КОНДАРАКИ. ОПИСАНИЕ КРЫМА. 1873

Качи-кальен, Керменчик, Чуфут-кале и Тепе-кермен. Карстовые пещеры. Иосафатова долина

По убеждению моему, большинство из посетителей Бахчисарая незнают, что в окрестностях его существует несколько местностей, чрезвычайно замечательных наружностию и трудолюбием древних обитателей Тавриды. Местности эти носят название Качи-кальена, Керменчика, Чуфутъ-кале, Иосафатовой долины и Тепе-кермен, и заслуживают полнаго внимания со стороны каждаго более или менее образованнаго человека.

Качи-кальеном именуется живописная гребне-образная скала, расположенная к Югу от Бахчисарая, на левом берегу Качи. По разсказам греков, она названа Кальеном, потому, что в древности здесь существовало какое-то капище с истуканом этого имени. К Качи-кальену, известному местным жителям под названием Пички или Аия-Анастасия, можно ехать в экипаже и верхом чрез гору, мимо мельниц Кошъ-дермана.

Последний путь есть ближайший и самый интереснейший из всехъ. Он пролегает мимо двух колоссальных, наподобие человеческаго корпуса, каменных истуканов, (игра природы) отстоящих один от другаго сажень на 200. Ближайший к Качи-кальену не сравнено выше и толще: его именует хорхма балам (т.е. не бойся дитя мое), а последний стоит у самой дороги, сливаясь сплошною скалою, на которой отпечатлелись виды разных животныхъ. Татары именуют этот колосс Вай анамъ-хаясы (т.е. ай маменька!) Вот легенда, разсказанная мне стариком татарином, о происхождении этих странных названий.

В глубокой древности, недалеко от Бахчисарая и именно в местах, где теперь возносятся к небу эти чудовищные каменные великаны, обитал грозный князь Топалъ-бей. Его громадный сераль был построен в виде крепости и никто не имел права проникать за стены его. Между тем все лучшия девы Крыма непременно попадали сюда обманом силою или содействием золота, но где оне девались потом, когда сластолюбивый бей пресыщался ими, никто не ведалъ. По крайней мере, ни одна из красавиц, попадавших сюда, не выходила болеее на свет Божий. Соседние жители различно толковали об этом страшном человекее. Одни признавали его злым джином (духом) в образе человека, другие — людоедомъ.

Тем временем в дер. Топчи-кой жил Кемал мурза, человек богатый, но страшно преданный набегам на гяуровъ. Мурза этот имел молодую прекрасную жену и единственную дочь, красавицу, каких не бывало на свете. Много важных сановников царства изъявляли желание жениться на этой очаровательной девице, ни отец никому из них не давал решительнаго ответа, пока Селимее-ханий не достигнет ровно 15-летняго возраста. Слухи о красоте Селиме часто доходили до Топалъ-бея, но он не мог отыскать таких людей, которыя решились-бы привести к нему в гарем эту небывалую красавицу.

Однажды Топалъ-бей выехал травить зайцев, не проехал он и тысячи шагов от своего жилища, как выскочил из куста большой заяцъ. Борзыя собаки бросились за ним, бей также поскакалъ. Долго, долго они гнались, но увы, ни скакун бея, ни легкия собаки его, не могли остановить интересной добычи. Озлобленный бей поминутно шпорил коня, но вдруг лошадь остановилась, пошатнулась и упала мертвою. Собаки и добыча исчезли вдали степной. Топалъ-бей ломал себе пальцы от негодования и злобно продолжал смотреть за скрывшимися собаками, лаская себя надеждою, что оне возвратятся к нему; но настал вечер, а собак не было. Бей, потеряв терпение, решился зайти на ночлег в первую хижину, которая встретится ему. Несколько минут спустя, пред ним показались постройки.

Подошедши к дверям перваго здания, Топалъ-бей постучал в медное кольцо. — Кто тамъ? — спросил вышедший слуга. «Странник Божи й просит ночлега, отвечал бей». Двери отворились и князь введен был в оду (комната) предназначенную для приема гостей. После обыкновенных приветствий и распросов, Топалъ-бей узнал, что он случайно гостит в доме Кемалъ-мурзы. Правда-ли — спросил он у слуги — что у твоего хозяина дочь первая красавица в Крымском царстве?» — Об этом все знаютъ. А нельзя-ли, друг мой, увидеть мне ее хоть в щель дверную, я очень богат, знатен и следовательно могу быть приличным женихом твоей госпожи; за одолжение-же я подарю тебе кошелек, набитый червонцами — и он бросил к ногам его обещанное золото. Слуга, увидев такое богатство в руках своих, обещал исполнить просьбу гостя — и исполнил ее в минуту, когда прекрасная Селимее-ханий молилась Аллаху. Бей смотрел на нее во все глаза, как могущественный лев на слабую добычу. с трудом подкупленный слуга отвел его от места. Топал не захотел более оставаться в гостях и, не смотря на темную ночь, пешком возвратился домой.

Несколько дней спустя, в глухую ночь, дом Кемалъ-мурзы был разбит неизвестными злоумышленниками и пропали без вести мать и дочь. Когда сообщено было об этом происшествии Кемал мурзе, он остановил свои набеги и возвратился в Крым, но увы тщетно отец искал жену и дочь. Никто не мог указать ему похитителя или разбойниковъ.

Между тем несчастныя женщины очутились в гареме страшнаго Топалъ-бея. Обе оне были одна красивее другой. Бей ежедневно посещал их, упрашивая покориться его воле, но ни мать ни дочь не допускали его прикасаться к нимъ. Так прошло 40 дней. Однажды разгневанный бей вошел к своим пленница и снова начал просить их сделаться его одалисками добровольно, в противном случае грозил умертвить ихъ. Женщины изъявили согласие умереть. Топал продолжал упрашивать, наконец вышел из себя и крикнул верных слуг своихъ. В несколько минут женщины были схвачены и замуравлены в стене, окружающей гаремъ. С тех пор о несчастных пленницах долго ничего не было слышно.

Год спустя, до сведения Топалъ-бея дошло, что на границе его земель внезапно появились два каменных гиганта и что пред светом пастух всегда видит выходящую из однаго из них девицу неестественной красоты с золотою кружкой в рукахъ. Слух этот встревожил бея и он решился лично убедиться в справедливости. И что же оказалось? Выходящая из скалы была та самая Селимее-ханий, которую он замуровал живою в стене гарема. Топалъ-бей пришел в страшное негодование и в тотъ-же день приказал впречь в исполинский камень всех волов и лошадей, чтобы опрокинуть его. Приказание было исполнено, но в ту минуту когда все было готово и когда погонщик поднял кнут, чтобы тронуть с места впряженных животных, из колоса вылетел женский голосъ: «ай маменька!» на крик этот последовал из дальняго истукана отвеет «не бойся дитя мое!». В эту минуту все волы и лошади с погонщиками и цепями превратились в сплошную скалу. С того времени оба колосса сохранили за собою те названия, которыя послышались из них народу.

Повернув отсюда к юго-востоку, вскоре останавливаешся пред церковью, построенной в 20-х годах во имя св. Анастасии. Отсюда уже пешком, не без страха и усилий, любознательный путешественник подымается по осыпям скалы к ея возвышенности и чрез отверстие в стене, достигает безсмертных памятников жилищ первобытных обитателей или искусственных пещер в несколько ярусов, разделенных одна от другой тонким цельным слоем камня. В одном из верхних этажей этих жилищ находится источник воды, названный туземными татарами Суукъ-су (холоднымъ), а греками колодцем св. Анастасии. Последнее служит доказательством, что здесь некогда был храм во имя этой угодницы Божьей и что обитатели этих пещер жили в них и в эпоху христианства в Тавриде, это отчасти подтверждается, изсеченным на одной из скал, крестом и сооружением у подошвы горы церкви во имя той-же святой. Особенною замечательностию Ай-Анастасийских скал служит то, что в них попадается во множестве, в подобии окаменелостей, отпечатки больших морских раковин, невстречающихся ныне на берегах нашего моря.

По предположениям нашим, Качи-кальенския пещеры сооружены Тавро-ски Фами, в эпоху их полной независимости и господства в этой местности, и что здесь были их казармы той части войск, которой вверена была защита этого прохода со стороны моря и степей Тавриды.

Долиною Качи-кальена едут к нынешнему греческому селению Керменчик, замечательному живописными окрестностями, водяными источниками и растительностию. Слово Керменчик есть татарское и придано селению по существующим в нем остаткам древних укреплениий, из числа которых в лучшем виде сохранилась башня на высокой горе, господствующей над окрестностями. Все эти крепости, без сомнения, принадлежат временам греческаго господства, после окончательнаго уничтожения Тавро-ски Фских войск. По сохранившимся преданиям у татар, здесь когда-то был значительный торговый город, горных обитателей этой части полуострова, который взят и разорен Монголами только после перенесения их ханами столицы в Бахчисарай. Затем Керменчик, обитаемый несколькими греческими семействами, продолжал существование свое до 1779 года, т.е. до того времени, пока последовало всеобщее переселение христиан из Крыма в Мариупольския степи и Нахичевань. С этого-же времени до населения Балаклавы архипелажскими выходцами, Керменчик был необитаемъ. Затем отданный под военное поселение арнаутов, составлявшим греческий балаклавский батальон, он доведен до современнаго благополучнаго состояния.

К Чуфут-кале ведут от Бахчисарая, чрез предместье Салачик, два пути: первый чрез Ашлама-дере, а другой помимо Успенскаго монастыря и Иосафатовой долины.

Читатель наверно пожелает узнать, что именно в Крыму называют именем знаменитой в окрестностях Иерусалима Иосафатовой долины. Это Караимское кладбище, чрезвычайно живописное однообразными двурогими монументами, окаймленное с юго-востока величественными дубовыми деревьями, на котором древнейшим надгробным камнем признан поставленный в 1249 гъ. по Р.Х. По обширности и сходству с Иерусалимским кладбищем, оно названо Иосафатовою долиною и считается вторым после него по святости воспоминаний. И действительно, когда я в первый раз подошел к этому кладбищу, содержимому в порядке и расположенному между горами и скалами в виду Бахчисарая и у подножья древних крепостей Чуфутъ-кале, мне, невидевшему Иерусалимской Иосафатовой долины, казалось, что между ними должно существовать, если не наружное сходство, то равномерное по впечатлительности.

От Иосафатовой долины Чуфут-кале находится в самом недальнем разстоянии. Подъезжающий этим путем вступает в славную крепость, с восточной оконечности ея, чрез обитыя железом ворота. К воротам этим с обеих сторон примыкают башни и высокия стены, постройки Тавро-ски Фовъ. Укрепления эти продолжаются до отвесных скал, делающих недоступным вершину Чуфутъ-кале со всех почти сторон, за исключением Восточной и немногих мест с северо-востока и юго-запада. Чуфутъ-кале, прозвано настоящим именем татарами, вследствие того, что они застали здесь караимовъ. в переводе слово это означаетъ: жидовская крепость, но мы очень хорошо знаем, что укрепления эти найдены караимами в готовом виде и что они переселились сюда отчасти из Мангупа, а отчасти из пришедшаго в упадок Херсонеса. Вот убеждения наши относительно этой крепости: последний царь Тавро-ски Фов Скирул, видя что с каждым днем все более и более усиливаются Ираклийцы на полуострове Трахее, задумал, в числе прочих недоступных для них укреплений, воздвигнуть таковое на воздушном острове нынешняго Чуфутъ-кале и основать резиденцию свою. Последнее доказывается тем, что здесь только существует огромная темница во внутренности скалы и при ней лобное отделение, для осуждаемых на смерть. Вот здесь, с остатками своих войск, скрылся Скирул от преследований Диофана, полководца Митридата Понтийскаго и прекратил жизнь свою, оставив детям мудрое завещание — хранить между собою единодушие и согласие.

После окончательнаго разгрома Тавро-скиФов, вслед затем, нагрянувшими в Тавриду Аланами, имя их начало исчезать по мере приема христианской религии и нет сомнения, что продолжая обитать в прежних жилищах, они сохраняли дружественныя уже отношения к некогда враждебным Херсонесцам, а потом переселились с каменной площади Чуфутъ-кале на более удобную для жизни низменность, назвав поселение свое тем Марииным селом, которое существовало здесь до переселения христиан из Крыма в Екатеринославскую губернию.

Оставленный таким образом, Чуфутъ-кале занят был тою частию хазаров, которыя приняли Иудейскую религию и ненавидимые соотечественниками должны были отделяться от нихъ. Вот эти-то прозелиты, в числе других, разсеянных по Тавриде, получили не существующее у Евреев название Караимов, безспорно происходящее от хазарских слов Кара иманов, т.е. Черно-верцев*. Впоследствии, когда Татаро-монголы сделались обладателями Крыма и сознали важное значение Чуфутъ-кале в стратегическом отношении, от караимов отобрана была самая недоступная половина этого воздушнаго острова и, судя по многочисленности могильных камней и другаго рода развалин, здесь был замок первых Крымских ханов, которые удалялись сюда во время опасностей и войнъ. Это доказывается еще тем, что здесь до настоящаго времени стоит в целости ротонда над прахом одной из дочерей Тохтамышъ-хана; что в 1480 году здесь обитал Менгли-гирей**, а шесть лет спустя он заперся сюда, когда сыновья хана золотой орды Ахмета, едва не пленили его в самом Крыму. Татары свою половину укрепления именовали Хыръ-хыром, т.е. скалою на скале. Название это, исковерканное разными писателями, ошибочно упомянуто историографом Карамзиным под именем Кыркора. в Хыръ-хыре впоследствии содержались важные пленники из России. Таковым был в числе прочих и Василий Борисович Шереметьевъ. При последних ханах здесь никто не обитал из царствующей семьи, а содержались олени, которыми иногда любовались ханы и государственныя сановники.

Вот достопримечательности всей Чуфутъ-кальской вершины, ныне оставленной Караимами под присмотр кажется только однаго семейства.

1) Памятник в тюрбе или ротонде над прахом Ненекеджанъ-ханым, дочери Тахтамышъ-хана.

2) Башни, защищающия главныя ворота с гербом над аркою, который Караимы соизволили присвоить себе, приписывая ему изображение какихъ-то небывалых подвигов 40-ка Караимским семействам в царствование Менгли-гирей-хана; вследствие чего местность эта названа кыркъ-ером или местом сорока*.

3) Обширныя искусственныя пещеры и подземный ход около малых ворот, ведущий к источнику.

4) И восхитительныя виды на Ашлама-дере, Бахчисарай, Успенский монастырь и Канлы-дере (кровавый оврагъ). Последний составляет окрестность источника, известнаго под именем Юсупъ-Чекрака, кровавым же назван потому, что здесь убит во время хана какой-то мудрый Самуил-ага, в отмщение за обиду, нанесенную им одному из потомков Иосифа-аги.

На Караимской половине Чуфутъ-кале достопримечательны вообще постройки в древнем стиле, расположенныя на окрайнах отвесных скал, в которых встречаются тандуры или первобытныя печи. Кроме этого заслуживают осмотра молитвенныя дома: Кенас или собор, снаружи котораго устроено духовное седалище, азара, с высеченною вокруг него оградою, на котором ученыя караимы разбирали дела, относящиеся до религии. Синагога эта, по примеру Иерусалимскаго храма, делится на три отделения: 1) Гехал или алтарь со святым ковчегом и Сеферъ-торою (книгами Моисея); 2) Шулхан или трапезою для прихожан, и 3) Мошау-зекеним или седалище стариков, которым подряхлости допускается сидеть, и для тех, которые носят трауръ. В этом храме богослужение совершалось Митпаллелом или газаном (протоиреем): в праздничныя и торжественныя дни в первом отделе, а в будние во второмъ. Здесь женщины имели свое скрытое от мущин место, а девицы совершенно недопускались. Рядом с синагогою стоит, другой молитвенный дом Бетъ-гаккодеш, т.е. священный, где производилось богослужение во время большаго сборища Караимок на Чуфутъ-кале. Здесь также совершались все религиозные обряды, не допускаемые в синагоге.

Из числа остальных построек, указывают на дом в котором принят был в 1787 г. Римский император Иосиф II.

Из древностей указывают на рукопись книги пророков, найденныя под спудом синагоги и будто писанныя за тысячу лет до наших дней и другия, которыми, более 600 летъ.

С этой стороны Чуфутъ-кале, хороший вид на овраг и горы: Мейданъ-даг, уподобляемый Караимами Мариинской горе и Бешикъ-даг, подобный Масличной горе в окрестностях священнаго Иерусалима, на последней встречаются окаменелыя черепахи и другаго рода раковины, свидетельствующия о пребывании этой горы в воде.

В 4-х или 5-ти верстах от Чуфутъ-кале находится Тепе-керман, один из замечательных памятников Тавриды, по многочисленности обширных искусственных пещеръ. Ближайшим путем к нему считается тропинка, идущая от Чуфутъ-кальских ворот чрез возвышенность, примыкавшую с юго-востока к Иосафатовой долине. По этой тропинке, заросшей по обеим сторонам орешниками и во многих местах неудобной даже для верховой езды, держась на право к юго-западу, вскоре замечаешь пред собою конической формы высокий холм, с каменною вершиною, какъ-бы увенчанный желтоватою шапкою.

Это Тепе-керман, заключающий в себе до 150 весьма больших пещер, местами в два и три яруса. С подъездной стороны, чистыя от камня окрестности его, представляют роскошную растительность диких дерев и травъ. Первый этаж пещер имеет однообразный характер, все они довольно велики и отчасти соединены между собою неправильными отверстиями в разделяющих простенкахъ. В некоторых из них встречаются засоренныя круглыя ямы, имеющия подобие колодцевъ. Пещеры втораго яруса гораздо обширнее; в редкой из них не устроены ясли, предназначенныя повидимому для лежания. Здесь сохранился полуразрушенный храм с рельефными изображениями на стенах, и пред ним в сплошной скале несколько отверстий, в виде гробов, наполненных человеческими костями. Пещеры эти также большинством соединяются между собой небольшими отверстиями, в которыя можно проходить не иначе как ползкомъ.

Обходя их, мы случайно открыли заросшую тропинку, идущую на поверхность скалы. Этим путем нам удалось осмотреть третий ярус разбросанных пещер по отвесу Тепе-кермена. Затем мы взошли на прекрасную вершину скалы, заросшую кустарниками и травами; здесь также, среди небольших груд камня, некогда составлявших хижины, попадаются вырубленныя в глубину большия комнаты, к которым проведены и лестницы; здесь мы снова отыскали христианский храм с алтарем, отверстиями, заменяющими окна, колоннами, купелью и несколькими гробницами. Церковь эта имела в длину до 5, а в ширину до 2 сажень.

Ясно, что Тепе-керменския пещеры, так как и прочия, не имевшия укреплений, составляли временныя жилища людей, обязанных службою и получавших готовую провизию. Предполагать-же, что обитатели сами занимались сельскими работами не приходится, на том основании, что на вершину не было удобной дороги для переноса тяжестей и нет следов источников, необходимых для скотоводства. Впрочем, один из сериозных иностранных писателей г. Тунман указывает, что на возвышенности Тепе-кермана были какия-то укрепления. Нет сомнения, что он принял за остатки укреплений те груды камней, о которых мы говорили и которыя находятся в центре верхушки скалы. Почтенный автор не сообразил того, что древние укрепляли подобныя местности только с тех сторон или краев над пропастями, которыя представляли возможность проникнуть человеку, и совершенно было-бы безсмысленно воздвигать крепость в центре скалы, совершенно недоступной со всех сторон, за исключением тропинки, по которой мы поднялись. К этому прибавьте отсутствие воды и станет совершенно ясным, что на Тепе-керменской вершине никогда не было искусственных укреплений. Я сомневаюсь даже в том, чтобы в этих открытых пещерах зимовали люди, в противном случае хоть бы в одной из них остались следы огня и дыма.

О Тепе-керменской возвышенности, у соседственных туземцев татар, существуют различныя предания: одни убеждены, — что пещеры эти сооружены какими то девами или полудухами, истребившими друг друга в отчаянной войне; другие . — что их основало какое-то воинственное племя покорившее эту часть Тавриды, а по разсказам третьих — это были жилища шайки непобедимых разбойников, которых содержали окрестныя жители только тогда, когда они в этом нуждались. В большинстве-же случаев они промышляли в других странах, откуда приводили сюда стада животных и пленников и делились ими с природными жителями, с которыми имели дружественныя отношения; когда-же они исчезли в одном из походов своих, — в скалах этих водворился крылатый змей, говорящий человеческим языком и нападающий только на тех, кто обнаруживал пред ним страхъ; всемъ-же смелым и храбрым натурам предлагал дорогие подарки. Под конец ужасный змей этот начал насиловать женщин, которыя забеременев от него, подвергались народному убийству, с целью не допустить размножения чудовищъ. Последнее обстоятельство заставило многих из окрестных жителей выселиться отсюда, а остальныя положили во что-бы ни стало сокрушить отвратительнаго зверя. Для достижения цели избрана была молодая красавица, которую раньше заботливо скрывали от взоров чудовища: она должна была, по требованию осудившаго ее на смерть общества, умереть или спасти всехъ. Девица изъявила согласие и, вооружившись ножем, под предлогом странницы, отправилась к подножию Тепе-кермена, где, присев какъ-бы на отдых, принялась рыдать. Удивленный этими звуками змей вылез из логовища своего и стрелою пустился к ней. Красавица приняла его без малейшаго страха и начала жаловаться на несчастною судьбу свою. Чудовище предложило ей свое покровительство с тем, чтобы она согласилась быть его постоянною подругою. Когда последовало согласие, чудовище перенесло ее на одну из высших точек скалы, в лучшую из пещер и принялось прижиматься к груди, наконец обезсиленное упорством заснуло. Тогда красавица, вынув из запазухи оружие, вонзило его в сердце чудовища и, налюбовавшись его страданиями до последняго вздоха, спокойно возвратилась с отрадною вестию к спасенным ею соседним жителям Тепе-кермена. Затем здесь обитали караимы, из числа тех, которые занимались сбором красильных листьев и торговлею мелочных товаровъ.

Вот все, что я мог узнать о Тепе-кермене некогда обширном селении древних жителей Тавриды. Естественно, что разсказы эти созданы татарами для удовлетворения любознательности детей и не заключают в себя ничего правдоподобнаго. С грустию, что не удалось мне отыскать здесь что-нибудь свидетельствующее о последних обитателях, я сошел с вершины Тепе-кермена и направился домой по дороге, ведущей к обширнейшим и лучшим в Крыму татарским селениям Стилия и Озенбашъ.

Когда подведена была мне проводников лошадь, я спросил у него скоро-ли мы доедем до перваго поселения, где возможно найти завтракъ. Татарин отвечал утвердительно и мы поскакали в галопъ. И действительно, два часа спустя, я гостил у одного садовладельца при дер. Мачисала, который угостил меня всем, что было в его хозяйстве, попросил меня вырезать мое имя на коре однаго из громадных тополей, выросших в его саду. Поговорив с ним о только что виденном мною Тепе-кермене и выслушав его предположение об этих пещерах, я снова пустился в путь, пролегающий по течению реки Озенъ-башъ. Дорога, избранная мною по руслу рек и, окаймленной по сторонам роскошными садами, хотя и не представляла ничего особенно-развлекающаго, но для того кто незнаком с пригорными полосами Тавриды и его обитателями, здесь все покажется чем-то отрадным и восхитительнымъ. Часть спустя мы приблизились к деревне Авджи-кой, (деревня охотниковъ) прозванной этим именем вследствие того, что здесь первоначально поселилось несколько охотников с целью промышлять звероловствомъ.

Проводник мой, издавна желающий заехать в это селение к какому-то родственнику, умолял меня последовать занимъ. Несколько минут, проведенных мною в этой деревне, дали мне понятие, что обитатели ея не принадлежат к татарскому первообразу, что это люди которые располагают прекрасною наносною почвою, садами и огородами, доставляющими им достаточныя средства к жизни. Из Авджи-коя мы направились к Стилии; некогда обширному греческому поселению, от котораго идет тропинка чрез высшую точку Яйлынскаго хребта на Южный берегъ. Чем ближе мы подвигались к подошве Яйлы, тем грандиознее становились ландшафты и тем чаще попадались чаиры, засаженныя грушевыми и яблочными деревьями, унизанными безсчетным множеством прекрасных на вид плодовъ.

Несколько минут спустя, мы подъехали к громадной груше, стоящей на окрайне дороги, плоды которой принадлежали всем проезжимъ. Ея величественная тень сманила меня на отдыхъ. Проводник мой, сбив с нея несколько плодов, зашел в тутъ-же выстроенную бузню или корчму, где продавалась буза — любимый напиток, приготовляемый из проса. Я пробовал этот отвар, но он пришелся не по моему вкусу. Татаре считают его не только приятным, но и чрезвычайно полезным и сытнымъ. Когда мы снова двинулись в путь, к нам присоединилось несколько верховых татар красивой наружности и донельзя ловких на своих маленьких тонконогих лошадкахъ. В этой компании, над которою немилосердно трунил мой проводник, мы почти незаметно въехали в Стилию, заросшую различнаго рода плодовыми деревьями. По осмотре этой деревни, расположенной в углублении окружающих ея высоких гор, я составил себе убеждение, что едвали где поселяне наслаждаются столькими благами. Здесь все предоставила им природа: великолепныя пастбища, леса, изобилующие фруктами, множество источников, тысячи сенокосных полян, поливныя места, сады и пр. Здесь отлично ростет табак и всякаго рода посевы, здесь пчелы доставляют чудный ароматический мед и кроме всего этого жители усердно занимаются приготовлением колес, бочек и другаго рода деревянных изделий, которыя доставляют им значительныя денежныя средства.

Благосостояние этого поселения заметно и с наружной стороны: здесь все здания почти в два этажа с увеселительными балконами. Каковым оно было в принадлежность грекам — к сожалению неизвестно. Одни только развалины церкви с надписью о посещении ея Гервасием, иеромонахом Сумельскаго монастыря, напоминают об этом времени. Не забыто еще, что храм построен был во имя св. Стилиана покровителя детей, именем котораго до настоящаго времени называется это селение.