мире, неусыпно хранил этот драгоценный дар всемогущего Аллаха. Когда настало время расставаться ему с земной жизнью, он вспомнил о Дул-факаре. Боясь оставить его наследникам, которые могли ради прихоти употребить во зло могущество небесного оружия, он решил не оставлять его никому. Приказав явиться сыновьям, он сказал: - Дети мои возьмите этот меч, о котором никто из вас не знал, и бросьте его в воду посредине Черного моря. Повинуясь требованию умирающего отца, сыновья взяли меч и пустились в дорогу. Но уже в пути рассудили, что безрассудно лишаться такой драгоценности только потому что отец боится доверить им ее и договорились закопать меч в известном месте, а отцу, если он не умер еще, сказать, что приказание его исполнено. Так и было сделано; но когда они явились перед ним, Али с яростью поднялся с постели и, обличив сыновей в непослушании, сказал:- Я не умру до тех пор, пока Дул-факар не ляжет на дно Черного моря. Тогда, сыновья, убедившись в невозможности сохранить небесный дар, вынуждены были снова отправиться в путь и с грустью выполнить волю отца-пророка - чудный меч с шумом опустился в бездну морскую. С той минуты тихие воды Черного моря закипели и тщетно силятся выбросить из недр своих страшное оружие.

 

Персияне и турки с каким-то особым восторгом смотрят на Черное море, еще в средние века они приписывали ему сверхъестественные явления, а простолюдины и теперь убеждены, что в недрах его скрыты царства, народы и города с волшебными коралловыми дворцами и чудными женщинами, восхитительные песни которых усыпляют мореплавателей, когда хотят их гибели. Чудесное явление на востоке знаменитого медика Лохман-хакима, они также приписывают чудесам этого моря, которое просветило его как бы из сочувствия к страданиям и преждевременной смерти людей. Легенда об этом лекаре в Крыму передается татарами так:

 

Однажды восточный мореход Мурат-реиз, проплывая посередине Черного моря вздумал измерить его глубину. Но брошенный якорь так крепко застрял где-то внизу, что приходилось либо лишиться его вместе с канатом, либо спускаться на дно морское чтобы отцепить. Никто из матросов не хотел рисковать жизнью и Реиз вынужден был сам броситься в море. Держась за веревку, он долго опускался в мрачную пучину и вдруг увидел кровлю великолепного кораллового зaмка, за одну из стен которого зацепился якорь. Когда он начал освобождать железо, из чудного сераля вышел почтенный владетель здания и, расспросив у Реиза кто он такой и откуда прибыл, попросил его зайти к нему в чертоги; но Мурат-Реиз не согласился принять предложения из боязни, чтобы матросы судна не признали его погибшим и не ушли. Тогда благодетельный старик приказал слуге вынести из дворца несколько пригоршней муки и, подавая ее Реизу, сказал:  - Когда ты возвратишься домой, прикажи испечь лепешку из этой муки и покорми ею одного из сыновей или ближайших родственников, и тогда у вас появится человек, необходимый для блага вашего. Мурат взял муку, поблагодарил волшебника и возвратился на судно. Приехав домой, он вспомнил о таинственной муке и приказал изготовить хлеб, но, к сожалению, лепешка от недосмотра пригорела в печи и сын Реиза, которому поручено было съесть ее, предпочел переломить и выбросить на улицу. Проходящий в это время мимо мальчик-сирота поспешил поднять ломоть (лохма) и с жадностью съел его. И с этой минуты он стал понимать язык и свойства всех растений и минералов и научил людей, чем из них можно пользоваться с успехом против разных болезней и какими из них отравлять недостойных жизни людей. Впоследствии, сделавшись знаменитым врачом Лохман-хакимом, он изобрел такой травяной состав, что три раза погибал насильственной смертью, но взбрызнутый составом этим, воскресал заново. Эликсир этот он постоянно держал при себе, однако, когда все же пришлось умирать ему по воле Аллаха, то небесный мелек (ангел) сокрушил богопротивное действие эликсира*.

 

В детстве я часто слышал на Южном берегу рассказы стариков татар и греков о том, что дно Черного моря заселено страшными старухами, которые в глухие ночи выходят из жилищ своих и, проникая в семейные дома в образе ведьм, применяют разные способы уничтожения грудных детей. И что, якобы, редкой матери удается тогда спасти ребенка от синяков и удушения.  Слухи о появление этих старух до того участилось, что прибрежные жители обратились к повелителю страны и потребовали от него, под угрозой смерти, избавить их от этих чудовищ. Повелитель решился убедиться в этом сам, и в одну из темных ночей, сев в маленькую шлюпку уплыл далеко от берега и стал наблюдать. Вдруг в полночь пред ним явилось множество безобразных существ с длинными белыми волосами, и потащили куда-то его суденышко. Повелитель сначала ощутил страх от их дикого крика и визга, но потом, когда они преобразились в прекрасных молодых женщин и запели отрадными голосами, спросил:

 

- Куда вы везете меня прекрасные феи?

- Мы везем тебя, - отвечали они в один голос - к нашей повелительнице, которая давно жаждет понять суть видений, которые до настоящего времени никто ей не может разъяснить. Наш маг сказал, что помочь ей в этом сумеет только человек. И царица, веря ему, вот уже несколько лет постоянно посылает нас, верных служительниц своих, за самыми умными людьми земли, но, увы, до сего времени никто из них не в состоянии был ответить ей удовлетворительно. Теперь пришла твоя очередь.

- Но вы увозите меня от жены и детей, которые сочтут меня погибшим, если я не вернусь к утру домой.

- Будь спокоен почтенный повелитель - отвечали они, - мы доставим тебя к берегу задолго до рассвета.

 

Не успели они сказать эти слова, как шлюпка с необыкновенной быстротой погрузилась на дно морское и повелитель Южного берега очутился посреди восхитительной лавровой рощи, в центре которой стояли два жемчужных трона. - На один из них посадили меня, - рассказывал потом повелитель, - и начали воздавать царские почести. Когда все это закончилось, феи разделились на две группы и заняли ступени тронов. Затем вдали показалась группа немыслимой красоты женщин, впереди которых шла повелительница. Приблизившись, царица подняла руки вверх и окружающие запели какую-то песню. Волшебница взошла на трон и погрузилась в размышление. Когда голоса смолкли, царица фей приподнялась с места и, поклонившись мне, сказала:

 

- Почтенный и мудрый правитель Южного берега, я, наверно, обеспокоила тебя, но поступить иначе нельзя было потому что вы, люди воздуха, не любите остальные существа и считаете их злыми духами. Поэтому я поручила служанкам привести тебя, быть может против твоей воли. Прости, постараюсь тотчас же возвратить тебя домой если разъяснишь мне три события, которые произошли два года назад, когда я была на земле.

 

- Блистательная царица, в меру своего разумения постараюсь помочь тебе, но с условием: если ответы мои тебя удовлетворят, ты прикажешь подданным своим никогда отныне и до века не являться в той стране, где я избран владыкой.

- Требование твое да будет священным законом для всех нас. Аминь! - отвечали феи*.

- Ну, теперь скажи о нужде своей, - сказал повелитель Южного берега.

 

- Однажды в лунную ночь - начала царица - я возвращалась от главного храма Мекки, куда ходила на молитву к Богу нашему, и вдруг увидела стаю птиц, которые с жадностью поедали падаль. Но как только они собирались улететь, то начинали отрыгивать уже съеденное и есть заново. Около двух часов я глядела на эту странную картину и решительно ничего не могла понять, хотя и убеждена, что это указывало на что-то важное. Пройдя дальше, я увидела крошечное животное, именуемое вами степной мышью или сусликом Он держал в зубах шнурок, к другому концу которого привязан был громадный верблюд и, дергая шнурок, заставлял зверя бегать и выделывать всякие безобразные штуки. Наблюдая мучения верблюда, я никак не могла понять, что бы это значило и почему он, могущий раздавить мелкого тирана своего малейшим прикосновением ноги, так терпеливо подчинялся его прихотям. Дальнейший путь привел меня к двум виноградным лозам, которые росли из одного корня, а между ними двигался острый нож. Меня поразило вот что: едва оружие приближалось к одной лозе, она умоляла пощадить ее и срезать сестру. Последняя говорила то же самое, и нож подходил то к одной, то к другой лозе, не зная которую из них срезать. Все это в высшей степени занимает меня, и я жажду узнать смысл виденных сцен.

 

- Изволь выслушать мои разъяснения, мудрая фея, виденное тобою предсказывает важные перемены в судьбе нашей. Птицы отрыгивающие и снова поедающие падаль означают, что скоро настанет время, когда мы, отбирая чужое добро и не получая от него ничего, кроме страданий, все равно будем повторять то же самое. Суслик, заставлявший плясать верблюда по своей прихоти - предсказание того, что рано или поздно женщины заставят нас, мужей своих, делать то, что им захочется. Что же касается случая последнего, то он говорит о том, что скоро наступит время когда брат не пощадит брата ради своей выгоды.

 

Как только повелитель окончил свою речь, царица моря подняла руки и раздались тысячи приветственных голосов. Затем, сойдя с трона, она сорвала лавровую ветку и, поднося ее к мудрецу сказала:- Благословен народ, которым управляешь ты, умнейший из всех повелителей. Да будет же вечно страна твоя похожа на рай и так же прекрасна как этот лавр, который ты посадишь в память встречи со мной.

 

- Аминь! – загремело вокруг, и прежде чем растаяло эхо владетель берега очутился на поверхности моря с лавровой веткой в руках. Феи, прощаясь с ним, торжественно поклялись что отныне и до тех пор пока на Южном берегу будут расти лавровые деревья от ветки, данной их царицей, никогда ни одна из них не осмелится ступить в этот благословенный край. Подобного рода легенды объясняют, какими глазами смотрели на Черное море его ближайшие соседи.

 

Обратимся теперь к характерным свойствам Черного моря. Постоянные наблюдения говорят о том что оно не подвержено приливам и отливам, как это бывает на других морях, непосредственно соединенных с океанами. Но ничтожно-постепенное отступление воды на некоторых береговых участках полуострова произошло даже на памяти людей за каких-нибудь 50 лет. Вопрос о том, в какой степени влияют на море Керченский и Константинопольский проливы до сего времени не ясен, замечено лишь, что ежедневно течение воды происходит в них то туда, то обратно - в зависимости от поведения атмосферы.

 

Мореходы суеверно утверждают что после 7-го января Черное море не представляет опасности, но мнение это, скорее всего, связано с освящением вод морских  в день Крещения, когда смелая молодежь ныряет в холодные воды его за деревянным крестом, бросаемым с берега. Факт освящения ни о чем не говорит, потому что в иные годы январские бури достигают поразительной силы, а порой стоит  полный штиль. В феврале перепадает и больше теплых дней с менее порывистыми ветрами, но зато в марте море являет такое непостоянство и волнение, что частенько приводит в трепет самых отчаянных шкиперов. В первых числах апреля редко не бывает бури, известной у татар под именем Алтарыха. С половины апреля до половины сентября море в большинстве случаев представляет величественно спокойный вид. Ничтожное волнение его при восточных ветрах никогда не приносит вреда даже тем путешественникам, которые подвержены так называемой морской болезни. С половины сентября или, точнее, со времени равноденствия море снова начинает принимать грозный вид, волнения его продолжаются иногда от 3 до 12 дней. Затем до 26 октября опять устанавливается штиль.

 

С наступлением же дня, который известен у татар под именем хасыма (Дмитриев день), а иногда и за неделю раньше благоразумные судовладельцы прекращают экскурсии и ставят посудины свои на зимовку в прикрытых бухтах, в то же время снимаются все рыболовные заводы с береговой линии. Дмитриевские бури продолжаются недолго и опять море принимает спокойный вид, хотя далеко не летний - до половины ноября. Но с этого времени и до конца декабря бывает самое грозное и ужасное волнение, тогда море становится темно-зеленым, рассеченным миллионами параллельных линий, рельефно выступающие верхушки которых образуют фестоны клубящейся пены. И все это с быстротой от 20 до 25 верст в час несется к берегу, где со страшным шумом выплескивается в виде шипучей пены, а при обратном спадании нередко уносит с собой значительной величины каменья. Высота этих волн у берега не всегда достигает двух аршин, но раскат очень часто бывает на расстояние до 15 саженей.

 

Таким является Черное море с берега, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что испытывает и видит путешественник, плывущий по нему в бурное ноябрьское или декабрьское время. Ужасно, когда разверзается в недрах морских глубочайшая пропасть, испещренная кипящей пеной и судно, дрожащее всем корпусом, с ужасной вышины, нередко до 50 футов, сбрасывается в эту пучину для того только, чтобы вновь взлететь и вновь погрузиться. При этом ветер рвет паруса, ломает мачты и заливает палубу, еще страшней все это, сопровождаемое ливнем и в туманную ночь. Но и эти бури ничтожны в сравнении с теми, которые случаются на Черном море раз в 10-12 лет и продолжаются очень недолго. Такими исключительными бурями на моей памяти остаются две, а именно 2 ноября 1854 года и 21 ноября 1861. От первой мы не потерпели ущерба вследствие уклонения своих судов от англо-французской флотилии, вся тяжесть испытаний выпала на долю кораблей врага, щепками которых завалены были Крымские берега от тарканкутского маяка до севастопольской бухты. Но буря 1861 года превзошла и эту - ни в одном из заливов полуострова не осталось уцелевшего на якорной стоянке судна. Даже в лучшей в мире севастопольской бухте большинство кораблей подверглось такой же печальной участи. На рейдах открытых, как, например, ялтинский, удобнее было наблюдать силу этой жестокой бури, начавшейся с вечера 21 ноября. Чтобы вернее нарисовать эту картину, скажу, что пробужденный пред рассветом страшным гулом я даже не мог выглянуть на улицу из боязни быть залитым водой или раненым камнями, вылетавшими из моря. Затем, когда буря миновала и народ осмелился выйти из домов, вся набережная более чем на аршин забросана была крупными каменьями, отдельные из них доходили до 8-ми пудовой тяжести. Пять судов, стоявших накануне на рейде, были сорваны с якорей и лежали на набережной, а одно – аккуратно поставлено сверху на городскую пристань. Что же касается гребных судов, то все они были заброшены в городские дворы, надо полагать каким-то из шквалов, выступившим за линию берега не менее чем на 20 сажен.

 

Из народов, обитавших на берегах Черного моря, генуэзцы первые обратили серьезное внимание на его поведение в разные периоды, и постановлением кафского трибунала* запрещено было плавание по нему от декабрьских календ до половины марта. Это постановление оставалось в силе, пока галатские купцы в Константинополе не построили такие суда, которые смогли безопасно плавать в запрещенное время. К сожалению, мы не имеем возможности рассуждать о величине, конструкции и крепости этих судов. Однако учитывая  бури, которые бывают на Черном море зимой, ясно, что запрещение это было обоснованным для средних веков. Но сегодня, владея паровыми судами, моряки иначе смотрят на эту проблему. По их убеждению Черное море принадлежит к числу самых безопасных, если иметь его лоцию и руководствоваться научными правилами. Действительно это так, поскольку на море этом нет ни мелей, ни подводных скал, ни льдин, ни других особенного рода явлений, которые могли бы осложнить участь судов и экипажа.

 

Описав характер и свойства Черного моря, следует сказать о великом значении его для Южной России в коммерческом отношении. У нас нет данных и предположений о том, кто первый посетил его на судах, за исключением мифологического рассказа о походе аргонавтов в Колхиду. Однако Гомер утверждает, что во времена Троянской войны греки имели сообщение с этим морем. Позднейшие географы и поэты точными описаниями берегов убеждают нас в том что греки с глубокой древности пользовались этим путем для привоза различных товаров из стран, прилегающих к Азовскому бассейну, Кавказу, Персии, Анатолии, Польши и Бессарабии*. Более активное поведение греков на Черном море начинается со времен расцвета Пантикапеи, Херсонеса, Судака и Феодосии. Не менее славна деятельность мореходов при генуэзском и венецианском господстве, они проникали до самого Пекина и наиболее отдаленных мест Азии. При турецком владычестве Понт Эвксийский посещался редкими турецкими и греческими судами, но с приобретением прав на него Российской державой, оно до 1853 года почти постоянно бороздилось множеством военных и коммерческих судов, не считая нескольких тысяч иностранных, прибывавших к местным портам с грузами. После окончания Крымской компании начали плавать по нему паровые суда русского общества, не обращая внимания на суровую погоду и бессчетное множество всякого рода парусников. Нет сомнения что в будущем, когда кавказские берега застроятся городами и вместе с Крымом заселится трудолюбивым людом, Черное море будет важным путем, связывающим Южную Европу с этой баснословно-прославленной землей, сохранившей до сего времени неисчерпаемые сокровища.

 

Чтобы дополнить сведения о Черном море следует описать береговую линию Тавриды. Раньше уже отмечалось, что СЗ часть полуострова подвергается видимым изменениям от тех наносов, которые образовали мыс Тарканкут и те неправильные очертания берега, которые тянутся до сакских соляных озер. Наносы эти состоят не только из ила и камней, но также из масс корненожковых раковин и других мелких останков весьма интересных зоофитов, о которых будет сказано ниже. Берег завален кучами извергнутых морем лентовидных водорослей, гниющих без всякой пользы для местных жителей. Поскольку здесь есть постоянная нужда в топливе, высушенные на солнце водоросли могут быть весьма полезны, в особенности тем беднякам, которые, не имея своей скотины, вынуждены собирать в степи изредка встречаемый помет. Кроме этого из водорослей можно извлекать соду, известную у французов под названием saude naturelle и необходимый для медицины йод. За сакскими озерами берег моря несколько возвышается, но крайнее однообразие и безжизненность его утомительны для наблюдателя пока не начнутся устья рек, орошающих прекрасные садовые долины ЮЗ части Крыма. За Севастопольской бухтой, где глубина такова что в нескольких милях от берега не могли достать дна линем в 300 сажен длины, море подходит к отвесным скалам, как бы вырастающим из бездны. Дальше, у балаклавских берегов, вечная борьба волн со скалами образовала много привлекательных картин в виде гигантских колонн, тоннелей и рифов с едва виднеющимися из воды вершинами. На скалах этих, глубоко погруженных в пучину, заметны приросшие полипы из породы морских губок, но они так грубы, что скорее походят на скопление ракушковых биссонов. За ласпинской бухтой вплоть до Феодосийского залива характер берега изменчив: он либо подходит к глинистым обрывам и одиночным скалам, либо образует у возвышенных горных подножий громадные полукружия, очерченные серой полосой крупного щебня вулканических пород.

 

За Феодосийской бухтой снова видны резкие следы отступления моря. В особенности хорошо заметны они в окрестностях Керчи, представленные громадными скоплениями мелких двухстворчатых моллюсков, сжатых и погребенных под землей.* Они известны под именем керченского ракушечного камня, чрезвычайно удобного для построек по своей мягкости и легкости.

 

Нам осталось сказать еще несколько слов для тех, кто впервые желает плыть по Черному морю, например - от Одессы до Керчи и обратно. На этом пути человек, непривычный к передвижению по воде, легко может подвергнуться морской болезни в трех местах, а именно: между одесским берегом и тарканкутским маяком, за трахейским полуостровом и на всем протяжении от Феодосии до Керчи.

 

Болезнь эта влияет даже на самые здоровые натуры, но не имеет никаких дурных последствий. Для предупреждения ее некоторые советуют принимать как можно больше пищи, другие - лакомиться лимоном, но средства эти не всегда действенны. Самым радикальным средством следует признать спокойное лежание с закрытыми глазами, чтобы не возмущаться колебаниями окружающих предметов или, оставаясь на воздухе, смотреть на небо и как можно чаще вдыхать в себя свежий воздух. Болезнь эта представляет чувства укачавшегося на качелях ребенка и быстро проходит после рвоты. Многие находят ее отличным антидотом против лихорадки, легких катаров и желчного настроения духа.

 

 

К содержанию: В.Х. Кондараки «Универсальное описание Крыма»

 

Смотрите также:

 

Крымоведение. История Крыма   Очерки Крыма     Ферсман "Путешествия за камнем"  Куэсты Крыма

 

Гидрогеология Крыма    Крым     С геологическим молотком по Крыму